Океан поэзии и музыки Гая Сабитова : воспоминания, посвящения, письма, док. материалы, статьи, стихи

ОКЕАН ПОЭЗИИ И МУЗЫКИ ГАЯ САБИТОВА

ОКЕАН ПОЭЗИИ И МУЗЫКИ

ГАЯ САБИТОВА

Министерство национальной политики УР Министерство культуры и туризма УР ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН БУК УР «Республиканская библиотека для детей и юношества»

ОКЕАН ПОЭЗИИ И МУЗЫКИ

ГАЯ САБИТОВА Воспоминания, посвящения, письма, документальные материалы, статьи, стихи К 100-летию со дня рождения поэта-песенника, радиожурналиста, редактора, переводчика Гая Сабитовича Сабитова

Ижевск 2015

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова УДК 821.511.131:929 ББК 83.3(2Рос=Удм) О50

Рецензенты: В. И. Рогачев, доктор филологических наук, профессор, Н. А. Федосеева, кандидат филологических наук, доцент Редакторы-составители: З. А. Богомолова, Р. В. Кириллова

О50 Океан поэзии и музыки Гая Сабитова: Воспоминания, посвящения, письма, документальные материалы, статьи, стихи. К 100-летию со дня рождения поэта-песенника, радиожурналиста, редактора, переводчика Гая Сабитовича Сабитова / Ред.-сост. З. А. Богомолова, Р. В. Кириллова. Ижевск, 2015. 380 с. ISBN 978-5-4312-0362-6 Эта книга посвящена талантливому, популярному в народе поэту-песеннику, радиожурналисту, внесшему заметный вклад в духовную культуру удмуртского народа. Творчество Г. С. Сабитова, Лауреата Государственной премии УАССР, выходит за рамки национальной литературы и приобретает всероссийское значение. Книга адресована почитателям поэта, а также учителям школ и преподавателям вузов, студентам и учащимся, всем тем, кто не равнодушен к поэзии, музыке творцов родного края, воспевших их.

ISBN 978-5-4312-0362-6

УДК 821.511.131:929 ББК 83.3(2Рос=Удм)

© Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2015 © ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет», 2015

О времени и о себе

ОТ РЕДАКТОРА-СОСТАВИТЕЛЯ Если дело доброе свершаю, Радость – ярче солнечного дня. Гай Сабитов

Вот и свершилось задуманное – коллективное повествование о жизни и творчестве Лауреата Государственной премии УАССР Гая Сабитовича Сабитова, поэта-гражданина, великого труженика, истинного патриота, обогатившего своим творчеством не только поэзию, но и профессиональное музыкальное искусство Удмуртии, оставившего о себе благодарную память друзей, родных, коллег по радиожурналистике, литературе. Гай Сабитович прожил жизнь нелегкую, немалую по возрасту и оставил заметный след в духовной культуре своего народа. Книга памяти о Г. С. Сабитове не освещает все факты его жизни, не исчерпывает всех проблем его творчества, журналистской деятельности. Надеемся, что она послужит стимулом для новых научных поисков, написания дипломных работ студентов, диссертационных исследований аспирантов, поможет учителям-словесникам в изучении творчества талантливого поэта-песенника, поэта-интернационалиста. Гай Сабитович был сыном своего времени – советской эпохи, поэтому воспевал не только большую и малую Родину, но и партию, Ленина, воспевал искренне, был коммунистом, верил в идеалы социализма. Музыка в жизни поэта занимала особое место. У него был хороший слух, пел в хоре, прекрасно исполнял русские, удмуртские и татарские песни. Его профессиональному восприятию музыки способствовало общение с композиторами, с которыми он много лет работал над созданием своих песен – Г. Корепановым (38 песен), Г. Корепановым-Камским, Н. Шкляевым и др. Но более всего поэт с любовью воспевал свою землю, свое поле, свою Удмуртию как равную в семье братских народов. Народов братская семья Идет единою дорогой, А в ней Удмуртия моя Уверенно шагает в ногу. Перевод Н. Грибанова 3

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В его архиве, любезно предоставленном семьей, в одной из папок нашла на удмуртском языке стихотворение «Ӵужапай» («Тётя»), позже переведенное на русский язык (опубликовано в сборнике «Счастье») В. Парамоновым и прочитанном автором на моем юбилее 4 февраля 1983 года. Меня тронуло это искреннее стихотворение, в котором тепло воссозданы образы женщин – его тети и его современницы. В силу своей профессии радиожурналиста Гай Сабитович всегда был в гуще политических событий времени и активно откликался на них. Он был человеком высокой культуры, никогда не «демонстрировал» своих знаний. Был начитанным человеком, не только любил поэзию, музыку, театр, глубоко разбирался в специфике каждого жанра искусства, собрал богатую библиотеку, любил дарить новые сборники своих стихов, всегда с лаконичным, но мудрым автографом. Я, как составитель и одна из авторов Книги памяти о Гае Сабитовиче, счастлива, что его родные, друзья, коллеги доверили мне собрать эту книгу, поработать над ней в самое нелегкое в моей жизни время. Образ дорогого Гая Сабитовича так живо и ярко предстал передо мной, что я слышала его голос, характерные его интонации, видела его светлую улыбку, и на душе становилось легче и приходило убеждение: все будет хорошо и «мы еще повоюем!» Сердечно благодарю авторов книги, кто так душевно, щедро откликнулся на просьбу написать о Г. С. Сабитове статьи, стихи, воспоминания, представил редкие фотографии, письма и т.д. Зоя Богомолова

4

О времени и о себе

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

Гай Сабитов И ДИКТОР, И РЕДАКТОР Жить не хочу лежачим камнем я, Хочу с людьми дружить, быть к ним поближе, Хочу стать мягче, веселее, выше... Иначе для чего мне жизнь моя. Михаил Покчи-Петров

Находясь теперь уже на пенсии, я с особым волнением и любовью вспоминаю годы, проведенные в Удмуртском радио. Тридцать пять лет из его полувековой истории прошли при моем активном участии в его интересной многогранной деятельности. «Тридцать пять лет – легко сказать! Сколько забот, сколько беспокойств, напряженных раздумий, исканий скрыты в них при подготовках повседневных программ. Ведая одним каким-нибудь доверенным мне участком, я всегда чувствовал большую ответственность за всю работу нашей организации. До сих пор нередко вижу во сне, как тружусь за своим редакторским столом и со страхом просыпаюсь иногда, чувствуя, что материал не подготовлен к сроку, определенному программой. Комитет по радиовещанию поистине стал мне моим родным домом, где я был свободен, работал, не считаясь со временем. В радиокомитет я, можно сказать, хотя и попал случайно, но моя судьба, видимо, целилась в него еще за несколько лет до этого. После окончания Казанского финансово-экономического техникума я стал экономистом Удмуртской конторы госбанка. Однажды летом 1934 года, проходя по улице Свердлова, как-то разговорился с сидящим у своих ворот стариком. «Я, – говорит он, – скрипач, выступаю по радио. Приходи к нам, там хор есть, будешь петь». На это, конечно, я не обратил никакого внимания – какой из меня певец! Однако мне, экономисту по кредитованию промышленных предприятий города, скоро довелось-таки посетить радиостудию: мой 5

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

клиент – главный бухгалтер производственно-торговой артели инвалидов «Ижторгин», Григорий Иванович Титов, оказывается, вечерами поет в хоре Удмуртского радио. Он настойчиво приглашал меня сходить вместе с ним туда проверить свои способности, «а вдруг из тебя выйдет настоящий певец! – говорил он. Пришли мы в студию со своим банковским другом Иваном Фадеевым. Хормейстер Е. Молоткова встретила нас дружелюбно. Проверила наш музыкальный слух, чувство ритма и пригласила нас с завтрашнего дня посещать занятия хора. Я, конечно, был безмерно рад, но по молодости (мне не было еще и девятнадцати лет) постеснялся встать в хоре рядом с солидными певцами. С тех пор мое внимание к удмуртскому радио стало крепнуть. Я с удовольствием прислушивался к выступлениям и хора, и солистов, и к информационным передачам, До сих пор помню красивый тенор самодеятельного певца Королёва, приятный голос и хорошее чтение удмуртского диктора Тугбаева. Но до настоящей встречи с радио оставалась еще более шести лет. Осенью 1940 года несколько дней подряд по радио мы слышали объявление о том, что радиокомитету требуется удмуртский диктор. Желая устроиться на эту работу, немало студентов нашего факультета (я уже учился на втором курсе удмуртского отделения факультета языка и литературы педагогического института им. 10-летия Удмуртии) ходили проверять свои соответствующие способности. Я все удивлялся: почему эти интересные грамотные ребята не подходят на эту совсем не сложную должность? По этой же причине, наверное, я сам и не мечтал о ней. Но однажды двое из друзей, побывавших уже в радио, под руки повели и меня туда: «Будь смелее, не мямли, у тебя, наверняка, получится, вон стихи как хорошо читаешь! Ни пуха, ни пера!» – сказали они и втолкнули меня в один из кабинетов Управления связи на третьем этаже. В просторном кабинете вдоль стены сидела группа молодых парней. Это были студенты педагогического училища. Все они так же, как и я, собрались стать дикторами. Молодая миловидная женщина, сидевшая за столом, по очереди заставляла этих парней читать то прозаический, то стихотворный тексты. Дошла очередь и до меня. Этот первый экзамен я, видимо, выдержал: мою фамилию она записала в список тех, чей голос предстояло проверить через микрофон. В списке я оказался тринадцатым. «Чтение у микрофона проверим 6

О времени и о себе

послезавтра, – сообщила экзаменатор, – приходите обязательно!» Я не пришел: не потому, что в списке оказался под «несчастливым» номером, а стать победителем в такой большой группе чтецов казалось безнадежным делом. Прошло много дней. По радио уже звучит голос нового диктора, и я, считая свою попытку попасть туда не очень серьезным и давно прошедшим делом, перестал и вспоминать о нем. Но оказалось – напрасно. Однажды, это было девятого декабря 1940 года, под вечер в сумраке густого снегопада я шел по Советской. Вдруг кто-то подхватил меня под руку. Смотрю – она, мой экзаменатор из радиостудии, Елизавета Осокина, оказавшаяся редактором лите­ратурно-драматических передач, секретарем комсомольской организации радиокомитета. – Ты что не пришел тогда почитать у микрофона? – с ходу задает она мне вопрос. – О, там у вас слишком большой был список претендентов, – говорю я, – среди них были, наверно, прекрасные чтецы, не то, что я! – А вот из тех тринадцати не смогли подобрать никого. Вообще-то мы уже несколько групп пропускали через наш микрофон. А твоя дикция мне тогда очень понравилась и чтение с листа. Давай-ка, друг ты мой, пойдем сейчас же к нам в студию. Никуда не спешишь? – В центральную библиотеку. – Библиотека подождет. У меня к тебе работа будет. Пойдем, пойдем. Мы стояли недалеко от Центральной почты и скоро оказались в радиостудии. Вечерние передачи еще не начались. Е. Осокина посадила меня в большой студии, вручила номер журнала «Молот». Сказала, открыв одну из его страниц; – Вот стихи Адама Мицкевича, переведенные на удмуртский язык. Познакомься внимательно, их ты будешь читать в сегодняшней литературной передаче. Волнение, охватившее меня, нельзя описать словами. В фонической комнате, где прослушивались и контролировались передачи, собралось много любознательных и заинтересованных людей, среди них и председатель комитета Михаил Григорьевич Семакин. Все это видно мне из студии через широкое окно. Читал я, конечно, несказанно волнуясь. Кажется, от этого и заикался, и спотыкался. Сначала казалось, что я вообще провалился и подвел редактора, сходу опрометчиво доверившего передачу совершенно незнакомому чтецу. Но все обошлось 7

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

для меня благополучно. Только председатель, белобрысый молодой еще человек, снисходительно улыбаясь, сказал: – Ничего. Хотя и не гладко, но для начала сойдет. С сегодняшнего дня вы диктор и приступите к исполнению своих обязанностей. Вам во всем окажут помощь наши редакторы и вот она, – показал он на молодую женщину, сидевшую за столом в комнате, называвшейся «Фоническая», – Елизавета Ильминских, она у нас выпускающая. Была тогда такая должность: выпускающий контролировал весь ход радиопередач, по второму экземпляру текстов он следил за чтением дикторов и выступающих, в свою тетрадь вносил допущенные ошибки, в особо необходимых случаях мог вносить коррективы в программы передач. Из того вечера, когда я сделал первый шаг своей работы в радиокомитете, почему-то в память врезался лишь недружелюбный взгляд главного редактора Главатских. Он, кажется, буркнул, что надо было искать в дикторы женщину. Вот так я, студент пединститута, после лекций ушедший в центральную библиотеку, называвшуюся тогда имени Пушкина, нежданно-негаданно в этот вечер вернулся в общежитие к изумленным друзьям диктором Удмуртского радио. В первые дни радиопередачи на удмуртском языке мы вели вдвоем с временным диктором, успевшим уже набраться кое-какого опыта, студентом медицинского института Геннадием Пономаревым. В восприятии наших работ­ников и радиослушателей мое чтение, видимо, производило лучшее впечатле­ние, и я таким образом в штате комитета окончательно закрепился в должности диктора. Произошло в моей жизни, кажется, незначительное событие, но оно оказалось переломным и в дальнейшем определило содержание всей моей будущей жизни. Радиокомитет стал моим родным домом на все годы моей трудовой жизни. Пришел сюда молодым, холостым, а вышел на пенсию в 1975 году дедушкой. Постепенно я начал осваивать круг своих обязанностей и знакомиться с сотрудниками радио, в первую очередь, конечно, своим окружением в студии. На передачах ежедневно мы встречались с русским диктором Марией Васильевной Степановой. Это была пожилая, седеющая полная женщина. В студии она появлялась, казалось мне, лишь для того, чтобы немножко размяться и отвлечься от своих домашних дел, а жила она недалеко. Прочитав положенный материал, скорее уходи8

О времени и о себе

ла домой. Не помню я, чтобы она когда-нибудь показала свое желание вникать в творческую общественную жизнь коллектива. Администрация, видимо, тоже задумывалась об этом, но работала она уже давно, читала гладко, и придираться было не к чему. Однако пришло время, когда мне сказали, чтобы я подыскал себе напарника из среды студентов. Так на замену Степановой на многие годы пришла на должность диктора Валентина Ивановна Бахина. В довоенное время по пятницам шли передачи и на татарском языке: давались новости и обзор республиканской газеты «Ленин юлы» («Ленинский путь»), выходившей тогда в Ижевске. Эти передачи готовил редактор Ахмет Вахитович Аитов. Однажды случилось так, что на вечерние передачи не явились ни русский, ни татарский дикторы. Мне, знающему татарский язык, пришлось вести передачи без передышки на всех трех языках, заслужив своей находчивостью благодарность наших работников. Знакомясь исподволь с коллективом – служебные места у нас находились в двух разных помещениях – я убедился, что здесь работают в основном грамотные, преданные своему делу люди. Помнится разго­вор редактора последних известий Д. Стробыкина с редактором музыкальных передач В. Евдокимовым, который проходил после концерта эстрадных гастро­леров, переданного по радио в марте 1941 года. Чтец-сатирик в этом концерте возвещал о том, что можно сделать за одну минуту. «За одну минуту мы подписали с Германией договор, – читал он с восторгом, – который опрокинул замыслы империалистов о нападении на Советский Союз...» Редактор, он же и секретарь партийном организации Д. Стробыкин, серьезно и очень строго отчитал музыкального редактора за то, что он плохо разбирается в современной международной обстановке. А в воздухе в то время уже пахло грозой, и через каких-нибудь три месяца началась Великая Отечественная война. Хорошо помню я этот воскресный день 22-го июня. Наверное, первый раз за это лето выдался по-настоящему чудесный солнечный день и, кажется, было объявлено об открытии летнего сезона в парке культуры и отдыха им. Кирова – у трамвайной остановки на Советской толпилось много разодетой молодежи, желающей ехать туда на гуляние. В воскресные дни после последних известий (или обзора газет) московского радио, наверно, в 11 часов 15 минут начинались наши пере9

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

дачи. Но на сей раз московский диктор объявил, что сейчас выступит министр иност­ранных дел. Сердце дрогнуло, и я сказал про себя: «Это – война». Так и случилось. В. М. Молотов в своем выступлении рассказал о вероломном нападении фашистской Германии на нашу страну. Наши местные передачи были отменены, а из Москвы весь день шли важные государственные сообщения. Оглушенные страшной вестью, мы еще долго сидели в студии, не зная, что сказать друг другу. Вернувшись в общежитие, я застал друзей, возбужденно обсуждающими это событие. Секретарь бюро факультетского комитета ВЛКСМ И. Улин собрал нас, чтобы обсудить создавшееся положение. Мы подали коллективное заявление об отправке нас на фронт. В Азинском райвоенкомате сказали, что придет и наше время, и вручили повестки для доставки военнообязанным, проживающим в районе наших общежитий, в так называемых березинских бараках. Первые повестки будущим воинам Великой Отечественной. Конечно, дошла очередь и до нас. Начали уходить на фронт и наши однокашники, вместе с ними – и наш уважаемый секретарь И. Улин. Оставив кабинеты и студии, ушли воевать с заклятым врагом и работники радио: Председатель комитета М. Г. Семакин, редакторы Д. Стробыкин, А. Веретенников, Г. Сергеев и другие. А когда мне предписали бронь по месту работы, то я понял, какое огромное внимание уделяет партия радиопропаганде. Радио приобретало исключительно важное значение для политической агитации и мобилизации сил нашего народа на разгром врага. Скоро я перешел на комсомольский и профсоюзный учет в радио и актив­но включился в его разнообразную работу. Кроме своей основной работы исполнял обязанности редакторов разных отделов, один год даже был главным бухгалтером комитета. Кроме важных государственных сообщений и вестей с фронта, мы ежедневно передавали новости из городов и сел нашей республики, вводили радиослушателей в курс актуальных событий дня. Большое место в передачах занимали сообщения о самоотверженном труде рабочих, инженерно-технических работников, крестьян, не жалея ни сил, ни времени трудившихся на своих местах под девизом: «Все для фронта! Все для победы!» В трудовых коллективах было немало энтузиастов, своим героическим трудом показывавших пример для остальных в увеличении 10

О времени и о себе

производства продукции, необходимой для фронта. До сих пор помню стахановцев фронтовых бригад Исаевой и Шайгорданова из машзавода, сталевара Тебенькова и прокатчика Чащипова, председателя колхоза «Авангард» Нылгинского района Фионина и других. В годы войны у нашего микрофона выступало немало партийных и советских работников, знатных людей промышленности и сельского хозяйства, участников Великой Отечественной войны. В нашей студии со своими новыми произведениями выступал писатель Н. Ляшко, живший тогда в Ижевске, писатель А. Карцев знакомил радиослушателей с отрывками своей новой книги «Народ на трассе» о строителях железной дороги Ижевск–Балезино. О! с каким подъемом и вдохновением читал я сообщения «От Советского информбюро», когда Красная Армия, перейдя в контрнаступление, начала гнать фашистских захватчиков на запад и освобождать наши города и села, когда советские солдаты водрузили Знамя Победы над Берлином. Радиослушатели в те годы, да и после, меня и в шутку, и всерьез называли удмуртским Левитаном. Не скрою, я, конечно, бывал весьма рад, что мое чтение внятно доносило суть наших передач и привлекало внимание наших слушателей. Как в подтверждение этому, в 1944 году мне было присвоено звание диктора высшей категории. Учился я дикторской премудрости, конечно, у московских дикторов. На семинарах встречался я с Юрием Левитаном и с другими прославленными дикторами, занимался у опытнейшего высокообразованного диктора Натальи Толстовой. Уроки по постановке голоса, дыхания и артикуляции давала старейший педагог Юзвицкая, по рассказам которой я понял, что она в старые времена занималась в московских театрах и с самим великим Феодором Шаляпиным. Уроки Юзвицкой не прошли даром: по ее методу потом я занимался самостоятельно каждый день. Будучи и редактором литературно-музыкального вещания, я хорошо чувствовал и видел отразившееся в наших передачах, как в зеркале, бурное развитие удмуртской литературы и искусства в послевоенные годы. Радиослушателей мы знакомили с новыми произведениями писателей – участников Великой Отечественной войны М. Петрова, И. Гаврилова, М. Лямина, Т. Шмакова, С. Широбокова, А. Клабукова. Популярными были в те годы и произведения Т. Архипова, В. Садов11

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

никова, А. Лужанина, П. Чайникова, А. Бутолина и других. С течением времени в литературных передачах начали звучать звонкие голоса молодых. В пятидесятых годах в удмуртскую литературу уверенным шагом входила целая плеяда молодых литераторов: Г. Красильников, Н. Байтеряков, С. Самсонов, Д. Яшин, Ф.Васильев, М. Покчи-Петров, Н. Васильев, Г. Ходырев, Е. Самсонов, П. Поздеев, Ф. Ермаков и другие. При мне также более активно начало развиваться самобытное наше профессиональное музыкальное искусство. Это более всего связано, пожалуй, с приходом в радио в 1947 году молодого музыканта Германа Афанасьевича Корепанова, недавно демобилизовавшегося из Советской армии. Сначала он пел в хоре партии первых басов, а когда художественный руководитель и дирижер хора Анна Иосифовна Гордон по семейным обстоятельствам уехала из Ижевска, то Г. Корепанов достойно заменил ее в этой должности и стал самым активным пропагандистом удмуртской народной песни, расширяя репертуар подопечного хора. Постепенно и сам он стал создавать свои произведения. Скоро стала широко известной в республике одна из первых песен Г. Корепанова «Мон тодам ваисько» на стихи Ашальчи Оки. Как живой родник, забило начало творчества молодого композитора. Узнав о том, что мои стихи публикуются в печати, Г. Корепанов предложил мне трудиться в поэзии со стремлением создавать песенные тексты. Так в конце сороковых годов началось наше творческое содружество. Хорошо понимая роль песни, способной нести в жизнь большие идеи, гуманные чувства, вдохновлять людей на славные трудовые подвиги, мы стремились создавать песни, воспевающие нашу современность, песни на животрепещущие темы. Скоро зазвучали по радио и наши, написанные совместными усилиями, новые песни. Среди них «Заздравная» в честь победителей в Великой Отечественной войне, с вдохновением исполненная Г. И. Титовым. В период разгоревшейся «холодной войны» нами были созданы песни «Тупаса улон понна», впоследствии признанная удмуртским гимном мира, «Мирез утём» («Мир защитим»), призывающие народ крепить мир своим трудом, большую популярность в республике приобрела шуточная песня «Паймод, эке» («Чудак-рыбак»). Репертуар удмуртского хора постепенно обогащался и другими произведениями, созданными нами с Германом Корепановым. Это песня о Ленине «Милям шудмы» («Наше счастье»), о родной Удмуртии – «Сяськаяськись шаермы» («Цветущий наш край»), 12

О времени и о себе

«Яратоно шаере» («Любимая родина») – песни, воспевающие боевые дела комсомола, труд земледельцев, радость жизни и другие. Написанные нами песни также значительное место занимали в программах ансамбля «Италмас». В развитии современной массовой удмуртской песни огромна роль композитора, можно сказать, ее основоположника Г. А. Корепанова. В пятидесятые годы вокруг него объединились молодые талантливые музыканты. Новые песни на стихи М. Петрова, И. Гаврилова, Ст. Широбокова, А. Лужанина, Н. Байтерякова, М. Покчи-Петрова, Г. Ходырева стали сочинять Г. Корепанов-Камский, К. Шкляев, Г. Матвеев, Н. Новожилов, Г. Шаклеин и другие. Немало новых песен на мои стихи сочинили и эти композиторы, среди которых стали наиболее популярными «Шулдыр ӝыт» («Веселый вечер») Г. Корепанова-Камского, «Нош вуиз тулыс» («Вновь пришла весна») Н. Шкляева, «Советской ульча» («Советская улица») Н. Новожилова. Композиторами на мои стихи создано в общей сложности около ста песен в разных жанрах. В наших студиях – постоянном месте встреч – с шумными спорами, дебатами проходили нередкие заседания художественного совета. В них активнейшим и заинтересованным участником являлся старейшина музыкантов Удмуртии, наставник молодых, композитор Николай Максимович Греховодов. Душой худсовета, до образования Союза композиторов, долгие годы являлся Герман Корепанов. Он своей деятельностью активно способствовал популяризации произведений молодых композиторов, все новые песни которых так или иначе проходили квалифицированную апробацию в хоре удмуртского радио. Прошли годы, и в моем представлении середина двадцатого века для нашей массовой песни являлась по-настоящему временем ренессанса. Весьма радостно думать, что массовые песни в духовной жизни удмуртского народа заняли заметно важное место. Здесь есть и своя классика, произведения, проверенные временем, ставшие народными в самом высоком значении этого слова. Их знают и поют все. Они покоряют своим содержанием, патриотической приподнятостью, эти песни неразрывно связаны с традициями национальной песенной культуры. В этих песнях выражается самое дорогое – любовь к родине, народу, партии Ленина, восхищение и гордость трудовыми подвигами народа. 13

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Все песни удмуртских композиторов, с уверенностью можно сказать, получили «путевку в жизнь» в исполнении певцов хора и солистов Удмуртского радио. В этом деле велика заслуга и художественного руководителя и директора Розиты Анкудиновой, проработавшей здесь почти два десятилетия. Многогранна ее творческая деятельность в художественном вещании тех лет. С ее помощью создан большой фонд записей удмуртских песен в фонотеке радио. В концертах по радио и телевидению, в выступлениях на эстраде хор и солисты, руководимые Р. Анкудиновой, весьма активно пропагандировали и народные песни, и произведения удмуртских композиторов. Ее плодотворная работа в Удмуртском радио и телевидении получила высокую оценку: ей присвоено звание заслуженного деятеля искусств Удмуртской АССР. В 1950 году я свою дикторскую работу передал Михаилу Покчи-Петрову, только что поступившему учиться в Удмуртский педагогический институт. До этого в годы учебы в Можгинском педучилище он, оказывается, был директором местного радиовещания и говорил мне, что читать учился, подражая мне – как никак диктор республиканского масштаба! «Однажды, – сказал он мне как-то, – я так увлекся, что вместо «Вераське Можга!» передачу начал словами «Вераське Ижевск!» Конечно, я был очень рад, что любимую работу передаю своему ученику и соратнику. По настойчивой рекомендации председателя правления Союза писателей Удмуртии Михаила Петровича Петрова, осенью 1950 года я поступил на заочное отделение литературного института им. М. Горького. Как окончивший литфак пединститута я был принят на третий курс. А осенью следующего года попросился на очное отделение. Этому оказало определенное воздействие то обстоятельство, что наш диктор М. Покчи-Петров, выдержав вступительный конкурс, из нашего пединститута перебрался в Московский институт театральных искусств имени Луначарского на режиссерский факультет. Дикторскую работу на сей раз мы передали артисту Удмуртского театра Борису Саушкину, недавно окончившему Ленинградский театральный институт имени Островского. Будучи московскими студентами, мы с М. Покчи-Петровым не порвали связи с нашим радио. Во время каникул возвращались в Ижевск и работали в редакциях радио, читали передачи. Во Всесоюзном радио меня приглашали репетировать микрофонные материалы Удмуртского радио, а на последнем курсе учебы я и практику провел в нашем комитете. Годы пролетели незаметно, и в 1953 году, окончив литературный 14

О времени и о себе

институт, я снова стал редактором литературно-драматических передач и в этой должности проработал еще более двух десятков дет. Это были годы напряженного труда и больших творческих замыслов. В радиокомитете я вступил в партию в 1944 году. В разное время избирался и секретарем партийной организации, членом партбюро. Был председателем месткома и долгое время – казначеем месткома. За активную работу в профсоюзе награжден Почетной грамотой ВЦСПС. Награжден так же медалями Советского Союза, Почетными грамотами Президиума Верховного Совета УАССР. Мне присвоено звание заслуженного работника культуры и звание лауреата Государственной премии Удмуртии. Государственным комитетом Совета Министров СССР по телевидению и радиовещанию и Центральным комитетом профсоюза работников культуры награжден значком «Отличник телевидения и радио». За столь высокую оценку моей многолетней работы я сердечно признателен коллективу Удмуртского радио, друзьям, с которыми трудился бок о бок, внося скромную лепту в развитие радиовещания нашей республике.

Гай Сабитов О СЕБЕ Если уж петь, так нужно петь, вложив (в песню) все сердце. Если уж рассказывать, так нужно Рассказывать, вложив (в рассказ) ум. Из удмуртской народной песни

С душевным волнением провожаю в путь, на суд читателя, свой первый сборник стихов и песен на русском языке. Он совсем небольшого формата. Произведения, собранные в нем, писались «во вторую смену» – в часы досуга после основных редакторских дел в Удмуртском радио. В кругу работников литературы и искусства мое поэтическое творчество ассоциировалось в основном с удмуртскими современными 15

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

песнями, созданию которых я действительно уделял немало времени и внимания. В послевоенные годы мы, работники радио, остро чувствовали репертуарный голод, отсутствие массовых песен, отвечающих духу времени, и я вместе с другими поэтами стал активно работать в жанре песни. В этом мне, можно сказать, очень повезло: первые песни на мои стихи, вышедшие в эфир, были созданы в творческом содружестве с талантливым композитором Г. Корепановым, работавшим тогда в нашем коллективе художественным руководителем хора. В последующие годы с композиторами Н. Шкляевым, Г. КорепановымКамским, Н. Новожиловым мы внесли определенный вклад в развитие современной массовой удмуртской песни. Трудным, но благородным поэтическим творчеством хотя и занимаюсь с «незапамятных» времен (мое первое стихотворение было опубликовано почти сорок лет тому назад), – первая книжка стихов и песен вышла лишь в 1953 году. Это была моя дипломная работа в Литературном институте им. М. Горького. Потом появились книги «Кырӟанъёсы тыныд» («Песни мои – тебе»), «Куноын» («В гостях»), «Арган кырӟа» («Гармонь поет»), песни-плакаты, переведенные мной стихи известных татарских поэтов Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля и других. Произведения, включенные в этот сборник, по содержанию охватывают довольно большой промежуток времени – столько, сколько прожил я сам. В стихотворениях я старался показать душевную красоту советского человека, его беззаветную любовь к своей чудесной родине, его устремленность к прекрасному будущему. Хочется сказать несколько слов о венке сонетов. В нем я попытался запечатлеть образ молодого талантливого поэта, моего незабвенного друга Михаила Покчи-Петрова, рассказать о его короткой, но яркой жизни. В одни и те же годы мы учились с ним в Москве, он был студентом института теат­рального искусства им. А. Луначарского, я, как уже было сказано, – литературного. Не расставались мы с ним и в дни каникул: жили вместе, ра­ботали вместе - то редакторами, то дикторами в Удмуртском радио. Во время дружеских бесед он не раз говорил мне: «Попробуй писать стихи сонетами. Уверен – у тебя получится». Я же, хотя и соглашался, но не спешил, все откладывал дело до лучших свободных дней. Внезапный уход его из жизни потряс меня. И тогда я твердо решил увековечить вдох­новенный, обаятельный образ друга в жанре, от души 16

О времени и о себе

предложенном когда-то им самим. Кажется, я справился со своей задачей: читатели и критика восприняли венок «Солнце заходит – солнце встает» как шаг вперед в моей литературной работе. Был бы безмерно рад, если б моя «Радость» принесла хотя бы несколько минут радости читателю, заряжала ею сердце великим чувством доброты.

Гай Сабитов МЫНАМ УЛЭМ-ВЫЛЭМЕ Ой, кыӵе бен вакчи вылэм улон! Ар кульчоос биниськыло лушкем. Кызьы ортчиз вакыт, ӧй шӧды мон, Ӧй шӧды, ку луи пересь тусъем. Г. Сабитов

Мон вордӥськи удмурт крестьян семьяын. Вордскем дырме зэматыса возьматӥсь документъёс кылемын ӧвӧл. 1927-тӥ арын гуртысьтымы начальной школаез быдтэм бере, Оштормо-Юмьяысь семилеткае мыныку, дас кык арес мед луоз шуыса, сельсоветысь справка кури. Лыдъязы но гожтӥзы: «Вордӥськемын 1915-тӥ арын 15 сентябре». Озьы кылдӥз вордӥськем нуналы. Милям Выль Канисар гуртмы азьло дыре пыре вал Кузон губерниысь Мамадыш уездысь Петропавловской волосте, нош али – Татар Республикаысь Таканыш районэ. Мон асме ачим тодыны-валаны кутскон вакытэ ми семьяын вить кузя улӥськом вал: агае, апае, мон, сузэре но атаелэн кыкетӥ кышноез Гильмаз – туж ӟеч сюлэмо, егит, чебер кышномурт. Собере со агаеным кушласькиз но сюранайлэсь кенаклы пӧрмиз. Берло мон тодӥ: ми борды туж дышем но куштыса кошкемез потымтэ ни. Анайме мон чик уг тодӥськы, нош атайме – туж ӧжыт гинэ. Улӥм ми туж куанер. Валмы луымтэен, анаосмес шори вылэ кизьылӥзы узыргес улӥсь бускельёс. Котькуд крестьян пи сямен ик, пичиысен ужаны кутсконо луиз. Уг ик тодӥськы ни, вал меда гужемъёсы араны ветлымтэ пичи дыры. Усыяны но, гырыны но, кутсаськыны но, уриськыны но 17

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

вуылоно луиз. Эсьмаса, тэшкыли кадь пичи макеез, бабай кут кутаны но дышетыса вуиз. Асьме няньмы акашка дырозь но ӧз тырмылы. Кудог гужемъёсы пудо возьманы но медъяськоно луылӥз. Озьы вал колхозэ пырытозь. 1930-тӥ арын Оштормо-Юмьяысь (Кукмор район) семилеткаез быдтэм бере, Кузонысь педтехникуме дышетскыны пыро шуисько вал. Сӥзьыл Кузон каре вуи но, витьымтэ-малпамтэ шорысь соку гинэ усьтӥськись финансово-экономической техникуме шеди. Солэсь банковской отделенизэ быдтэм берам ик, 1933 арын гужем, госбанклэн Татар Республиканской контораяз ужаны кутски. Патер ласянь ужпум тупамтэен, районэ куриськи, ыстӥзы Чистополе. Отын мыным ӝӧк но висъяса ӧз вуэ: пароходэ пуксьыса, Кам кузя Удмурт шаере лыктӥ. Бер сӥзьыл вал ини. Удмурт Госбанклэн контораяз пыри, дӥсьтыса но дӥсьтытэк Чистополе ыстэм командировкаме возьматӥ: серекъязы но шумпотыса уже кутӥзы: ма быдэс контораязы нимысьтыз банковской образованиен одӥг гинэ ужасьсы вылэм. Нырысь монэ госбанклэн Ярысь отделенияз келязы, ог тямыс толэзь ортчыса, берен Ижевске ӧтизы но озьы госбанкын кредитной инспектор луыса 1939-тӥ арозь ужай – куать ар. 1939-тӥ арын Удмурт педагогической институтлэн кылъя но литературая факультетаз дышетскыны пыри. 1940-тӥ арын, кыкетӥ курсын дышетскыкум, радиокомитетэ диктор луыса ужаны ӧтизы: дышетски но ужай. Институтэз быдтэм бере, татчы ик редактор карыса кельтӥзы. Литератураез яратон мылкыд пычатӥз начальной школаысь дышетӥсьмы Григорий Федорович Федоров, Карлыган школаез быдтэм мурт. Со монэ, малы ке, тужгес гажа вал но, аслыз басьтэм книгаоссэ котьку нырысь мыным сётъялляз: пиналъёс вожмаськыса лыдӟыло вал удмурт писательёслэсь, поэтъёслэсь книгаоссэс. Собере аслам но кылбуръёс гожъяме потыны кутскиз. Семилеткаын но техникумын дышетскыку, госбанкын ужаку, трос тетрадьёсты сапталляй. 1938-тӥ арын «Молот» журналлэн одӥг номераз потӥз нырысь печатлам кылбуре. Собере ини пединститутысь литобъединениын мургес но мургес пыриськыны кутски творческой уже. Кылбуръёсы (Т. Гай, Г. Гай, С. Гай, Г. Туганай псевдонимъёсын) потылӥзы республиканской газетъёсы, альманахъёсы. Со псевдонимъёс шоры тодмо писатель М. Петров йӧнтэмъяськон шоры кадь учкылӥз но, кылбуре ки улаз шедьыку, котьку ик мынэсьтым ас фамилиме пуктылӥз. Кулытозяз со 18

О времени и о себе

оскыса улӥз, мон маке но ӟечсэ йӧндыро, дыр, на шуыса, соин ик писательёслэн Союзэнызы кивалтыкуз, Горький нимо литературной институтазы дышетскыны интыяны но тыршиз. Озьы мон нош ик студент луи. Со вал 1950-тӥ арын. Кутӥзы куинетӥ курсаз. Нырысь араз заочно дышетски. Кельшиз, дышетскон кыскиз, институтэз быдтон понна Москвае кошки. Студенческой аудиториос, тодмо писательёсын пумиськылонъёс, литература удысэ сюрес лёгисьёсын ӵош улон бадӟым, вунэтонтэм школа вал. Дипломной уже луиз кылбуръёсын но кырӟанъёсын нырысетӥ сборнике. Книгаме редактировать кариз М. Петров. «Учком, – пе, мар пӧрмиз ини тынэсьтыд». Берен бертӥ радиое. Татын монэ выль ӝӧк пуктыса пумитазы: ли­ тературно-драматической передачаосъя редакторе. (Мон кошкыку, сыӵе должность ӧй вал на.) Трос аръёс ӵоже радиоын ужаса, мон мур валай калыкез воспитать каронын радиолэсь туж бадӟым значенизэ. Кылзӥсьёс туж ярато литературной передачаосты, радиоспектакльёсты, музыкаез. Писательёслэн, композиторъёслэн, исполнительёслэн юрттэмзыя тыршиськом паськытгес пропагандировать карыны литературной но музыкальной произведенносты. Таӵе сюлмаськон ик вуттӥз выль кырӟанъёс кылдытон сярысь малпаськонэ. Милям хорамы ужась Г. Корепановен (бӧрысь со бадӟым, тодмо композитор луиз) ми гожтӥм туала улонлэн куронэзлы тупась выль кырӟанъёс: «Тупаса улон понна», «Мирез утём», «Дано мед луоз комсомол», «Дырто Кам вуос», «Вераны мон ӧй ву», «Колхоз кырӟан», «Дано егит дыр» кантата но мукетъёссэ. Улон куре мукет жанръёсты но. Ленин сярысь, Родина сярысь патриотической кырӟанъёсын нош ик ми композиторъёсын ӵош тыршиськом кылдытыны лирической но шуточной кырӟанъёс («Паймод, эке!», «Бырйиськись егит», «Кыӵе умой яратыны» – Г. Корепанов-Камскийлэн, «Нош вуиз тулыс», «Кикы» – Н. Шкляевлэн, «Эктыны ми яратском» – Н. Новожиловлэн). Ушъяськыса верано ке, мынам кылбуръёсыя композиторъёс витьтон пала кырӟанъёс гожтӥзы ни. Соин, вылды, ӵем кылоно шумпотымон кушем нимез – «Поэт-песенник». Туэ кырӟанъёсын но кылбуръёсын «Яратон сярысь кырӟан» выль сборнике потыны кулэ. Трос ужано луэ берыктон бордын но. 1950-тӥ арын нимаз книгаен удмурт кылын потӥз Пушкинлэн «Бахчисарай фонтанэз», 1960-тӥ 19

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

арын – Муса Джалильлэн кылбуръёсын сборникез. Берыктэмын ӟуч классик-композиторъёслэн трос ариоссы, романсъёссы, ӟуч калык кырӟанъёс, ӟуч советской композиторъёслэн кырӟанъёссы. Соос пӧлысь кӧняез ке потӥз «Туала ӟуч кырӟанъёс» сборникын. Туэ потоз Г. Тукайлэн кылбуръёсыныз но выжыкылъёсыныз сборник. Реадкторской уже но кыскылӥзы. Редактировать кари И. Гавриловлэсь «Борис Годунов», «Медный всадник» берыктэмъёссэ, А. Клабуковлэсь, С. Широбоковлэсь, Д. Яшинлэсь, А. Белоноговлэсь кылбур сборникъёссэс. * * * Тӥни ваньмыз, маин ушъяськыны быгатӥсько. Аръёс трос ортчемын, ужъёс чиньыосын лыдъямон. Троссэ дырез быдтэ радио кылзӥсьёслы ӟечесь передачаос дасян сярысь сюлмаськон. Творческой ужын планъёс бадӟымесь, пӧртэмесь. Пичиен-пичиен ужаса, быдэстонтэм. 03.04.1962 ар.

Гай Сабитов ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО РАДИО К 60-ЛЕТИЮ УДМУРТИИ (Для Всесоюзного радио) Родина моя, лесной, родниковый край, моя Удмуртия отмечает свое славное шестидесятилетие. Немало чудесных песен о ней народом, немало задушевных стихов, воспевающих ее богатство и красоту, сложено нашими поэтами. Олег Поскребышев, обращаясь к ней, равноправной среди братских республик, с волнением говорит: Поля и луга, и тропинки, И гулы, и звоны, и тишь... Удмуртия, жаркой кровинкой Ты в сердце России горишь. 20

О времени и о себе Желанное сделалось близким На веки веков – не на час. Ты в ярком букете российском Цветок золотой – италмас. Народному братству не тесно Под крыльями алых знамен. И если вся Родина – песня, Ты в песне той – гусельный звон.

В едином русле всеобщей советской литературы живет и развивается наша удмуртская литература, рожденная великим Октябрем. Произведения наших писателей стали достоянием всесоюзного читателя. Их романы, повести, рассказы, стихи переводятся и издаются большими тиражами на русском языке и на языках многих народов Советского Союза, интерес к удмуртской литературе растет и за рубежом. Удмуртская письменность, хотя и образовалась еще два с лишним столетия тому назад, но наш народ в условиях царского самодержавия не смог выдвинуть из своих рядов ни одного писателя. Лишь великий Октябрь, раскрепостивший народ, разбудивший его могучие силы, раскрыл простор творческому вдохновению. Теперь за годы Советской власти у нас создана литература, которой законно гордится весь удмуртский народ. И есть за что. Вот показатели нашего роста. Если в год образования автономии Удмуртии было издано всего пять названий небольших книжечек стихов и рассказов, то нынче – в год шестидесятилетия республики – издательство «Удмуртия» уже выпустило два новых романа, шесть повестей, три сборника рассказов, восемь поэтических сборников только писателей Удмуртии. Какой необычный шагает год! Каждый его день исполнен особого значения. Весьма символично, что юбилей республики отмечается в год стодесятилетия со дня рождения Владимира Ильича Ленина, по инициативе которого была образована Удмуртская автономная область, ставшая потом республикой. И расцвет ее экономики и культуры тоже представляет собой большое воплощение ленинских идей дружбы народов. 21

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Завершается десятая пятилетка. Когда оглядываешься на пройденное пятилетие, убеждаешься, что это были очень насыщенные, напряженные и плодотворные годы и для нашей литературы. В последнее время наши писателя пристально изучают перемены в селах удмуртского Нечерноземья. Они идут туда, где кипит жизнь, где куется будущее. Этим и объясняется значительное продвижение нашей прозы. Отрадно отметить, что за годы десятой пятилетки писатели Удмуртии выпустили более сорока названий романов, повестей, сборников рассказов и очерков. Заметное место среди них занимают романы Генриха Перевощикова «Поклонись земле» и «Рассвет в «Югдоне», роман Семёна Самсонова «Голуби с пути не сбиваются», удостоенных ежегодной премии подшефного Союза писателей колхоза имени Владимира Ильича Ленина за лучшее произведение на сельскохозяйственную тему, повесть Романа Валишина «Гора ветров», также отмеченная премией этого колхоза. В них авторы исследуют процессы экономического и социального обновления, происходящие в современной удмуртской деревне. Делам и заботам тружеников современного города и деревни посвящены роман «Трудный год» и повесть «Сухолетье» писателя Павла Куляшова. Много добрых слов можно бы сказать о повестях Петра Чернова, о рассказах и очерках народного писателя Удмуртии Трофима Архипова, о книгах рассказов и повестей Евгения Самсонова. В советской многонациональной поэзии все слышнее голоса поэтов Удмуртии. Степан Широбоков и Николай Байтеряков, Олег Поскребышев и Даниил Яшин, Александр Белоногов и Петр Поздеев в своих поэмах и стихах воспевают нашу великую Родину, Коммунистическую партию, дружбу народов. Опора на традиции фольклора, освоение интернационального опыта всей советской поэзии помогает удмуртской поэзии постоянно развиваться, обогащаться все новыми открытиями. Сделано немало. Но нас всегда ждали и ждут сложные задачи. Предстоит много и увлеченно поработать, чтобы шире и глубже раскрыть содержание народной жизни, в ярких художественных образах запечатлеть характер человека социалистического общества. 27.09.1980 г.

22

О времени и о себе

Гай Сабитов ВЕРАСЬКЕ ИЖЕВСК! Кутскиськом литературной передачамес: «ТАТАР КАЛЫКЛЭН ДАНЛЫКО ПОЭТЭЗ ХАДИ ТАКТАШ» Ӵуказе братской татар калык но странаысьтымы литературной общественность данлыко татар поэтлэн Хади Такташлэн кулэмез дырысен 25 ар тырмемез пусъё. Татарской литературалэн классикезлэн Габдулла Тукайлэн творчествоез бере Такташлэн произведениосыз татар национальной поэзиез азинтонын шӧдскымон бадӟым вамыш луиз. Такташлэн нимыныз герӟаськемын татар советской поэзилэн кылдэмез. Класслэн бадӟым нюръяськонэз шоры Мон котьку ик сэзь мылкыдэн учки. Котъкуд кырӟан, котькуд вамыш понна Асме мон ответственноен лыдъяй. «Вуоно гожтэтъёс» нимо поэмаысьтыз та кылъёс умой возьмато Такташлэсь ас творчествоез но улонэз шоры кызьы учкемзэ. Такташлэсь произведениоссэ лыдӟиськод ке, син азе яркыт пуксе сыӵе исторической вакыт, кудаз улӥз но ужаз поэт. Солэн кылбуръёсаз но поэмаосаз шӧдӥське поэтлэн ас калыкезлэн данэз понна сюлмаськемез. Со котькуд ужын азьпал радын луыны тыршылӥз но ассэ калыклэн шудо улонэз понна нюръяськись боецен лыдъялляз. «Пичи разбойник» нимо кылбураз, анаезлы вазиськыса, со гожтэ: Туж тау тыныд, мусо аныкае, Ӟеч лэсьтэмед – монэ шедьтэмед. Кузь уйёсы умме усьылытэк Будэтэмед монэ, утемед. Шуг-секытэн улон нуналъёсад Ӧз лу мынам тыныд юрттэме, Лек нюръяськон, бадӟым аръёс понна Кулэ луэм мынам вордскеме. 23

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Хади Такташ вордскиз 1901-тӥ арын Тамбовской губерниысь Сыркыды нимо татар гуртын. 13 арескысен уж утчаны потыса Туркестанэ вуиз. «Уже интыяськыса, – гожтэ Такташ аслаз биографияз, – мон ас азям кык ужпум пуктэм вал: гуртысь школаын кутскем дышетсконме азьланьтыны но анай-атайёслы коньдонэн юрттыны. Мынам малпанъёсы ӧз быдэсме. Бухараысь одӥгаз магазинын пӧртэм косонъёсты быдэсъясь пи луыса ужаме понна басьтэм коньдонэ анай-атайёсылы лэзьыны гинэ ӧвӧл, аслым но уг тырмы вал. 1917-тӥ арын феврале луэм переворотэз мон пумитай урамын, уж утчась безработной луыса. Магазинысь монэ кузё улляса поттӥз. 1918 арын гуртам бертӥ». Такташ собере ог 3–4 ар ӵоже дышетӥсь но газетъёсын ужась литработник. Со вакытэ со Оренбург но Ташкент городъёсы вуиз. 1922-тӥ арын Казане лыктӥз но кулытозяз отын улӥз ни, ужаз татар кылын потӥсь журналъёсын но газетъёсын. Литературае Такташ пыриз символико-романтической кылбуръёсын. Аслаз нырысь кылбуръёсаз ик со вуж улонлэн сямъёсызлы, адямиосты ултӥянъёслы пумит ӝутскылӥз. Озьы ке но, солэн та произведениосаз шер шӧдӥськылӥзы на социальной мотивъёс. Улэп адями но исторической вапум интые, отын тросгес пумиськыло абстрактной но мифологической образъёс. Егит Такташ, огназ нюръяськись бунтарь выллем, Востоклэн феодально-буржуазной идеологиезлы пумит ӝутске. Озьы ке но, со вакытэ гожъям кылбуръёсаз но шодӥське ни Такташлэн зэмлык понна, адямилэн шудэз понна нюръяськись зэмос геройлэсь образзэ кылдытыны тыршемез. Такташ символистъёслэсь влиянизэс пумен вормиз но татарской советской поэзиын одӥгез туж тодмо, ӟырдыт мылкыдо поэт-новатор луиз. Солэн творчествоезлы азинскыны бадӟым юрттэт сётӥз советской улонэн юн герӟаськемез. Аслаз дышетӥсезлэн, татар литератураез кылдытӥсь Габдулла Тукайлэн примерезъя, Такташ мылысь-кыдысь изучать кариз ӟуч литературалэн классикъёсызлэсь творчествозэс но. 1923-тӥ арысен кутскыса, Такташлэн кылбуръёсаз шер шедьыло ни улонэн герӟаськымтэ абстрактной но символической образъёс. Поэт мургес возьматыны кутске реальной улонэз, советской адямиослэсь выль общество лэсьтон понна нюръяськемзэс. Такташ поэт-трибун луиз. Международной но внутренней улонэн ӝутэм ужпумъёслэсь со палэне кыльыны 24

О времени и о себе

уг быгаты. Со гожтэ «Нота», «Чемберленлы ответной нота», «Провокатор», «Кыл вӧлдӥсьёс» но мукет кылбуръёс. Бадӟым вождьмылэн Владимир Ильич Ленинлэн кулэмез сярысь иворез Такташ бадӟым ӝоже усьыса пумитаз но 1924-тӥ арын «Вапумъёс но минутъёс» нимо ӟырдыт поэма гожтӥз. Такташлэн та быдэс поэмаез пыртӥ ортче бадӟым вождьлэн калыкен висъянтэм герӟаськемез сярысь, ленинизмлэн ноку быронтэмез сярысь малпан. Та поэмаын тужгес яркыт адӟиськиз Такташлэн талантэз, со калык пӧлын тужгес тодмо поэт луиз. Солэсь мылкыдзэ жутӥз Ленинлэн образэз но коммунистической партилэн идеяосыз. Трос мукет кылбуръёсаз но поэмаосаз Такташ Ленинэз ӵем гинэ тодаз вае. Со лек йыркурен учкиз буржуазно-мещанской улон шоры. Данак кылбуръёсаз со шарае поттэ бюрократъёсты, обывательёсты, ӟырдыт кужымен нюръяськиз буржуазной националистъёсты но мукет тушмонъёслы пумит. Такташлэн творчествоез вылэ бадӟым влияние лэсьтӥзы Маяковский но Есенин. Общественно-литературной ужаз но со Маяковский сьӧры мынӥз, шуыны луэ: ас кылбурьёссэ со ӵем лыдӟылӥз театръёсын но клубъёсын. Кулӥз Хади Такташ куамын арескысен, 1931-тӥ арын 8-тӥ декабре творческой ужез сяськаяськон вакытэ. Такташ татарской литератураез трослы узырмытӥз. Солэн творчествоез татар советской поэзиез кылдытонын бадӟым но данлыко инты басьтэ. Декабрь 1947.

Кылзыны ӧтиськом, гажано эшъёс, «ПИСАТЕЛЬЁС МИКРОФОН АЗЬЫН» передачамес. Туннэ вераськозы кылбурчи Гай Сабитов но егит прозаик Николай Самсонов Г. САБИТОВ. Ӵуказе бере вань азьмынӥсь калык пусъёз быдэс дуннеысь ужаса улӥсьёслэсь огкылысь луэмзэс возьматон нуналэз – Нырысетӥ маез. Шумпотыса но ужъёсазы выль вормонъёс басьтыса, пумитало та праздникез асьме республикаысь городъёсын но гуртъёсын 25

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

улӥсьёс. Адямиослэсь политической улонын но ужын мылкыдъёссэс ӝутӥзы берло дыре луэм исторической событиос. Асьмеос алигес гинэ пусйим Владимир Ильич Ленинлэн вордӥськемез дырысен 109 ар тырмемез. Нырысетӥ коммунистической субботникезлы куатьтон ар тырмемез советской адямиос данъязы асьсэлэн ужан интыосазы ӟырдыт мылкыдын но выль ужазинлыкен тыршыса. Али асьмеос озьы ик тодамы ваиськом вань советской пятилеткаослы кутскон сётӥсь нырысетӥ пятилеткаез. Н. САМСОНОВ. Нош мыным, егит писательёслэн VII Всесоюзной совещаниязы алигес гинэ ветлэм муртлы, нош ик син азям пуксё бадӟым столицамы но данлыко Кремль, кытын выль Конституциез кутэм бере нырысьсэ ужаз СССР-ысь Верховной Советлэн дасэтӥ созывезлэн нырысетӥ сессиез. Та сессилэсь решениоссэ, КПСС-лэн Центральной Комитетэзлэсь Генеральной секретарьзэ Леонид Ильич Брежнев эшез Верховной Советлэн президиумезлы Председателе нош ик быръемез вань советской адямиос асьме Родинаенымы сюлмысь данъяскон мылкыдын пумитазы. Ваньмыз со тӥни адямиослы шумпотон мылкыд кылдытэ, праздникез ужын выль вормонъёсын басьтон вылысь социалистической ӵошатсконэз яркытгес аратыны соослы кужым сётэ. Г. САБИТОВ. Сое ми умой адӟим алигес Пичи Пурга районэ ветлыкумы. Кыӵе мылкыдын уло но ужало меда колхозникъёс но совхозъёсысь рабочийёс тулыс бусы ужъёслы дасяськонлэн ӟырдыт нуналъёсаз? Кытысь адӟысалмы меда радио кылзӥсьёслы верамон, мукет хозяйствоосысь ужасъёслы адӟем карымон умоесь примеръёсты? Кудаз хозяйствое мыныса умойгес луоз? Районэ потыны дасяськон вакытэ сыӵе юанъёс милемыз шугъяськытӥзы ик кӧня ке. Н. САМСОНОВ. Нош партилэн районной комитетаз вуим гинэ но, вань шугъяськонмы тӧлӟиз. Ми шедим кадь тулыс кизьыны дасяськонлэн главной штабаз. Г. САБИТОВ. Ма, озьы ик вань ини со. Н.САМСОНОВ. Бен, сыӵе штаб но кылдытэмын. Партилэн райкомезлэн нырысетӥ секретарез Валентин Кузьмич Тубылов, соин кивалтӥсь мурт, умой тодэ, кыӵе хозяйствоын та вакытэ кыӵе мынэ уж. Райкомын пумиськылонъёсмы, вераськонъёсмы но герӟаськемын вал кизёнлы дасяськонэн. Г. САБИТОВ. Асьмелы татын туж удалтӥз шуыны луоз: корабльысен балэ сямен, шедимы партилэн Удмурт областной комитетэзлэн 26

О времени и о себе

татысь райцентрын ортчытӥськись интересной ужрадаз: республиканской семинаре шуод-а, мар-а. Н. САМСОНОВ. Бен. КПСС-лэн областной комитетэз Пичи Пурга селое люкам партилэн районной комитетъёсысьтыз ответственной ужасьёссэ – секретарьёсты, отделъёсын кивалтӥсьёсты. Татын соосты тодматӥзы сельской хозяйстволы пӧртэм специалистъёсты дасянын пургаослэн туж умой выль амалэнызы. Г. САБИТОВ. Райцентрын кылем сӥзьыл усьтӥськиз межшкольной учебно-производственной комбинат. Республикаямы та кыкетӥез таӵе комбинат луэ, одӥгез азлогес усьтэмын вал Сарапулын. Н. САМСОНОВ. Вакчи дыр куспын Пургалась учебной комбинат быдэс районын тодмо но дано луиз аслаз ӟечесь ужъёсыныз. Солы сётӥзы райцентрысь одӥгзэ бадӟым но чебер юртэз, нимаз-нимаз профессиосъя дышетскыны кабинетъёс кылдытӥзы, отчы интыяллязы наглядной пособиос, машинаосты изучать карыны пӧртэм оборудование. Г. САБИТОВ. Районъёсысь партийной ужасьёсын ӵош ми но ветлӥм комбинатэн тодматскыны. Солэн ужамез сярысь милемлы пырпоч мадиз директорез Иванов эш. Н. САМСОНОВ. Соку ик шӧдӥське солэн ас ужзэ яратэмез, комбинат понна сюлмаськемез. Соин ик татын дышетскон уж но умой радъямын. Алигес тани школьникъёслэсъ та учебно-производственной комбинатын дышетскемзэс возьматыса, туж умой лэсьтӥз удмурт телевидение. Г. САБИТОВ. Нош тон сыӵе ик умой уж лэсьтӥд, со сярысь «Дась лу!» газетэ статья печатласа. Пиналъёслэн профессия басьтон сярысь малпаськон вакытазы со комбинат сярысь мадён бадӟым юрттэт луоз соослы шуыса малпасько мон. Н. САМСОНОВ. Озьы ке но, кӧня ке кыл вералом радио кылзӥсьёслы но. Егитъёслы сельской хозяйствоез яратон мылкыд пыӵатонын но соосыз бусы ужъёсы, пудо вордонэ но мукет удысъёсы специалист луыса пыриськыны юрттонын комбинат бадӟым инты басьтоз. Со дасяны кутскиз вить пӧртэм специальностьёсты – трактористъёсты, шофёръёсты, машинаен йӧл кыскись операторъёсты, строительёсты, бытовой обслуживание удысын ужасьёсты, кудъёсыз районын уг тырмо на. Туэ та комбинатэ дышетскыны ветлӥзы районысь дас одӥг школаосысь сюрс пала старшеклассникъёс. Соосыз татчы вайылӥзы комбинатлэн автобусъёсыз. Куинь сюлэсь тросэз экзаменъёс сётӥзы ни. Школаосазы 27

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

дышетсконзы бырем бере, соос пыриськозы колхозъёсысь но совхозъёсысь производствое. Г. САБИТОВ. Асьсэлэн вордӥськем палъёсазы, вордӥськем гуртъёсазы шедьтозы соос бадӟым шудзэс но шумпотонзэс. Н. САМСОНОВ. Оскон кылдэ – Пичи Пурга районысь колхозъёс но совхозъёс та комбинатазы асьсэлы тырмыт дасялозы ужъёссэс яратӥсь егит специалистъёсты. Г. САБИТОВ. Райцентрысен сюресмы – Уромысь опытно-производственной хозяйствое. Отчы мыныны милемлы ӵектӥзы райкомын. Учкелэ, пе, асьтэ синъёсыныды, кызьы мыно тулыс бусы ужъёслы дасяськон одӥгаз ке но хозяйствоын. Ми потӥм сюрес вылэ. Н. САМСОНОВ. Таяз учыре но милемлы удалтӥз. Ӵапак колхозъёсы потыны дасяськем вылэм райисполкомлэн председателезлэн заместителез Геннадий Романович Моисеев. Со милемыз, сӥлы-бурлы карыса, ӧтиз аслаз машинаяз. Г. САБИТОВ. Шоссе вылысь кожеммы бере, машинамы выро-гопо сюрес вылтӥ дыг-мог мыныны кутскиз. Кыӵе секыт, дыр, водительёслы таӵе сюрес вылын, малпай мон ас поннам. Нош Геннадий Романович тодаз ваиз ортчем зоро-кото кезьыт сӥзьылэз, кудӥз туж ӝегатӥз но люкетӥз юосты октыны-калтыны. Сюрес гинэ ӧвӧл, бусыосмы но трос интыосын сӧриськемын, шуэ со, ю кизён понна соосты нимысьтыз тупатъятэк уз луы. Со сӥзьыл туэлы но тӥни уно шуг-секытъёс лэсьтыса кельтӥз. Н. САМСОНОВ. Бусыосы кылемын октымтэ-калтымтэ куро. Со но шугомытэ ужъюгдурез. Малпаськом вал, – шуэ Геннадий Романович, – сое люканэ ӝутыны районысь вань калыкез Ленинской субботник нуналэ. Адӟиськоды, куазь нош ик милемлы пумит. Учкелэ, – возьматэ со лымыен шобырскем юг-юг чилясь бусыос шоры. – Азьло аръёсы та вакытэ гырыны-усъяны но потӥськом вал ини. Нош куазед туэ воксё пӧртмаське. Г. САБИТОВ. Витьымтэ-малпамтэ шорысь кылдэм та вераськонамы райисполкомлэн председателезлэн заместителез милемыз вакчияк тодматыны вуиз районысь колхозъёс но совхозъёс азьын кизён вакытэ сылӥсь бадӟымесь ужпумъёсын. Котькуд колхозын но совхозын лэсьтэмын но открытой партийной собраниосын юнматэмын нимысьтыз план, кудаз возьматэмын, кытын ужалоз но кӧня уж быдэстоз соиз яке таиз ужась – механизатор, полевод, агроном. 28

О времени и о себе

Н. САМСОНОВ. Туэ район бадӟым ужпум пуктӥз пудо сиён дасянэз чутрак будэтыны. Котькуд колхозын но совхозын кылдытэмын ни пудо сиён поттӥсь нимысьтыз бригадаос. Трослы паськытатозы кукуруза но пӧртэм турынъёс кизён, картофка но пӧртэм кушманъёс будэтон. Бригадаос азе ужпум пуктэмын – ӝутыны соослэсь удалтонлыксэс. Со луонлык кылдытоз пудо вордонэз ӝоггес азинтонын Партилэн Центральной Комитетэзлэн кылем арын ортчем пленумъёсызлэсь косэмъёссэ быдэстонын шӧдскымон азинсконъёс басьтыны. Н. САМСОНОВ. Партилэн районной комитетэз но райсоветлэн исполкомез районысь вань партийной, профсоюзной но комсомольской организациослы, сельской но поселковой Советъёслэн исполкомъёссылы, сельской хозяйствоысь вань кивалтӥсьёслы но специалистъёслы, механизаторъёслы, районысь вань ужаса улӥсьёслы вазиськиз тулыс бусы ужъёсты ӝог но вылӥ ӟечлыкен ортчытыны ӧтьыса. Тросаз хозяйствоосын, та ӧтёнлы вазиськыса, бусые потыны дасяськон ужзэс умой радъязы. Сое ми асьмеос ӟеч валамы, Уромысь опытно-производственной хозяйствое вуыса. Г. САБИТОВ. Татчы вуыса, одӥг ӵукна ми нош ик пумиським КПСС-лэн Пичи Пурга районной комитетэзлэн нырысетӥ секретареныз Валентин Кузьмич Тубыловен. Табереяз радио пыр. Со кивалтэ вал радио пыр ортчытӥськись районной совещаниен. Кудӥз сое шуо «летучка», кудӥз «перекличка», нош мыным совещание кадь потӥз. Черодэн-черодэн одӥгзэ яке мукетсэ колхозэн я совхозэн кивалтӥсез микрофон азе ӧтьыса, секретарь тодыны тырше отысь улон-вылон югдуръёсты: быдэстэмын-а ини тракторъёсты но тулыс кизён дыръя кулэ луись мукет машинаосты но техникаез тупатъян, тырмыт-а дасямын кидыс, кыӵе солэн ӟечлыкез, кӧня тонна дасямын удобрение, кылдытэмын-а пудо сиён дасясь бригада, кӧня мурт потоз ленинской субботнике но трос мукет юанъёс чузъясько радио пыр. Секретарьлэн котьмае тодэмез потэ. Хозяйствооосын кивалтӥсьёссы вакчияк но валамон валэктонъёс сётыло. Таӵе совещаниын честность кулэ, дыр, шуи мон ас поннам. Ужъюгдур кыӵе вань, номырзэ ватытэк вераны кулэ. Витисько, кыӵе валэктонъёс сётоз ни, ӧтизы ке, татысь парткомлэн секретарез Александра Ивановна Васильева? Н. САМСОНОВ. Нош Александра Ивановна тып-тып но лачмытак сылэ, номырлэсь кышкатэк, экзамен сётыны умой дасяськыса лыктэм дышетскись ныл сямен, таза мугорезъя – школьницалы нокызьы но уг 29

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

тупа ке но. Синъёсаз кыӵе ке но кескич шумпотон ворекъя. Черодэз вуиз но, куалектытэк но могатэк, вакчияк но чёт-чёт вераз, мар но мар лэсьтэмын тулыс кизьыны дасяськон вакытэ, кыӵе мылкыдын уло хозяйствоысь ужасьёс. Музъем ке дась луысал, ми кизьыны али ик дась. Сыӵе огъя мылкыд кылдӥз солэн верамысьтыз. Н. САМСОНОВ. Радиосовещаниысь потыса, ми кема пукимы на Александра Ивановналэн кабинетаз, та вакытэ сюлмаськытӥсь ужъёс сярысь вераськыса. Со милемлы шумпотон мылкыдын мадиз умоесь ужасьёссы но спецалистъёссы сярысь, кудъёсыз удалтэм юос но пудо сиён будэтон сярысь сюлмаськыса бусыосын ужало, дыръёссэс но кужымъёссэс жалятэк. Кылем арын быдэс опытной хозяйствоя тысё юос люкамын вал гектарысь шорлыдын 27,3 центнер. Та лыдпусэз соос туэ ортчыны малпазы: будэтом, шуо, котькуд гектар вылын 30 центнер ю тысь. Сыӵе обязательствозы. Г. САБИТОВ. Осконтэмез ӧвӧл – будэтозы. Соос сыӵе опытэн узыр адямиос. Миым ужамзы сярысь гинэ вералом. 1100 гектар вылын миым соос котькуд гектарысьтыз 48 центнер ӟег кутсазы. Чылкак Кубаньын кадь! Сыӵе, пе, удалтэ татын «Саратовская-4» сорт ӟег. Туж умой луысал, дыр, та сорт ӟегез республикаямы паськытгес вӧлмытысалзы ке! Татын ик куд-ог участокъёс вылысь йыды гектарлы быдэ 45 центнер люкаськылӥз. Соин ик туэ 30 центнер ю-тысь будэтыны басьтэм обязательство тырмыт быдэстымон адӟиське. Татын озьы ик нюръяськозы пудо сиён культураосын трос будэтон но соослэсь удалтонзэс ӝутон понна. Силослы мынӥсь культураосты шорлыдын люканы малпало гектарысь 170 центнер, картофкаез – 180 центнер. Уно будэтозы кукуруза, пӧртэм кушманъёс. Н. САМСОНОВ. Пичи Пурга районын туэ бадӟым саклык висъяське, шуим ини асьмеос, пудо сиён культураез будэтонлы. Сое чутрак азинтоно, шуэмын райкомлэн но райисполкомлэн вазиськоназы. Уромысь опытно-производственной хозяйство но та удысын бере уз кыльы, шуыса малпаськом. Татын пудо сиён культураосты будэтонэз огазеяло центральной отделение. Мукетъёсаз куинь отделениосын та удысэз нуозы нимаз кылдытэм звеноос. Пудолы тырмыт сиён дасян сярысь сюлмаськыса, татын кизёзы туэ кык сю куатьтон гектар вылэ кукуруза, кык сю гектар турынъёс, трос кушманъёс. Нош сое ваньзэ уж вылын быдэстон понна ой, кӧня кужымез но визьмез быдтоно луоз ай! Нош солы дась опытной хозяйствоысь ужасьёс, но специалистъёс но. 30

О времени и о себе

Г. САБИТОВ. Бен, тулыс бусы ужъёслы дасяськонэн умой кивалтӥллям главной инженер Анатолий Семенович Никифоров но главной агроном Фанус Шартдинович Шартдинов эшъёс. Н. САМСОНОВ. Техникаез дасянъя социалистической ӵошатсконын нырысетӥ интые потэм нырысетӥ отделение. Татысь механиклэн Николай Иванович Ивановлэн, ужъёсты быгатыса радъяменыз, шуэ парткомлэн секретарез, техника отлично тупатэмын. Г. САБИТОВ. Мукет отделениосын но тракторъёсты, машинаосты но мукет тӥрлыкъёсты бусы ужлы дасян йылпумъямын ини. Со пумысен шумпотэ но аслаз юрттӥсьёсыныз данъяське нырысетӥ отделениысь механик Виктор Михайлович Каргашин. Н. САМСОНОВ. Капчи ӧй вал уж борды кутскыны, – шуэ со. – Куазь зорыса улэмен, техникамес азбарамы, мастерское бер сӥзьыл гинэ озьы но тазьы люканы быгатӥм. Машинаосты тупатъян ужъёсмес соин ик декабре гинэ кутскыны быгатӥм. Озьы ке но, азямы сылӥсь ужпуммес данэн быдэстӥм. Г. САБИТОВ. Мастерскойын ужась азьмынӥсьёс сярысь веракуз, механик нырысь ик Геннадий Михайлович Санниковлэсь нимзэ поттӥз. Н. САМСОНОВ. Бен, та тракторист, – шуиз со, – опытной хозяйствоын дас арлэсь кема ужаса, бадӟым опыт люказ. Ужын басьтэм азинсконъёсыз понна кык пол наградить каремын ВДНХ-лэн медальёсыныз. Санников – со республикаысьтымы одӥгез кибашлы тракторист луэ, вормисе потылӥз гырисьёслэн республиканской ӵошатсконъёсазы но. Г. САБИТОВ. Классной тракторист, – шуэ со сярысь механик. Техниказэ котьку умой утялтыса возе, ужан нормаоссэ арысь-аре мултэсэн быдэсъя, трос горючийзэ шыръя. «Трактористлэн ужез, – шуэ Геннадий Михайлович, – данолэсь но дано – нянь будэтон. Сое сюлмынымы валаса, чидатэк витиськом ни ми кизьыны потон дырез». Г. САБИТОВ. Бусы ужъёсты азинлыко ортчытыны юрттозы умой радъям социалистической ӵошатскон, азьмынӥсьёслэсь опытсэс паськыт вӧлмытон. Та ласянь трос ужано луозы культура удысысь учреждениос, агитаторъёс но политинформаторъёс. Г. САБИТОВ. Та дано уж кызьы радъяське Пичи Пурга районысь хозяйствоосын? Со сярысь алигес Удмурт радио пыр «Агитаторлэн школаез» передачаын вераськизы ни КПСС-лэн райкомезлэн секретарез Иван Кузьмич Якимов но куд-ог агитаторъёс. 31

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Н. САМСОНОВ. Но ми кӧня ке гинэ кыл вералом, кызьы мынэ та уж Уромысь опытно-производственной хозяйствоын. Г. САБИТОВ. Вераны кулэ, та ужлы татын бадӟым саклык висъяло. Агитационно-массовой ужез кизён вакытлы умой радъянэн али тунсыкъясько партийной комитет но, рабочком но, комсомольской комитет но. Н. САМСОНОВ. Культурно-массовой уж нуонлэн шорсюлмыз луэ Культура дворец. Татын посёлокысь калык ветлэ книга-газет лыдӟыны, кино учкыны, самодеятельной артистъёслэсь кырӟамъёссэс кылзыны. Дворецен кивалто ас ужзэс умой тодӥсь егит специалистъёс – Галина Окунева – директор луыса но Александр Никитин – художественной кивалтӥсь луыса. Кыкназы ик соос татчы лыктӥзы Ижевскысъ культурно-просветительной училищеез быдтыса, oг куинь толэзь талэсъ азьло гинэ. Н. САМСОНОВ. Нош уж борды кутскиллям ӟырдыт но мылыськыдысь. Татын ужало ини кык агитбригадаос, дышетӥсьёслэн хорзы, пиосъёслэн ансамбльзы. Дышетскисьёс но дышетӥсьёс сяна кружокъёсы ветло посёлокысь пӧртэм организациосысь но учреждениосысь ужасьёс. Соослэсь ужъёссэс пӧртэм-пӧртэм сямен радъяны тырше Галина Окунева. Н. САМСОНОВ.Тани агитбригада концерт программазэ нимам «Луоз кырӟан – луоз нянь». Отчы быръемын нимызлы кельшись кырӟанъёс но кылбуръёс. Фермаосын ортчытӥсько «Пудо вордӥсьлэн нуналыз» – кенешонъёс но концертъёс. Алигес егит пиосты армие келязы. Агитбригада концерт дасям «Тӥ служить каре – ми тӥледыз витём» программаен. Г. САБИТОВ. Кизён вакытэ агитбригадаос ветлозы Карашурысь, Алганча-Играысь, Бажанысь, Гожнялась, Каймашурысь отделениосы. Отысь клубъёсын концертъёс возьматылозы, поттылозы бордгазетъёс, молниос, гожъялозы ӵошатсконлэсь мынэмзэ возьматӥсь плакатъёс. Н. САМСОНОВ. Матэ вуиз шулдыр май, чагыр инбамо, вож пильыс гуждоро, италмас сяськаё тулыс толэзь. Жингырес чузъясько туннэ Нырысетӥ май праздниклэн ӧтёнъёсысьтыз ӟырдыт кылъёс: Г. САБИТОВ. Колхозникъёс но совхозъёсын ужасьёс! Нюръяське тулыс бусы ужъёсты усто ортчытон понна, узыр урожайёс басьтон понна! 32

О времени и о себе

Гай Сабитов «Я К ЭТОЙ ЖИЗНИ С ЖАДНОСТЬЮ ПРИНИК» (Литературно-музыкальный концерт) Сегодня в нашей передаче прозвучат стихи и песни удмуртского поэта Михаила Покчи-Петрова (исполняется «Песня косарей»). «Песня косарей» – одна из многих песен, созданных композиторами Удмуртии на стихи поэта Михаила Покчи-Петрова. А исполнил ее хор Удмуртского радио и телевидения под управлением автора музыки, заслуженного деятеля искусств РСФСР, композитора Германа Афанасьевича Корепанова. Первые свои стихи Михаил Покчи-Петров опубликовал в республиканских газетах в годы учебы в московском театральном институте имени Луначарского. Будущий театральный режиссер, активно приобщаясь к литературе и искусству, искренне полюбил поэзию и музыку, в свободные часы много трудился над сочинением стихов. Его творчество крепло с каждым годом, и перед окончанием института в 1956 году он выпустил свой первый сборник, названный им «Знакомство». Театр и поэзия стали самым любимым занятием в жизни поэта, в нем он находит свою большую радость и светлое счастье. В стихотворении «Разговор с отцом» Покчи-Петров, отвергая желание отца, советовавшего «учиться на начальника», восторженно говорит: Но я избрал себе не этот путь. Я радость нахожу, стихи слагая. И ты меня все хочешь упрекнуть, Твердишь: «Надежда на тебя плохая». Конечно, в жизни много всяких дел И многие профессии в почете. Но лишь тогда завиден твой удел, Когда ты сердце отдаешь работе. А для меня превыше дела нет, Чем быть певцом новорожденной жизни. Прекрасней не найти, пройди весь свет, И лучше не сыскать во всей отчизне! Я это понял прошлым летом тут, 33

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Когда под вечер подойдя к окошку, Услышал, как на улице поют Мной сложенную песню под гармошку... Я к этой жизни с жадностью приник, Я весь в пути, я весь теперь в полете. И с радостью, хороший мой старик, Я говорю о собственной работе. Перевод Г. Пагирева

Свои желание и мечты поэт старается воплотить в жизнь упорным трудом. Все чаще и чаще начинают звучать новые удмуртские песни на его стихи, воспевающие богатство и красоту Родины и родного края, советских людей, украшающих жизнь своим вдохновенным трудом. В песне композитора Геннадия Павловича Шалагина на стихи Михаила Покчи-Петрова об одной из любимых рек Удмуртии поется:

34

Беспокойна ты ночью и днем, Ты не дремлешь, не спишь никогда. И в извилистом русле твоем Завивает воронки вода. Вала, река моя Вала, Леса любуются порой тобой. Округу всю перевила Ты лентой голубой. В неприметной сторонке лесной Ты веками струишься, Вала, Но такою красивой рекой Ты еще никогда не была. Широко средь лесов и долин Разлилась в половодье вода, Расплескалась у новых плотин, Гордой силой вошла в провода. Струись, река моя, струись, Бурли, красавица Вала! Ты беспокойна, словно жизнь, Как песня радости, светла. Перевод В. Семакина

О времени и о себе

(Звучит «Песня о реке Вале».) Так же торжественно и величало звучит песня об удмуртских лесах композитора Г. Корепанова-Камского, в которой рассказывается о том, что



Большие красивые леса Украшают мой родимый край. Шум дубрав над ним звучит Как песня во славу его. Шумят леса, Гудят леса: О величии Родины, О красоте жизни Они песни поют. По рекам в дальние дороги Провожаем мы удмуртские леса. В разных концах нашей страны Они прославят мой край. Поднимутся новые села и города, Облик Родины они изменят. Разрастутся здесь новые леса, Новой песней зашумят в моем краю. Шумят леса, Гудят леса: О величии Родины, О красоте жизни Они песни поют. Подстрочный перевод

(Исполняется «Песня о лесах».) «Хочется петь» – так называется следующая песня, включенная в программу нашего концерта. По названию можно предположить, о чем может быть она. Раскрывая свои истинные желания, поэт здесь излагает свои заветные мечты о том, что в своих стихах и песнях он хотел бы рассказать читателям и слушателям о самом дорогом для наших людей – о нашей прекрасной родине, о великом счастье жить в ней и вдохновенно трудиться во имя ее благополучия и процветания. 35

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Мелодия песни, созданная композитором Геннадием КорепановымКамским, импонируя содержанию текста, звучит задушевно, раздумчиво, со страстью. («Хочется петь».) Многие песни Михаила Покчи-Петрова написаны для молодежи и о молодежи. Две из них сейчас исполнит народная артистка Удмуртской республики Маргарита Суворова: «Для кого заплетала я косы», музыка заслуженного деятеля искусств Удмуртской АССР, композитора Николая Шкляева (исполнение – 2.55). «Веселый гармонист», музыка народного артиста Геннадия Корепанова-Камского (исполнение – 2.08). А сейчас предлагаем вашему внимания песню Корепанова-Камского на стихи Покчи-Петрова «Твои глаза». Содержание ее таково: Лишь раз в глаза твои Я робко заглянул – И вспыхнул от любви. Знаешь ты и сама: Они сводят с ума. В сердце стук, в сердце гром, Жизнь вся вдруг кувырком. Ой-ой-ой-ой-ой-да Ой, такие глаза! Как два ясных огня, И ночью и днем Они влекут меня. То я вспыхну – зажгусь, То привяжется грусть. В сердце стук, в сердце гром, Жизнь вся вдруг – кувырком. Ой-ой-ой-ой-ой-да Ой, куда деться мне! Я робостью томим, Хочу устоять Под взглядом дорогим. Но поймаю твой взгляд – И скорее назад. 36

О времени и о себе В сердце стук, в сердце гром, Жизнь вся вдруг – кувырком. Ой-ой-ой-ой-ой-да Ой, нет сил больше жить!

(Исполнение.) «Михаил Покчи-Петров – поэт с глубоким дыханием и широким диапазоном тематики, – пишет известный русский поэт Олег Поскребышев в предисловии к сборнику Покчи-Петрова “Под небом твоим”, удостоенному Государственной премии Удмуртской АССР. – Многое ему близко и дорого, ко многому он причастен и пристрастен. Он идет по свету с открытой и напряженно-взведенной душой. Он хочет быть вместе с людьми – радовать их своим вниманием и самому радоваться людской близости. Светить людям, согревать их своим теплом – вот поэтическая, а вернее сказать, жизненная установка творчества поэта Михаила Покчи-Петрова».



О сердце! Птаха дорогая! Как ты трезвонишь столько лет? Тружусь ли я, иль отдыхаю Тебе покоя нет и нет. Твоим свеченьем разум светел, Ты телу ищешь тепло и свет... Но кто-нибудь твой слад заметил? Тобою кто-нибудь согрет? Перевод О. Поскребышева

Романс «Сердце» на стихи поэта исполнит народный артист Удмуртской республики Геннадий Корепанов-Камский (исполнение – 1.54). Вы слушали литературно-музыкальный концерт «Я К ЭТОЙ ЖИЗНИ С ЖАДНОСТЬЮ ПРИНИК» по произведениям удмуртского поэта Михаила Покчи-Петрова. Песни и стихи прозвучали в переводах поэтов Глеба Пагирева, Олега Поскребышева и Владимира Семакина.

37

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Гай Сабитов «ПОЭЗИЯ, ВОСПЕВАЮЩАЯ РАДОСТЬ ЖИЗНИ» (К 60-летию со дня рождения И. А. Зорина) Литературная общественность республики отмечает шестидесятилетие со дня рождения одного из славных поэтов Удмуртии Ильи Андриановича Зорина. Не посчастливилось ему самому встретить этот праздник среди родных и друзей: тяжелая болезнь унесла его от нас пять лет назад в самом зрелом для поэта возрасте. Остались неосуществленными многие его замыслы и планы. А как активно он занимался творческими делами в последние годы жизни! Разбирая архив поэта, перелистывая и изучая многое, что было опубликовано в периодической печати, и что не увидело свет, мы с его супругой М. Зориной недавно подготовили новый сборник его стихотворений, пятый по счету. Вспоминая о друге, мне хочется здесь привести некоторые страницы его биографии. С Ильей Зориным мы познакомились осенью 1930 года. Он только что стал студентом Ижевского медицинского института. Передо мной стоял невысокого роста красивый молодой человек со светлыми кудрями над широким лбом, потом он стал почти черноволосым с застенчивой улыбкой, сдержанный и скромный. Это было время, когда мы начали публиковаться в газетах «Удмурт коммуна» и «Дась лу!». Нас заметили писатели и стали приглашать на свои собрания, на литературные вечера. После очередной конференции писателей Удмуртии, проходившей в марте 1941 года, правление Союза писателей доверило И. Зорину подготовку сборника стихов молодых поэтов республики. Но не суждено было появиться на свет этой книге: в воздухе пахло уже порохом, и вскоре началась Великая Отечественная война. Все мы тогда рвались на фронт. И, чтобы попасть туда как можно скорее, Илья Зорин с группой своих товарищей добровольно поехал завершать военно-медицинское образование. Через восемь месяцев, в марте 1942 года, он стал старшим врачом полкового медпункта на Воронежском фронте. Вместе с доблестными войсками Советской Армии длинный и тяжелый боевой путь до Берлина и Праги прошел капитан медицинской службы И. Зорин. Участвовал он в боях на Орловско-Курской дуге, в ликвидации Корсунь-Шевченковскрго «котла», освобождал Украину, Молдавию, Польшу, Чехословакию. Трижды был ранен, дважды – контужен. 38

О времени и о себе

В каких бы ситуациях ни оказывался врач-воин, он не расставался с поэзией. Она крепла и закалялась в пламени боев, и война вошла в нее навсегда. И. Зорин часто присылал с фронта свои стихи в редакции газет и издательства. Так, ко времени демобилизации поэта из рядов армии в 1947 году уже вышел его первый сборник стихотворений «Кылбуръёс» (Стихи). Завершив свои ратные дела, вернулся в родные края. На груди его офицерской формы сверкали награды за подвиги, свершенные им на полях великой битвы: орден Красной Звезды, орден Отечественной войны 2-й степени и медали. Став кандидатом медицинских наук, доцентом медицинского института, И. А. Зорин читал лекции студентам, писал научные труды. Продолжал он писать и стихи. Творческое наследие И. Зорина не очень велико. Свой второй сборник стихов «Мон тонэ гажай» («Я тебя любил») он опубликовал а 1959 году, третий – «Тодэмед ке потэ сюлэмме» («Если хочешь знать мое сердце»), включающий одно из значительных произведений – поэму «Валерий и Марина» о героической битве советских солдат и народных партизан против фашистских захватчиков, был издан тринадцать лет спустя – в 1972 году. В эти же годы вышел небольшой сборник поэта «Паводок» в переводе на русский язык. В своих стихотворениях И. Зорин воспел радость жизни в великой стране, где народы, сплоченные в единую семью, строят счастливую жизнь. В стихотворении «Любовь к тебе» он обращается к Родине: Моя страна! И осенью, в ненастье, Ты расцветаешь, как весенний луг, В тебе одной – и жизнь моя, и счастье, И ритм стихов, и сердца каждый стук.

Поэзия И. Зорина привлекает читателя гражданским пафосом. Самые лучшие строки своих стихотворений он посвятил родной Коммунистической партии, великому В. И. Ленину, родному краю. Он оставил проникновенные поэтические раздумья, пробуждающие в читателе чувства добрые. Лирический герой И. Зорина – это человек благородной души, живущий в наше время. Он тесно связан с заботами советских людей, с задачами, стоящими перед ними. Но он и романтик, 39

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

восторженно принимающий мир. Вспомните заключительные строки стихотворения «Любовь» о родной Удмуртии, ставшие крылатыми: Нет предела любви, И тебе, сторона моя, Мы готовы Все лучшие силы отдать. Если б руки мои Были Вяткой и Камою, Я бы обнял тебя, Как родимую мать.

Широк и многообразен диапазон чувств и мыслей поэта. Среди его произведений мы встречаем и лирическую миниатюру, и героическую поэму, и балладу, и песню. Стремление как можно ярче выразить сегодняшнюю жизнь часто сливается в его поэзии со штрихами собственной биографии. Сквозь любовную лирику Зорина, часто окрашенную светлым юмором, проходит мысль о том, что любовь надо в себе воспитывать, лелеять, беречь. Поэт чувствовал большую ответственность перед временем и перед собой. Он не спешил выходить к читателям с несовершенными стихами, не торопил издателей, и его книги являются как бы ступенями совершенствования поэтического мастерства. Отмеченные светом чистоты и доброты, справедливости и принципиальности, его стихи, многие из которых еще не опубликованы, являют собой гимн нашей жизни. «Удмуртская правда», 1980 г.

Гай Сабитов ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО МОРДОВСКОМУ РАДИО Удмуртская литература прошла очень интересный путь роста и достигла определенных успехов. Осмелюсь сказать, что произведения удмуртских писателей в настоящее время пользуются не меньшей популярностью, чем книги писателей русских советских авторов и наших писателей братских республик Поволжья и Предуралья. 40

О времени и о себе

В эти дни, когда трудящиеся Советской Удмуртии со всем народом страны, с чувством законной гордости обозревают свои трудовые свершения за шестьдесят лет советской власти, осуществленные под руководством Коммунистической партии Советского Союза, наши литераторы не только подводят определенные итоги своей работы, но и с особым энтузиазмом трудятся над произведениями, воспевающими героические дела рабочих заводов и фабрик, хлеборобов и животноводов села. Готовясь встретиться с вами в радиопередаче, я вспомнил торжества научной и литературной общественности нашей республики, проходившие два года назад в связи с юбилеем двухсотлетия первой научной грамматики удмуртского языка, изданной в Санкт-Петербурге Академией наук. В свое время, безусловно, эта книга являлась большим историческим событием в жизни народа и свидетельствовала о стремлении представителей русской демократической интеллигенции практически помочь малым народам в развитии их образования и культуры. Но в условиях царского самодержавия, стремившегося держать народы в угнетении, роль этого замечательного произведения в создании и развитии национальной литературы была незначительна и незаметна. По данным статистики до Великой социалистической революции в удмуртской литературе насчитывалось всего лишь небольшие две повести, одна трагедия, несколько поэм и около ста стихотворений. «Хотя зарождение удмуртской литературы можно отнести к предреволюционным годам, – писал известный критик К. Зелинский, – целиком она сложилась уже в советские годы. За короткий срок она проделала путь от первых стихов о революции, о гражданской войне, о борьбе с невежеством и темнотой к новым пьесам, связанным с фольклором». В годы революции и гражданской войны словно прорвались ранее запруженные силы. Нежданно стали выходить газеты и книги на родном языке, широко развернулась деятельность литераторов, начавших писать еще до революции. Сразу же после революции стали известными имена писателей Кедра Митрея, Ашальчи Оки, Максима Прокопьева, Кузебая Герда, Даниила Майорова, Ивана Дядюкова и других, пришедших в литературу с фронтов гражданской войны и деревень. В двадцатых годах читатели уже получают десятки книг художественной прозы, поэзии, драматургии. Значительным достижением удмуртской литературы явилось появление первого романа. В 1929 году вышел исторический роман 41

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Кедра Митрея «Тяжкое иго», вскоре же переведенное автором на русский язык. Этот роман заложил основы удмуртского исторического романа, которые потом развили известные наши прозаики Михаил Коновалов, Михаил Петров, Михаил Лямин. Основной темой исторической прозы стала борьба удмуртского народа против эксплуататоров, возмужавшая в этой борьбе дружба с русским народом. В тридцатые годы наряду с малыми жанрами все больше стали появляться произведения крупные, масштабные. В эти годы были опубликованы первый удмуртский роман о рабочем классе Михаила Коновалова «Лицо со шрамом» и его же исторический роман «Гаян», об участии удмуртов в пугачевском движении. Здесь писатель вывел образ бунтаря, ставшего впоследствии одним из пугачевских атаманов. В эти же годы была написана трилогия известного удмуртского писателя Григория Медведева, включающая романы «Лозинское поле», «На склоне горы Кымкар» и «Большой день». В этих произведениях писатель в широком плане показал исторические события коллективизации в удмуртской деревне. Автор глубоко и всесторонне отразил здесь перемены в психологии тружеников села. Организатор борьбы за новую жизнь коммунист Ӟапык Бутаров, вернувшийся после трех лет работы в Донбассе, на родное село смотрит новыми глазами, активно борется за коллективизацию крестьянского хозяйства. В тридцатые годы среди читателей стали популярными трагедии драматурга Игнатия Гаврилова «Холодный ключ», «Камит Усманов», стихи и поэмы Афанасия Лужанина, Тимофея Шмакова, Прокопия Чайникова, Андрея Бутолина, рассказы, очерки, повести, романы Петра Блинова, Филиппа Кедрова, Александра Миронова, Трофима Архипова и других. Удмуртская литература новых, наиболее значительных успехов достигла за послевоенные годы. Еще более укрепилась ее связь с народом, совершенствовалось творческое мастерство писателей, повысилось их социально-философское осмысление современной жизни, их идейноэстетический кругозор. Имена наших писателей постепенно становятся известными и за пределами республики. С середины пятидесятых годов их произведения все чаще и чаще начали появляться в переводе на русский язык. К всесоюзному читателю проложили широкую дорогу романы Михаила Петрова «Старый Мултан», Геннадия Красильникова «Алексан Кабышев», Григория Медведева «Лозинское поле», Игнатия Гаврилова «Корни твои», Трофима Архипова «У реки Лудзинки», 42

О времени и о себе

повести и рассказы Семена Самсонова, Романа Валишина, Григория Симакова, стихи Степана Широбокова, Николая Байтерякова, Флора Васильева, Владимира Романова, Германа Ходырева и других. За последние пять лет в московских издательствах вышло более тридцати книг писателей Удмуртии. Их произведения переведены также на языки многих народов нашей страны и за ее рубежом. В Венгрии издана антология удмуртской литературы и опубликована большая литературоведческая работа о путях развития нашей литературы. К 60-летнему юбилею Советской власти издательство «Советская Россия» в серии «В семье российской братской» выпустило книгу нашего прозаика Семена Самсонова «Между Камой и Чепцой» – своеобразный документально-художественный репортаж. Писатель в этом произведении на конкретном материале образно и ярко повествует о знаменательных страницах истории нашей республики, ее сегодняшнем дне. Одна из центральных тем книги – тема национального братства и солидарности народов нашей страны. В книгу включены фотографии, наглядно рассказывающие о различных сторонах жизни современной Удмуртии. Из года в год расширяется выпуск литературы в нашем издательстве «Удмуртия». За последние два года здесь опубликовано более семидесяти книг писателей республики, в том числе более сорока – на удмуртском языке. Свои первые сборники стихов выпустили шесть молодых поэтов. В переводе на русский язык стотысячным тиражом издан роман народного писателя, Лауреата государственной премии республики Трофима Архипова «Вся красота твоя». На страницах журнала «Молот» и республиканских газет печатаются новые художественные произведения, очерки, публицистические статьи известных писателей и молодых авторов. В шести номерах журнала «Молот» за этот год поэты Герман Ходырев и Владимир Романов опубликовали новые поэмы для юных читателей, вышли новые повести Аркадия Клабукова «Можайский дуб» и Петра Чернова «Соленый колос», подборки стихов известных и молодых поэтов. Кстати, журнал наш уделяет большое внимание творчеству начинающих литераторов. Один из его номеров в этом году целиком был посвящен им. Со своими рассказами и стихами выступили девятнадцать молодых авторов. В каждом номере журнала мы встретим произведения, напечатанные под рубриками «Молодые голоса», «В помощь начинающим», «В журнале – новое имя». 43

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Журнал в своих последних номерах прошлого года познакомил читателей с интересным романом молодого писателя Генриха Перевощикова «Поклонись земле» о сегодняшнем дне колхозного села, о роли коммунистов в развитии сельского хозяйства, об их усилиях в подъеме благосостояния сельских тружеников. В духовной жизни народа важное место занимает массовая песня. Многие песни, созданные нашими поэтами в содружестве с композиторами, стали народными в самом высоком значении этого слова. Их знают и всюду поют. Они покоряют своим содержанием, патриотической приподнятостью и благородством чувств. В едином русле развития всех национальных культур социалистических республик протекало становление удмуртской литературы. И она за шестьдесят лет Советской власти достигла замечательных успехов. Вспоминая о декаде удмуртской литературы и искусства, проведенной в Москве в честь пятидесятилетия образования республики, Сергей Михалков на одном из заседаний секретариата Правления Союза писателей РСФСР говорил: «Нужно было видеть этот необыкновенной яркости праздник искусства, чтобы понять и осознать тот гигантский шаг, который проделал удмуртский народ от нищеты и безграмотности к полному расцвету духовных и материальных сил. Мы поняли это, когда услышали стихи поэта Флора Васильева: ...Хватает Волге широты и сини, Но с Камою она еще сильней. И для меня бы не было России Без маленькой Удмуртии моей». Июнь, 1977.

Гай Сабитов ДЛЯ ТАТАРСКОГО РАДИО Ӟечбуресь, гажано эшъёс! Исǝнмесез, хөрмђтле дуслар! Күрше кардђш Татарстан республикасыныӊ алтмыш еллык юбилее унае белђн сезне, кадерле хезмђт иялђре, саф күӊелемнђн туганнарча тђбрик итђм! 44

О времени и о себе

Здравствуйте, дорогие друзья! Мне выпала большая честь: от души поздравляю всех вас – жителей городов и деревень – братского советского Татарстана с замечательным праздником – славным 60-летием республики! Территории наших республик расположены рядом, и рядом бок о бок трудятся наши народы на заводах и фабриках, на полях и нефтепромыслах. Нас связывают и объединяют общая биография и общая судьба. Вот и мы сейчас тоже готовимся достойно встретить такой же юбилей – 60-летие нашей Удмуртии. Очень символично, что он будет отмечаться в канун празднований Великого Октября, который не только уничтожил эксплуатацию человека человеком, но и разбил оковы национального гнета. Да, Октябрьский раскат над Невой К новой жизни позвал человека. И над древней, над нашей землей Встало зарево нового века. Люди бились за долю свою И слова: «Революция», «Ленин» Зазвучали и в нашем краю, Донеслись и до наших селений.

Великой Октябрьской социалистической революции скоро исполнится 63 года, ее детищам – нашим Автономным Советским Социалистическим республикам – по 60. У колыбели их стоял великий Ленин. Постоянно и неустанно проявляла заботу и внимание становлению наших республик, росту их экономики и культуры наша родная Коммунистическая партия. 60 лет – срок небольшой, но как неузнаваемо изменился облик наших республик, какие удивительные перемены произошли в жизни наших городов и сел! На карте Татарстана за годы советских пятилеток возникли новые прекрасные города, неузнаваемо преобразились старые. Городом с миллионным населением стала столица республики Казань. Славу их возносят своим трудом многотысячные коллективы машиностроителей, нефтяников, химиков, строителей, часовщиков. Нас всегда радовали и радуют их успехи. Они заслуженно воспеты в произведениях татарских прозаиков, поэтов, драматургов. 45

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Поэт Салих Баттал в одном своем стихотворении, сравнивая тяжелое прошлое со светлым сегодняшним, с гордостью восклицает: О, Татарстан! Горжусь тобой! Я вижу в новом свете Всех поколений крепнущее братство: Родителей стеснявшиеся дети Отныне родословною гордятся! Нефтяников сплоченные колонны, Пилотов нестихающие песни... Их слава путь пробила до девона, Их доблесть путь открыла в поднебесье. Предела нет твоей растущей силе: Держава вся мужает непрестанно, И в грозный час границы заслонили И заслонят питомцы Татарстана.

Когда я говорю «Татарстан», то вспоминаю свое детство, годы учебы в Казани, спектакли академического театра имени Галиаскара Камала, литературные вечера. Все это помогло мне приобщиться к культуре татарского народа, полюбить его литературу, музыку, народную песню, почти в совершенстве овладеть татарским языком. В развитии нашей культуры Казань занимала особое место. Здесь были опубликованы первые стихи на удмуртском языке, изданы первые книги для нашего народа, здесь получили образование основоположник нашей прозы, писатель Кедра Митрей, первая удмуртская поэтесса Ашальчи Оки и многие другие представители нашей интеллигенции. Наши связи и контакты в области культуры еще более развились и окрепли в последующие годы, принимая более конкретные формы. В связи с этим хочется отметить создание в нашей республике Союза композиторов. Его кадрами в настоящее время в большей части являются молодые музыканты, окончившие Казанскую консерваторию, а в оформлении Союза как организации принимал деятельное участие выдающийся татарский композитор, профессор консерватории, народный артист СССР Назиб Жиганов, который и по сей день интересуется и следит за творческим успехом наших композиторов, в активе которых теперь уже немало заслуживающих внимания произведений разнообразных жанров. Готовясь к 60-летию Удмуртии, наш республиканский музыкальный театр 46

О времени и о себе

поставил новую оперу заслуженного деятеля искусств РСФСР Германа Корепанова и молодого композитора, выпускника Казанской консерватории Александра Корепанова «Мятеж», рассказывающую о драматических событиях, происшедших в годы гражданской войны. Укрепляются и развиваются у нас доброжелательные связи и по линии литературного творчества. Союз писателей Татарии, возглавляемый известным писателем, депутатом Верховного Совета СССР Тарифом Ахуновым, в этом году, например, принял в члены Союза писателей СССР удмуртского писателя Евгения Самсонова, проживающего в Татарии. Мы немало произведений татарских писателей переводим на удмуртский язык. Примеров, рассказывающих о плодотворных дружеских связях наших народов, можно привести немало, и я уверен, они получат дальнейшее развитие. На заводах и фабриках, на стройках, в колхозах и совхозах – всюду у нас в республике создана атмосфера дружной совместной работы трудящихся разных национальностей. Все они, вдохновляемые ленинской заботой и мудрым руководством партии, настойчиво борются за успешное завершение десятой пятилетки. Хорошими делами ознаменовали они 110-ую годовщину со дня рождения Владимира Ильича Ленина. За 4 месяца этого года объем реализации продукции промышленности значительно превысил плановый уровень. Более двадцати тысяч тружеников промышленности и сельского хозяйства выполнили личные пятилетние задания, многие из них награждены Ленинскими почетными грамотами. Сейчас многие производственные коллективы, передовики обязались завершить годовые планы к 60-летию Удмуртской АССР. Эти успехи, безусловно, волнуют и наших литераторов, поскольку героями их художественных произведений стали подлинные герои труда, герои наших пятилеток. Писатели Удмуртии в последнее время стали более активно вторгаться в жизнь народа, и в результате появилось немало интересных книг о тружениках села. Это, в частности, роман Генриха Перевощикова «Поклонись земле» и «Рассвет в «Заре», роман Семена Самсонова «Голуби с пути не сбиваются», удостоенный премии удмуртского колхоза имени Ленина за лучшее произведение года на сельскохозяйственные темы, повесть Романа Валишина «Гора ветров». Рассказы Евгения Самсонова, поэтические сборники Николая Байтерякова, Олега Поскребышева, Владимира Романова и других. Сегодня книги писателей Удмуртии, также как и ваших татарских, читают не только в своей республике, но и далеко за ее пределами. Они 47

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

издаются и на русском языке, и на языках многих народов СССР, печатаются и за рубежом. Haшa литература стала явлением общесоюзного значения. О всенародном признании ее говорит присуждение авторам книг почетных званий народного писателя и народного поэта. В великой семье братских республик живет и крепнет, расправляет свои крылья моя республика Советская Удмуртия, в которой народ, идущий по пути, указанному партией, обрел настоящее счастье. Расправил крылья мой свободный край, Давно забылись дни ненастной тьмы. Под щедрым солнцем щедрый урожай На благо Родины снимаем мы. Мы вечно благодарим Ильичу, К вершинам новым мы плечо к плечу По зову партии вперед идем.

Еще раз сердечно поздравляю вас, дорогие друзья, с вашим замечательным праздником – 60-летием Татарской Автономной Советской Социалистической Республики! Желаю вам новых успехов в труде и большого счастья в жизни! Заканчивая выступление, шлю вам музыкальный привет! Послушайте удмуртскую песню на мои стихи «Улица Советская». На русский язык перевел поэт Владимир Семакин. Музыка композитора Николая Новожилова. Поет хор Удмуртского радио и телевидения. Июнь 1980 г.

Гай Сабитов К НОВЫМ ТВОРЧЕСКИМ УСПЕХАМ (Делегат VII съезда писателей СССР) VII съезд писателей СССР явился большим событием в общественной и культурной жизни всех республик. В Москву добрались 563 делегата, представляющие писателей всех поколений, работающих в разных жанрах, создающих литературу на 77 языках народов нашей страны, 48

О времени и о себе

собрались, чтобы подвести итоги сделанного за прошедшее пятилетие, обсудить насущные проблемы развития литературы, наметить дальнейшие перспективы. Вся работа Всесоюзного писательского форума была освещена идеями XXVI съезда КПСС, высокой оценкой, данной на нем творческой работе мастеров слова, доверием партии к деятелям литературы и искусства. Велик авторитет многонациональной советской литературы во всем мире. И неудивительно, что на съезде можно было увидеть представителей Союзов писателей братских социалистических стран и писателей многих государств Европы, Азии, Африки и Америки. С большим вниманием был выслушан отчетный доклад правления Союза писателей СССР «Советская литература в борьбе за коммунизм и ее задачи в свете решений XXVI съезда КПСС», с которым выступил первый секретарь правления союза Г. М. Марков. Докладчик отметил, что за отчетный период из всех жанров литературы наибольших успехов достигла проза. Ее открытия в создании образа нашего современника были ведущими в общих достижениях литературы. Говоря о том, что предмет творческих забот писателей – это вся жизнь нашего народа, это весь нынешний мир, докладчик на первое место поставил борьбу за осуществление Программы мира, разработанной нашей партией. «В такой обстановке... когда опасность ядерной войны приблизилась на угрожающе близкое расстояние, – сказал оратор, – слово писателя, как молния, должно точно разить и сокрушать поджигателей войны, будить совесть людей, звать их к отпору врагам мира и сотрудничества народов». И в обстоятельном докладе Г. М. Маркова, и в выступлениях красной нитью проходила мысль о том, чтобы литература стояла на страже мира. Писательское слово, обращенное к самым широким массам, должно звучать громко, отчетливо, целеустремленно. В этом отношении мне особенно запомнились выступления Егора Исаева, Федора Абрамова, Александра Чуковского. Съезд писателей СССР единодушно поддержал «Обращение Верховного Совета СССР к парламентам и народам мира» и обратился к писателям, деятелям культуры земного шара с призывом «сделать все возможное для спасения человечества от ядерного самоуничтожения, для утверждения мира, для торжества согласия и сотрудничества между народами». 49

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В докладах и выступлениях известных советских писателей отмечалось, что за годы, прошедшие после VI съезда, многонациональная литература страны продолжала успешно развиваться, издано немало книг, пользующихся большой популярностью у читателей. По образному выражению Г. Маркова, «богато колосится наша творческая нива». Назывались конкретные произведения, анализировалось творчество мастеров слова. С гордостью называли советскую литературу литературой высоких коммунистических идеалов. В центре внимания делегатов съезда стоял вопрос об ответственности писателя перед партией и перед народом, перед настоящим и будущим, вопрос о партийности, народности, высокой художественности литературы. Один день был предоставлен делегатам съезда для обсуждения наиболее актуальных проблем литературного процесса в творческих комиссиях. По родам и жанрам литературы было образовано восемь комиссий, которыми руководили видные советские литераторы В. М. Кожевников, С. С. Наровчатов, А. Д. Салынский, В. М. Озеров, С. В. Михалков, Р. И. Рождественский, Ю. И. Суровцев, А. А. Ананьев. Большое впечатление произвела на меня работа комиссии, обсуждавшей тему «Поэзия 70-х годов: социальный, нравственный и воспитательный пафос», в деятельности которой я принимал участие. Председатель комиссии Сергей Наровчатов познакомил собравшихся с сегодняшним состоянием нашей многонациональной поэзии, отметив огромную роль творчества Владимира Маяковского в ее развитии. «В. Маяковский первым преобразовал русскую поэзию в советскую, сказал С. Наровчатов, создал в своих стихах притягательный образ советского человека, стал глашатаем коммунистических идей, стал поэтом интернациональным». На заседаниях комиссии развернулся деловой, подлинно творческий разговор. В выступлениях поэтов звучала не только гордость за нашу многонациональную поэзию, прошедшую славный путь и достигшую прекрасных вершин, но и озабоченность тем, что еще появляются произведения серые, безликие, лишенные серьезного, значительного содержания. Большой бедой нашей поэзии стало так называемое «мелкотемье». Константин Шейнин, Николай Старшинов, Сергей Смирнов и другие остро поднимали вопросы об идейности и мастерстве. Вновь и вновь прозвучал призыв следовать традициям В. Маяковского повысить общественную активность поэзии, боль50

О времени и о себе

ше создавать произведений, проникнутых активным гражданским пафосом. В наше тревожное, сложное время поэзия должна поднимать свой голос в защиту мира, она должна выполнить свое главное призвание: «Глаголом жечь сердца людей», набатно греметь в сердца и души: «Люди... будьте бдительны!» Об этом страстно говорили поэты Михаил Львов, Юлия Друнина и другие. Всего на заседании выступило двадцать пять поэтов и критиков. Круг вопросов, затронутых ими, был очень широк, но все выступления объединяла мысль, что советские литераторы призваны создавать новые яркие произведения, посвященные славным делам нашего современника, воспевающие трудовые подвиги советского человека, его высокий нравственный облик. На дискуссии обращалось большое внимание на взаимообогащение литератур народов нашей страны. Необходимо, говорилось на заседании комиссии, чтобы лучшие произведении многонациональной советской литературы становились достоянием всесоюзного читателя, переводились на русский язык. В работе комиссии «Герой наших дней и опыт художественного воплощения его образа в современной прозе», которой руководил известный писатель В. М. Кожевников, участвовал наш прозаик Генрих Перевощиков, а критики Зоя Богомолова и Александр Шкляев принимали участие в работе комиссии «Развитие многонациональной советской литературы последних лет в освещении литературной критики» (председатель – критик В. М. Озеров). Важнейшие проблемы развития многонациональной советской литературы, которые обсуждались на всесоюзном форуме писателей, безусловно, касаются и литераторов нашей республики. В контексте общих достижений многонациональной советской литературы мы вправе гордиться успехами авторов и нашей республики. За прошедшее пятилетия у нас появилось немало новых крупных произведений – романов и повестей, в которых наши писатели сумели создать ряд ярких образов современников. Это, в первую очередь, роман С. Самсонова «Голуби с пути не сбиваются» и роман-трилогия Г. Перевощикова «Поклонись земле». В них авторы раскрывают характеры коммунистов, активных организаторов современного, сельскохозяйственного производства, претворяя в жизнь решения партии о преобразовании Нечерноземья. 51

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Дальнейшее развитие получила удмуртская повесть. Она выросла не только количественно, но и в идейно-художественном отношении. В последние годы издательство «Удмуртия» выпустило отдельными книгами немало таких произведений, привлекших внимание наших читателей. Ряд интересных содержательных повестей опубликован и в журнале «Молот». Значительны достижения и поэтического цеха. Голос удмуртской советской поэзии стал громче звучать во всей нашей стране. Отрадно обметить, что в последние годы путь в литературу стали прокладывать талантливые представители молодежи. Заметную роль в улучшении воспитания молодых писателей сыграло известное постановление Центрального Комитета КПСС «О работе с творческой молодежью». Претворяя в жизнь его положения, немало полезных конкретных дел проделали Союз писателей и обком комсомола Удмуртии. Это, в частности, ежегодные семинары творческой молодежи, обсуждение рукописей и книг на заседаниях совета по работе с молодыми, индивидуальные консультации, конкурсы на лучшие произведения. Такая разносторонняя, доброжелательная и заинтересованная забота о росте молодой смены дала свои ощутимые результаты. В течение отчетного пятилетия коллектив нашего союза значительно укрепил свои ряды: в члены Союза писателей СССР принято десять новых членов из талантливых молодых прозаиков и поэтов... Со своими первыми сборниками стихов за эти годы выступили Л. Кутянова, Т. Чернова, А. Кузнецова, В. Ванюшев, О. Хлебников, В. Ившин, А. Перевощиков, В. Ивашкин, Г. Иванцов, В. Парамонов, С. Зяблицев. Многие поэтические и прозаические произведения молодых впервые увидели свет в коллективных сборниках «Шаги по земле» и «Горизонт». Можно с уверенностью сказать, что в общем русле многонациональной советской литературы наша удмуртская литература занимает достойное место, неся в своей струе своеобразие национального колорита, добиваясь новых и новых успехов. Но немало у нас и нерешенных проблем. Съезд писателей прошел, но его работа, встречи с друзьями надолго останутся в памяти участников. Осмысление материалов съезда окажет окрыляющее воздействие на всех наших литераторов, которые своим творчеством стремятся с честью оправдать доверие партии и высокую оценку их труда. «Удмуртская правда», 25 июля 1981 г. 52

О времени и о себе

Гай Сабитов МОЙ ДРУГ – ПОЭТ ПРОКОПИЙ ЧАЙНИКОВ Недавно наши литераторы отметили шестидесятипятилетие известного удмуртского поэта Прокопия Марковича Чайникова. Поэта среди нас давно уже нет, он ушел из жизни молодым в полном расцвете творческих сил. О нем нам напоминают его жизнеутверждающие, зовущие на подвиги стихотворения, согретые сердцем поэта-коммуниста, освещенные солнцем первых пятилеток, закаленные грозою Великой Отечественной. Прокопий Чайников родился в 1916 году, 6-го января в деревне Удмурт Квачкам Вавожского района. Рано осиротел и в четырехлетнем возрасте попал в детский дом, где и прожил до самого окончания начальной школы. В 1929-м году его направляют учиться в Можгинский педагогический техникум. Одаренному юноше, можно сказать, повезло: он попал в дружный веселый коллектив студентов, до упоения увлекавшихся молодой удмуртской литературой, набиравшей тогда живительные соки жизни. Из среды студентов тех лет впоследствии выросла целая группа наших известных писателей. По воспоминаниям одного из них – выдающегося удмуртского писателя Игнатия Гаврилова, Прокопий Чайников среди студентов заметно выделялся. Он был очень подвижным, многим интересовался, много читал, в карманах носил сборники стихотворений любимых поэтов, не расставался с блокнотом. Так постепенно начал раскрываться талант будущего поэта. Его стихи и разные заметки о студенческой жизни стали появляться в республиканских газетах «Дась лу!» («Будь готов!») и «Удмурт коммуна». Через два года Прокопия Чайникова, отличника учебы и активного общественника, из Можги направляют учиться в Московский центральный опытно-показательный индустриально-педагогический техникум, где он, уверенно можно полагать, так же усердно занимался и поэзией. Подтверждением того может служить первый сборник стихотворений молодого поэта «Деткор пероен» («Деткоровским пером»), выпущенный еще будучи студентом в 1933 году. Автору тогда было всего семнадцать лет. Окончив учебу в московском техникуме, Прокопий Чайников приехал в Ижевск и в течение трех лет работал в редакциях республиканских газет. В 1935 году выпустил свой второй сборник стихов «Шулдыр даур» («Пора радости»). В 1337 году поэт поступает учиться на факультет языка и литературы Удмуртского педагогического института, 53

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

где наряду с отличной учебой – во все годы он был именным стипендиатом – активно участвовал в общественной жизни института: выпускал стенгазету, рукописный литературно-художественный альманах, много писал. И в 1939 году в удмуртском книжном издательстве вышла его новая книга стихов «Яратон» («Любовь»). Окончание института совпало с началом Великой Отечественной войны. Но поэт по состоянию здоровья не попал на фронт. Он был направлен на работу в районный центр село Дебессы. Здесь Чайников сначала был учителем средней школы, затем пропагандистом райкома партии и редактором районной газеты. По направлению областного комитета партии Прокопий Чайников в 1944 году становится главным редактором Удмуртского радио. В последние годы жизни он по состоянию здоровья находится на пенсии. 4 февраля 1954 года его не стало, а было ему еще только тридцать восемь лет. Как истинный поэт, Прокопий Чайников жил стремлением и чаянием своего народа, руку держал, как мы говорим, на пульсе своего времени. Умел жить и волноваться тем, что тревожило своих современников. Его стихи, можно сказать, являются по-настоящему человеческим документом, поэтическим свидетельством очевидца. Здесь мы находим истоки большого патриотического чувства поэта, его гражданской позиции. Самые лучшие стихи Чайникова посвящены коммунистической партии, ведущей народы к коммунизму, счастливой Советской стране, великому Ленину. Солнце светит вселенной всегда, Океану предела нет. Не угаснет в небе звезда, Вечен ленинской правды свет. Старый бор высок и могуч, Выше бора вершины гор, Выше гор, сквозь покровы туч, Проникает ленинский взор. Солнце смерть возвещает зиме, Беркут гибель несет змее, Нет страшней ничего для врагов Богатырских ленинских слов. Что прекрасней земли и родней? Что просторней небес над ней? 54

О времени и о себе Но сравнить нельзя ничего С жизнью Ленина, с делом его! Ленин светом нас озарил, Показал, что бескрайна ширь. Он дорогу к счастью открыл Созидающим новый мир!

Глубоко эмоциональны стихотворения Прокопия Чайникова, посвященные любимой Родине, родной Удмуртии. Он в них воспевает красивые наши леса и луга, широкие поля, волнующиеся золотыми хлебами, советских людей, строящих новую жизнь. Любимый край, мой край родной, Колхоз, поля, простор речной! Давно ль играл я у Валы-реки? Дни детства золотые далеки! Люблю опушку леса и холмы, Где землянику собирали мы, Люблю леса с шумящею листвой... Люблю от всей души я край родной! Люблю безмерно край родной! Ковер зеленый, луговой. Цветы, насыщенные влагой рос, Колхозный ваш веселый сенокос. Впервые в детстве я пришел сюда Услышать песни дружного труда. И с той поры в душе моей живет Напев тех песен, что мне пел народ. Люблю всем сердцем край родной, Колосья нивы золотой! Мы вновь пахали, сеяли зерно, А позже хлеб свозили на гумно. Вложили мы, любя родимый край, Все силы в изобильный урожай. 55

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Трудясь усердно, помнили завет: Упорный труд – основа всех побед! О, как люблю я край родной, Народ советский трудовой!

Мне посчастливилось несколько лет работать с Прокопием Чайниковым в одном коллективе. Помню, как он просто своим присутствием создавал деловую творческую обстановку, удивлял нас своим широким кругозором, эрудицией, умением вовремя оперативно находить необходимые материалы, помогал в этом и нам. Так же оперативно откликался он стихами на значительные события, происходящие в мире. Большое место в поэзии Чайникова занимает тема Великой Отечественной войны, тема борьбы и победы нашего народа над фашистскими захватчиками. Вот отрывок из стихотворения «Тракторист»: На фронте был лихим танкистом, Врагов на фронте побеждал, Славным трактористом Дни боевые вспоминая, Страданья, радость и печаль, Поет он звонко, озирая Родимую степную даль. Домой вернулся из похода, Пришел с победою домой. Колхозник труд – его забота, Его отрада – край родной. Цвети, земля моя родная, И пусть из года в год всегда Шум золотого урожая Звучит как музыка труда!

Жизненная активность поэта подтверждается, кроме всего этого, его большой работой над созданием учебных пособий. П. Чайников так же много времени уделял переводческой работе. В его переводах на удмуртском языке публиковались произведения Пушкина, Лермонтова, Шевченко, Маяковского и многих других поэтов. Учился у них ясности, образности поэтического языка. 56

О времени и о себе

Чайников является переводчиком Государственного гимна Советского Союза на удмуртский язык. Трудясь усердно, помнили завет: Упорный труд – основа всех побед! О, как люблю я край родной, Народ советский трудовой!

Гай Сабитов О ПЕТРОВЕ (На вечере, посвященном 75-летию М. Петрова) Познакомился так... Потом встреч было немало. Как ко всем молодым, Михаил Петрович и ко мне откосился доброжелательно, проявлял сердечную дружескую заботу. Он очень хотел, чтобы мы скорее стали мастерами и вносили бы по своим возможностям достойный вклад в развитие удмуртской литературы. После Отечественной войны, когда Михаил Петрович был председателем правления Союза писателей, мы встречались каждый день: кабинеты были в одном коридоре Дома печати. Частенько он и сам захаживал к нам в радио. – Мало пишешь, мало, – упрекал он меня, – оправдываешься занятостью на работе. Все мы работаем, занимаем должности. Но литератор должен находить время для работы над сочинением, обязан дисциплинировать себя. Ты ведь не все время на работе. На работу шагаешь по улицам или с работы домой, или просто ходишь – это ведь тоже время, оно не должно пропадать впустую. Голова должна мыслить и творить. О тех трудностях, которые настоящий писатель должен постоянно преодолевать, он мне напоминал частенько. Свои мысли подкреплял он высказываниями Льва Толстого о труде писателя, как о труде каторжника, гнущего спину без выходных, без отпусков, без праздников и каникул. Так трудился он сам. На торжественном собрании в честь его пятидесятилетия он, покосившись на воображаемый сундук, хотя и говорил, что, мол, вот посмотрите, 57

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

прошло 50 лет, а то, что я создал за время, всего-навсего на дне сундука. Это было проявление огромной скромности писателя. После издания шеститомника произведений Михаила Петровича мы убедились, что тот его сундук был полон духовного богатства, оставленного нам в наследство. Мне все кажется, что он ко мне относился с особой верой и надеждой. Михаил Петрович принимал близко к сердцу мои удачи и неудачи, не кривил душой, радовался каждой хорошей строке, удачному образу. Если что-нибудь не нравилось, говорил откровенно, честно в глаза. Он заботился о моим образовании и мастерстве. Будучи председателем правления, он однажды заходит ко мне, радостно улыбаясь: «Гай, имеется прекрасная возможность поехать учиться в литературный институт! Нам выделили два места». «Я ведь уже окончил институт». «Ну и что ж. Это же литературный! Москва! Большие писатели, у которых можешь набраться опыта, мастерства! У нас, оказывается, все уже грамотные, никто не хочет учиться, ну хоть уж ты поезжай!». Так я стал студентом Литинститута им. М. Горького. Во время учебы тоже следил, как идут у меня литературные дела, а когда приготовил дипломную работу – сборник стихов и песен, он с удовольствием взялся его редактировать. Он также редактировал мой перевод «Бахчисарайского фонтана» Пушкина, изданного отдельной книгой, он же и постоянно интересовался моей работой над созданием новых песен, и не раз еще приходилось слышать его справедливые замечания: «Сердись – не сердись – это тебе не удалось!». Я бесконечно благодарен Михаилу Петровичу Петрову за его искреннюю заботу, за добрую помощь, доверие, перед которым я, наверное, так и останусь в неоплатном долгу. 1.12.1980 г.

Гай Сабитов СВЕТ БЕРЕЗОВОЙ РОЩИ (О произведениях Евгения Самсонова) Евгений Самсонов пришел в удмуртскую литературу как поэт. Его стихи, проникнутые мягким лиризмом, публиковались в периодических изданиях и коллективных сборниках на удмуртском и русском языках. 58

О времени и о себе

Но наиболее плодотворной стала его деятельность как прозаика. Первый же сборник рассказов под названием «Вдоль рощи», опубликованный в конце пятидесятых годов, привлек внимание читателя. Как отмечалось на одиннадцатом съезде писателей Удмуртии, Е. Самсонов первым в нашей прозе начал развивать романтическое направление. Поэтически взволнованные, романтически приподнятые описания во многих его произведениях читаешь как стихотворения в прозе. Таков и рассказ писателя «Вдоль рощи», по которому была осуществлена литературно-музыкальная радиопостановка, и который тепло и задушевно рассказывает о детских годах великого русского композитора П. И. Чайковского, проведенных в Воткинске. По предположению автора, в те далекие годы будущему композитору приходилось слышать немало и удмуртских песен. Произведения Евгения Самсонова к настоящему времени опубликованы в пяти сборниках. В них мы встречаем очень много добрых интересных людей. Как живые, проходят перед читателем учитель и ученик, колхозный механизатор и доярка, нефтяник и геолог, инженер и врач, дорожный мастер и бакенщик – люди самобытные, коренные жители родных мест писателя. Драматизм коллизий в его рассказах возникает как следствие трудовой деятельности героев, и отношением к труду определяется их нравственный облик. Жизнь персонажей, интересующих писателя, со всей наглядностью показывает высокие моральные качества советских людей. «Каждый человек от рождения поэт, – говорит геолог с далекого Севера Мараханов из рассказа “Свет березовой рощи”. – Сколько драгоценностей таит в себе человеческое сердце! Вот вы сказали о шофере, какой он красивой души человек. А ведь таких много. Встреча с такими людьми напоминает мне вот этот свет березовой рощи». Живут и трудятся эти люди в замечательной стране, которая зовется Советской. Повесть Е. Самсонова из книги «Ветер с луны» называется «Живет на свете сказка». Герои ее – дед Роман и баба Тоня – тоже люди красивой души. Отзывчивость, сердечность отличают и директора того завода, где всю жизнь трудились старики до выхода на пенсию. Оказавшись на заслуженном отдыхе, они как-то вдруг растерялись, затосковали по родному коллективу. И бывший директор устроил их на подходящую работу в пионерский лагерь. Старики снова ожили, вместе с детьми они молодеют сами. Проводив своего приемного сына, 59

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

теперь уже квалифицированного инженера в далекую развивающуюся страну помогать строить новую жизнь, дед Роман и баба Тоня тепло своей души отдают воспитанию нового поколения детей. Во многих произведениях Самсонова ярко воплощена тема интернациональной дружбы народов. Он и на ограниченной площади рассказа добивается глубокого раскрытия светлого, нравственного мира героев. С волнением читаешь рассказ «Мать солдата», герой которого удмуртский парень Гена Шурыгин, проходящий воинскую службу в ГДР, рискуя своей жизнью, спасает от гибели трех немецких мальчишек. Благодарные родители спасенных ребят приглашают мать солдата к себе в гости. Примеров дружеской взаимовыручки немало и в том краю, где живет сам писатель. Здесь рядом с татарской или башкирской деревнями расположены и удмуртские, и чувашские селения. Вдохновляемые идеями партии, счастливо живут и трудятся в них люди разных национальностей. Немало теплых, волнующих строк посвятил им писатель. Трогательна история любви и женитьбы башкирской девушки Бибинур и удмуртского парня Леши из рассказа «Кафыр». А как взволновала представителей удмуртского колхоза, приехавших в соседний татарский колхоз для проверки хода соревнования, задушевная песня молодой колхозницы. После чтения рассказа «Девушка с ромашкой» прекрасный образ самобытной певицы еще долго стоит перед глазами. В своих прозаических произведениях писатель создал и героические образы борцов за свободу и счастье Родины. В основе баллады о первой любви «Ветер с луны» – эпизод гражданской войны. Е. Самсонов ведет поэтический рассказ о случайной встрече девушки Дарки с раненым красногвардейцем, их горячей любви, неожиданно «навеянной лунным ветром», и гибели красногвардейца, как сказочного героя, в неравной битве с белыми. В рассказе «Виктория» писатель повествует о героической, но короткой жизни дочери учителя Любы Изместьевой. Перед Отечественной войной она окончила среднюю школу и добровольцем ушла на фронт. Ее, разведчицу в тылу врага, выдал провокатор, и Люба была зверски замучена фашистами. Из рассказа мы узнаем, какая это была незаурядная девушка: красивая, умная, как любила она природу, жизнь. Но Люба не забыта: в родной деревне цветет сад, посаженный ею вместе с отцом, в комнате, где она жила, открыт музей. 60

О времени и о себе

Книги Евгения Самсонова быстро находят своих читателей. Не залежался и сборник «Свет березовой рощи», выпущенный в прошлом году издательством «Удмуртия». В книгу, переведенную на русский язык А. Жировым, включены повесть «Живет на свете сказка» и двенадцать рассказов. Перевод – дело, безусловно, хлопотное. Нелегко работать переводчику над самобытным произведением. И в переводе А. Жирова, работавшего по подстрочникам, чувствуется в этом отношении определенная скованность. Он во многих случаях принизил романтическую возвышенность, лирическую взволнованность рассказов. И все же думается, что, несмотря на эти погрешности, произведения Евгения Самсонова нашли отклик и у русского читателя.

Гай Сабитов ТАЗЬЫ КЫЛДО ЧУРЪЁС (Егит гожъясьёсын вераськон) Кузь творческой сюресэз ортчем муртлы тани тазьы егитъёсын пумиськон, вераськон, кенешон пайдатэм ӧвӧл, дыр. Мон кылбурчи бере, вераськон но поэзия сярысь ик луоз. Кылбур гожъясьёс асьмелэн туж уно, нош кылбурчиосмы трос ӧвӧл. Арысь аре асьмеос газетъёс но журнал пыр тодматскиськом выль нимъёсын, нош поэзие соос пӧлысь куд-огез гинэ кыле. Трос кылбуръёс кылдыло егит дыръя. Нырысь яратон вырӟытэ сюлэмез. Малпанъёсыз жингрес кылбурен верам потэ. Сюлэмез зуркатӥсь мылкыдъёс быро ке ни, кылбур но быре. Озьыен, поэзия бордын ужан понна адями улонлэсь чеберзэ медам ышты. Музъем вылын мар вань – зор но тӧдьы лымы, сяськаяськись льӧмпу но жильтыртыса бызись ошмес, куашетӥсь нюлэс но тулкымъяськись юос – ваньмыз ик мед бугыртоз солэсь сюлэмзэ. Кылбур гожъясь мурт – со ведь дышетӥсь. Нош дышетӥсь луон понна аслыд трос тодыны кулэ. Макем трос тодон-валанъёсын узырмытэмын визьмыд, сокем паськытгес адӟиськод, сокем ӟечгес валаськод улон-вылонэз. Литераторлы туж кулэ на профессиональной 61

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

тодон-валанзэ будэтыны. Кылбурчи валаны мед быгатоз Пушкинлэн но Лермонтовлэн ямбъёссылэсь пӧртэмлыкъёссэс, Михаил Петровлэн но Флор Васильевлэн анапестъёссылэсь ог-огзылэсь мукет луэмзэс. Поэтлы умой тодоно кылбур кылдытон амалъёсыз. Кылбурез валаны школаын дышето ке но, мынам ужан интыям тани, радиое, ӵем вуыло уродэсь произведенниос. Размерзэ но солэсь уд вала, рифмаос но мырдэм шӧдӥськыло, гожъямын но соос лук-лак гинэ. Огшоры черновик выллем наштамын, паньсамын. Соку ик валаськод – та гожъяськисьлэсь ноку но кылбурчи уз пӧрмы: аслэсьтыз ужзэ но со уг яраты, ассэ но уг гажа. Ас ужед шоры сыӵе сапырес мылкыдын учкон но тодон-валан тырмымтэ бордысь потэ. Университетысь студентъёслы умой: соос нимысьтыз предметэз дышето. Ми дыръя «Введение в литературоведение» шуо вал сое (али но озьы ик кадь). Со наукаез умой валаны тыршоно. Студентъёслэн озьы ик литературной кружокъёссы но вань. Со сяна, умой-умой тодматскыны кулэ поэзия сярысь литератураен. Сыӵе пособиез вань тани Михаил Исаковскийлэн но. «О поэтическом мастерстве» шуиське. Озьы ик газетъёсын, журналъёсын поэтической сборникъёс сярысь туж уно критической статьяос потыло. Ваньмыз со умой юрттоз творческой мастерствоез ӝутыны. Михаил Петров туж сюлмаськоз вал творческой егитъёсты будэтон сярысь. Писательёслэн Союзэнызы кивалтыкуз, со монэ кужмысь келяз, шуыны луоз, Москваысь литературной институтэ дышетскыны. Отын тӥни литературалэсь теоризэ дышетонлы бадӟым инты висъяло. Шонер вера калык: улон – со дышетскон. Мынам нырысез кылбуре «Удмурт коммуна» газетэ потӥз 40 ар талэсь азьло. Нош кылбур гожъяны вань улытозям дышетскисько. Тема но, сюжет но вань кадь, кылбурез сьӧраз кыскись туж умой чур но шедиз ини. Нош гожтыны кутскисько туж кышкаса, дӥсьтытэк, кылбуре туж секыт вордӥське. Вылаз ик литературной творчестволы дыры туж ӧжыт сюре: нуналлэсь но визьлэсь самой ӟырдыт вакытсэс мон сётӥсько радиопередачаос дасянлы. Ӝог но трос гожъяськисьёслы куддыръя вожъяськисько. Мынам одӥг эше шуоз вал: мылкыды ӝутскем дыръя огӝытскын вить-куать кылбур гожтыны вуисько. Зэм, газетъёсын но журналъёсын ӵем гинэ потылӥзы солэн кылбуръёсыз. Нош мар пӧрмиз сыӵе дыртыса гожъяськемлэсь? Эше табере пенсиын ни, нош ачиз одӥг книга но поттыса ӧз вуы. Куддыръя дыртэмлэсь кылдэм ортче. 62

О времени и о себе

Дырыд ӧвӧллы сокем эн ӝожтӥськылы, шуиз мыным огпол Михаил Петров. Тодӥсько, пе, тыршыса ужаськод радиоын. Тынад туж бадӟым резервед вань – сюрес: мынон-ветлон дырдэ уже кутоно. Огнад вамышъяку, визьмо малпанъёс пыро йыре. Туж умой ӵектон та. Солэсь ӟечсэ мон берло умой валай. Кылбур гожъян бордын туж кемалась дауртӥсько ке но, газетъёсы сётъяны кутски, мыным кызь арес тырмем бере гинэ. Госбанклэн Удмурт контораяз экономист луыса ужакум, гожтэтэн ысъясько вал «Удмурт коммунае» но «Дась луэ!». Бигер фамилиме ватыны тыршыса. С. Гай. Т. Гай гожтӥськылӥ. Татын но монэ Михаил Петров шонертӥз. «Молотын» редактор дыръяз нырысь кылбурме ик аслам фамилиеным поттӥз: марлы, пе, кулэ со ӧвӧлтэм псевдонимъёсын вырыны. Творческой кужымелы оскыны кутски, одӥг кылбурез пӧртэм вариантъёсын кылдытыса, самой ӟеч вариант утчаны быгатэме бере, одӥг кылбурез ик выльысь но выльысь тупатъяса гожъяны дышетскеме бере. Выльысь гожъяку, кылбурлэн воляса вуымтэ интыяз перое ачиз ӵемтэ кадь. Нош ик ужаськод. Кылбур табере пумозяз дась кадь ини, сое выльысь печатласа журналэ яке газетэ нуыны ярано. Печатланы машинисткалы уг сётӥськы. Ачид печатлаку, куддыръя шедьыло на уката умой кылъёс. Кызьы гожтӥськод кылбурез? Сое вераны воксё шуг ини. Котькинлэн аслаз манерез вань, дыр. Мон, кылсярысь, ӵемгес кырмиськисько йыре пырем одӥг гинэ кылбур чур борды но (со умой ке потэ). Удмуртиысь писательёслэн X съездзы усьтӥськон нуналэ «Советской Удмуртия» газетэ печатламын вал мынам одӥг кылбуре. Нимыз «Аслым» ке но шуэмын, отын мон эшъёсылэн бакчаосазы но изъёс пыргытъяй. Кылбурчи сыӵе ик ӟырдыт мылкыдын ужаны кулэ, шуи мои, кызьы азьмынӥсьёс тыршо производствоын: поэт мед данъялоз соослэсь ужъёссэс, сюлэм малпанъёссэс. Инкуазь сярысь гожъяку но шергес мед луозы каньсырам мылкыдъёс. Та кылбур но гожтэмын йыре шуккиськем нырысь чуръя. Печатья юртэ вуылыкум, «Молотлэн» редакцияз пыратэк уг кошкылӥськы. Соку тӥни огпол журналлэн редакцияз ужасьёс тазьы пумитало: «Гай агай, выль кылбуръёс тон вай!» Яралоз, шуисько, вуттыны тыршо. Нош ачим куректӥсько, куронзэс али ик быдэстыны уг быгатӥськы шуыса. Бертыкум нош малпасько: «Кылбур гожъясь лапег Гай агайдэс, дыг ужпиез сямен, мон ньӧрасал». Флор Васильевлы та лушкем верам чуръёсы кылбур борды кыскизы. 63

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Та чуръёс ӧжытак воштӥськизы. Мар понна ньӧрасал? Валэктоно луиз, малы дыг ужпиез кадь? Ужпиос дыг уг луо кадь. Кылбурез лад-лад гожъяса пуки ини коркан ӝӧк сьӧрын. Нырысь строфаез тазьы луиз: Кылбур, кырӟан гожъясь Гай агайдэс, марым, Вайытыса тодаз Быдэсъяно ужзэ, Кулэезъя мон визьмасал Дырын-дырын, Геры чуре дугдэм Дыг тӧриез музэн.

Огкутскемен гожтэм кылбур ӧвӧл та: ужысь бертэм бере кӧня ке ӝытъёсты быдтоно луиз. Одӥг пол мон ужысь бергес вуи но ӝӧк вылысь записка шедьтыса лыдӟисько. «Тон сонетъёс гожъяса оскалты вал, оскисько – пӧрмытысалыд». Миша Покчи-Петров гожтэм. Соку ик йыре пыриз таӵе чур: «Сӥез-данэз ӧвӧл ни сонетлэн». Со дырысен дас ар ортчыса гинэ, сонетъёсын веноке потӥз, сыӵе чурен ик кутскыса. Умой шедьтэм рифма но кылбур гожтыны юрттэ. Мыным туж кельшиз таӵе рифма: «Уз ик-а – музыка». Та рифма кема гочатӥз монэ. Сое Семён Перевощиков мон сярысь эпиграммаяз но пыртыны вуэм вал ни. Бератаз сое кутӥ Герман Корепанов композиторлэн юбилеезлы сӥзем кылбурам: Кыл бӧрсьы – кыл, чур бӧрсьы – чур – Уйбыт пуки, гожтӥ кылбур. Лушкем малпай: луоз кырӟан – Шумпотонэн сюлэм кырӟа. Нош шумпотон вылэм на вазь – Герман лыдӟе, лыдӟе, уг вазь... Гожтоз ик-а бен, уз ик-а Кылбурелы со музыка? Ортчиз арня, ортчиз тулыс, Нянь шӧм пельтӥз ю бусыысь. 64

О времени и о себе Тӧл бурд вылын кырӟан гурен Шулдыр лэйка ни кылбуре.

Мар сярысь бен гожъяно кылбуръёс? Ваньмыз сярысь, мар тӥледлы туж матын но дуно, мае тӥ туж яратӥськоды, ыштэмлэсь кышкаськоды, мае синазькыль кариськоды, вордскем шаермы, адямилэн куректонэз но сюлмаськонэз сярысь, яратон, уж сярысь. Только литературной уж борды умой-умой кутскись мурт мед тодоз – кылбур со бубылилэн сяська вылысь сяська вылэ лобамез кадь капчи маке ӧвӧл. Толстойлэн верамезъя, литературной уж – каторжной уж. Котькуд кылбурчи сое умой валаны кулэ. Ас улонзэ литературалы сӥзем муртлэн ӧвӧл выходноез но, отпускез но, солэн творческой ужез изён дыръяз но, уйвӧтаз но маза уг сёты. Кырӟанлы кылбуръёс гожъянэ музыкаез яратонэн герӟаськемын, дыр. Госбанкын милям оркестрмы вал, отын мандолинаен шудӥ. Смотръёсы пыриськылӥм. Общежитиямы ансамбль кылдытӥм: огез эшмы шудэ балалайкаен, кыкетӥез – гитараен, куинетӥез – домраен, мон – мандолинаен. Умой пӧрмылӥз. Урамтӥ ортчись калык укно дорамы дугдылыса кылзэ вал. Одӥг пол ачим но кырӟан гожтӥ – музыказэ но, кылъёссэ но. Эше пыр сое Н. Греховодовлы возьматӥ. Композитор шуэм: «Нылпи бӧтьыртэм та». Музыкальной грамотаез ӧвӧл бере, озьы луэ ини со. Нош литературной творчестволэсь секретсэ шӧдытэк, асьмеос кылбур гожъяны выриськом на. Пединститутлэн кыкетӥ курсаз дышетскыкум, радиокомитетэ ужаны пыри. Со дырысен туэ тани 35 ар тырмоз ни. 1947 арын ми доры хоре кырӟаны лыктӥз Герман Корепанов. Хормейстермы Гордон мукет городэ кошкем бере Герман Корепанов со интые луиз. Корепанов музыка но гожъя вылэм. Кылбуръёс бордын выремме тодыса, монэ кырӟанлы кылъёс гожтытӥз. Со аръёсы ми гожтӥм «Ӝӧк-сьӧр кырӟан», «Данлыко мед луоз комсомол», «Колхоз кырӟан», «Тупаса улон понна», «Паймод, эке». Та нырысь кырӟанъёс бордысен ик кутскиз композиторъёсын огкылысь ужанмы. Туж бадӟым кужымдэ сётыса гинэ, ӟечесь арбериос кылдытыны быгатод. Озьы шуыны луоз кортэз, пӧртэм изъёсты вӧлӥсьёс сярысь но, духовной узырлык кылдытӥсьёс сярысь но.

65

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ДОКУМЕНТЫ, ПЕРЕПИСКА

Зоя Богомолова ПИСЬМА









Какие песни в сердце назревали! Ашальчи Оки

Сколько бы о них не писать, все равно не скажешь того, какую роль они играют в жизни и судьбах людей – рядовых и выдающихся – писателей, художников, композиторов, государственных деятелей – всех тех, для кого письма не просто средство общения, необходимость информации, а средство передачи на расстоянии мыслей и чувств сего дня, этот день нередко становился историческим. Письма как свидетельства людей не только о фактах личной жизни, но и общества, подчас помогают точнее, образнее воссоздать эпоху, время, получившее наименование «исторических». Письма по жанру близки к мемуарам. Иногда в них речь идет не только о дне сегодняшнем, но и прошедшем. Тогда они приобретают значение исторических свидетельств (письма Дизраэли, У. Черчилля и др.). Письма, поздравительные открытки Гая Сабитовича В. К. Семакину и его супруге Агнии Ильиничне интересны не только тем, как прожил день или несколько дней поэт, они несут богатую информацию о событиях литературной и культурной жизни Удмуртии, родины классика советской поэзии, переводчика В. К. Семакина. Гая Сабитовича и Владимира Кузьмича связывали долгие годы дружбы – творческой и человеческой, ничем не замутненной. Искренность, доверительность, уважение друг к другу определили их многие (почти четыре десятка лет) отношения. Им было что сказать друг другу, в чем исповедоваться, кроме того, их связывали творческие дела: они переводили стихи друг друга. Гай Сабитович высоко ценил В. К. Семакина как одного из лучших профессиональных переводчиков Г. Верещагина, М. Петрова, Ашальчи Оки и других, сделавшего немало для того, чтобы поэзия Удмуртии стала достижением всесоюзного читателя. Их связывали дорогие им воспо66

Документы, переписка

минания о годах учебы в Литературном институте им. А. М. Горького. Гай Сабитович, как и Н. С. Байтеряков, Г. Д. Красильников, – был своим человеком в семье Семакиных, которые жили в городке писателей в Переделкино. Сохранилась добрая память у замечательной женщины Агнии Ильиничны Семакиной о том, каким дорогим гостем в их доме был Гай Сабитович. Она же сохранила для них, для родных, для будущего поколения драгоценнейший архив: переписку своего мужа с М. Петровым, Г. Корепановым, С. Широбоковым и Г. Сабитовым. Письма – это «человеческие документы», так же нетленны, как и произведения словесности, живописи, музыки, ибо они несут живое биение мыслей и человеческих сердец. Письма хранят исповедь, факты, свидетельства людей, творцов, зодчих, которые жили для своих современников и потомков. В них все: и любовь, и разлука, и мечты о будущем, и элементы суда истории прошедшего, и мостики, переброшенные в будущее. Мы публикуем и деловую переписку Г. С. Сабитова с разными людьми, творческими организациями, они свидетельствуют о востребованности того Дела, которому посвятил поэт и журналист Г. С. Сабитов.

Дорогой Глеб Валентинович!1 Сердечно поздравляю Вас с прекрасными весенними праздниками! Поездка к Вам у нас оставила незабываемое впечатление. Нам, можно сказать, очень повезло: после возвращения домой, как бы специально для нас, о Невском проспекте в двух иллюстрированных телепередачах подробно рассказал И. Андроников, потом он же вел передачу о Нижнетагильской находке – переписке Карамзиных о Пушкине. Все это и посещение квартиры великого поэта совершенно преобразили мое восприятие о нем: из книжного, каким представлял его с детских лет, он предстал в огромном живом величии. С приветом, Г. Сабитов. 26.04.1978 г. Ижевск. 1 Письмо адресовано поэту, переводчику с удмуртского Г. В. Баширеву. Его книга перевода «От берега к берегу» увидела свет в издательстве «Удмуртия» в 1981 году.

67

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Уважаемая Ядвига Юльяновна! Ваш почетный творческий заказ я исполнил с особым удовольствием и усердием: стихотворение великого Янки Купалы «А кто там идет?» перевел на наш удмуртский язык и передал для публикации в нашей республиканской газете «Советской Удмуртия». В скором времени с большой радостью вышлю Вам экземпляр этой газеты со стихотворением Янки Купалы на удмуртском языке. С уважением – Гай Сабитов. 27.06.1978. г. Ижевск.

ВСЕСОЮЗНОЕ АГЕНТСТВО ПО АВТОРСКИМ ПРАВАМ СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ СО ВААП 630099, Новосибирск-99, Трудовая 5, аб|я 26 Телеграф: Новосибирск-99, Автор Телефон 22-59-23 13.07.1978. № 4-24-1796. 426051, г. Ижевск, ул. Советская, I Союз писателей Удмуртской АССР тов. Сабитову Г. С. Уважаемый Гай Сабитович! Отделение располагает сведениями о факте публичного исполнения произведения «На Чепце возле Вятки-реки». Просим заполнить прилагаемый бланк заявления и срочно выслать в наш адрес. Если данное произведение Вам не принадлежит, просим уведомить нас об этом. Начальник ОУА

68







В. М. Косов

Документы, переписка

Литературно-художественный и общественно-политический журнал Дружба народов ОРГАН СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР ____________________________________________________________ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР 121827 Москва, ГСП-2, ул. Воровского, 52. Тел. 291-62-27 19 августа 1978 г. Уважаемый Гай Сабитович! Обращаюсь к Вам с большой просьбой. Возможно, Вы наслышаны об уникальной библиотеке книг с автографами, которую мы создаем на строительстве подшефной Нурекской ГЭС? О ней много пишут и говорят. Сейчас она насчитывает уже более 8 тысяч томов. К слову, недавно свои книги нурекчанам подарили Л. И. Брежнев и другие члены Политбюро ЦК. Очень бы мне хотелось видеть в этой библиотеке и Ваши книги – на удмуртском или русском. Подошлите мне, пожалуйста, в редакцию одну-две книги своих с добрыми пожеланиями нашим подшефным («В интернациональную баруздинскую библиотеку “ДН” в героическом Нуреке от...» и т.д.). Хорошо? Буду ждать! Заранее благодарен Вам! О Вашем даре мы, естественно, сообщим на страницах «ДН». Искренне Ваш Подпись

29 августа 1978 г. Уважаемая Ядвига Юльяновна! Не прошло и три года, как обещанное исполняю. У нас в республиканской газете мой перевод стихотворения Янки Купалы «А кто там идет?» напечатали так, что его нельзя было послать для публикации в книге: напечатали в тесном уголочке без соблюдения строф, некоторые строчки были сломаны. 69

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Договорился с друзьями из редакции, которые вот приготовили такие специальные оттиски. Как видите, стихотворение сразу заиграло, теперь его без стеснения можно поместить в любой самый лучший сборник. Пока готовил свой перевод для отправки к Вам, у меня изменился домашний адрес. Можете поздравить меня с новой чудесной квартирой в новом красивом доме. Придется побывать в нашем родниковом краю, добро пожаловать ко мне: 426000, г. Ижевск, ул. Родниковая, д. 56, кв. 43. Сабитов Гай Сабитович.

С. Баруздину. Журнал «Дружба народов» 7 сентября 1978 г. Дорогой Сергей Алексеевич! Ваше предложение об участи в пополнении интересно задуманной библиотеки я, конечно, воспринял с радостью. Но вот немножко замешкался, прошу извинить: третью неделю вожусь с переездом на новую квартиру в новом по-современному построенном доме. Добро пожаловать к нам в родниковый край! Чем богаты, тем и рады, как говорится. Шлю Вам на усмотрение два сборника стихотворений и песен. Один из них – «Яратӥсько» («Люблю») удостоен государственной премии нашей республики. Может быть, там найдутся и его читатели. Желаю Вам здоровья и творческих успехов!

С приветом – Мой новый адрес: 426000, г. Ижевск, ул. Родниковая, д. 56, кв. 43. Сабитов Гай Сабитович.

70

Документы, переписка

РЕДАКЦИЯ ГАЗЕТЫ «СОВЕТСКОЙ УДМУРТИЯ» ГАЗЕТЛЭН РЕДАКЦИЕЗ КПСС-лэн Удмурт обкомезлэн, УАССР-ысь Верховной Советлэн но Министръёслэн Советсылэн органзы. Орган Удмуртского обкома КПСС, Верховного Совета и Совета Министров УАССР 426057, Ижевск, Пастухова, 13. Тел. 7-64-91, 7-25-80 12 июне 1979 арын Гажано Г. С. Сабитов эш! Ыстӥськом корреспондентлэсь карточказэ. Сое заполнить каре но берен ыстэ редакцие. Ми оскиськом, азьланяз уката ӵем гожъялоды но редакциен кусыптэс юнматоды шуыса. Гожъялэ милемлы умой адямиос, быдэс семьяос, ӟеч ужась коллективъёс сярысь. Улонын пумиськыло на трос тырмымтэос но. Асьмелэн огъя ужмылы люкето мылкыдтэк тыршисьёс. Вань на мурт ӵотын улыны яратӥсьёс, соос калык ваньбурез тус-тас карыны но уг кепырало. Сыӵеослы пумит нюръяськыны газет пыр тӥ трос лэсьтыны быгатоды. Котькуд нунал выльзэ вае, адямиослэн улоназы но ужазы кыӵе ке но воштӥськонъёс луо, ӝутско выль коркаос, гуртэ кужмо техника вуэ. Ӧжыт-а нунал, арня, толэзь куспын быдэстэм ужъёс. Малы ӧй луысал со сярысь интересной пичиесь информациос гожтыны. Тӥни озьы, лэчыт синмын учконо ке, газетэ гожтыны кӧня темаос. Возьмаськом гожтэтьёстэс. Гожтэтъёсъя отделлэн заведующиез

/П. Ф. Орлов/.

В ОТДЕЛ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИЗДАТЕЛЬСТВА «УДМУРТИЯ» От составителя сборника стихотворений поэта Ильи Андриановича Зорина. В 1980 году исполняется 60 лет со дня рождения удмуртского поэта Ильи Андриановича Зорина, автора четырех поэтических сборников. 71

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Ввиду безвременной кончины, поэт не смог представить свой новый сборник для издания. По желанию супруги автора Марии Зориной прошу включить в план издания художественной литературы однотомник избранных стихотворений и поэм И. Зорина под условным названием «Улонэз мон адӟи» – «Я видел жизнь». В сборник войдут лучшие стихи как из вышедших книжек, так и новые, написанные поэтом в последние годы своей жизни. В новый сборник будут включены стихи и поэмы, прославляющие подвиг солдат на фронте, о боевом товариществе, о благородных делах медицинских работников, строки о любви и верности.

23.07.1979 г.

По поручению супруги поэта – составитель книги Г. Сабитов.

В ИСПОЛКОМ ОКТЯБРЬСКОГО РАЙОННОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ ЗАЯВЛЕНИЕ Правление Союза писателей, партбюро и местком обращаются с просьбой ходатайствовать перед Советом Министров Удмуртском АССР о назначении персональной пенсии члену Союза писателей СССР, члену КПСС с 1944 года, ветерану труда, пенсионеру с 1975 года Сабитову Гаю Сабитовичу. Заслуги т. Сабитова в развитии удмуртской национальной культуры отмечены присвоением ему почетного звания Заслуженного работника культуры Удмуртской АССР (1965 г.), Постановлением Совета Министров УАССР (3.10.1975 г.) за большой вклад в развитие удмуртской песенной поэзии ему присвоено звание Лауреата Государственной премии Удмуртской АССР. За многолетнюю добросовестную работу в Комитете Совета Министров УАССР по телевидению и радиовещанию т. Сабитов награжден медалями, почетными грамотами Президиума Верховного Совета Удмуртской АССР, ВЦСПС, Всесоюзного телевидения и радиовещания, награжден значком «Отличник телевидения и радио». Находясь на пенсии, т. Сабитов не отрывается от творческих и общественных дел. Он избран председателем ревизионной комиссии Союза 72

Документы, переписка

писателей республики, часто выступает в периодической печати, по радио, телевидению, пропагандируя удмуртскую литературу, участвует во встречах с читателями. По всем данным т. Сабитов, по нашему мнению, заслуживает назначения персональной пенсии, которая, надеемся, окажет существенную помощь в его творческой и общественной жизни. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВЛЕНИЯ 16.07.1980 г.









С. Самсонов, П. Поздеев Секретарь партбюро Местком

Редакция газеты «Трудовая слава» Орган Кукморского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов 422110, п. Кукмор, ул. Ленина д. 49. Телефон: 6-64

24 августа 1980 г.

УВАЖАЕМЫЙ ГАЙ САБИТОВИЧ! Нынче, 10 августа 1980 года, отмечался полувековой юбилей организации Кукморского района. Вскоре ожидается еще один знаменательный юбилей: 14 сентября этого года исполняется 50 лет со дня выхода первого номера районной газеты «Хемэт даны» («Трудовая слава»). В эти же дни будет отмечаться 10-летие творческого объединения «Салават купере» («Радуга») при редакции районной газеты. В связи с этими юбилеями мы намереваемся открыть при редакции музей. Проделана уже значительная подготовительная работа в этой области. В музее будет и специальный отдел, посвященный нашим прославленным землякам. В этой связи мы просим Вас прислать для нашего музея Ваши фотографии, автобиографию, а также по возможности, какой-либо Ваш труд с дарственной надписью. Напишите, пожалуйста, и о том, что бы Вы хотели сказать трудящимся района, районной газете и творческому объединению по случаю этих юбилеев. 73

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Мы вас очень просим выполнить нашу просьбу по возможности раньше – до 7 сентябри. Заранее благодарны. С нетерпением ждем от Вас ответа. С глубоким уважением: ваши земляки – коллектив редакции и типографии. Наш адрес: 422110, Татарская АССР, раб. пос. Кукмор (райцентр), ул. Ленина, 49, редакция райгазеты «Хезмђт даны» («Трудовая слава»). Получил 10.12.1980 г. Ответил 14.12.1980 г.

ВСЕСОЮЗНОЕ АГЕНТСТВО ПО АВТОРСКИМ ПРАВАМ СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 630099, г. Новосибирск, 99, ул. Трудовая, 5, а/я 26. Исх.4-17-2092 от 05.11.1980 г. УВАЖАЕМЫЙ ТОВАРИЩ САБИТОВ Г. С. В Отделение поступили сведения о факте публичного исполнения (при платном для зрителя входе) Ваших произведений: «Зовет знакомая дорога», «Ох, как красиво и весело». Если эти произведения созданы Вами, просим их незамедлительно зарегистрировать. Для этого следует заполнить прилагаемый бланк заявления. Если Вы не являетесь членом Союза писателей или Союза композиторов, к заявлению необходимо приложить рукопись или печатный экземпляр произведения. Если указанные произведения Вам не принадлежат, просим уведомить нас об этом. Рукопись только на произведение «Ох, как красиво и весело». С уважением, начальник отдела учета авторов и произведений, распределения авторского гонорара, Л. Т. Толстова.

Уважаемый товарищ Сабитов Г. С. Для подготовки биографической статьи о Вас в энциклопедию «Янка Купала» редакция Белорусского словника БелСЭ просит сообщить о себе следующие сведения: 1. Дата рождения (число, месяц, год). 74

Документы, переписка

2. Характер Вашей литературной деятельности. 3. Член КПСС (с какого года). 4. Образование (высшее, что и когда окончил). 5. Основное место работы (с указанием даты). 6. Почетные звания и премии (год присвоения). 7. Когда, где и при каких обстоятельствах познакомился с Я. Купалой (если был знаком). 8. Как долго продолжалось знакомство (встречи, переписка). 9. Характер взаимоотношений (дружеские, личные, деловые). 10. Влияние Я. Купалы на творчество. 11. Имеются ли воспоминания о Я. Купале. 12. Какие произведения Я. Купалы переводили (название издания и дата публикации). 13. Ваши произведения, посвященные жизни и творчеству Я. Купалы. 14. Дарственные надписи и посвящения Я. Купалы. 15. Имеются ли фотоснимки с Я. Купалой или Я. Купалы. Эти сведения просим выслать по адресу: 220600, Минск, ул. Академическая, 15-а. Главная редакция Белорусской Советской Энциклопедии, редакция Белорусского словника, тел. заведующего 39-55-48, редакторов 39-44-86. Будем очень благодарны, если сведения получим в ближайшее время. Заведующий редакцией И. В. Соломевич Ответил 14.12.1980.

Уважаемый Гай Сабитович! Еще раз просим Вас прислать как можно быстрее для Белорусской Советской Энциклопедии анкету. Посылаем на визу статью о Вас для энциклопедии «Янка Купала», автором которой является Ермаков Фома Кузьмич. С уважением, зав. ред. белорусского словаря Соломевич И. В. 220600, Минск, ул. Академическая, 15а Гл. редакция БелСЭ. 75

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ВААП Посылаю заявление по присланной вами форме. В связи с этим у меня возник такой вопрос: надо или нет регистрировать тексты песен, написанных для спектаклей? Дело вот в чем. В прошлом театральном сезоне наш Удмуртский драматический театр ставил спектакль по пьесе В. Покровского «Смешной день» в переводе на удмуртский язык В. Широбокова. С музыкальным оформителем спектакля композитором Н. Шкляевым мы написали несколько новых песен для этого спектакля. В тексте пьесы нет таких песен. А вот совсем недавно – премьера состоялась 19 февраля – этот же театр поставил спектакль «Две зимы и три лета» (инсценировка из Ф. Абрамова). Пьесу перевел Е. Загребин, а мы с композитором Н. Шкляевым для этого спектакля снова сочинили совершенно новые песни. Буду ждать вашего ответа. С приветом – Г. С. Сабитов 5.03.1981.

ЛУТКАМ АТАС Нылпиосыз визьмо но ӟеч мылкыдо будэтонын асьме дыре литература бадӟым инты басьтэ. Пичиослы гожтэм произведениосыз мон, поттэмын-а соос быдэс книгаосын яке печатламын газетъёсын, журналын, котьку ик шумпотыса лыдӟисько. Тани «Советской Удмуртия» но, шер-шер ке но, «Семья» шуыса нимам бамаз дышетскыны вуымтэ покчиос понна, анай-атайёслы «Лыдӟе нылпиостылы» вазиськыса, кылбуръёс сётылэ. Соос пӧлын, кылсярысь, вал тани таӵеез.

Атас Горд чибориё атасмы Уг адӟиськы азбарын. Шат со кытчы ке ышем, Оло, нош ӟичы дышем.

76

Документы, переписка Пересь нэнэ чабкиське, Милемыз со тышкаське. Утчалэ, пе, атасэз, Ӝогак шедьтэ октосэз. Пичи Коли мыньпотӥз, Атасэз нырысь адӟиз. Со, пе, тӥни, коргидын, Пуке вылысь сюриын.

Та кылбур кельше ик кадь кылбурлы, нош нылпиослы мае ке ӟечсэ, чеберзэ валаны уг дышеты. Лыдӟы – эн лыдӟы – «Атас» кылбурын атасэз ӧвӧл, со «уг адӟиськы азбарын» – кылбурлэн сьӧраз ышем. Та «ышем» кыллы умой рифма шедьтӥ кожаса, автор кылбурезлэн вуоно чураз шуэ: «Оло, нош ӟичы дышем». Умой-умой малпаськытэк гожтэм чур кылбурлэсь пуштроссэ воксё мукет пала кожытэ ни. Кылбур кылзӥсь пинал понна со валантэм: мар карыны дышем ӟичы? Атасэн-а со эшъяськем? Кыкназы кытчы ке шудыны-а кошкиллям? «Атас» кылбурын кытысь-марысь со ӟичы? Пересь нэнэ пиналъёсыз яратӥсьтэм мурт выллем адӟиське, со лек тышкаське пичи пиосыз. Мар бен солы курегъёс пуксён вакытэ одно ик атас кулэ луэм? Малы сокем керӟегъяськыса утча сое? Пиналъёслэсь, оло, яратоно чибориё атассэс «октос» шуыса ик карга? Нылпиос понна кылбур, шуиськом асьмеос, чёт-чёт ритмической размерен, пуштросысьтыз ик кылдэм жингресэсь рифмаосын, яркыт валамон чебересь образъёсын – бадӟымъёслы кадь ик но, соослы сярысь, эшшо умойгес – гожтэмын луыны кулэ. Та ласянь учконо ке, та кылбур техникаез ласянь гинэ но сюлэмез уг шунты. Ритмикаез но татын йылысеныз пумозяз сурамын, рифмаос но уг жингырто, умойумой тропъёссэ но уд шедьты, йылпумъяське но кылбур удмурт орфографиез тӥяса: «Сюриын». Огъя вераса, «Атас» – луткам атас выллем. 09.06.85.

Гай Сабитов (подпись поэта)

77

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Министерство культуры Удмуртской АССР Союз писателей Удмуртии Гостелерадио Удмуртской АССР ______________ Удмурт АССР-ысь Культурая министерство Удмуртиысь писательёслэн Союззы Удмурт АССР-ысь Гостелерадио ГАЙ САБИТОВ 15 сентября 1985 года исполняется 70 лет удмуртскому поэту Гаю Сабитовичу Сабитову. Родился он в д. Новый Канисар Кукморского района Татарской АССР в крестьянской семье. После Оштормо-Юмьинской семилетней школы поступил в Казанский финансово-экономический техникум. В 1943 году окончил факультет языка и литературы Удмуртского педагогического института, а в 1953 году – Литературный институт им. Горького. Работал экономистом в Удмуртской республиканской конторе Госбанка, диктором и редактором в Удмуртском комитете радиовещания. В тяжелые годы войны его голос доносил до удмуртского слушателя последние сводки Совинформбюро. Г. С. Сабитовым создан и доныне популярен среди слушателей радиожурнал «Арня ӵукна» («Воскресное утро»), в котором звучали первые произведения многих писателей Удмуртии. С 1975 года находится на профессиональной работе. Г. С. Сабитов литературным творчеством стал заниматься в конце тридцатых годов. Первые стихи опубликовал в журнале «Молот» и газетах «Удмурт коммуна», «Дась лу!». Первый сборник «Кылбуръёс но кырӟанъёс» («Стихи и песни») выпустил в 1953 г. Затем издаются его сборники «Кырӟанъёсы тыныд» («Мои песни – тебе», «Арган кырӟа» («Гармонь поет»), «Яратӥсько» («Люблю»), поэма «Куноын» («В гостях») и др. Лучшие стихи переведены на русский язык и вошли в его книгу «Радость», публиковались в коллективных сборниках, в журналах «Волга», «Урал», «Нева» и др. Г. С. Сабитов – ведущий удмуртский поэт-песенник. Композиторами Г. Корепановым, Г. Корепановым-Камским, Н. Шкляевым, Н. Новожиловым на слова поэта создано более ста песен. Они напечатаны в песенниках, выпущены отдельными листовками, вошли в сборники поэта. 78

Документы, переписка

В своих стихах и песнях Г. Сабитов воспевает нашу Родину, людей труда, красоту родного края. Произведения поэта обладают высокими художественными достоинствами. Не случайно многие песни, написанные на его слова, стали популярными, а некоторые поистине народными. Так можно сказать о песнях «Тупаса улон понна» («За мир»), «Милям шудмы» («Наше счастье»), «Советской ульча» («Советская улица»), «Кыӵе умой яратыны» («Как хорошо любить»), «Нош вуиз тулыс» («Вновь пришла весна»), «Кырӟаны яратском» («Любим петь»), «Шулдыр ӝыт» («Веселый вечер»), «Паймод, эке» («Удивишься, брат») и другие. Они вошли в репертуар как профессиональных, так и самодеятельных коллективов республики. В 1971 году на Всероссийском конкурсе на лучшую песню о тружениках села песня Г. Сабитова и Г. Корепанова-Камского «Гырыны потон» («Начало пахоты») удостоена второй премии. Последние циклы стихов и венок сонетов «Солнце заходит – солнце встает» отличаются зрелым мастерством автора, высокой гражданственностью, патриотизмом. Они свидетельствуют о непрерывном росте Г. Сабитова как одаренного удмуртского поэта. Много сил отдает Г. Сабитов переводческой работе. На удмуртский язык им переведены поэма А. Пушкина «Бахчисарайский фонтан», сборники стихов известных татарских поэтов Г. Тукая и М. Джалиля, стихи и песни советских поэтов. Г. Сабитов много работает с литературной молодежью, часто выступает с творческими отчетами перед читателями. Г. Сабитов – член художественных советов Комитета по телевидению и радиовещанию Совета Министров УАССР и Министерства культуры республики. Г. Сабитов награжден медалями, двумя Почетными грамотами Президиума Верховного Совета УАССР, ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры УАССР». В 1975 году ему присуждена Государственная премия Удмуртской АССР. ОСНОВНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ Г. С. САБИТОВА На удмуртском языке Сабитов Г. С. Кылбуръёс но кырӟанъёс. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1953. – 60 с. 79

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Сабитов Г. С. Кырӟанъёсы – тыныд. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1962. – 47 с. Сабитов Г. С. Куноын: Поэма. – Ижевск: Удмуртия, 1967. – 23 с., ил. Сабитов Г. С. Арган кырӟа: Кылбуръёс но кырӟанъёс. Ижевск: Удмуртия, 1971. – 103 с. Сабитов Г. С. Яратӥсько: Кылбуръёс но кырӟанъёс. – Ижевск: Удмуртия, 1981. – 16 с., ил. Сабитов Г. С. Улон – кырӟан: Кылбуръёс. – Устинов: Удмуртия, 1985. – 120 с. На русском языке Сабитов Г. С. Радость: Венок сонетов, стихи, песни / Пер. с удм. Ижевск: Удмуртия, 1973. – 73 с. Ваши приветствия и пожелания юбиляру просим направлять по адресу: 426051, г. Устинов, ул. Советская, 1, Союз писателей УАССР. Приглашаем на чествование юбиляра, которое состоится в концертном зале музыкального училища 4 октября 1985 года в 18 часов.

Д-р Франциско Ораз Тюбингенский университет Семинар романских языков Вильгельмштрассе 50 Д–7400 Тюбинген

Д–7400 Тюбинген 23.03.1986 г. Директору издательства «Мастацкая литература» Пр. Машерова II 220600 Минск СССР

Уважаемый сэр, мой друг из Тбилиси переслал мне книгу переводов белорусского стихотворения «А кто там идет?», выпущенную Вашим издательством. Чудесное стихотворение, замечательная книжка. На кафедре романских языков Тюбингенского университета мы готовим академическое издание, первый том которого будет похож на Вашу книгу. Туда войдет баскское стихотворение «Я защищаю отчий дом» в переводах на многие языки. На наше предложение откликнулись, и сегодня в нашем распоряжении имеется около 400 переводов стихотворения. 80

Документы, переписка

Я отправляю Вам письма для переводчиков на языки, которые мы особенно хотели бы напечатать в своем издании. Был бы очень признателен Вам, если бы Вы передали эти письма переводчика. Мы также заинтересованы в переводах на другие языки, на которых говорят небольшие народности. Сообщите мне, пожалуйста, как мы можем рассчитаться с Вами за Ваши труды и компенсировать Ваши расходы. Первый том нашего издания увидит свет осенью 1986 года, в нем я буду ссылаться на Вашу отличную книгу. Если Вы хотите, я могу выслать Вам адреса переводчиков, которые сотрудничают с нами и могут перевести стихотворение «А кто там идет?» на различные языки. Сердечно благодарю Вас за сотрудничество. (Подпись) Директор проекта

Р.S. Языки народов СССР недостаточно представлены в нашем сборнике, и я хочу попросить Вас помочь нам получить больше переводов стихотворения «Я защищаю…» на языки народов Вашей страны.

Уважаемый господин, доктор Франциско Ораз! Через друзей из столицы Белоруссии г. Минска я получил Ваше пожелание «…получить больше переводов стихотворения “Я защищаю…” на языки народов Вашей страны». На наш удмуртский язык (входит в группу угро-финских языков) перевел я его с особым удовольствием и опубликовал в нашей республиканской газете «Советской Удмуртия». Высылаю Вам этот перевод. Атайлэсь корказэ мон утё Атайлэсь корказэ Мон утё. Кионлэсь, кӧс куазьлэсь, ростовщиклэсь 81

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова но судлэсь мон утё корказэ атайлэсь. Мед кылё пудотэк, бусытэк, нюлэстэк; Мед ыштом мон коньдон поттылон ужъёсме, нош утё мон атай коркаме. Басьтозы мынэсьтым пыӵалме, – чиньыосыным мон утё атайлэсь корказэ; кельтозы чиньытэк, – киыным мон утё атайлэсь корказэ; кельтӥзы ке китэк, кельтӥзы ке гадьтэк; – лулыным мон утё атайлэсь корказэ.



Нош куке но куло, соку лул но быроз, выжые но быроз, атайлэн коркаез – весь улоз.

_______________________ С уважением – Сабитов Гай Сабитович, член Союза писателей СССР. 426001 г. Устинов (Ижевск) ул. Родниковая, 56, кв. 43 Подпись Гая Сабитова 26 июля 1986.

82

Документы, переписка

Бадӟым книгае Тюбингенысь университетлэн романской кылъёсъя кафедраез (ФРГ) академической издание поттыны дася. Солэн нырысетӥ томез чылкак кельшоз белорус писательлэн Янка Купалалэн дунне вылысь трос пӧртэм калыкъёслэн кылъёсазы берыктэм «Оти кин мынэ?» кылбуреныз поттэм книгалы. Тюбингенын потоно книгае пыртэмын луоз Испаниын улӥсь баскъёслэн «Атайлэсь корказэ мон утё» кылбурзы. Со но озьы ик берыктэмын луоз дунне вылысь трос пӧртэм калыкъёслэн кылъёсазы. «Милям киямы вань ини 400 кылъёсы берыктэмъёсыз, – ивортэ университетысь профессор, доктор Франциско Ораз. – Кулэ вал милемлы Советской Союзын улӥсь тросгес калыкъёслэн кылъёсазы берыктэмъёсыз но». Тюбингенысь университетлэн кафедраезлэсь куронзэ быдэстыса, мон удмурт кылэ берыктӥ баскъёслэсь «Атайлэсь корказэ мон утё» кылбурзэс. Внизу приводится стихотворение в переводе Гай Сабитова. Подпись

Гай Сабитов, УАССР-лэн Государственной премиезлэн лауреатэз. «Советской Удмуртия» от 26.VII.1986 г.

Гай Сабитов ӞЕЧБУРЕСЬ, ГАЖАНО ПЁТР НИКОЛАЕВИЧ! Ӟырдыт ӟечкыласько выль 1980-тӥ арен но соин валче выль дас аръёс кутскемен! Та усьтӥськем дас аръёс туж пайдаё мед луозы улонад, ужъёсад мед басьтод шумпотымонэсь вормонъёс! Котькуд нуналэд мед луоз шудбуро! Бадӟым уж борды басьтӥськемед, Пётр Николаевич. А. Блокез удмурт кылэ берыктон – вань берыктонъёс пӧлысь но самой шугез уж, дыр, шуыса малпасько мон. Нош тон дӥсьтэмед, тыршемед, нырысь учкыса ик туж шумпотӥ. Но... лыдӟемъя, пумен замечаниос но кылдылыны кутскизы. 83

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Нырысь ик кылбурлэн размерез. Блок «Скифъёс» поэмазэ гожтэм вить стопаё ямбез ньыль стопаё ямбен чередовать карыса. Пырак озьы мынэ чёт-чёт, нокытӥяз сураськытэк. Нош тынад строфаосад чуръёс размеръёссыя ялан сураськыса бызё: яке соос вить стопаё ямб, яке ньыль стопаё. Шедьыло куать, сизьым стопаенъёсыз но. Тани: «Россия – сфинкс. Ыркыт тӧлын шокась но куректӥсь» – сизьым стопаё ямб, таиз нош – «О, вуж дунне! Утён понна ас бырондэ», куать стопаё ямб. Куд-огъёсыз нош строфаосыд берыктэмын анапестэз ямбен сураса. Тани, кылсярысь: Ӧтиськом Урал музъемамы, Ожмаськон инты но дась. Эскероз выльдэм машинады, Кыӵегес Монгол орда!

Таӵе строфа мукетъёсыз пӧлысь воксё висьяське ни. Берыктонад кылбурлэсь размерзэ сурамед – одӥгез бадӟым тырмымтэед луэ. Мон сямен, та поэмаез отчы-татчы кожатэк, быдэсак берыктоно, дыр, вить стопаё ямбен. Кылсярысь, таӵе размерен: Тӥлед – даур. Милем – вакчи вапум. Оло, соин – востэм пудо сямен, Сюрим кык тупасьтэм калык куспы – Европаен Монгол, удмурт вискы.

(таяз чурын тынад кык слогез – одӥг стопа ямбез уг тырмы). Тани таӵе размерен берыктысал мон Блоклэсь «Скифъёссэ». Нош Александр Блоклэн поэмаяз кыӵе жингрес рифмаосыз! Паймод. Соосыз но кызьы ке удмурт кылын возьматыны тыршоно вал. Рифмовать каре со женской но мужской рифмаосты чередовать карыса. Асьмелэн озьы шуг. Асьмелэн ударение кыллэн берпум слогез вылэ усе бере, рифмаосмы но каньылэн женской луыса кошко, соин ик тае берыктонын но женской рифмаез гинэ кутыса но умой луоз. Тынад со озьы ик каремын но. Только трос интыосын соос лябытгес чузъясько кадь. Ма, тани учкелэ ай, вылӥын возьматэм строфаысь ик рифмаосты: «Вапум – куспы», «Сямен – вискы». Блоклэн поэмаяз рифмаосыз туж чётко радъямын. Строфаысь нырысез чур рифмоваться каре 84

Документы, переписка

куинетӥеныз, нош кыкетӥез – ньылетӥ чурен, нош тон артэ сылӥсь чуръёсты но рифмовать карыны малпамед. Тани: Ӟеч мылкыдын ӧд ке лыктэ бен, ӵок! Визьмы тырмоз «вераськыны» туж ӝог. Аръёс, аръёс! Тӥлед улон, дыр, огшоры, Нош кызьы учкомы нылпиосмы шоры?!

Та строфаын берло кык чуръёсыз размерысь потӥллям, рифмаосыз но тӥни интыосазы ӧвӧл. Озьыен, та поэмаез берыктон бордын ужакуд, нырысь ик размерзэ но рифмаоссэ умой утён сярысь сюлмаськоно. Собере ини солэсь но секытэз – поэмалэсь пуштроссэ сыӵе ик мур возьматыны тыршон. Та ласянь малпаськонэд ай йылтэм-пумтэм. Тани выльысь малпа ай та чуръёсты: Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины!

Умой-а берыктэмын, выльысь лыдӟелэ ай: Дауръёсын тӥляд виресь киды Лекгес выриз шимес куазьлэсь. Уженыды паймытъяды Куашкам музэ Лиссабонлэсь.

Та кык строфаос, мои сямен, огзылы-огзы воксё ик уг келыио. Татын историын луэм учырез но, син азе пуктыса, кызьы ке но лыдэ басьтоно, дыр. Котькудзэ строфаостэ, тазьы артэ пуктыса лыдӟид ке, котькудысьтыз шедёзы ай берыктонэз шонермытыны ӧтись интыос. Ог кутскем та дано но секыт ужедлэсь эн палэнтӥськы. Вань кужымдэ но мылкыддэ сётыса ужад ке, удмурт лыдӟисьёсыз туж шумпоттод. Азинсконъёс басьтыны сюлмысьтым ик мылкыд карыса – Г. С. Сабитов, 9 январь 1980 ар 85

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Гай Сабитов ПИСЬМА АННЕ И ВОЛОДЕ (Семакиным) 31 марта 1966 г. Дорогой Володя! Привет! Привет Аннушка! Почитай, посмотри, подумай: годится – нет для перевода. Леонид Шкавро все просит что-нибудь для «Урала», обещает «Зеленую улицу». По содержанию эта штука подходит и для новосибирского «Огни Сибири» (или «Сибирские огни»). Недостаток – завершается скороговоркой: «Молот» торопил к моему юбилею, о других недостатках – тебе виднее. Баллада написана на действительном факте. Сам я ездил туда в гости к свояку и с большим удивлением, несомненно, с радостью бродил по Ижевскому проспекту нового города (он Индустриальный район Новокузнецка. Наверно, знаешь – строится, все еще строится. Западносибирский металлургический комбинат «Запслет»). Кроме этой штуки я собираюсь послать тебе для перевода тексты новых песен, безусловно, признанных, полюбившихся слушателям. Вот завтра Худсовет Министерства культуры будет обсуждать новые четыре песни на мои слова (одна – Германа, одна – Новожилова, две – Камского. Г. Камский сейчас у нас солист хора – из театра ушел: некогда заниматься творческими делами). В июне, видимо, к нам снова приедет бригада для записи песен на грампластинку и из опыта знаю – с большим удовольствием записывают национальные песни на русском языке. Вообще в этом отношении мы тебя можем загрузить по макушку, но а насчет оплаты, наверно, всегда найдем общий язык. В это дело, считаю, нужно активно включить министерство культуры. Лист кончился, вынужден сказать: До свидания! Пиши! Г. Сабитов

Здравствуйте, дорогие Аннушка и Володя! Сердечный привет вам из солнечного Крыма! 86

Документы, переписка

Оказывается, мы не прогадали: в это время здесь можно хорошо отдохнуть. Сейчас здесь нет ни духоты с жарой, ни теснящейся на пляже толпы, а дни также тихие, солнечные, теплые, каждый день с большим удовольствием качаемся на голубых волнах моря, загораем, одним словом, продолжаем лето, протрясенное через сито времени и оставленное у подножья голубых скал в улучшенном виде. Писатели, видимо, уехали еще ближе к солнцу – в Гагру, Ялту: сейчас здесь одни горыдки из Донбасса да колхозники из Крымского колхоза «Россия», да еще группа пенсионеров с разных мест. Правда, соседка по столу показала одного заблудившегося: «Поэт, де, критик, ходит греться и купаться в отделенную Лягушачью бухту». Теперь я его про себя называю поэтом из Лягушачьей бухты. Отдыхать прекрасно, но только вот дней остается все меньше, меньше, билеты уже на обратную дорогу в кармане. В середине дня четвертого ноября будем в Москве. Если наш родной поезд уходит по нечетным числам, то мы с большим удовольствием резервируем ваше искреннее приглашение переночевать у вас. (На всякий случай наш поезд № 180, вагон № 13). С Курского мы быстренько перевезем вещи на Казанский, затем – галопом в «Детский мир»: сделаем последнюю попытку купить Оленьке пальто (Ах, как она ждет, наверно!) и махнем по старой знакомой дорожке к вам в Переделкино. До скорой встречи! 27.10.66 Коктебель

А. и Г. Сабитов

Дорогая Аннушка! Дорогой Володя! Привет вам из столицы солнечной Удмуртии! Сколько я ни стремился попасть к вам – ничего не получилось. Дорогой туда, хотя и были в Москве, можно сказать, целый день, все бродили на Ярмарке в Лужниках, день прошел. Довольны лишь тем, что купили Анне прекрасное демисезонное пальто. Возвращаясь домой, 12 июля прилетели в Москву в послеобеденное время, пробегали за билетом на поезд, а потом до самой полуночи 87

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

прождали Юру в общежитии университета, невольно пришлось переночевать тут же. На другой день мы уже совсем смирились тем, что в Переделкино ехать не можем: весь день Москву мочил дождь. Вот так и не смог воспользоваться случаем для встречи. На днях встретился с Д. Черашней. Говорит, что твой Семакин нашу просьбу пока не выполнил, однако, недельки две подождем. Бывает, безусловно, так, что к делу, не привлекшему внимание сердца, не хочется и приступать. А может, просто было некогда. Как живете-поживаете? Где отдохнули, отдыхаете или собираетесь? Намерены ли посетить родные места? Нынче здесь лето прохладное, с прохладными ветрами и дождями. А в Гагре мы время провели хорошо, познакомились с родными людьми из других республик, вдоволь купались и загорали, ездили на экскурсии. Но туда настоящие писатели, видимо, не стремятся ездить: дом творчества стоит в середине постоянного шума и грохота, настоящие, видимо, предпочитают Коктебель, Ялту. В Коктебеле нынче был уже Семен Самсонов, сейчас там свои дни проводит Геннадий Красильников, в сентябре поедет жена Афанасия Евдокия Николаевна… Желаю вам хороших дней, крепкого здоровья! Г. Сабитов

Здравствуйте, Дорогие Аня и Володя! Пользуясь случаем, от души вас приветствую из заснеженного морозного Ижевска. Вот вам на память сборник, о котором я говорил. Думаю, что Володя поймет шутку. Жизнь идет своим чередом. На днях, завершив свой долгодлительный, так называемый «творческий отпуск» (не работал 4 месяца) возвращаюсь на службу. Друзья, девятого февраля мы будем праздновать 50-летие моей Анны. Думаю, что она будет счастлива, если от вас придет поздравительная открытка. Оленька наша нынче завершает учебу и мечтает о ВГИКе. Конечно, пусть проверит свои силы и способности. 88

Документы, переписка

На прошлой неделе похоронили одного из «Пискрофляевцев» – главного Анатолия Писарева. Очень жалко Игнатия Гавриловича! С приветом! Гай Сабитов

Здравствуйте, дорогие Аннушка и Володя! Перед возвращением домой я напрасно так сильно горевал, ведь в московских волнениях, сдобренных удалью вырвавшихся на свободу провинциалов, как ни говорите, было куда больше хорошего, интересного, чем горестного. Небольшой же материальный ущерб, как справедливо заметила Аннушка, – дело наживное. Гнев своей Анны я сумел спустить на тормозах: сейчас мои именные часы «находятся» на ремонте у такого мастера, который, если иногда и возвращает, то не так-то быстро получить обратно. А тем временем приобретем новые и к старой гравировке не будем возвращаться: подпись будет новая, связанная с посещением Москвы. Пример Володи и упрек Ани в адрес наших жен (плохо нами командуют) меня привели к неплохому выводу: решил тайно соревноваться с Борисом Бакулевым, который сейчас лечится от недуга. Ха-ха! Но я в каком выгодном положении! В праздник или в другой какой-нибудь важный момент мы с Даниилом, не моргнув ни одним глазом, сможем в один вечер опустошить тринадцать бутылок «Цинандалей»! Он сейчас уже внес предложение: «Примут в союз – устроим банкет!» Одним словом, праздник пусть будет праздником, а будни – напряженными рабочими днями. В воскресенье, 17 марта, попробуйте настроить ваш радиоприемник на нашу волну – 513,7 м.: в 10 ч. ровно по моск. времени будут звучать стихи Володи в исполнении известного чтеца Л. Петрейкова. В программу (передача называется «Поэтическая тетрадь») включил также стихи: «Родные места…», «Ты мне дорог…», «Отцу, как и деду…», «Хвала тому» «В поезде» «Ох, как рад я встрече с северянкой» «Ничего для землячки не жалко». Может быть, не только молитва из Пекина, но и голос родной Удмуртии забредет? 89

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Надеюсь, мой долг уже в сумке у Ани? Большое, большое от чистого сердца вам спасибо за все! 13 марта 1968 г. Ижевск

Гай Сабитов

Здравствуйте, Дорогие Аннушка и Володя! Большое спасибо вам за поздравление с Новым годом и добрые пожелания! Вот видите, и этот год стремительно помчался по своим рельсам, такой же стремительности я желаю вам во всех ваших делах! Скоро, видимо, встретимся: меня, «молодого» поэта, приглашают на семинар поэтов, выдвинутых на соискание звание члена союза писателей СССР. Примут – нет, но с удовольствием несколько дней поживу в столице, подышу московским воздухом, вспомню старые тропинки. Посылаю перепечатанный старинный фотоснимок, пусть напомнит Володе молодые годы, проведенные в солнечной Удмуртии, в родниковом краю. До скорой встречи! 8 февр. 1968 Гай Сабитов

Здравствуйте, дорогие Аня и Володя! Давненько мы с вами не встречались. Вот уж и лето прошло, у нас в Ижевске сыро, с утра сегодня моросит, но ходить по улицам как-то приятно: дует теплый ветерок, пожелтевшие листья шуршат под ногами, тихо, грустно. В семье у нас большие изменения: в дни зимних студенческих каникул праздновали свадьбу старшего сына – Юры. Он со своей молодой женой, окончив МГУ, взял направление в Горький и сейчас, продолжая меня, трудится в областном радиокомитете. Второй сын – Сережа свадьбу провел через полгода – в июле. Работает он на радиозаводе и учится на последнем курсе вечернего отделения механического 90

Документы, переписка

института. Перешли на частную квартиру. Вот теперь мы и остались с дочкой втроем. Она сейчас ходит в девятый класс и в последний класс музыкальной школы. Ура! Скоро будем дедушкой и бабушкой! Сам я, находясь в так называемом бесплатном творческом отпуске, с первого августа тружусь в «Молоте» – в одно время там Вася Широбоков оставался один: Фома в отпуске, а редактора вообще не было. Сейчас вот кабинет редактора занял Флор. Мне же, видимо, придется еще посидеть до середины октября: с целью распространения журнала, съездим к удмуртам Пермской области и Башкирии. В «Молоте» мне посчастливилось подготовить материалы к 50-летию Володи. Статью написала З. Богомолова (У ней она, видимо, написана для книги о наших поэтах. Знаю ее работы о Д. Яшине, о Н. Байтерякове, вот сейчас узнал о Володе) я перевел стихи про лесную родину Володина. Не знаю – понравится вам или нет. Настроение, кажется, я сумел сохранить и ритмику, не смог справиться со своеобразием формы. Сижу вот я за машинкой и усердно давлю клопов, имея ввиду свою корысть: хочу посоветоваться с Володей о моей будущей книге. Издательство включило в свой план на 1974 год мой сборник на русском языке. Размер 3 п.л. Хочу, чтобы он был сборником стихов и песен. Не сможешь ли, Володя, взять этот сборник под свое шефство? Если полностью нет, то хотя бы еще раз перечесть свои переводы моих песен? А их, по-моему, немало. В книжку хочу также включить песни последних лет, еще не переведенные (я попытаюсь договориться с радио об оплате), стихи этого года, венок сонетов, посвященный памяти М. Покчи-Петрова. Он опубликован в моей последней книге. Венок и последние стихи понравились и критике, и читателям. Байтеряков мне написал о сонетах: «Перед ними поблекли все мои стихи». Получается, что я тебя начал уговаривать, Володя, Нет, не хочу покушаться на свободу, Пора мне торопиться со сборником и поэтому хочется, чтобы вы как-нибудь сообща ответили мне на эту мольбу. С приветом. 29.9.72. Ижевск

Гай Сабитов

91

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Здравствуйте, дорогие Аня, Володя! Большое спасибо за праздничное поздравление! Хорошо знаю, что Володя очень занят, дел, как говорится, по горло, но, готовя сборник стихов и песен на русском языке, не мог не обратиться за консультацией и помощью: подобрал 14 песен, переведенных тобой, объемом 330 строк, которые вполне можно включить в книгу («Наше счастье», «Весенний вечер» «Снова в Ижевске», «В вечернем саду» «Советская улица», «Не забудем», «Звездочка моя», «Как хорошо любить», «Любимая сторона», «Кукушка», «Не успел я сказать», «На пруду», «Нам не встретиться нельзя», «Колхозная свадебная»). Посылаю для ознакомления сборник «Арган кырӟа». С книжных прилавок он исчез удивительно быстро – не прошло и месяца после выхода. Потом, будучи в районах, я искал его в Юкаменске, Глазове, Ст. Зятцах, Завьялове, Як-Бодье – нигде не нашел. Успеху содействовало, видно, название сборника. Вообще-то критика хорошо отозвалась. Почему я хочу быстрого ответа? П. Яшин сказал: «Чем быстрее представишь рукопись, тем быстрее выйдет книга». Я просился на 73 год, но, оказывается, опоздал. «Все уже запланировано, подсчитано, подведены финансовые итоги», – сказал он. – Будет рукопись, пустим в ход прямо с самого начала года». Подумай, взвесь все обстоятельства. С приветом. Г. Сабитов

Здравствуйте, дорогие Анечка и Володя! Вот как быстро мчится время! Мигом прошел месяц после нашего возвращения. Отзвенел майский праздник. Вчера в Доме политпросвещения состоялось торжественное собрание работников печати, радио и телевидения. Теперь только на таких сходках встречаемся со многими коллегами и друзьями. Ижевск позеленел, но еще не во всю красу: дни стоят прохладные. 92

Документы, переписка

В нашей семейной жизни – новость исторического для нас значения: наша Олечка подарила нам нового внука. Пока они сами в больнице, набирают силу и здоровье: мальчик поспешил на свет немного пораньше положенного срока. Но, говорят, что он постепенно преодолевает трудности первых дней жизни, приходит в себя, начинает оклематься. По установившейся традиции имя мальчику просится Владимир. Не знаю, как согласятся родители. Старший внук у нас Александр Сергеевич, второй – Михаил Юрьевич, а вот этот может стать Владимир Владимировичем. Еще другая радость: дела у Степана пошли к свету. С недавнего времени он снова в больнице. Проанализировав его состояние, врачи, видимо, отвергли старый диагноз и по-серьезному решили заняться его лечением, сказали: сделаем все, что медицина сможет. Степана сопровождает жена Тамара Степановна, они в отдельной палате республиканской больницы, что на Буммаше по дороге на сельхозвыставку. Вскоре после возвращения от вас я встретился с Германом Афанасьевичем. Понял – мой текст ему не по душе. Говорит, что это пустые общие слова, не согретые теплом. Стало быть, вскарабкаться на вершину его требований у меня не хватило ни сил, ни таланта. Но по своему разумению нахожу в этом стихотворении скомканной последнюю строфу. А Геннадию Корепанову-Камскому песня очень понравилась. Именно, говорит, такого стихотворения ожидал от тебя. Ему я тоже дал эти стихи, исправив последний, неуклюже выглядевший куплет, который окончательно выглядит так: Тулыс шур кадь, пачыл мылкыдме, Дуное, тон ӝоген валалод: Кузьмало мон тыныд пужъятэм кышетме, Соин ӵош сюлэмме кузьмало.

Он очень обрадовался, когда я ему сказал, что эту песню обещался перевести Владимир Семакин. Готовимся к знаменательному юбилею – 425-летию добровольного присоединения Удмуртии к России. В последние недели пыхтел над «Балладой о дружбе». Вчера сдал в июньский номер «Молота». Четырехстопным анапестом нанизал 80 строк. Надеюсь, молотобойцам 93

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

понравится. Сегодня же пока они ни по одному телефону голоса не подают: видимо, обрадовались Дню печати и Дню радио! Поздравляю вас с наступающим Днем Великой Победы! Гай Сабитов

06.05.83 Ижевск

Здравствуйте, дорогие Анечка и Володя! Покидая ранне-весенние Переделкино – Хранителя давно минувших студенческих и забав и ваш уютный гостеприимный дом в нем, шлем вам сердечную благодарность за ласку и дружелюбие, за счастливо проведенные у вас и с вами прекрасные часы. Между прочим, мои мысли чуть не добрались до одной сути, которую я должен был сообщить Володе: сейчас наше издательство «Удмуртия» готовит перспективный план изданий книг до 1990 года. Стало быть, Володя немедля должен послать гл. редактору Эдуарду Волкову проникновенную заявку на издание книги переводов с удмуртского языка. Желаем вам успехов! Ждем в родном Ижевске! 4/IV.83

94











Г. Сабитов

Воспоминания современников

ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ

Зоя Богомолова «ПРОШЕДШЕЕ. ЖИВОЕ. ДОРОГОЕ...» ...Как в сказке, тайною томима, По стране, куда глаза глядят – Молодость моя ушла за ними Через реки, горы и леса. Гай Сабитов Сколько чистой любви В моем сердце живет... Семен Перевощиков Огонь поэзии воскрес, Согрел мелодию души: Во мне как будто древний Крезь Вдруг всеми струнами ожил. Семен Карпов

Как трудно найти слова, чтобы воссоздать образ не просто хорошего, доброго человека, а человека теплой, щедрой души, талантливого поэта-песенника, журналиста, радиодиктора, верного и преданного друга Гая Сабитовича Сабитова, прекрасного семьянина, любящего своих детей, внуков. Гай Сабитович был человеком невысокого роста, но, как говорят, крепко сбитого, со светлой улыбкой, внимательного к собеседнику, доверчивого, умного, чуткого к автору, с которым он готовил радиопередачи, в любых ситуациях обладавшего большой выдержкой, искренне сопереживающего чужую боль. Истинный патриот, он оставил после себя художественно-публистическую летопись, своеобразную эпопею о жизни страны, родной Удмуртии 40–70-х гг. XX века. 95

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В статье «И редактор, и диктор» (в книге «50 лет удмуртского радио») писал: «Находясь теперь на пенсии, я с особым волнением и любовью вспоминаю годы, проведенные на удмуртском радио. 35 лет! Легко сказать! Сколько забот, сколько беспокойств, напряженных раздумий, исканий скрыты в них при подготовке повседневных программ... Радиокомитет стал моим родным домом на все годы моей трудовой жизни... Пришел сюда молодым, холостым, а вышел на пенсию в 1975 г. дедушкой». А для студента филологического факультета Удмуртского педагогического института Гая Сабитова радиожизнь началась 9 ноября 1940 г., когда он «несказанно волнуясь» читал стихи великого польского поэта, друга Пушкина Адама Мицкевича. Все прошло благополучно, и с этого времени, по словам Гая Сабитовича, в его жизни произошел перелом. Сначала он стал диктором, редактором, затем заведующим отделом литературно-драматических передач. В 1944 г. Гаю Сабитову присвоено звание диктора высшей категории. Никогда не забыть, по его словам, 22 июня 1941 г. «Выдался понастоящему чудесный солнечный день», но пришло известие: началась война. Все местные передачи были отменены, а «из Москвы шли важные государственные сообщения». Чуть ли не на следующий день студенты пединститута подали коллективное заявление об отправке на фронт. «Когда мне, – писал Гай Сабитов, – предписали бронь по месту работы, я понял, какое огромное внимание уделяет партия радиопропаганде». Работа на радио настолько была главной для Гая Сабитовича, что, когда в 1973 году вышел в свет сборник его стихов «Радость», он говорил автору статьи: «Стихи о себе и о моем времени, собранные в эту книгу, написаны в третью смену, в часы досуга после основных, ответственных дел на радио. Я пытался выразить радость и гордость за нашу прекрасную Родину. Гражданский пафос считаю в поэзии главным». В сборнике стихов «Радость» превалирует авторское «Я». Лирический герой – собеседник читателя, ищет его взаимопонимания, неслучайно книга стихов и переводов, вышедшая в 1953 г. называлась «Песни мои – тебе». «Все, что я сделал – людям останется», – говорил Гай Сабитович. 35 лет молодой и зрелой жизни Г. С. Сабитов, как солдат, стоял у радиорубки, выполняя общественный и профессиональный долг. 96

Воспоминания современников

Это он делал основательно, неторопливо, со знанием дела, особенно в годы Великой Отечественной войны. Для Удмуртии Гай Сабитович был своим, неподражаемым Левитаном, с которым он встречался на семинарах дикторов страны, а уроки постановки голоса брал у педагога Юзвицкой, которая, по его словам, «занималась с великолепным Федором Шаляпиным». Ежедневно граждане республики слушали голос Гая Сабитова: «Вераське Ижевск!» (этому факту посвящены стихи «Вераське Ижевск!»). У микрофонов Всесоюзного радио в годины войны с фашизмом появлялись всенародно признанные прозаики, публицисты, поэты: Ольга Берггольц, Илья Эренбург, Алексей Толстой, Александр Твардовский, Константин Симонов, Алексей Сурков. Вернувшись с фронтов, они рассказывали о том, чему были свидетели: о зверствах фашистов, о партизанах, о мужестве советских воинов, читали свои стихи. Студию Удмуртского радио нередко посещали А. Бутолин, А. Лужанин, А. Писарев, эвакуированные из разных городов писатели: Я. Годин, оставшийся до конца своих дней в Удмуртии (1887–1954), Н. Ляшко, А. Карцев, написавший книгу «Народ на трассе» о подвиге строителей железной дороги Ижевск–Балезино. Гай Сабитович нередко читал свои стихи, стихи и прозу поэтов-фронтовиков Ф. Кедрова, М. Петрова, Т. Шмакова, В. Семакина, работавшего на военном заводе в Воткинске, И. Гаврилова, С. Широбокова, А. Клабукова, М. Лямина и др. Позже в стихотворении «Маленькому внуку» он писал: Как буря, шла война. Стереть с лица земли Нас жаждали враги, обрушивая беды. Но, не щадя себя, мы через смерть прошли, Сломав хребет врагу, – Под знаменем победы. Перевод В. Парамонова

В годы войны радио, кроме газет, было почти единственным средством связи фронта и тыла. Гаю Сабитовичу подчас приходилось выступать в один день на трех языках: удмуртском, русском и татарском (статья «И диктор, и редактор»). Он выработал свою методику работы с авторами передач. Нередко придешь к нему в кабинет с текстом 97

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

выступления и ждешь, когда он прочтет, поправит текст, а затем пригласит в студию. А он начинал со студии, с записи текста, тем самым подчеркивая доверие к автору. Редакторская правка шла не по тексту, а по голосу. Памятными для меня остались передачи о документальной книге дочери В. Г. Короленко – Софьи Владимировны «Десять лет в провинции» (1965), «Повесть-дилогия М. Лямина “Во имя счастья”» (1965), «Аршалуис Аршаруни» (о Кузебае Герде, 1968), а также обзоры новинок прозы и поэзии и др. Гай Сабитович привлекал к работе на радио людей разных профессий: писателей, журналистов, педагогов, артистов, художников. С некоторыми из них (с автором статьи в том числе) вел переписку. Его письма – безупречный пример обязательности, уважения адресату. Об этом свидетельствует его архив, своеобразное «делопроизводство». Его статьи, стихи, переводы, документы, передачи на удмуртском и русском языках, переписка с иногородними авторами, организациями и т.д. Находиться в обществе Гая Сабитовича было комфортно, уютно (не найду другого слова), согревала и его улыбка, и доверительное отношение, понимание и одобрение того, чем я занималась. Он не раз публично говорил об этом, пытался уберечь от несправедливой критики, недоброжелательства (так было на XII съезде Союза писателей Удмуртии). И я безгранично благодарна этому по характеру надежному, верному человеку и другу. Не могу сказать, что мы были вхожи друг к другу в дома, но встречались не только в радиостудии, в его кабинете, но бывали и на семейных праздниках у друзей, например у Поскрёбышевых. Довелось побывать с ним и на VII съезде писателей СССР, в Яру на Флоровских чтениях, на многих литературно-музыкальных вечерах, встречах с читателями. И всегда Гай Сабитович старался быть в тени, не рвался выступать, нередко отказывался. Он был скромным, незлобивым человеком. На писательских собраниях же никогда не выступал с осуждением кого-то из своих коллег, но не раз слышала его заступничество за несправедливо обиженного. Он был снисходителен к людским слабостям, многое прощал. И многие его не только уважали, но и любили, и прощали его слабости. Доброта для него была синонимом благородства. В стихотворении «В тот час, когда наступит Новый год...», опубликованном в «Удмуртской правде» 1 января 1987 г. (на фоне Кремлевской башни), он писал: 98

Воспоминания современников В тот час, когда наступит Новый год, Мы скажем нашим близким и друзьям: Пусть доброта в сердцах людей живет... Пусть не узнают горя наши дети... И на земле – на всей большой планете Пусть доброта в сердцах людей живет. Перевод Г. Пагирева

В этой же газете помещена фотография поэта с внуком Кириллом на городской площади, где они кормят голубей (голуби – символ чистоты, доброты, мира). «При мне, – писал Гай Сабитович, – стало развиваться и самобытное наше профессиональное музыкальное искусство. Это более всего связано с приходом в радио в 1947 году молодого музыканта Г. А. Корепанова, недавно демобилизованного из Советской Армии. Сначала он пел в хоре, затем стал его руководителем. Вскоре стала широко известна его песня «Мон тодам ваисько» на слова Ашальчи Оки». В конце 40-х годов началось творческое содружество поэта Г. Сабитова и композитора Г. Корепанова. «Мы старались создавать песни, воспевающие нашу современность», – вспоминал Гай Сабитович. Вскоре зазвучала по радио «Заздравная» в честь победителей гитлеровской Германии. Исполнял ее «удмуртский Шаляпин» Григорий Иванович Титов, обладатель неповторимого баритонального баса (неотразимое впечатление у слушателей оставила в его исполнении ария Ивана Сусанина в ЦДЛ в 1970 г., во время Дней литературы и искусства Удмуртии в Москве). Вот как звучат строки «Заздравной» в подстрочном переводе: О, Прикамье, удмуртский наш край! О тебе золотой наш напев. 99

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Мы вновь поем здравицу тебе От всей души!

Творческое содружество с Г. А. Корепановым переросло в многолетнюю дружбу. Гай Сабитович в честь 60-летия композитора написал стихи, в них – глубокая признательность другу-классику: И вновь я благодарен всей душой Судьбе за то, что мне дала так много, – За то, что жизнь сдружила нас с тобой, Что много лет у нас одна дорога... …Вот счастье нам – трудиться для народа, Вот гордость нам и высшая свобода! Перевод В. Парамонова

Гай Сабитович рад был приветствовать и молодых композиторов, с которыми создано немало песен на его стихи, это – Г. Корепанов-Камский («Улӥськом Совето Союзын» /«Мы живем в Советском Союзе»/, «Ӟечкылан» /«Приветствие»/ и др.), Е. Копысова («Сюресмес югдытӥз быдӟым Ленин» /«Наш путь озарил великий Ленин»/), Г. Шаклеин, Г. Матвеев, Н. Новожилов, старейший из них Н. Греховодов. Песни Г. Сабитова исполняют все певческие коллективы республики, они вошли в программу легендарного «Италмас». По словам Гая Сабитовича, нередко лучшим песням разных поэтов и композиторов радио давало путевку в жизнь в исполнении хора радиокомитета. А песня Сабитова и Корепанова «Тупаса улон понна» названа была «Удмуртским гимном мира», писали они и шуточные песни («Чудакрыбак» и др.). Сколько раз слышала его восторженные слова о русской классике, о русском языке, о русской музыке: И перед глазами раздвигалась тьма Когда к тебе, О, русский наш глагол, Чтоб зачерпнуть и света и ума, – Я с многими народами Пришел. 100

Воспоминания современников

В этом же стихотворении («Языки дружбы») о родной удмуртской речи он писал: Она – как мать мила и дорога, Как наши родники она звонка, В любом краю ее издалека Я узнаю И ей звучать – века! Перевод В. Парамонова

Почти нет ни одного удмуртского поэта (Т. Шмаков, М. ПокчиПетров, М. Петров, Ф. Васильев, И. Зорин, В. Романов), которые не писали бы о языках народов, населяющих Россию (о русском языке), как о языках дружбы, с любовью о родном, удмуртском языке, ведь, по словам Ф. Васильева «Родной язык – как первый в жизни шаг. Без первого – второму не бывать». Гай Сабитович гордился званием поэта и воспевал его величие и достоинство, назначение поэта – быть истинным защитником высоких истин – добра и справедливости: Гордись, поэт, и радуйся, поэт! Ты перед злом Не поспешил склониться. А слава добрых дел На много лет Ушли вперед, Чтоб в душах сохраниться. Перевод В. Парамонова

Г. С. Сабитов был интернационалистом не только потому, что жил в такое время, когда проблемы межнациональных отношений «не были актуальными, когда не было в нашей стране войн на религиозной и национальной почве, как в настоящее время», а по своему мировоззрению, мироотношению, отношению к людям разных культур и религий. К книге лирики и венка сонетов «Счастье» (1990), по его просьбе я написала предисловие, будучи уверенной в том, что сразу же, как к обложке прикоснется читатель, она вызывает добрую улыбку: на ней 101

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

фотография молодого, улыбающегося, одетого в костюм-тройку и шляпу поэта, который чем-то напоминает Чарли Чаплина (позой, одеждой, заложенными за спину руками). Задумана и исполнена книга оригинально: открывается не стихами, а фотографиями: первая – «Диктор удмуртского радио» (1944), вторая – с композитором Германом Корепановым (1949). Как уже сказано выше, Герман Афанасьевич написал множество песен на слова Г. Сабитова, ставшие популярными в народе: «Кужыммы оскымон» (1984) («Сквозь огонь и дым» – бойцам 357 стрелковой дивизии, сформированной в Удмуртии). Эта песня вошла в книгу Памяти «Я – и в мире боец! (1986), посвященный другу Гая Сабитовича, народному писателю УАССР М. А. Лямину. На русском языке песня известна в переводе Вл. Емельянова. Она исполнялась в юбилейные дни Победы в честь прославленной дивизии, прошедшей путь от Удмуртии до Прибалтики. Об этом в музее школы № 66 г. Ижевска хранятся ценные документы. В 1984 г. совместно с Г. А. Корепановым была написана песня «Кам сярысь кырӟан», в 1983 г. – «Мирез утем!», а также «Ӟуч братмылы дан!» и др. Вернемся к другим фотографиям. Они отобраны так, чтобы высветить основные факты биографии поэта, которые могли бы и служить наглядной иллюстрацией к его стихам. Вот редкая фотография 1953 года (Москва), на ней запечатлены студенты Литературного института им. М. А. Горького: Г. Красильников, Н. Перевалов, Г. Сабитов и студент ГИТИСа М. Покчи-Петров. А через несколько лет появится в печати первый венок сонетов в удмуртской поэзии, посвященный трагически погибшему в 29 лет талантливому поэту, режиссеру, актеру Михаилу Петровичу Покчи-Петрову, молодому другу, гибель которого Гай Сабитов пережил как огромную личную утрату. Он говорил мне: «Внезапный уход Миши из жизни потряс меня. И тогда я твердо решил увековечить его в венке сонетов “Солнце заходит – солнце встает”, где есть такие строки: Хотя пересекла дорогу смерть, Погасло небо за одно мгновенье – Делам твоим на свете смерти нет, И, значит, сам ты не подвластен тленью. ...Сад посадили мы – он будет цвесть, Нас разлучить и смерти не суметь. Перевод О. Поскребышева 102

Воспоминания современников

О венке сонетов Г. Сабитова написано немало и в статьях этой книги, и в кандидатских диссертациях Н. Атнабаевой, Л. Богдановой. Тема жизни и смерти, – к которой обратился поэт – «вечная» в мировом искусстве, но в венке сонетов Г. Сабитова эта проблема решается масштабнее: жизнь – смерть – творчество, память – бессмертие. Эта новая постановка проблемы дает автору простор для раздумья не только о жизни и смерти, но и наследстве, оставляемым в памяти людей, на земле, искусстве об уникальной и неповторимой личности, блеснувшей молнией на небе национальной культуры. По словам поэта, Михаил Покчи-Петров был человеком «обаятельным и вдохновленным». На обложке книги «Счастье» (в конце) фотография Гая Сабитовича с внуком, как намек на то, что не только продолжается династия, но и в жизни внука, его потомков, возможно, реализуется его творческое, созидательное начало, а внуки – это любовь, радость, счастье и возвращенная молодость. Выступления Гая Сабитовича по радио, статьи, письма, переводы, стихи (опубликованные и неопубликованные), газетные вырезки с подборками стихотворений, напечатанные в периодике его песни, созданные композиторами Н. Шкляевым, Г. Корепановым, Г. КорепановымКамским, Е. Копысовой – это богатое достояние, оставленное поэтом. Поэзия Г. Сабитова отличается жанровым разнообразием: стихи-раздумья, стихи-посвящения, любовные стихи, триптихи, венок сонетов, стихи-диалоги, стихи-обращения, маленькие новеллы, этюды, поэмы, баллады, пейзажные зарисовки – все эти формы были доступны поэту. Особенность стихотворной техники Г. Сабитова в том, что он варьировал размеры, искал новые, свежие рифмы. Некоторые стихи отличаются «разговорным» стилем, изобилуют риторическими вопросами, философскими раздумьями о сущности бытия, о любви, о бренности жизни: «Да только чувствует душа: ждет стужа у ворот» («Предзимье»): он скорбит о безвременно ушедших из жизни друзьях-единомышленниках. В стихотворении «Поэт», посвященный поэту, врачу, участнику Великой Отечественной войны Илье Зорину, безвременно ушедшему из жизни, он с горечью писал: Я нынче как в порубленном лесу – Друзей ушедших не могу дозваться: О, скольких проводил, 103

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Смахнув слезу, Чтоб никогда уже не повстречаться. Перевод В. Парамонова

Есть народная мудрость: человек жив любовью. Любовь к Родине, родной земле, женщине, к детям, к своей профессии, друзьям – составляло смысл жизни Гая Сабитовича. Судя по стихам, поэт способен был на большую, долгую и верную любовь. У любовной лирики тысячелетняя история, – от античных времен до наших дней (Сапфо, Анакреон, Данте, Петрарка, Ломоносов, Карамзин, Пушкин, Некрасов, Блок, Есенин, Маяковский, В. Федоров, В. Солоухин и др.). и тем не менее каждый талантливый поэт пишет о любви по-своему, хотя у любовной лирики почти каждого поэта обнаруживаем триаду: встреча – любовь – разлука. Немного стихов о любви и у Гая Сабитова. «Любовь», «Твоя любовь» и др. проникновенны, они достойны литературоведческого внимания, например, стихотворение «О тебе»: Нет, наверно, минуты, родная, Где бы в мыслях я был не с тобой. Не бывать уж нам вместе, я знаю, Так пускай будет счастлив другой. Но не гаснет любовь, все напрасно – Хоть лечись... и уже до конца Пусть душе улыбается ясно Теплый свет дорогого лица. Перевод В. Парамонова

А в стихотворении Н. Некрасова «Прощание» читатель, несомненно, обнаружит и сюжетную, и смысловую перекличку со стихотворением «О тебе» Г. Сабитова. Мы разошлись на полпути, Мы разлучились до разлуки. И думали: не будет муки В последнем роковом «прости», Но даже плакать нету силы. 104

Воспоминания современников Пиши – прошу я одного.... Мне эти письма будут милы И святы, как цветы с могилы, – С могилы сердца моего. 1956

Стоит подробнее познакомиться с архивами Г. С. Сабитова, с уже пожелтевшими от времени (70–80 гг.) папками, в которых хроника событий его творческой жизни, аккуратно подшитых, текстов, напечатанных на машинке, – как перед тобой встает облик человека, выполнившего долг не только перед самим собой, современниками, но и перед будущими поколениями писателей, исследователей, в его творчестве, изображение общественного и литературного процесса Удмуртии периода советской литературы. Эти папки как дневники, в которых скрупулезно фиксировались события и факты творческой жизни автора и литературы Удмуртии, событий из истории и культурной жизни страны, предоставленными мне для изучения родными поэта. Гай Сабитов был человек, который отличался твердым характером и своеобразной импозантностью. Он был сыном удмуртского народа, но родился на татарской земле, среди народа особой внутренней формации – независимого по складу характера, трудолюбивого, гостеприимного, умеющего ценить дружбу, художественно одаренного. С детства Гай Сабитович усвоил язык татарского народа и приобщился к его культуре, устно-поэтическому творчеству, к его многовековой поэзии, иначе как бы он переводил на удмуртский язык стихи «татарского Пушкина» – Габдуллы Тукая, стихи великого воина-мученика, Героя Советского Союза Мусы Джалиля, героя-партизана белорусского народно-освободительного движения Заки Нури, стихи Роберта Минуллина, Сигбата Хакима, Хасана Туфана. В стихотворении «Язык дружбы» (триптих), он писал: В Казань я по-татарски напишу Письмо друзьям. А на другом листке – В конверт стихи поэтов положу Татарских – на удмуртском языке. 105

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова В любой аул как в дом родной войду, Приду, как друг, в любой татарский дом, Неспешную беседу заведу – И без труда друг друга мы поймем. Перевод В. Парамонова

Переводческая работа Г. С. Сабитова – особая, еще мало исследованная страница в его литературной биографии. Зная татарский язык, он переводил с оригинала. Как творческая личность, Гай Сабитович был просветителем, пропагандистом того лучшего, что было в его время в родной и братских литературах, но и не только... Гай Сабитович подготовил и десятки передач с писателями, актерами, режиссерами, знакомя слушателей с личностью и творчеством своих современников. На одной из фотографий 1953 года он запечатлен с композитором Н. Шкляевым и писателем М. Петровым. В его передачах звучали стихи М. Петрова, его живой голос и песни, написанные Н. Шкляевым на стихи классика удмуртской поэзии. А вот памятная мне фотография делегатов VII съезда писателей СССР, на которой запечатлены народный писатель УАССР Г. Перевощиков, Гай Сабитов, Александр Шкляев, Геннадий Юшков – прозаик, народный писатель, классик коми литературы, наш большой друг, участник театрального фестиваля в Ижевске, где на сцене национального театра с успехом шла его сказкалегенда. После спектакля Гай Сабитович, Геннадий Юшков, Роза Кувшинова (племянница К. Герда) пришли ко мне на чашку чая. Это была незабываемая встреча. Я тоже была участником VII съезда писателей СССР (сохранились фотографии с Флором Васильевым в Кремле). Папка «Проза нерге» (1977–1981) открывается статьей Гая Сабитова, опубликованной в «Удмуртской правде». «К новым творческим успехам» (VII съезд СП СССР – делегат Г. Сабитов). Статья свидетельствует об аналитическом подходе к материалам съезда. Он пытался отразить состояние современной советской литературы. «Большой бедой, – по его словам, – нашей поэзии стало так называемое «мелкотемье». Главное – «повысить общественную активность поэзии», «создать произведения, проникнутые активным гражданским пафосом», «поэзия должна поднимать голос в защиту мира». Писал он и о том, что «мы вправе гордиться успехами литературы нашей республики» (романы С. Самсонова «Голуби с пути не сбиваются», Г. Перевощикова «Поклонись земле» и др.). 106

Воспоминания современников

Из огромного материала документов, выступлений делегатов съезда Гай Сабитович сумел сконцентрировать мысли на главных проблемах. И еще одна фотография, отобразившая памятное событие (1980). Выступление Гая Сабитова на Механическом заводе, в котором участвовали народный поэт УАССР Г. Ходырев, известный критик А. А. Ермолаев и автор этих строк. Завершается подборка фотографий портретом Г. С. Сабитова в радиостудии в марте 1971 года, в самом дорогом и святом для него месте, откуда более трех десятилетий звучал голос незабвенного удмуртского Левитана, а рядом с ним работала его ученица и последовательница, отдавшая сорок лет службе родному радиовещанию, лауреат премий им. Ашальчи Оки, М. Кастрена, члена Союза журналистов и писателей России, прозаик, поэтесса Милитина Васильевна Гаврилова-Решитько, которая после ухода из жизни Гая Сабитовича свято чтит память о нем. Он один из героев ее очерков в книге «Тепло души», воспоминаний в книге «На переломе эпох» и в этой книге о нем... Современные работники республиканского радио, отдела литературно-драматических передач, заведующий и ведущий передачи, поэт, лауреат премии им. В. Романова Владимир Михайлов, режиссер Леонид Гусев, редактор Ольга Ведрова и будущие поколения радио-редакторов, дикторов будут с благодарностью вспоминать имя Гая Сабитовича Сабитова, используя его богатый творческий опыт в своей нужной народу работе пропагандистов духовной культуры.

Зоя Богомолова «СЧАСТЬЕ»1 Счастье – есть дело судьбы, ума и характера. Николай Карамзин

Так, вопреки нашему тревожному и суровому времени, Гай Сабитович Сабитов назвал свою итоговую, юбилейную книгу стихотворений. Что это – нежелание видеть тяжелые стороны жизни, склонность к роман1

Предисловие к сборнику «Счастье», Ижевск: Удмуртия, 1990. 107

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

тической инфантильности, стремление остаться до конца «очарованным странником», а ему исполняется семьдесят пять лет?! Нет, пафос и последней, и других восьми поэтических книг (одна из них – «Радость» – на русском языке) в сокровенном желании поэта... «...чуть добрее сделать планету». Для Г. Сабитова в самом понятии «жизнь» сокрыт анакреонтический смысл: «Какое это счастье жить на свете». Однако дело не только в том, что он славит жизнь, свет, молодость, красоту человека, душевную гармонию, пламя Вечного огня любви в сердце лирического героя и через призму любви воспринимает и дождь, и бурю, и ненастье, а в том, что Гай Сабитов с молоком матери усвоил народную мудрость на мир и людей. Прожив с народом долгую и нелегкую жизнь («Мы, брат, с тобой крестьяне родовые»), он уверовал в народную философию: свет побеждает тьму, радость – горе, правда – ложь, любовь – ненависть. «Любви и гнева от людей не пряча», – на такой антитезе строятся песни, этюды, сонеты, лирические и пейзажные стихи поэта. В них торжествует высокий идеал, а торжеству его помогает память детства, любовь к земле отцов, к «родимому гнездовью». Необъятный шар земной для лирического героя Г. Сабитова воплощен в образах родной деревни, родного города, в облике и образе столицы Удмуртии. Именно ей посвящены самые проникновенные стихи и песни. В них (песен поэт написал свыше ста) нет ни фантастики, ни вымысла. В них все выверено умом и сердцем, большим жизненным опытом довоенным, военным и послевоенным. Эти три эпохи определяют временную сущность его поэзии. Время, история прошли не рядом, а сквозь судьбу и сердце поэта и, тем не менее, его «душу не изранили морщины». Каким же завидным душевным здоровьем надо обладать, чтобы не только декларировать, но и своим делом и поступками подтверждать его. Поэт навсегда сохранил «душу живую», остроту взгляда, точность характеристик потому, что его душа полна доброжелательства, сопереживания чужим бедам, а его поступками всегда движет чувство справедливости. И я бы сказала: Гая Сабитова никогда не покидают бойцовские порывы постоять за правду, за честь оскорбленного и униженного. Эти жизненные принципы лежат в основе морали и нравственности его поэзии, главное назначение которой, по его раз108

Воспоминания современников

умению, наводить мосты дружбы (стихотворение «Языки дружбы»). Душевную крепость ему дает глубокое убеждение: «В любой аул как в отчий дом войду» {интернациональная тема как главная, определяет идейную направленность его творчества, потому что поэт убежден: людей связывают биотоки памяти детства, юности, любви, верности. Об этом стихи и цикл сонетов (перевод В. Парамонова) и венок сонетов «Солнце заходит – солнце встает», занимающий особое место в удмуртской поэзии, потому что своим венком Г. Сабитов открыл новый жанр в ней, новую поэтическую страницу, посвятив его безвременно ушедшему из жизни поэту, актеру, режиссеру М. ПокчиПетрову. Пафос его определили «веления сердца, жар его и грусть», ибо в духовном облике героя воплотились не только мотивы «прежде и теперь», но и талантливость раскрепощенного революцией поколения художественной удмуртской интеллигенции (К. Герд, М. Коновалов, Ф. Васильев). Именно такое поколение воспевает поэт: «Ты полон творчества огнем высоким». Не только боль утраты, но и радость, что жил на земле человек и художник, жаждавший гармонии, – таким, по убеждению поэта, должен быть идеал героя в жизни и в искусстве, которому дано «вечность крылатую хранить». Прекрасно переведенный О. Поскребышевым «венок» сонетов Г. Сабитова стал и фактом русской поэзии. Не менее трагичными и светлыми в своем человеческом и историческом облике предстают в стихах-посвящениях Г. Сабитова поэты и прозаики фронтового поколения И. Зорин, С. Широбоков, М. Петров, оказавших влияние и на судьбу родной литературы, и на биографии многих писателей. Нет, не исчезнет связь времен, если художник слова свое наследство – творчество – посвящает людям, – такова мысль стихотворений-посвящений. На смену придут новые поколения поэтов – мир их поэзии будет звать новыми красками и новыми тайнами, но то, что создано их предшественниками, останется вечными, непреходящими художественными и нравственными ценностями. Ибо на этом наследстве лежит печать времени: побед и поражений, потерь и упований. Поэт вместе со своими современниками, друзьями по литературному цеху может с уверенностью сказать: «Я был с теми, кто строил, кто со временем шел наравне». Поэт часто говорит о Времени, его стремительном движении, но память все решительнее и требовательнее высвечивает годы, прожи109

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

тые вместе с народом и страной в Великую Отечественную войну. Имя «удмуртского Левитана» навечно закрепилось за ним, диктором удмуртского радио в тяжелые, лихие военные годы, которые, по его словам, были «годами мужания и переоценки ценностей». Хотя поэт не утратил своей любви и восхищения жизнью и людьми, нотки горечи, печали стали чаще пробиваться в его стихах последних лет. Теперь четче разграничены в них такие понятия, как добро и зло, но поэт и до сего дня остается верен своей вере: «И как бы зло ни расставляло сети, пусть доброта в сердцах людей живет». А людям наших дней так нужна эта вера в победу разума и добра. И чтобы навсегда к ним пришла Правда, в которую тоже убежденно верит Г. С. Сабитов. И убежденность поэта, что обновленный мир заново возникнет, «любя, бурля, вскипая, молодея», прибавляет светлые надежды нам, благодарным его современникам.

Вячеслав Ар-Серги «БУДУ ЧИТАТЬ, КАК САБИТОВ!» (Триптих о поэте) Друг мой, это не книга, прикасаясь к ней, ты прикасаешься к человеку. Уолт Уитман

I В первый раз мне довелось увидеть Гая Сабитовича в самом начале 70-х годов прошлого (как странно звучит…) столетия. Он приехал на литературное выступление в наш деревенский клуб. В тот вечер я – ученик Новоказмасской школы, впервые в своей жизни, увидел живого поэта. Помнится, что с Гаем Сабитовичем приехали и литературовед Фома Ермаков и русский прозаик Павел Куляшов. В клубе народу собралось – не протолкнешься. Нам с другом удалось занять одно сидение в первом ряду. Писательские выступления моим односельчанам очень понравились, хотя никакого обещанного концерта, до которых 110

Воспоминания современников

был так охоч наш деревенский люд, и не было. Была просто беседа писателей с залом, перемежаемая чтением своих стихов Г. Сабитовым. Разговор велся на двух языках, поэтому мое тогдашнее владение русским словом не позволило мне должным образом следить за мыслью Павла Куляшова, хотя он энергично расхаживая по сцене, громко о чем-то говорил, размахивая при этом руками и периодически вытирая широкий лоб огромным носовым платком. Видом Г. Сабитова, при первичном взгляде на него, я был, мягко говоря, даже опешен. Доселе ведь поэты представлялись мне рослыми, сухощавыми, с нервным блеском в глазах, кудрявоволосыми людьми. И обязательно – с бледными, впалыми щеками и тонкими, длинными, сильными пальцами. И губы у них – неулыбчивы, а взор – орлиный. Ну, скажем, как Блок, портрет которого до этого я видел в книжке у брата-старшеклассника. Образ же Г. Сабитова был прямо противоположным моему представлению о поэтах, неизвестно откуда появившемуся. Он был невысок, округл, мягок, его улыбка была широка и добродушна, лицо – овально… От всей его фигуры веяло устоявшейся, теплой домашностью. Да, он точь-в-точь походил на заведующего нашими зерновыми складами Паля агая – дядю Пантелея… – И никакой-то он с виду и не поэт, – не удержавшись, шепнул я соседу. – Посмотрим, – коротко ответил он, видно, не найдя другого ответа – не обидеть бы гостя ненароком. Удмуртская детвора тех лет уважение к гостю воспринимала буквально с молоком матери. Или мне это просто так кажется сейчас… Но не будем отвлекаться. И вот Г. Сабитов начал читать свои стихи. Читал он их просто, без артистических уверток, голосом не громким, чуть усталым. Читал он по памяти. И в эту минуту он смотрел прямо на меня. Чего это он? Я заерзал. Но поэт теплым взором смотрел прямо на меня и продолжал читать свои стихи. Мне стало казаться, что он именно для того и приехал, превозмогая наши ухабы и колдобины, чтобы читать свои строки именно мне. Я был глубоко тронут, теперь и я уже смотрел на него, не отводя глаз. Я уже не замечал стеснявших до этого меня заштопанных коленок, забыл о виде довольно аляповато подшитых моих валенок (отец в этом деле не был мастаком). Около получаса 111

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Г. Сабитов читал «мне» свои стихи. Он будто бы запросто беседовал со мной – и это было приятно. Хотелось тут же высказать и свое слово – но я молчал, что было не просто. Каждая рифма поэта впечатывалась в мою отроческую душу и память о них во мне свежа и сейчас… А затем Г. Сабитов легко склонил голову в поклоне и передал слово коллеге – Ф. Ермакову. Но магия его словозвучания не ушла из меня и заглушенная дружными аплодисментами моих односельчан. Это было чудо, доныне мною неизведанное – поэт читал мне стихи. Ну, скажем, может, и не мне одному, но – все же… На душе было радостно, хотелось попрыгать, потолкаться с друзьями и унести в себе сокровенный подарок встречи с поэтом под шумок – незаметно и тихо. Когда писатели уходили, я уже был в фойе клуба. И когда мимо меня проходил Г. Сабитов, я совсем незаметно, необъяснимо для себя, прикоснулся сквозь толпу к рукаву его пальто. Материал был теплый и шероховатый, а главное – надежен. В ту ночь я, естественно, заснул не сразу. Неказистый внешний вид поэта внушил мне какую-то уверенность и в своих силах. «Не все богатыри – атлеты, – вспомнились мне отцовские слова, – главное ведь – сам человек и наличие в нем стержня». Наверное, нужно такое своеобразие, которое ни с кем не спутаешь, и тебя заметят… Эта мысль тут же окольцевалась на юном древе моего жизненного опыта. Вот наш кладовщик, так похожий на Гая Сабитова, мне казался скучным, а Г. Сабитов, так похожий на кладовщика, был совсем нескучным – и запоминался. Почему? Над этим вопросом я долго думал впоследствии и вернулся к тому же – поэт, прежде всего, не акцентируясь на внешнем, должен быть сам – Личностью. Прошли годы. Я окончил университет, служил в армии, работал в редакциях, выпустил несколько сборников, в 27 лет был принят в Союз писателей СССР. Творческая биография слагалась не плохо, живы были еще мои товарищи – Владимир Романов и Михаил Федотов, выдающиеся удмуртские поэты… Как-то зашел в журнал «Молот» (ныне «Кенеш») и застал в одном из его отделов Петра Кубашева и Гая Сабитова, благодушно-теплых и весьма склонных в тот момент к задушевной беседе. Слово – за слово, разговорились о чемто ни о чем, но очень занимательном. Обоих старших коллег к этому времени я знал уже довольно близко, позванивал им и домой. Они 112

Воспоминания современников

относились ко мне хорошо, мой возраст в отношении к литературе ими в расчет не принимался – это импонировало. Ведь перед литературой – все равны, это уж потом она сама выбирает своих любимцев и пасынков. Так же думаю я и теперь, приступая к чтению произведений малоизвестных мне молодых авторов… Беседа наша вошла в хорошую колею, и тут я как-то само собой вспомнил и первую встречу с Г. Сабитовым в нашем деревенском клубе… Он внимательно слушал меня, покрякивая. Когда я закончил свой рассказ, Гай Сабитович, помедлив, выдал свое сакраментальное: – Ну коль так, хватит тебе ходить в должниках… Сбегай-ка, Слави, за пивком. Здесь, в буфете, по-моему, дают еще… – Пиво… Эт-то, как-то несерьезно, – задумался Петр Николаевич. – Понятие «пиво» включает в себя весь комплекс необходимого, – степенно развеял сомнения коллеги Гай Сабитович. Я все понял, и тут же, с удовольствием, отправился по указанному Сабитовым маршруту. Пиво было – свежее, продолжение – веселое. II …Мы много раз встречались с Гаем Сабитовым. Я не знаю, говорил ли он с другими коллегами о профессиональных своих методах литературного творчества, но мы на эти темы не беседовали ни разу – не помнится такое. Да и что будет, если, скажем, токарь с токарем будут говорить только о своих станках и выточенных деталях? Думаю, что в конце концов они перестали бы и встречаться. А мы говорили о жизни, обсуждали нашумевшие статьи в прессе, не забывая тем разговоров о видах на урожай, погоде, о ценах на базаре, наверное, как и положено, и о женщинах. Г. Сабитов тирадами не разражался, а говорил тезисно коротко, емко, согревая свою речь неизменным добродушием. Когда я звонил ему домой, я, не успевая поздороваться, даже и сказать что-то, тут же слышал сквозь мембрану: – Кинлэн кинэн вераськемез потэ? (Кто с кем хочет говорить?) Этот голос я слышу и теперь, перелистывая страницы книг Гай агая. 113

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

III Однажды нас троих пригласили выступить перед большой молодежной аудиторией: Владимира Романова, Гая Сабитова и меня. Первым, видно, для раскачки публики, мои коллеги, как молодого, пустили меня. Затем выступал Владимир Васильевич, имевший к публичным выступлениям несомненный талант, рядом с которым и в нынешней Удмуртии мне и некого ставить. А затем вышла заминка – объявленный Г. Сабитов на сцену не выходит. В чем дело? Я рванулся за широкий занавес. Вижу, Владимир Васильевич буквально тащит сопротивляющегося Гая Сабитовича на сцену, о чем-то громко шепча ему на ухо. Наконец, Гай Сабитов все же вышел на сцену и начал читать свои стихи. – Володя, что случилось? – спрашиваю Владимира Васильевича. А он только отмахнулся и ушел. Но я догнал и снова переспросил его, на что он уже ответил: – Еле уломал Гая выступить. Говорит, все мои стихи слабы и читать мне молодежи-то и нечего. Говорит, нет у меня хороших стихов. Ишь, самокритик! Всю жизнь читал, а тут – заело… Что на него нашло? Я согласен, не все его строки – золото, особенно о партии и т. д. Но он – прекрасный лирик! – А как ты его переубедил? – Сказал, что стихи он читает прямо как Есенин… – А он..? – Иди-ко ты, говорит, со своим Есениным, я буду читать – как Сабитов. И пошел. Молодец Сабитыч! Да, в тот вечер Г. Сабитов был неподражаем, читатели долго не отпускали его. …А больше мы с ним вместе и не выступали. Не привелось уже… В. Романов об этом случае вспоминал затем не раз. Это потом обросло легендами, которые сам Г. Сабитов выслушивал с великим удовольствием и лукавой усмешкой. 2006 г.

114

Воспоминания современников

Александр Блинов МА-А-ЛЕНЬКАЯ ИСТОРИЯ Мудрый велик и в маленьких вещах. Пьер Бакст Самое меньшее благо в жизни – богатство; самое большое – мудрость. Годхольд Лессинг

На удмуртском радио я, молодой артист (60-е годы), должен был записать поэму Аркадия Клабукова (Аркаш Багай) «Тютю Макси». Репетиция в театре заканчивалась в четырнадцать часов, на радио же в четырнадцать начиналась запись, а в пятнадцать студию звукозаписи занимал уже другой режиссер, поэтому я чуть раньше отпросился с репетиции в театре, и к четырнадцати часам стоял у микрофона. Чтоб работа шла динамично, я почти выучил поэму наизусть, то есть был готов к записи. Самая простая фраза: «Анна кенак шумпотэм, тютюэз дас кык потэм» – дословно: «Тетя Анна обрадовалась – двенадцать птенцов вылупилось». Но мой авторский перевод оказался беспомощным. Теперь понимаю, почему Пушкин, Есенин, Лермонтов трудно поддаются переводу на любой язык. Попробуйте перевести Пушкина: «А что же делает супруга одна в отсутствие супруга?» Или Есенина: «Выткался на озере алый свет зари...» И в той работе на студии мы сразу же споткнулись на этой фразе «Анна кенак...» А время идет. Я читаю так и эдак, а режиссеру, Борису Ефремовичу Саушкину, не нравится, – да и сам слышу – дежурные фразы. Пока записывали, прослушивали, снова записывали – время неумолимо подошло к пятнадцати часам. Что делать? Я: Борис Ефремович, кто приходит к пятнадцати часам в студию? Борис Ефремович: Гай Сабитович. Я: А вдруг он опоздает? Борис Ефремович: Он никогда не опаздывает. И, действительно, без пяти минут пятнадцать в режиссерской появился мужчина: невысокого роста, плотного телосложения, лицо удивительно сосредоточенное, молча подал руку Борису Ефремовичу Саушкину и сел. Почему-то я вспомнил Иммануила Канта: по воспоминаниям 115

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

его соратников-философов, по нему сверяли часы, но лицо у Канта, говорят, никогда не было сосредоточенным, так как, якобы, все проблемы он решал молниеносно. Нашему «Канту», видимо, студия нужна была через пять минут: он поглядывал на часы. Мы с режиссером остались недовольны своей записью. За оставшиеся пять минут Борис Ефремович предлагает Гай Сабитовичу прослушать запись. Тот согласился. Прослушали. Гай Сабитович, минуту подумав, начал разбирать мою запись. Должен заметить, при этом сосредоточенность его лица не изменилась. Я понял: сейчас разнесет. «Вы знаете, – сказал он, – несмотря на то, что вы молоды, получилось неплохо. Молодец! Мне показалось, что только два места надо исправить, если, конечно, Вы и режиссер со мной согласитесь». Он сделал паузу, видимо ждал вопроса, о каких двух местах идет речь. Оказалось: «Тюр-р-р ширтӥз» и «Анна кенак шумпотэм...» Саушкин попросил его прочитать самого, как бы он это прочитал. Гай Сабитович снова, не меняя выражения лица, почти без паузы, прочитал по две строки из поэмы. Прочитал, выделяя главное слово и точно выдерживая логические паузы. Поразительно. Просто и понятно. Борис Ефремович, со свойственной ему чертой врожденного дипломата, попросил: «Гай Сабитович, что бы Вы пожелали молодому артисту?» Возникла «гайсабитовская» пауза, в которую втиснулся я: «Борис Ефремович, видите, как замечательно читает Гай Сабитович, запишите его, что Вы будете со мной мучиться? Пусть он и читает – я не обижусь». Тут я увидел, как изменилось лицо Гай Сабитовича – он расплылся в улыбке, Саушкин тоже. Гай Сабитович коснулся плеча Саушкина и сказал: «Саша-Сашенька, можешь притормозить?». Я: Могу, а что? Он: Мы ведь режиссеры, мы люди хитрые, мы со стороны видим, где не точно и что надо делать. А заставь нас самих читать целиком – еще хуже получится... А вот так заразительно, как читаешь ты, никто не сможет читать! Борис Ефремович старательно закивал головой, – так старательно, что сверкнут его очки и пропадут, сверкнут и пропадут. Я: А что мне надо делать, чтобы получилось так же хорошо, как у Вас? Он: Эту Анну кенак надо увидеть. Увидеть реально. Попробуйте представить вместо Анны-кенак свою маму. Сможете? 116

Воспоминания современников

Я: Попробую. Гай Сабитович: А «тюр-р-р ширтӥз» еще проще. Попробуй увидеть эту картину как бы сверху, всю представь. Вспомни, какие эти маленькие комочки бывают неуклюжими, когда еще только-только вылупились из яйца. Я: Да, я помню. Гай Сабитович: Сможешь сразу записать?. Я: Давайте попробуем, но ведь наше время уже вышло. Гай Сабитович: Я уступаю. Борис Ефремович, запишите артиста. Завтра рано утром стихи должны звучать на всю республику, а у меня дело не срочное. Я не знаю, срочное было у него дело или нет, но утром звучали стихи в моем исполнении, и мне не было стыдно их слушать. К сожалению, с Гай Сабитовичем у меня больше не было встреч, но эта удивила меня тем, что этот человек со мной говорил языком великого К. С. Станиславского.

Зоя Богомолова ГАЙ САБИТОВ И ЕГО ТВОРЧЕСТВО В ОБЩЕСТВЕННОМ И ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОЦЕССЕ УДМУРТИИ И ты спешишь испить из многих чаш Любви и счастья, красоты в природе – И, воспевая край удмуртский наш, Ты полон мыслей о своем народе. Гай Сабитов. «Поэт». Памяти Ильи Зорина

Гай Сабитович Сабитов, чей юбилей мы торжественно отмечаем, всю жизнь служил трем музам: поэзии, журналистике, музыке. Но прежде всего он был Поэтом в прямом и обобщенном смысле слова. Юхан Смуул, выдающийся эстонский поэт и прозаик, автор нашумевшей «Ледовой книги», в статье «Мифы, поэзия, жизнь» («Литературная газета», 1961, 7 сентября) писал: «Поэзия всегда была солнцем 117

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

человечества, его древом жизни, песней великого моря, молодой любовью и старым золотом. Для того чтобы поэзия действительно была древом жизни, она должна произрастать под солнцем сегодняшнего дня». Думается, великий жизнелюб Гай Сабитович Сабитов именно так понимал и воспринимал поэзию, ибо его сверхзадача поэта и радиожурналиста, автора разных журнальных и газетных жанров: статей о поэзии, портретов писателей, критических откликов на новинки литературы, юбилейных статей (об Илье Зорине, С. Широбокове и др.), поэтических посвящений (Г. Корепанову, М. Покчи-Петрову, И. Зорину и др.) была одухотворена желанием: «Чуть добрее сделать планету». Кстати, так и называлась статья Людмилы Кутяновой в «Удмуртской правде» 13 сентября 1995 г., посвященная 80-летию Гая Сабитовича. В разговоре со мной вдова большого русского поэта В. К. Семакина, Агния Ильинична, которая близко знала Гая Сабитова (они сблизились во время учебы Сабитова, Красильникова, Семакина в Литинституте в Москве, он бывал в их доме в Переделкино, где я также побывала летом 2005 года) говорила о нем, как о солнечном человеке, а известная тележурналистка, искусствовед Э. А. Борисова, назвав его поэзию очень сердечной, добавила: «Он был добрым, мягким, светлой души человеком, и это отразилось на пафосе его поэтического творчества, пронизанного любовью к человеку». Вот почему так богат эмоциональный мир его поэтического творчества. Я могу подкрепить эти оценки личности Гая Сабитовича на конкретном примере. У каждого человека бывают минуты, когда для него доброе слово как глоток чистого воздуха, как луч солнца необходим. 1981 год. В издательстве «Современник» вторым изданием вышла моя книга «Над Чепцой и Камой», на открытом партийном собрании Союза писателей в докладе о состоянии дел в Союзе, о современном литературном процессе моей книге была дана отрицательная оценка, а между тем в Москве, в Госкомитете по печати СССР, ее признали лучшей из серии «Литературная карта РСФСР». В письме ко мне секретарь по национальным литературам СП СССР, известный критик, профессор Литературного института имени М. Горького Виталий Озеров отозвался о книге весьма доброжелательно (письмо опубликовано в книге «Голоса эпохи», 2003). Не могу скрыть: уничижительная оценка «Песни над Чепцой и Камой» одним из моих коллег повергла меня в глубокую печаль. И вдруг здесь же, 118

Воспоминания современников

на собрании, получаю от Гая Сабитовича книжечку на удмуртском языке – «Даур гырлы» («Колокол века», Ижевск, 1981) с автографом: «Дорогая Зоя Алексеевна! Особенно не волнуйтесь – Ваша книга обширна и прекрасна! Гай Сабитов. 17 февраля 1982. Партсобрание». Надо ли говорить, какой душевной поддержкой было это щедрое слово поэта! Но Гай Сабитович был не только добрым, сострадательным человеком, он был мужественным, смелым, готов был идти с открытым забралом, защищать истину. В 1968 году состоялась Международная научно-практическая конференция в Ереване, посвященная столетию со дня рождения А. М. Горького. Я выступала на пленарном заседании с докладом «Горький и удмуртская литература». На конференции присутствовали: Н. А. Пешкова, жена сына М. Горького, ее дочь Марфа – внучка писателя, жена А. Н. Толстого – Людмила Ильинична Толстая. Речь шла о К. Герде, о его связях с Горьким. В перерыве они подошли ко мне, поблагодарили за доклад, рядом с ними был известный литературовед, профессор Аршалуис Михайлович Аршаруни. Он отозвал меня в сторону и сказал: «Только не падайте в обморок!» И показал письмо А. М. Горького к нему, в котором были красным карандашом подчеркнуты строки: «Из всех современных молодых национальных поэтов самый талантливый Герд!» Надо ли говорить, каким откровением и высокой была эта оценка Горького удмуртского поэта. Дело в том, что в 1926 году Аршалуис Михайлович учился вместе с Гердом в аспирантуре, и он послал Горькому в Соренто стихи и поэму Герда «Керемет». Фома Кузьмич Ермаков в Москве, в ИМЛИ, в архиве А. М. Горького обнаружил пять стихотворений Герда и поэму «Керемет» с пометками Горького. А в 1928 году Герд и Горький встретились. Об этом написано в книге Ф. К. Ермакова и в Книге памяти «Как молния в ночи» (1998) о К. Герде. Когда я вернулась из Еревана в Ижевск – пошла в радиокомитет к Гаю Сабитовичу, чтобы предложить ему свое выступление по итогам конференции в Ереване, а главное – сообщить о замечательном открытии – высокой оценки творчества К. Герда А. М. Горьким, жизнь и творчество которого уже после реабилитации, в 1958 году, в 60–70-е годы подвергалось в Удмуртии необъективной, жесткой критике, а вместе с ним и исследователя его творчества Ф. К. Ермакова. Но Гай Сабитович, 119

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

зная тонкости литературной и общественно-политической обстановки, сложившейся вокруг имени К. Герда, «охладил» мой энтузиазм, сказав: «Надо подумать, как это сделать. Цензура не пропустит нашу передачу. Нужен “обходной путь”. И мы решили: мое выступление посвятить не Герду, а А. М. Аршаруни. Но и эта передача задержалась на месяц, пока не пришло разрешение. И все-таки оценка Горького поэзии Кузебая Герда прозвучала в эфире. Гай Сабитович рисковал. В это время готовилось заседание бюро обкома, на котором Герд был окончательно «осужден» как «буржуазный националист». В «Удмуртской правде», в «Советской Удмуртии» появились передовицы о «буржуазном националисте» Герде и его «апологете» Ф. К. Ермакове, в это время Фому Кузьмича готовились исключать из рядов КПСС. А между тем Герд в «Заключительных показаниях» (следственное дело № 11002), написанных собственноручно, заявлял: «Я принимаю, поддерживаю и буду признавать и поддерживать только ту систему управления, руководящую роль только той партии, которая действительно считается с историческими, политическими и национально-культурными правами и интересами восточных финнов, в частности коми, удмуртов, и не на словах, а на деле и исключительно на добровольных началах...»1. Как говорится, комментарии излишни. Не случайно, когда уже была написана и записана передача «Аршалуис Аршаруни», я получила письмо от Гая Сабитовича: «Дорогая Зоя Алексеевна! Наша передача об Аршаруни откладывается». И все-таки она прозвучала. А полемика вокруг Кузебая Герда продолжалась. Она была настолько острой, что потребовалось вмешательство ЦК КПСС, двух его отделов – партийно-организационного и комиссии партийного контроля. И тогда я получила письмо из ИМЛИ АН СССР имени А. М. Горького с предложением участвовать во второй реабилитации К. Герда. Снова обращаюсь к статье-докладу Юхана Смуула, прочитанном им на Пятой Международной встрече поэтов в Бельгии: «Нам, советским поэтам, свойственен угол зрения садовника. И если и не мучают шишки, горбы и уродство, то мы подходим к ним не как к неизбежному, вечному, неизменному, а как к чему-то, что враждебно нам, и это нужно устранить. Мы считаем задачей поэта не равнодушную регистрацию и консервацию зол и ошибок, а борьбу против них, против всего того, что может в человеке убить Моцарта». 1

120

Как молния в ночи. Ижевск: УдГУ. 1998. С. 266.

Воспоминания современников

Мысль, высказанная большим мастером слова, по-своему воплощена в разных выступлениях Сабитова, который понимал героизм как образ мыслей, а разум как понимание добра, об этом в его статье «К новым творческим успехам» о VII съезде писателей СССР («Удмуртская правда», 25 июля 1981 года), делегатом которого был Гай Сабитович и работал в комиссии «Поэзия 70-х годов: социальный нравственный и воспитательный пафос» (председатель – С. Наровчатов). В его статье «Поэзия, воспитывающая радость жизни» (к 60-летию И. А. Зорина, «Удмуртская правда, 1980»), в стихах «Поэт» (Памяти Ильи Зорина), «В совхозном саду», посвященной садоводу М. К. Шибалиной, подняты вопросы борьбы за мир – как главной задачи поэзии и также защита чести и достоинства Поэта (перевод В. Парамонова): Изнанку жизни Он познал сполна. Но не прилипла грязная волна – Не запятнала И не подкосила, Но вечными На свете не бывать Бесславным силам –

убежденно заявлял поэт. Одной из главных принципиальных тем в творчестве Г. С. Сабитова была тема об общественном назначении поэта и поэзии, что нашло глубокое осмысление в Главной его Книге – венке сонетов «Солнце заходит – солнце встает» (Перевод О. Поскребышева). Вот что говорил в беседе со мной о рождении замысла венка сонетов Гай Сабитович: «Внезапный уход из жизни друга, замечательного поэта М. Покчи-Петрова потряс меня. Я твердо решил увековечить его вдохновенный и обаятельный образ в жанре, от всей души предложенном им самим». (М. Покчи-Петров советовал Гаю Сабитовичу написать венок сонетов.) Кстати, ученые-литературоведы знают, что после Герда это был первый венок сонетов, хотя поэт и знал, что в то время «нет сонету прежнего почета». Вслед за Г. Сабитовым к жанру венка сонетов обратились В. Романов, Н. Байтеряков, А. Белоногов, А. Перевощиков, В. Емельянов. «Сад души» – это образ, открытый Сабитовым, когда он говорил о поэте и поэзии. Кстати, в разговоре со мной, когда Гай Сабитович 121

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

дарил мне сборник «Радость», где опубликован «Венок», с автографом, он сказал: «Стихи, собранные в нем, написаны в третью смену, в часы досуга после нелегких дел в Удмуртском радио», и добавил: «Тогда делались и переводы стихов Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля». Г. С. Сабитов был поэтом и в своем деле радиожурналиста он прожил со страной и своим народом тяжкие годы Великой Отечественной войны. Об этом писал Леонид Петрович Емельянов, возглавлявший в 80-е годы радиокомитет, в заметке («Удмуртская правда, 1985»): «История поэзии это не только перечень книг или имен стихотворцев, – утверждал народный писатель Карелии, редактор журнала «Север» Д. Я. Гусаров. – Историю имеет лишь та поэзия, которая смогла выработать свои непреходящие идейно-эстетические ценности, они-то и составляют основу традиции, которая переходит из поколения в поколение». Ведь неслучайно классик удмуртской литературы М. П. Петров говорил: «Традиции делаем мы, писатели». Г. С. Сабитов оставил глубочайший след в родной поэзии как поэтгуманист, который воспринимал мир и жизнь оптимистически, о чем свидетельствует его поэзия, его песенная поэзия, созданная в соавторстве с классиками музыкальной культуры: Г. Корепановым, Г. М. Корепановым-Камским, с которыми он был связан узами не только творческой, но и человеческой дружбы. Около полутора десятка лет прошло с тех пор, как не стало «удмуртского Левитана» Гая Сабитовича Сабитова, а его поэзия, его песни живы, их поют не только профессионалы, их поет народ, на родном радио вечно будет звучать его неповторимый голос, и художники будут создавать его портреты (портрет работы В. Т. Кононова), а родные, друзья, коллеги всегда будут воздавать должное и его творчеству, и его личности. Его уход из жизни восприняли как огромную утрату. Вспоминаются строки из его стихотворения «Поэт», посвященного памяти его друга, поэта И. Зорина: Я нынче как в подрубленном лесу – Друзей ушедших не могу дозваться: О, скольких проводил, Смахнув слезу, Чтоб никогда уже не повстречаться... Перевод В. Парамонова 122

Гай Сабитович Сабитов, поэт-песенник, радиожурналист, переводчик, лауреат Государственной премии УАССР

Портрет Гая Сабитова. Художник В. Кононов

Гай Сабитов и Зоя Богомолова. Сарапул. 1974 г.

Олег Поскрёбышев, Флор Васильев, Зоя Богомолова, Гай Сабитов на встрече с читателями. 1975 г.

На встрече с творческой молодежью. Апрель, 1976 г.

Съезд писателей Удмуртии. 1979 г.

Гай Сабитов, Зоя Богомолова, Алексей Ермолаев и Герман Ходырев на механическом заводе. 1 октября, 1980 г.

Делегаты VII съезда писателей СССР Генрих Перевощиков, Гай Сабитов, Александр Шкляев, Геннадий Юшков

На съезде писателей. 1984 г.

Присвоение школе имени М. Прокопьева. с. Нырья Кукморского р-на Татарской АССР. 27–28 января, 1989 г.

Творческая встреча с Гаем Сабитовым в с. Нырья Кукморского р-на Татарской АССР. 27–28 января, 1989 г.

Гай Сабитов в Доме радио

В кругу друзей

Труды Гая Сабитова

Михаил Покчи-Петров, Владимир Семакин, Гай Сабитов с сыном Юрой. Ижевск. 1955 г.

Гай Сабитов, Владимир Семакин и Анна Яковлевна (супруга Г. Сабитова)

На прогулке с внуком Кириллом. Апрель, 1986 г.

С внуком Кириллом Ившиным. Апрель, 1989 г.

Семейное фото. Ижевск. Июль, 1987 г.

Воспоминания современников

Эльза Борисова НЕПОЗНАННЫЙ КОЛЛЕГА... МНОЙ Все уйдет, Может быть, пересохнет родник, Может статься, исчезнет деревня родная, Только знаю, Коль сердцем к Отчизне приник, Значит, я не уйду из родимого края. Анатолий Леонтьев

Бывает так, что работаешь с человеком рядом, в одной организации, и знаешь о нем только то, что лежит на поверхности. Тогда делаешь вывод – этот человек хороший, а этот – плохой. И не более. Примерно так, если судить примитивно, произошло у меня восприятие Гая Сабитовича Сабитова. Да, мы работали в одной организации, но в разных ее подразделениях: он – на радио, я – на телевидении. Разные подразделения, разные здания, разные коллективы. Встречались на общих собраниях, во время праздничных торжеств... и еще у композитора Германа Афанасьевича Корепанова. Об этом чуть позже. Каким мне запомнился Гай Сабитович? Невысокого роста, плотного телосложения, почти всегда с доброжелательной улыбкой, очень к себе располагающей. Он не был ни говоруном, ни крикуном, чем так богат был наш коллектив, где каждый второй считал себя гением. Или просто незаменимым человеком. В этом, конечно, была и доля правды. Но ведь Гай Сабитович уж давно был признанным поэтом Удмуртии. Его голос как прекрасного диктора радио знала вся республика: всегда уравновешенный, спокойный, четкий, с красивым тембром, грамотной речью, он привлекал, заманивал, заставлял себя слушать. Иногда я сравниваю манеру ведения им передач с современными ведущими радио и телевидения. Не только местного! Сколько экспрессии из ничего! Или полушепот, почти интим на официозе. Раздражает? Меня – да! И тогда вспоминаются дикторы нескольколетней давности. Культура их речи была одним из эталонов интеллигентности; умение подать материал в эфир, интервьюировать гостя выдавала человека неравнодушного, заинтересованного, со своим представлением о дикторской культуре. Все это было в полной степени присуще Гаю Сабитову. 123

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Итак, как диктор он мне очень импонировал. Как-то много лет назад я была на премьерном концерте «Италмаса» (тогда он назывался иначе и очень длинно). Концерт, что отличало этот коллектив всегда, был зажигательным, радостным, но открытием для многих, я думаю, было исполнение песни «Паймод, эке» («Удивишься, брат»). Песни-шутки о незадачливом рыбаке, выловившем корягу вместо рыбы. Песня была поставлена как славная миниатюра, подчеркивающая старательность рыбака, его ожидание бо-о-ольшой рыбины, а вместо этого... коряга. Разочарование, обида. Хотя и высмеяли его свидетели неудачи, но ведь не зло. Концертный зал захлебывался в хохоте. Это был один из коронных номеров коллектива, и уготована ему была долгосрочная жизнь на сценах республики и всех выездных гастролях за ее пределами. Авторами оригинальной песни были поэт Гай Сабитов и композитор Герман Корепанов. Счастливое, удачное сочетание слов и музыки. Полное взаимопонимание авторов. И исполнителей. У Гая Сабитова было особое отношение к Герману Корепанову. Он очень дорожил дружбой с Г. Корепановым, любил с ним работать, доверял его вкусу. Помню, как-то они обсуждали новую песню. Герману Афанасьевичу не нравилось какое-то словосочетание. Гай Сабитович тут же предложил новый вариант: «Он – композитор, ему виднее. У него каждое слово поет». Совместно они написали много песен: и торжественных, и свадебных, и даже к лунной девушке спешили на свидание («Милям шудмы» – «Наше счастье», «Колхозын сюан» – «В колхозе свадьба», «Толэзе» – «На луну»). Его лирические стихи просились и на музыку Геннадия Корепанова-Камского, с которым Гай Сабитович тоже сотрудничал. По своей натуре, поэтическому дару Гай Сабитович, безусловно, был лириком. Тонким, нежным, прекрасно чувствующим душу человека, преданным родной земле, ее неповторимой красоте. Конечно, как и все в то время, он в своем творчестве отдал дань образу Ленина, партии, но это были искренние слова. Мальчишка, который родился в деревне Канисар, что в Татарии, в пять лет оставшийся без матери, а чуть позже и без отца, рано познал цену хлеба, физического труда, сиротской доли: 124

Воспоминания современников ...помнишь, как однажды Тут невдали, на узкой полосе, Я жал овес, как пропадал от жажды Мальчонка, еле видимый в овсе. («Возвращение». Перевод Г. Пагирева)

«...Еле видимый в овсе...» С тех лет и начался трудовой путь будущего поэта. Школа, Казанский финансово-экономический техникум, работа в Госбанке Удмуртии, Удмуртский педагогический институт, Московский литературный институт имени М. Горького (кстати, последний был по настоянию Михаила Петрова, тогдашнего председателя Союза писателей Удмуртии). И 35 лет работы на радио. Это до Москвы и после нее. Своя семья, свои дети, но неугасимо чувство утраты матери. Пытаюсь в прошлое вглядеться, В какой-то очень давний год – И тут одно мгновенье детства Нежданно в памяти встает. Твое лицо – в нем столько света, И руки – столько в них тепла. Ждала ль ты от меня ответа Иль, может быть, куда звала? Сказать ли что-нибудь хотела, Смотря с тревогой и мольбой, Иль от грозы ребячье тело Пыталась заслонить собой? Лицо, глаза – так зримо, ясно, Хоть я совсем еще малыш... А дальше? Дальше все погасло, И ничего не возвратишь. («Твоя любовь». Перевод Г. Пагирева)

Когда читаю стихи Г. Сабитова, так и вижу перед собой этого несуетливого человека, выдержанного, спокойного (может, последнее 125

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

с виду?), не любившего вмешиваться в ссоры-раздоры – «не мужское это дело», – казалось, считал он. И вдруг как-то по-новому зазвучали для меня строчки из стихотворения «Твоя любовь»: ...ни судьбу, ни человека О снисхождении не просил. Я верность дружбе не нарушу, Не сделаюсь нахальным, злым: Ты совесть мне вложила в душу, Закляла именем своим.

Вспомнилось сразу, как однажды, почти в роковой для меня день, Гай Сабитович на партсобрании защитил меня. Сказал не так уж много, но веско, твердо, а, стало быть, и неожиданно чуть ли не для всех. И для меня тоже. Кланяюсь его памяти и вспоминаю слова Гая Сабитовича из его венка сонетов: Но знай, что лед не сделаешь горячим И в льдинки не смерзается огонь Любви и гнева от людей не пряча, Будь другу другом, а врагу – врагом. Добро и зло не дружит меж собою В любую пору, летом и зимой.

Гай Сабитович умел дружить, ценить в человеке самую его суть. Интересной мне всегда казалось его дружба с Афанасием Лужаниным. Они такие непохожие. Не только внешне: низкорослый Сабитов и почти громада Лужанина. И еще: Сабитов никогда не говорил громко, голос не форсировал, а Лужанин говорил громко, его везде было слышно: во всех кабинетах, если он с кем-то беседовал в коридоре, а если в кабинете – то в коридоре останавливались люди, заходили в кабинет послушать очередную байку... И главное для меня: один был лириком, другой баснописцем, часто едким, всегда образным, без оглядки. Но и лиризм жил в его душе. Вспомнить хотя бы его «Бусъёсын шобырскизы». Какая прекрасная получилась песня в содружестве с Геннадием Корепановым-Камским. Но и Гаю Сабитову не чуждо было чувство юмора в жизни. При этом он был серьезным как никогда. Сама была 126

Воспоминания современников

свидетелем их «дуэта». После работы я стояла в очереди за яйцами. Их тогда привозили в ящиках, проложенных стружкой или соломой. Брали по сотне. Дефицит! Очередь большая, нервная. Вижу: заходят Г. Сабитов и А. Лужанин и смело идут к прилавку. «Куда? Какое право? Вы за кем стоите?» – шум, визг. Лужанин подает деньги продавщице и, возвышаясь над толпой, говорит: «Мы – члены профсоюза!!!», недоумение толпы на миг-другой. А Г. Сабитов солидно в тишине: «А я его секретарь». Берут бутылку (им эти яйца и не нужны) и уходят под смех некоторых и брань других. Уходят важно, достойно. Как-то Г. Сабитову говорит Юшкова Валентина Иринарховна, которая тогда возглавляла коллектив радио: «Надо сделать бы очерк об N, человек достойный». А Гай Сабитов ей в ответ: «А разве он уже вырос? Меня перегнал? («в каком смысле», – оказывается, мы подумали обе). Не, рановато. Пусть растет». И все это так неторопливо, раздумчиво. Убедил. Гай Сабитович регулярно опаздывал на работу минут на 10–15, когда работал редактором художественного вещания. И такой разговор: Юшкова В. И.: Гай Сабитович, как-то неудобно, что Вы опаздываете. Сабитов Г. С.: А со скольки начинается мой рабочий день? Юшкова В. И.: Как у всех – с 9 часов. Сабитов Г. С.: Вот и у меня так. Ровно в 9 часов я выхожу из дома и начинаю думать о работе на свежем воздухе. Что надо сделать, а что – подождет. На чьей стороне был успех этого воспитательного мероприятия, я не знаю. Байки о Гае Сабитовиче ходили разные, но все добрые. Я же рассказала о тех, чему была свидетелем. Считая, что они чуть дополняют образ человека, с которым не довелось почему-то близко общаться. Так и остался он для меня непознанным коллегой, только его поэтическое творчество позволило заглянуть в его душу. И тут я никак не могу обойти стороной его венок сонетов «Солнце заходит – солнце встает», посвященный «светлой памяти друга, поэта Михаила Покчи-Петрова» (Г. Сабитов). Первый сонет в удмуртской литературе и какой! В нем такая боль от потери друга, который когда-то и вдохновил его на написание сонета. Знал ли, предполагал ли Михаил Покчи-Петров, что сонет Гая Сабитова будет посвящен его безвременной трагической 127

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

гибели. И где Гай Сабитович нашел эти удивительные слова, вмещающие силу таких чувств, от которых сжимается сердце? В душе, в своей душе! Это она, излилась стихами от переполняющих чувств. Излилась невидимыми слезами, как чистый родник прозрачной водой. Чистой, кристальной, оставив незабываемую память поэта – о поэте. Прошедшее. Живое. Дорогое. Мне памятью никак не обойти: Ты спешно шел своей тропою, Как будто чувствуя конец пути. Хотя пересекла дорогу смерть, Нас разлучить и смерти не суметь! (Перевод О. Поскрёбышева)

Дружба творческих людей не так уж редка. Она имеет свою закономерность, общие интересы сближают их. Я не хочу говорить об обратном, потому что тогда это аномалия, выросшая на мелочах и взлелеянная непониманием (или недопониманием) друг друга. Г. Сабитов и М. Покчи-Петров, кажется мне, были настоящими друзьями. Творчество их только объединяло. Но я так мало знаю о их взаимном притяжении. И это еще одна непознанная мною страница не только в жизни Гая Сабитовича, но и в целом культуры Удмуртии, ибо, безусловно, они оба яркие ее представители. Как-то Гай Сабитов в стихотворении «Байгельды» написал: Жизнь спешит, Не удержишь ее на бегу, А снега да песок Заметают следы.

Нет, Гай Сабитович, Ваш след в литературе, культуре Удмуртии не заметут ни снега, ни песок. Порукой тому Ваша поэзия. Может, время что-то и отсечет из Вашего творчества, но лучшее останется с нами и с теми, кто будет после нас. И навечно в Музее изобразительных искусств останется портрет заслуженного работника культуры УР Г. С. Сабитова кисти Валерия Кононова, лауреата Государственной 128

Воспоминания современников

премии УР, заслуженного деятеля искусств УАССР, заслуженного художника Российской Федерации. Да, портрет выполнен мастерски и, на мой взгляд, очень хорошо передает не только внешний образ, но и внутреннее содержание Гая Сабитовича Сабитова. С сожалением заканчиваю свой очерк – сумела ли я передать хотя бы чуть-чуть свое восприятие-воспоминание о дикторе радио, поэте и просто хорошем человеке. Август 2006 г.

Надежда Бочкарева ДОБРЫЕ ВСТРЕЧИ Воспоминание – это единственный рай, из которого мы не можем быть изгнаны. Иоганн Рихтер

В конце января 1989 года в Кукморском районе Татарстана проводилась неделя удмуртской литературы. Она была посвящена 105-й годовщине со дня рождения видного революционера, общественного и государственного деятеля, героя гражданской войны, одного из создателей автономии Удмуртии, поэта и публициста Максима Прокопьева. На эти торжества были приглашены и члены клуба «Край удмуртский» краеведческого отдела Национальной библиотеки Удмуртской Республики, руководителем которого в то время была я. Мы поехали вместе с писателями Петром Поздеевым и Гаем Сабитовым. Из актива клуба поехали супруги Ильины Семен Андреевич и Лидия Андреевна. Нас пригласили туда благодаря члену актива клуба Спиридонову Василию Николаевичу, который родился в селе Нырья Кукморского района. В Кукморе нас очень радушно встретили, поместили в гостиницу. Наша делегация собралась вместе, и решили попить чай. До этой совместной поездки с Г. Сабитовым я близко не была знакома, и, стесняясь, думала, может, он не придет. Петр Кириллович говорил с юмором, 129

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

что он тоже такой же человек, как мы. Действительно, он пришел, так естественно и просто пил с нами чай, много шутил, рассказал забавные случаи, связанные с работой на радио. Было очень интересно, много смеялись. Такие встречи оставляют в душе свет и тепло на долгие годы. На другой день мы оставили Гая Сабитовича отдыхать в гостинице, все-таки возраст был уже преклонный, а сами отправились на встречу с работниками Кукморской швейной фабрики. Там мы с Петром Кирилловичем рассказали о М. Прокопьеве о его произведениях, спели вместе с Ильиными удмуртские песни. Праздничное торжество продолжалось в Кукморской районной библиотеке. Здесь состоялась встреча с детьми. Вечером того же дня прошел торжественный вечер в Доме культуры Кукморского района. Здесь прошла очень теплая, торжественная встреча с представителями поселка, колхозов и совхозов Кукморского района. На эту встречу прибыли татарские писатели во главе с председателем Союза писателей Татарии Туфаном Минуллиным. Они очень тепло приветствовали наших писателей. Торжественный вечер вел 1-й секретарь райкома КПСС, Герой Социалистического труда Р. И. Зарипов. Было много выступлений, но особенно тепло было встречено выступление Гая Сабитова. Он доставил землякам большую радость, прочитав стихи на удмуртском, татарском и русском языках. «Мне посчастливилось быть учеником сына Максима Прокопьева Геннадия Максимовича, – говорил Г. С. Сабитов. – Это был очень образованный и широко мыслящий педагог. В пору нашей молодости в Кукморе проводились удмуртские базары. Это были настоящие праздники. Удмуртские парни и девушки плясали, пели, веселились. Вот сейчас было бы неплохо возобновить эти традиции». И он прочитал присутствующим в зале землякам стихотворение о Кукморском базаре. На другой день вместе с руководителями района ознакомились с поселком Кукмор и межхозяйственной строительной организацией. Гая Сабитова, подхватив за руки с двух сторон, водили везде, чуть ли не носили «на руках». После обеда мы отправились в деревню Нырья колхоза «Рассвет». Встреча, состоявшаяся в средней школе, оставила неизгладимый след в сердцах учащихся и гостей. Я подарила школьной библиотеке книги на удмуртском языке. Обрадовали детей своими выступлениями Гай Сабитов, Петр Поздеев. 130

Воспоминания современников

Учащиеся Нырьинской школы хорошо подготовились к этому празднику. А когда узнали, что с этого дня школа будет носить имя М. Прокопьева, радость детей возросла вдвое. А труженики колхоза развернули социалистическое соревнование за завоевание приза имени знаменитого земляка. После этой поездки Гай Сабитович заходил в библиотеку повидаться. Когда встречались, мило и дружески здоровался со мной и беседовал. Мне было очень приятно.

Владимир Владыкин ТОТ САМЫЙ ГАЙ Мертвые живы, пока есть живые, чтобы о них вспоминать. Эмиль Анрио

Помню, как моя матушка рассказывала, что в конце 30-х годов, когда с моим отцом они жили в Яру, в тамошнем банке служил совершенно необычный финансист. Он писал стихи! Для многих это тогда было удивительно и даже непостижимо. А популярность его была столь велика, что письма ему приходили с лаконичным адресом на конверте: «Яр – Гаю». Запомнилось. Но когда, много лет спустя, уже в Ижевске я встретил Гая Сабитовича Сабитова, я даже вначале не соотнес рассказ моей матушки с тем Гаем. Да и, наверное, мало кто знал о его ярском финансовом периоде. Теперь он был уже широко известен, прежде всего, как поэт. Песни на его стихи звучали, кажется, не умолкая. Для многих композиторов было творческой удачей сотворчество с Сабитовым, почти гарантией успеха. О высоком его профессионализме говорит и тот факт, что он в удмуртской литературе создал сложнейшее по замыслу и воплощению поэтическое творение – первый венок сонетов. А его авторские программы на удмуртском радио, посвященные классическому наследию, стали подлинным явлением в культурной жизни Удмуртии. 131

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Прошло еще много лет. Сабитов, как тогда говорили, ушел «на заслуженный отдых». Но, по-моему, совсем не отдыхал: его необычное, редкостное, звучное имя продолжало звучать. И тут меня осенило: тот самый Гай! Однажды я встретил невысокого, ухоженного, я бы даже сказал, несколько щеголевато одетого старичка, прогуливающегося по тенистой аллее со своим внуком. По-моему, это был Гай. И я решился. Подошел к нему, представился и, извинившись, спросил, не тот ли он Гай, из Яра? Он улыбнулся, его несколько выцветшие за долгую жизнь глаза спрятались за оградкой добрых морщин, и он ответил: «Да, это я». Р.S. Перебирая семейный фотоархив, я неожиданно обнаружил давнюю фотографию того самого Гая, из Яра – она была подарена моим родителям. А еще там был снимок, где я, еще совсем молодой, с нарождающейся рыжей бородкой, запечатлен рядом с Сабитовым на очередном съезде писателей Удмуртии, куда я как-то забрел, видимо, случайно. Фотограф решил, видимо, снять знаменитого Гая Сабитовича Сабитова, рядом оказался и я. Тот фотограф оказался впоследствии моим тестем Григорием Карповичем Перевозчиковым. Так, Сабитов невольно, сам того не ведая, познакомил меня с моей будущей женой Татьяной Григорьевной Перевозчиковой. Да-да, нечаянно, но для меня судьбоносно это сделал тот самый Гай. Вот такие неожиданные сюрпризы дарит нам жизнь. 21.05.06.

Милитина Гаврилова-Решитько ЖИЗНЬ – ПЕСНЯ





Новая песня из старой рождается. Новое в старом зреет и ждет. Флор Васильев

Так называется предпоследняя прижизненная книга Г. С. Сабитова, изданная издательством «Удмуртия» в 1985 году. 132

Воспоминания современников

На синей обложке книги – окно. На скатерти, лежащей на подоконнике, хлеб, развевающаяся ветром штора, белые облака за окном и две птички в полете. Художник М. В. Шарова почти одним росчерком изобразила всю жизнь поэта: крестьянское происхождение, принадлежность к поэзии и к песне. В сборнике есть такие стихи: А жизнь-то коротка! Ой, коротка! И годовые кольца – слой за слоем... И хоть я стал похож на старика, Но вот оно – рукой подать – былое. Тот сад, где мы гуляли, не забыл, Так ласково тогда ты улыбнулась, Как вспыхнул жарко юношеский пыл, И гулко сердце к небесам взметнулось. Вот, говорят, судьба... А ты живи. Так и со мной по своему жестоко Расправилась, и черепки любви Перемешала, спутала до срока. Судьба – война. Обломки судеб наших. Одни живут. Другие – в списках павших. Перевод В. Парамонова

К сожалению, и он теперь среди тех, кого нет с нами. Родившись за два года до революции и дожив до 1993 года, из них 35 лет проработал на Удмуртском радио, ни разу не был на больничном, вместе с женой Анной Яковлевной вырастили троих детей, достойных продолжателей рода Сабитовых: старший сын Юрий стал, как и отец, радиожурналистом, работает в Нижнем Новгороде, средний сын – Сергей – инженер на мотозаводе, дочь – Ольга – судья Верховного суда Удмуртской Республики. Родился он в крестьянской семье, о чем от имени деда он пишет в стихотворении «Соха»: 133

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова У нас и имена-то трудовые: Я – Сабанай, отец твой – Сабанчи. Мы, брат, с тобой крестьяне родовые, Недаром нам прозванье сохачи.

Сабан в переводе на русский означает соха. Закончив Казанский финансово-экономический техникум, Удмуртский пединститут, литературный институт имени М. Горького, стал заслуженным работником культуры, лауреатом Государственной премии Удмуртской АССР, но земледелец остался для него уважаемым человеком, героем его стихов и песен. Любовь к стихам он почувствовал еще в детстве. Однажды учитель Г. Ф. Федоров зашел в класс и сказал: – Я сегодня к вам с подарком: принес книгу стихов Кузебая Герда «Крезьчи» («Играющий на крезе»). После уроков почитаем. Для маленького Гая уроки были уже не уроками. Когда же будут читать?! Наконец, стихи прочитаны... Но ему еще раз хочется прикоснуться к ним. Переборов свой страх и стеснение, он подошел к учителю, попросил книгу домой. Сколько раз он еще их читал?! Положил под подушки и так спал. Кто знает, может как раз в это время зажглась в сердце мальчика звезда, зовущая к стихам. Правда, стихи еще не появились, слишком был мал и не опытен, но мечта осталась. Эта мечта, получше узнать свой родной язык, и писать на нем стихи, привели Гая в Ижевск, где он начал трудиться в Госбанке. Эту работу он назвал университетом. Там он был комсомольским секретарем, играл в оркестре народных инструментов, познакомился с удмуртскими артистами, поэтами, писателями, играл в волейбол и мечтал учиться. Поступил в пединститут. Обучаясь на втором курсе, прошел по конкурсу на работу диктора на удмуртском языке. Это был декабрь 1940 года, а через полгода началась война. Друзья ушли на фронт, его не взяли. Бронь. Он стал выполнять работу ушедших на фронт товарищей. Он был бухгалтером, готовил передачи за редакторов сельскохозяйственных, литературных передач, брал интервью у рабочих, строителей железной дороги Ижевск–Балезино, говорил у микрофона с фронтовиками, по ранению побывавших дома... а за то, что он читал сводки Совинформбюро на удмуртском языке, его называли удмуртским Левитаном. После войны он стал бессменным редактором литературно-драматических передач. 134

Воспоминания современников

Он вложил огромный вклад в развитие Удмуртского радио, культуры, искусства, литературы Удмуртии. Он был членом художественного совета министерства культуры Удмуртской Республики, членом художественного совета ГТРК. Был вдумчивым, ищущим и находчивым радиожурналистом. Он готовил передачи по новым произведениям писателей, о новых спектаклях театров республики, организовывал записи наиболее значительных спектаклей Удмуртского, Русского драматического театра имени В. Г. Короленко, Кукольного и Сарапульского драматического театров, еженедельные выпуски «Поэзии», где звучали новые стихи удмуртских, татарских и русских поэтов, публицистические передачи «Писатели, журналисты у микрофона», где выступающие могли высказаться по различным проблемам, готовил творческие портреты писателей, артистов, создавал радиожурналы: «Кам тылъёс» («Камские огни»), посвященный культуре и искусству, «Арня ӵукна» («Воскресное утро»), в котором звучали новости культуры, новые стихи и песни, написанных часто специально для этого журнала. В нем впервые звучали стихи С. Широбокова, Н. Байтерякова, И. Зорина, О. Поскребышева и других известных, а так же молодых поэтов, исполнялись новые песни композиторов Г. Корепанова, Г. М. Корепанова-Камского, Н. Новожилова, Н. Шкляева и так далее. Этот радиожурнал – долгожитель среди других радиопередач, звучит уже более 50 лет. Г. С. Сабитов отдал много сил работе с литературной молодежью. В его передачах впервые свой голос услышали В. Романов, М. Федотов, Т. Чернова, Г. Романова, А. Кузнецова и другие. Его часто приглашали руководить секцией поэзии на республиканских семинарах творческой молодежи, которые организовывали в те годы ежегодно. Наряду со своей прямой работой на радио, он занимался литературным творчеством, стал ведущим поэтом республики, прославлял Родину, людей труда, красоту родного края. Многие стихи стали песнями. Его связывала тесная дружба с композиторами нашего края. Они как бы подгоняли друг друга. На улице Красноармейской, 109 был двухэтажный дом, где четвертую часть дома занимала большая семья Сабитовых. На чердаке этого дома он хранил свой архив. В красной папке хранилась переписка с Г. Красильниковым, М. Покчи-Петровым, Г. Корепановым, которые в свое время учились в Москве. С его разрешения я читала некоторые 135

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

письма. Это были интересные, деловые письма. Молодой друг М. Покчи-Петров торопил своего несколько медлительного друга с выпуском его первого сборника, речь шла о книге «Кылбуръёс но кырӟанъёс» («Стихи и песни», 1953). С Г. Корепановым они через письма работали над песнями. Вот одно из писем, написанных Гаем Сабитовичем Герману Афанасьевичу во время учебы в Литературном институте имени Горького. Его мне подарила Л. Н. Корепанова 28 сентября 1994 года, когда я готовила передачу о Сабитове. Герман дорогой, здравствуй! Я, кажется, никак не дождусь твоего привета. Что-нибудь случилось? Пишу в большой спешке и по большой необходимости. Заступник ты мой! Как наши дела с песнями? Получил ли ты последний куплет песни «Мирез утём»? И как обстоят дела с оплатой моего счета за нее? Между нами – я раскошелился. Может быть, «Удмурт шаер» и «Мирез утём» напечатают в «Советской Удмуртии»? Была бы некоторая помощь. (А «Мирез утём» после оплаты моего счета комитетом, надо отдать туда.) Как идут дела? Оказывается, ты сейчас за Бориса – это хорошо, ты сможешь участвовать в устранении некоторых моих невзгод (материальных). Начал писать песню «Привет Москве». Вот как выглядит начальный куплет: Асьме вордскем корка сямен пырим Урамъёсад тынад, Москва. Сюлмысьтымы йыбырттыны лыктӥм Ӟеч ужъёсыд понна, Москва.

(Как в свой родимый дом мы вошли В твои улицы, Москва. От души поклониться пришли За твои добрые дела, Москва.)

Теперь надо придумать припев. Думаю, что творческими делами здесь придется заниматься систематически, много. Вот попробуй без твоего кнута. 136

Воспоминания современников

Кнут, обстановка, учеба, обязательная необходимость и еще коечто, которое может ежеминутно напомнить, что голод – не тетка. Я очень спешу. Мысли в разброд, но однако вот уже сколько намалевал. Ты хочешь знать – встретились ли мы с Борисом? Мы его с Мишей прямо на станции встретили и повели черт знает куда и до позднего времени сидели под каким-то грибком, на каком-то Проточном переулке и все вместе ночевали у Миши. В эти дни он занят, мы – тоже. Все решили стать мудрецами. Герман, друг! Ты помоги мне насчет перевода. В бухгалтерию и начальству не пишу, гордость, вероятно, не позволяет кланяться. Об учебе и прочем ничего не пишу. Напишу, когда будет хорошее настроение от хороших вестей из Ижевска. До свидания! Сабитов. Москва 22/IV-1952 г.

Борис Николаевич Бакулев – редактор музыкальных передач Удмуртского радио. Михаил Петрович Покчи-Петров – друг Сабитова, в то время учился в ГИТИС-е, режиссер, поэт. К сожалению, эта папка с письмами не сохранилась. Он вовремя не взял архив, а последующие жители, далекие от культуры и литературы, решили почистить чердак и выбросили все в старый колодец. Еженедельный радиожурнал «Арня ӵукна» требовал много новых песен. Специально для этого журнала были написаны: «Говорит Ижевск», «С вами жизнь счастливая», «С Новым годом», «На волнах» и так далее, а в 1971 году песня «Выход на поле», созданная совместно с Г. Корепановым, получила вторую премию на Всероссийском конкурсе, посвященном сельскому труду и жителям села. После выхода книги «Жизнь – песня» в 1985 году, десять лет он был уже на пенсии. 5 апреля того же года он пришел в радиодом, зашел в редакцию литературно-драматических передач. Мне и режиссеру Леониду Гусеву, с ним мы работали в этой редакции, подарил свои книги. На моей книжке он написал: «Уважаемой Миле, с радостью, достойному продолжателю моего дела на радио. 05.04.85 г. Гай Сабитов». Третью книгу он оставил для редакции, где прослужил много лет. 137

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В этот же день я брала у него интервью: – Гай Сабитович, почему вы назвали свою книгу «Жизнь – песня»? – Вся жизнь моя была как песня. Выполнял любимую работу. Женился на любимой девушке, вырастил троих детей. Растут внуки. Звучат песни, написанные на мои стихи композиторами. И вся моя жизнь прошла как песня. – Первый раздел сборника вы назвали: «Мечты о счастье мы выполняем по завету Ленина». Идет уже перестройка и на многие вещи взгляды меняются! – Это история. Родившись за два года до революции в крестьянской семье, я видел нужду, видел, как землю обрабатывали деревянной сохой и бороной, как люди ходили в лаптях и домотканой одежде. Я видел, как менялась жизнь, как люди учились, как на столе появился хлеб... В стихах, ставшими песнями, прославляются В. И. Ленин, коммунистическая партия, комсомол, мир, патриотизм и добрые, доблестные дела наших людей. Я свято верил и верю во все это. Вместе с жизнью менялся и я. А как менялся, он очень хорошо показал в своей последней прижизненной книге «Счастье», выпущенной в 1990 году, оформленной фотографиями, подписанными ручкой его рукой. С обложки смотрит франтоватый улыбающийся молодой человек в шляпе, в костюме-тройке, галстуке и в блестящих туфлях. Я об этом подробно пишу потому, что хочу сказать, каким аккуратистом он был в одежде. На обратной стороне обложки он у микрофона, диктор Удмуртского радио, 1944 год. 1949 год: они молодые с Г. Корепановым у рояля (вероятно, работают над песней). 1953–1954 год он с близкими друзьями по перу и по работе на радио: Г. Красильников, М. Покчи-Петров, Н. Перевалов, Б. Бакулев, А. Гасников, М. Андриянов, М. Петров (старший), Н. Шкляев. Затем 1980, 1981 год... Ой, хочется перечислить всех, но... Одно хочу сказать: человек он был неординарный, и книжечка оригинальная, и стихи подобраны самые-самые лучшие, избранные и среди них венок сонетов «Солнце заходит – солнце встает», посвященный светлой памяти друга, поэта Михаила Покчи-Петрова. Этим произведением он открыл новый жанр в удмуртской поэзии. Я собираю для тебя букет В саду своей души, как в летней роще. 138

Воспоминания современников Ты в памяти моей – как солнца свет, Нет в ней ничего дороже.

Г. С. Сабитов был среди тех, кто учил меня жизни, дикторскому мастерству, редакторской и журналистской работе. Да и не только меня. Общению с радиослушателями у него брали пример Б. Саушкин, П. Касаткин, М. Покчи-Петров, сам же он учился у московских дикторов, в поездках на семинары, среди которых был и Ю. Левитан. В 1944 году ему присвоили первую категорию дикторского мастерства. На встречах с радиослушателями, читателями часто спрашивали, кем он был больше: диктор, редактор, журналист, поэт, переводчик..? Наверное, всем. Он пришел на радио диктором, стал журналистом, редактором, а в третью смену, когда семья ложилась спать, писал стихи, а чтобы поддержать бюджет семьи, переводил художественные фильмы для дубляжа. Переводил он и стихи с русского на удмуртский: А. Пушкина «Бахчисарайский фонтан», А. Суркова «В землянке», с татарского на удмуртский стихи М. Джалиля, Г. Тукая, М. Хусаина, с казахского Д. Мулдагалиева. Зная хорошо русский и татарский языки, ему не требовался подстрочный перевод. Его переводные стихи можно было бы выдать отдельным сборником. Как поэт он выпустил 8 сборников. Он был хорошим другом для сверстников, а так же для молодых поэтов и журналистов, особенно удмуртов, приехавших из села. Я, например, научилась у него многому. Работала еще диктором. Вышел сборник А. Белоногова «Тузь омырен шокаса» («Вдыхая аромат таволги»). Стихи мне понравились. Никогда не писавшая рецензии, мне захотелось высказаться о них. Написала. Надо кому-то показать. Пришла к Сабитову. Он взял. Посмотрел и вернул со словами: я их не буду читать. Возьми чистые листы, оставь поля и аккуратно перепиши, так, чтобы я взял их и мне бы захотелось прочитать. Мне было не по себе, но я это сделала. На другой день он прочитал, сделал мне несколько замечаний и сказал, а теперь смело неси в редакцию газеты. Мою статью напечатали. Это была моя первая рецензия. Так он меня научил аккуратности. Он научил меня делать и передачи. Попросил подготовить материал для воскресного журнала. Он учитывал все: ему нужен материал, а молодому коллеге надо помочь материально, друг Г. Титов в беде, 139

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

он сломал ногу и лежит как самолет, ему скучно, надо его занять, оставить в фонде живой голос выдающегося деятеля искусств. Г. Сабитов договаривается с Г. Титовым, показал, как работать с магнитофоном, чуть ли не за руку повел меня к нему, по дороге говорил, о чем его спрашивать, а потом оставил меня в его квартире. Это как сталкивают человека, не умеющего плавать в воду со словами: захочешь жить – выплывешь. И начинается запись, интересный рассказ о детстве, учебе, становлении певца. 7 серий для радиожурнала «Арня ӵукна». Эти записи и сейчас живы. Я говорю живы, потому что там живет голос. Потом столько же серий записи К. Ложкина, поменьше З. Поздеева, других деятелей. С тех пор и пошла моя работа над творческими портретами людей искусства, культуры, литературы, науки, которые вошли в книги «Незабываемые встречи», «Тепло дружбы», поэтому я не устаю говорить об уроках Сабитова. Может, кто-то не согласится с моими словами, но с моей точки зрения, он был центральной фигурой на радио. К нему тянулись, обращались за советом удмуртские и русские журналисты, приходили просто поболтать, анекдоты рассказывать. Он их любил, нередко он сам был героем этих анекдотов. Он умел понять собеседника, сочувствовать. Много стихотворений он посвятил своим коллегам – поэтам, композиторам, среди них памяти Ильи Зорина, садовнику М. К. Шабалиной, З. А. Богомоловой, М. Петрову, С. Широбокову, композитору Г. А. Корепанову... И вновь я благодарен всей душой Судьбе за то, что мне дала так много, – За то, что жизнь сдружила нас с тобой, Что много лет у нас одна дорога.

Перелистывая и перечитывая стихи Г. С. Сабитова, поражаешься, каким разноплановым поэтом он был. Он и лирик, в поэмах «В гостях», «Колокол века», «Ижевский проспект», в триптихе «Языки дружбы» он выступает как эпический поэт, многие стихи пронизаны юмором, но и тогда он не забывает говорить и гордится своим народом, его большими делами. И он имел право сказать: 140

Воспоминания современников Скажу спасибо радостному дню – За каждый шаг неповторимый, Мгновенью счастья, что в душе храню, И женщине единственно любимой! Спасибо солнцу, небу – их родству, Теплу земли и солнечному свету! Спасибо сердцу, что еще живу, – И чуть добрее делаю планету! Спасибо, жизнь, – еще сказать посмею, – За все, что я увижу и успею. I/2006 г.

Василий Глушков ГАЙ САБИТОВ Неспешная походка... Взгляд. Улыбка Гая. Их не состарят времени года. Как будто вижу вьяв: Поэт-певец шагает по набережной Летнего пруда. Приземистый, с иголочки одетый наш радиомаэстро – Левитан. Лучился день в нем солнечным оркестром, Поэзии плескался океан. 11.10.05. 141

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Анна Евсеева ТАЛАНТ ОБАЯНИЯ Чем дальше уходит время, тем чаще вспоминаю о том, что на мою долю выпала судьба повстречаться со многими незаурядными личностями: учителями, артистами, композиторами, художниками, поэтами, писателями. Ни одна встреча с каждым из них, даже короткая, не прошла для меня бесследно: Е. В. Акимова – учитель русского языка и литературы, награжденная орденом Ленина еще в сороковые годы, стала для меня примером в моей педагогической работе, А. В. Шкляева, заслуженная артистка РСФСР и Удмуртской АССР, Н. А. Малисова, заслуженная артистка УАССР, научили меня правильно, выразительно читать, Е. К. Ленковская, заслуженный деятель искусств УАССР, выпествовавшая первых удмуртских профессиональных актеров, вдохновила на создание книги «Память сердца». Наш композитор-классик Г. А. Корепанов поразил меня своей необычайной скромностью, другой Корепанов – Г. М. Корепанов-Камский – лиричностью, народный поэт С. П. Широбоков – энергией, темпераментом. Могучий рост и мощный бас Г. И. Титова заставляли трепетать всех, кто его слышал и слушал. Осознавали ли они свою незаурядность, еще при жизни снискавшие славу и ставшие гордостью нашей Республики? В ряду многих, с кем мне довелось познакомиться, общаться, с кемто больше, с кем-то меньше, я бы хотела отметить Гая Сабитова. Очень давно, в середине 40-х годов, проходил городской смотр школьной художественной самодеятельности. Чтобы наша школа № 27 чем-то отличалась от других, директор попросила меня прочесть что-нибудь на удмуртском языке. Я немного испугалась: язык знала плохо. Как всегда, на помощь пришел отец. Он предложил выучить басню Крылова «Волк и ягненок». Я хорошо помнила, как над ней работал брат, готовясь к вступительным экзаменам в театральный институт. Не могу вспомнить, как прошел смотр, видимо, неплохо, так как через несколько дней в числе тех, кто особенно отличился, меня пригласили прочитать басню на радио. К радио я всегда относилась с благоговением: любила слушать детские передачи, «Театр у микрофона», по голосам различала дикторов: Ольгу Высоцкую, Эммануила Тобиаша, артиста Алексея Понсовского, ну и, конечно 142

Воспоминания современников

же, Валентину Сперантову – лучшую из всех мальчишек. Юрий Левитан остался в памяти с военных лет, когда он читал «От Советского информбюро». Любила слушать и наше удмуртское радио. Теперь мне предстояло пойти туда, откуда каждый день утром и вечером раздавалось: – Говорит Ижевск. Радиостанция на волне РВ-78. Местное время... – Вераське Ижевск, интыысь дыр... Я не была знакома с людьми, чьи голоса давно уже стали родными, близкими, не только в нашем доме. После каждой передачи они называли свои имена – Валентина Бахина и Гай Сабитов. В коридоре 3-го этажа главпочтамта (там размещался радиокомитет) собралось несколько учеников разных школ. Мы не были знакомы друг с другом, поэтому держались робко. Только мальчики из 30-й школы (в то время было раздельное обучение) громко переговаривались. Они выступали с шумовым оркестром, инструменты у них были странные: бутылочки, наполненные водой. По ним выстукивали мелодии разных песен. Интересно. Через некоторое время к нам вышел мужчина невысокого роста, негромким голосом поздоровался, пригласил следовать за ним строго по одному. В комнате, куда мы вошли, горели лампочки, стены задрапированы мягкой тканью, пол устлан серым ковром. На окнах большие темные портьеры. Оказывается, это студия. Отсюда велись передачи. Мужчина тихим, успокаивающим голосом сказал: «Не бойтесь, не волнуйтесь, не переговаривайтесь. Говорите в микрофон. Вот сюда». Он показал на небольшую цилиндрической формы банку, которая прикреплялась к железной стойке. В противоположной стене желтело окошечко. Там кто-то махнул рукой, и мы услышали, как мужчина начал говорить. Все стояли не шелохнувшись, на цыпочках подходили к микрофону, пели. Так же уходили. Дошла очередь до меня. Я сделала первый шаг, замерла. Но кто-то ласково обнял меня за плечи, подвел поближе к микрофону и объявил: – И. А. Крылов «Кионэн ыжпи». Читает... Я услышала свою фамилию и начала: «Кужмоез азьын котьку янгыш луэ лябез, Историын сыӵе учыр укыр уно. Бен ми историез ум гожтэ, но басняосын сямен вераломы таӵе ужез». 143

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Пока читала, чувствовала на своих плечах теплые руки. Потом руки отпустили меня, мужчина кивнул головой, и я на цыпочках вышла из студии. Дома я узнала, кто был мужчина, опекавший нас и волновавшийся, наверное, не менее, чем мы, так как всякое может быть: это же был прямой эфир. Человек, ласково державший меня за плечи, кивком головы успокаивающий от волнения, был Гай Сабитович Сабитов. С тех пор, когда слышала знакомый голос по радио, ощущала на плечах ласковые теплые руки, одобряющий кивок головы. Несколько лет спустя, летом 1958 года, мне довелось участвовать в конкурсе на должность диктора русских передач Удмуртского радио. Пройдя несколько туров, я осталась на должности помощника диктора. Хотя теперь многие из членов жюри, внимательно прислушивающихся к моему произношению, мне были уже хорошо знакомы, я очень волновалась при чтении текстов. Почему-то с некоторой предвзятостью ко мне отнеслась тогдашний председатель радиокомитета В. И. Юшкова, узнав, что я удмуртка. Но Б. Е. Савушкин (диктор и режиссер), Г. С. Сабитов, тогда уже настоящий босс на радио, были доброжелательны и внимательны. Теперь Гай Сабитович относился ко мне не как к девочке, впервые переступившей порог студии, а как к полноправной коллеге. Конечно, читала я еще неуверенно, боялась микрофона, но Гай Сабитович спокойным голосом, с присущей ему улыбкой, комментировал мое чтение. В его лице я всегда чувствовала поддержку. Читала я в паре с В. М. Баглаевым, человеком большой эрудиции, опытным диктором. Без назиданий, также как Г. С. Сабитов, он учил меня работать над текстом. Тогда я поняла, что работа диктора совсем не то, что художественное чтение с самодеятельной сцены. Спустя несколько месяцев в голосе появились мягкие уверенные интонации. В дикторской среде у нас сложился хороший спаянный коллектив, Миля Гаврилова, пришедшая на радио годом раньше, Пимен Касаткин – чуть позже. Все мы учились дикторскому искусству, а главным учителем был Гай Сабитов. В то время готовились и шли в эфир детские передачи типа «Пионерской зорьки». По поручению редактора я иногда готовила небольшие корреспонденции и сама их читала. К сожалению, судьба моя сложилась так, что через год пришлось покинуть радио по семейным обстоятельствам. 144

Воспоминания современников

Годы спустя, при встрече с Гаем Сабитовичем, здороваясь с ним, я чувствовала его необыкновенное обаяние, скромная вкрадчивая улыбка не сходила с лица. На одном из вечеров, посвященных Дню журналиста и Дню радио, проходившем в Удмуртском театре, он подошел к нам (я была с мужем, журналистом Н. Н. Евсеевым), поздоровался, добавил: «Знакомьтесь – Анна Яковлевна, моя жена». «Анна Яковлевна», – ответила я и пожала протянутую руку женщине, стоявшей с Гаем Сабитовым. Мы все четверо рассмеялись. Анна Яковлевна тоже невысокого роста, столь же обаятельная и симпатичная, как и ее муж. Позже с Гаем Сабитовичем мы встречались редко, и на радио его голос звучал реже, так как он работал на радио редактором литературно-художественных передач. Чаще можно было услышать песни на его слова. А когда прозвучал «Венок сонетов», посвященных памяти Миши Покчи-Петрова, в исполнении самого автора, в его голосе звучали нотки печали, тоски по ранее ушедшему ученику, другу. Сонеты потрясли всех, кто слышал и читал их. Именно они, в первую очередь, навлекли на меня мысль пригласить Гая Сабитовича на встречу с моими студентами. Мы оформили выставку, подобрали пластинки с песнями на его слова, среди которых были «Тупаса улон понна» («За мир»), «Шулдыр ӝыт» («Веселый вечер»), «Паймод, эке» («Удивишься, брат»). Звучали стихи в исполнении автора, студентов на русском и удмуртском языках. Я рассказала о своей первой встрече с Гаем Сабитовичем, когда знала его только по голосу. Много было теплых слов, творческих пожеланий. У меня хранится сборник стихов Гая Сабитова «Радость», с автографом в память об этой встрече: «Уважаемая Анна Яковлевна! Большое спасибо за хорошие слова! Не забывай нашу встречу 5 февраля 1984 года!». Навсегда останутся в памяти люди, деятели культуры, искусства, с кем мне посчастливилось встретиться, и среди них Гай Сабитович Сабитов с его доброжелательностью, обаянием, деликатностью, внутренним тактом и редким умением общаться с любым человеком. 21 августа 2006 г.

145

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Пётр Ёлкин ПОЭТ И ПРОСВЕТИТЕЛЬ Музыка показывает человеку те возможности величия, которые есть в его душе. Ральф Эмерсон

Когда написал заголовок статьи о талантливом удмуртском поэте, задумался, а правильно ли я сформулировал его, а потом подумал: поэт и есть просветитель, делает он это через свои художественно-поэтические образы. Но Гай Сабитович Сабитов как незаурядная личность ставил весьма высокие задачи в области просвещения своего народа. Не случайно говорят: настоящими поэтами становятся только те, которые понимают и слышат голос «пахаря». Гай Сабитович изначально был кровно связан со своим народом. Жизненный путь его был тернистым. Ему не сразу удалось проявить себя на интеллектуальном поприще. Когда душа будущего поэта запела, он еще трудился на более чем в прозаическом поприще. Но божий промысел определил другую судьбу Гая Сабитовича – очень важную роль в развитии культуры удмуртского народа. Он становится известным поэтом и пропагандистом музыкальной культуры, поэзии Удмуртии. Мне посчастливилось еще в школьные годы познакомиться со многими писателями, учеными республики, в том числе и с удивительным человеком – Гаем Сабитовичем Сабитовым. Он был интеллигентным человеком. Всегда аккуратно одет, спокоен, улыбчив, внимателен и добр к людям. Но меня особенно радовали его задушевные, умные передачи по радио о музыке, о композиторах на родном языке. Я впервые, еще школьником, услышал беседу о классической музыке, о произведениях нашего великого земляка – композитора Петра Ильича Чайковского, об удмуртских композиторах. Я уверен, что Гай Сабитович впервые открыл многим удмуртским детям из деревень глаза на музыкальное искусство, обогатив их души чем-то таинственно-возвышенным, прекрасным. До этого я слышал только в материнском исполнении песни, частушки. Но когда услышал мягкий чудодейственный голос Гая Сабитовича, я постоянно ждал его передач о музыке. Они были прекрасны и по содержанию, и по форме. Интересный рассказ сочетался, перебивался прослушиванием произведения того или иного композитора. Когда появились 146

Воспоминания современников

его первые сборники стихотворений, не случайно он их назвал «Стихи и песни», «Мои песни тебе», «Гармонь поет» – все они музыкальные и по названию, и по содержанию. Только у тонкого лирического поэта, который слышал музыку, мелодию природы, могли появиться такие строки: В бескрайнем поле – Дробный топот ног. Ночной костер И ребятня босая. Летит ко мне Кобылка-стригунок. С протяжным ржаньем, Землю сотрясая.

С годами я понял, что Гай Сабитович постепенно приобщал удмуртского слушателя к классической музыке. Он понимал, что тайны души композитора, который дарит слушателям высокие мгновения своих раздумий, переживаний, то есть все то, что он сам выстрадал и пережил, необходимо доходчиво довести до народа. Гай Сабитович понимал, что восприятие серьезной музыки требует навыков, любви и умения слушать. Особенно сейчас понятнее становится – какую важную, просветительскую работу вел Гай Сабитович. Он с помощью радиопередач на своем родном языке не просто информировал нас о музыкальной культуре, он воспитывал вкус, музыкальный слух, память. Ведь композитор отражает жизнь в музыкальных формах, в музыкальной фантазии. Передачи Гая Сабитовича способствовали постижению многосложного мира музыки, через нее мир человека, мир природы. Как художникживописец помогает видеть красоту жизни в цвете и в формах, композитор осуществляет это через гармонию звуков. Своими передачами Гай Сабитович одновременно утверждал важную мысль: подлинное искусство неподвластно веяниям моды, оно способно жить века, обогащая духовный мир человека, как живут великие творения Баха, Моцарта, Бетховена, Чайковского, а так же лучшие сочинения наших удмуртских композиторов Г. А. Корепанова, Г. М. Корепанова-Камского и др. Именно сейчас, оглядываясь назад, еще больше понимаешь огромную роль Гая Сабитовича в эстетическом воспитании детей, молодежи, населения Удмуртии. Его богатый интонаци147

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ями, спокойный, задушевный голос слышится и сегодня, живет в душах людей. Кто хоть однажды услышал неповторимый Гаевский голос, вспоминая о нем, чувствует, что он греет сердце и придает жизненные силы.

Леонид Емельянов ПОЭТУ ИСПОЛНИЛОСЬ БЫ 80 Известному удмуртскому поэту, лауреату Государственной премии Удмуртии Гаю Сабитовичу Сабитову в минувшем месяце исполнилось бы 80 лет. Писательская и журналистская общественность республики знала поэта и как замечательного диктора и редактора Удмуртского радио. Этому любимому делу Гай Сабитович отдал все свои годы трудовой деятельности. Радиослушатели любили его прекрасный голос и любовно называли Сабитова «удмуртским Левитаном». Талант Сабитова как поэта особенно ярко проявился в созданном им (впервые в удмуртской литературе) сонете стихов, посвященном другу – известному поэту, актеру и режиссеру Михаилу Покчи-Петрову, безвременно ушедшему из жизни. На стихи Гая Сабитова композиторы республики создали более ста песен, которые и поныне звучат по радио и телевидению, в концертных залах республики. Поэт не дожил до своего юбилея всего полтора года.

Фома Ермаков О ДОБРОМ, СЛАВНОМ ЧЕЛОВЕКЕ Прошедшее. Живое. Дорогое. Мне памятью никак не обойти. Гай Сабитов

В удмуртской поэзии особое место занимает творчество песенника Гая Сабитовича Сабитова, уроженца деревни Новый Канисар Татарстана. 148

Воспоминания современников

Учеба в Казанском финансово-экономическом техникуме и на факультете языка и литературы Удмуртского госпединститута расширили его кругозор и дали возможность энергичнее взяться за сочинительство. Но особое место в его жизни заняла учеба в Литературном институте имени А. М. Горького в Москве, потому что та творческая атмосфера, которая царила там, живое общение с представителями литератур многих народов СССР и зарубежных стран, обучающимися в институте, дали возможность удмуртскому поэту установить дружеские творческие связи и отточить свое мастерство. Вернувшись в Ижевск хорошо подготовленным мастером, он стал редактором литературно-драматических передач Удмуртского радиокомитета и мастерски пропагандировал литературное творчество своих собратьев по перу. Особое место в это время заняло близкое знакомство с признанными удмуртскими композиторами Г. Корепановым, Г. Корепановым-Камским, Н. Шкляевым, для них Г. Сабитов написал множество текстов, так в содружестве с этими композиторами Гай Сабитович создал около ста песен самых разных жанров, но особенно популярными стали его лирические, шуточные песни. Им же написаны тексты одического характера, воспевающие города и поселки Удмуртии, такими стали «Советская улица», «Ижевские девчата», «Можга», «Сарапул», «Балезино». В удмуртской поэзии Г. Сабитов заложил начало новому жанру – венку сонетов, таким стало его произведение «Солнце заходит – солнце встает», посвященное памяти своего друга поэта Михаила ПокчиПетрова. Жизнь его автор представил с детских лет до последнего трагического дня. Гай Сабитов не забывал и молодое поколение, адресуя им, написал ряд стихотворений «Тракторист Гири», «Последний костер» и другие. Но особое место в удмуртской литературе занимает его поэма «Куноын» («В гостях»), опубликованная в 1967 году отдельной книжкой и насчитывающая более 500 поэтических строк, в которой через восприятие деревенского мальчика описана его первая встреча с городомтружеником Ижевском с его заводами и разными предприятиями, создающими различные товары для народа. Эта первая поездка для мальчика была ошеломляющей и радостной. Его поразило множество людей на вокзале, куда прибыли утром: 149

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова На вокзале – кутерьма, Как на большом базаре: Люди с мешками, Свертками, чемоданами Сидят, стоят, егозят, Как мураши бегают. (Подстрочный перевод)

А тут появился и дядя – думал, он с большой седой бородой, а он такой легкий, подвижный и без бороды и усов. Особое впечатление на деревенского мальчика произвела поездка от вокзала до квартиры дяди на трамвае за три копейки: большая телега без лошадки катится быстрее резвых коней. На следующий день знакомство с городом, с широкими улицами – Советской и Труда, затем угощение за столом у дяди – разговоры, воспоминания о разных годах жизни. А город за окном Шумит, гудит, веселится. Лишь слышно временами Однотонно: йыг-дым, йыг-дым! Наверно, города сердце Так сильно стучит! (Подстрочный перевод)

Выйдя на крутой берег реки, мальчик был поражен большим водным простором, которому нет конца, где шныряют лодки и плывут яркие катера. Дядя объясняет, что это не море, а большой Ижевский пруд, созданный руками человека. Ниже плотины расположен завод, из ворот которого с треском выходят мотоциклы, которых знают в Ташкенте, Будапеште, Гане и Гаване. Подальше стоит завод, что льет чугун и сталь, родной завод дяди, который показал мальчику разливку стали. А в Ижевске кругом заводы – вот на окраине стоит Буммаш – целый городок, где создают машины громадные для производства бумаги, чтобы хватило бумаги для детей писать и книги издавать. А на прощание дядя с семьей желают мальчику Сереже хорошо учиться, приехать к ним в город или поступить в институт или работать на заводе. По существу, эта поэма Гая Сабитова является красочным путеводителем 150

Воспоминания современников

по Ижевску, и было бы хорошо перевести на русский язык и издать большим тиражом. Гай Сабитович известен как лучший переводчик многих произведений писателей других народов на родной язык, так, он перевел произведения ряда русских поэтов, поэму «Бахчисарайский фонтан» А. С. Пушкина. Благодаря знанию татарского языка, непосредственно с оригинала перевел поэму «Шурале» Г. Тукая и стихотворения М. Джалиля. В годы учебы в Литературном институте Гай Сабитов особенно близко сошелся со своими коллегами тюркского происхождения, и они печатали стихотворения Г. Сабитова и его друзей М. Петрова, С. Широбокова, М. Покчи-Петрова, Ф. Васильева, Н. Байтерякова на своих языках. Благодаря усилиям Г. Сабитова были переведены на болгарский язык стихотворения «Друзьям» М. Петрова, «Родину себе не выбираем» Ф. Васильева, «Я не видел голубого Дуная» М. Покчи-Петрова на румынском языке, «Удмуртский язык» Ф. Васильева на словацком языке, фрагмент из трилогии Г. Медведева «Лозинское поле», стихотворения «Утром в Москве» Г. Сабитова и «Стихотворения» С. Широбокова на албанском языке. Также ряд удмуртских стихов был переведен на китайские языки, а одно из произведений Г. Сабитова увидело свет на корейском языке в переводе Сен Ман Ира. Так по существу Г. Сабитов стал самым активным пропагандистом удмуртской литературы на языках многих народов бывшего СССР и на ряде языков зарубежных стран. Еще один примечательный факт: перевод стихотворения белорусского писателя Я. Купалы «Кто там идет?» на удмуртском языке опубликован в белорусской антологии, посвященной истории одного произведения. И еще об одном примечательном факте рассказать. В 1970–80-е годы весьма широко была распространена практика встреч писателей Удмуртии с коллективами колхозов, заводов, отдельных цехов, так в одном из цехов Механического завода проводился ежемесячный цикл лекций и встреч с писателями. А на таких крупных предприятиях, как Машиностроительный и Металлургический заводы, приглашали по 10–15 человек враз. На одно из таких мероприятий Г. Сабитов не пришел, а на следующий день звонит и говорит, что не любит так ходить табуном на встречи. – «Ну что они, слушатели, узнают о писателе по одному стихотворению, а лучше, когда два-три человека идут и беседуют, читают свои стихотворения, рассказывают о себе, творческих 151

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

планах, познакомятся с его думами, мечтами. А мне лучше всего выступать с Вами вдвоем, потому что после прочтения стихов Вы хорошо и доходчиво объясняете слушателям поэтическую структуру и своеобразие мышление поэта и воплощенное им задуманного в словесном образном оформлении. Я же сам никогда не задумываюсь над тем, как оформить стихотворение или поэму, какие краски подобрать, а все нужные слова и сочетания рождаются в голове, душе, я их изливаю на бумагу, а твои анализы помогают и мне иногда разобраться в некоторых премудростях поэтического творчества». Г. Сабитова часто упрекали, что очень увлекается воспеванием красоты и обаяния женщин, так как-то раз Володя Романов заявляет, за что же так тебя любят женщины, на что Г. Сабитов отвечает: «Женщину надо обоготворять, она этого достойна, целовать женские руки, ибо они в самые трудные годы страшной войны кормили и одевали и фронт, и тыл». Как бы ответом своим коллегам стало его стихотворение «Нашим женщинам»: Вы, наши матери седые, Подруги, жены молодые, Как вас за все благодарить? Всю жизнь ищу слова такие, Чтоб вас достойно одарить. Когда бы ни гремели грозы, Вы как родимые березы, Стояли гордо – не затронь, Без лишних слов, без глупой позы Шли в цех, на пашню и в огонь. Доступны шутке, не спесивы, Скромны, заботливы, красивы, Вершите вы свои дела. Где мера той великой силы, Что Мать-Россия вам дала? Не вами ль наша жизнь богата? Не вами ли душа крылата? 152

Воспоминания современников Не вы ли лучшие цветы? Нет и не может быть заката У вашей дивной красоты! Вы, наши матери седые, Подруги, жены молодые, Как вас за все благодарить? Всю жизнь ищу слова такие, Чтоб вас достойно одарить.

А в другом стихотворении «Красивая девушка» автор обращается к героине: Так спросил я однажды у ней: Что к себе привязала парней? Ведь не можешь ты всех полюбить, Только можешь иных погубить, – Ты всех девушек краше, видней...

Гай Сабитович также мастерски перевел на родной язык знаменитое стихотворение белорусского классика Янки Купалы «Кто там идет?», которое вошло в уникальное подарочное издание: Янка Купала. «А кто там iдзе?», где представлены переводы одного этого стихотворения на 82 языках (Минск, 1983). За эту работу по моему предложению имя Сабитова было включено в энциклопедию «Янка Купала» (Минск, 1986. с. 543). Также пришлось потратить немало усилий, чтобы представить творчество Г. Сабитова на страницах советской «Краткой литературной энциклопедии», потому что в ранних томах были представлены несколько имен старшего поколения, а в последний, восьмой том, вошли имена Г. Ходырева, К. Чайникова, С. Широбокова. Затем был подготовлен 9-й дополнительный том энциклопедии, куда я смог включить имена удмуртских писателей Ашальчи Оки, Н. Байтерякова, Ф. Васильева, М. Покчи-Петрова и Г. Сабитова, так советские читатели смогли познакомиться с творческими портретами удмуртских писателей только в 1978 году. 153

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Гай Сабитов в истории удмуртской литературы и культуры известен созданием первого на удмуртском языке венка сонетов – особой формы поэмы «Шунды но ӝужа но...» («Солнце заходит – солнце встает»), посвященной светлой памяти друга, поэта Михаила Покчи-Петрова: Я собираю для тебя букет В саду своей души, как в летней роще. Ты в памяти моей – как солнца свет, И нет в ней ничего тебя дороже...

Так высоко ценил большой поэт своего собрата по перу и всю жизнь он не забывал о своем завете, сам создавал задушевные произведения, многие из них стали весьма популярными песнями, он и сам пропагандировал творчество удмуртских собратьев среди других народов мира.. Кроме того, в Ижевске жил и работал Е. М. Флейс, член Союза писателей СССР, член Международной ассоциации эсперантистов мира, благодаря его усилиям ряд стихотворений М. Петрова на языке эсперанто были переведены на китайские, индийские, испанский, португальский, корейский языки и африканский язык. По словам Г. Сабитова, так разошлись по разным странам его стихотворения «Родимый край», «Нашим женщинам», «В лугах». Творчество Г. Сабитова получило признание и в нашей республике, ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры УАССР» и присуждена Государственная премия Республики. Оставленное им наследие не забыто – часто звучат по радио и телевидению песни, созданные на тексты его стихов. Все, кто знал и общался с этим скромным и добрым человеком, будут помнить его тихую спокойную речь, забавные рассказы, истинные ценители удмуртской поэзии не забудут созданные им задушевные песни, которые были доступны как сельским, так и городским почитателям искусства слова. Вот такой был наш незабвенный Гай Сабитович со своими характерными особенностями поэтического мастерства и взаимоотношения с другими коллегами.

154

Воспоминания современников

Алексей Ермолаев ВЫЛЬ ӞАРДОНЪЁС ПАЛА (Г. С. Сабитовлы – 70 арес) Куатьтон арес тырмыкуз, «Яратӥсько» книгазэ кылбурчи Гай Сабитов «Аслым» шуыса нимам кылбурен йылпумъяз. Маскаръяськон сяменыз со гожтӥз: Кылбур, кырӟан гожъясь Гай агайдэс, марым, Вайытыса тодаз Быдэсъяно ужзэ, Кулэезъя мон визьмасал Дырын-дырын, Геры чуре дугдэм Дыг тӧризэ музэн.

Асьсэос сярысь тазьы, серекъяса ке но, мукет поэтъёсмы ӧз вераллялэ на кадь. Бен, дӥсьтыны но кулэ ведь: оло, пырак валалозы, кӧбертэк уг луы, тужгес ик адями дан сярысь сюлмаське ке, Гай Сабитов нош тани дӥсьтӥз. Дӥсьтыны мугез но вань уго: литератураын та дырозь улытозяз-вылытозяз, поэт кылдытӥз трос жингрес но мур пуштросо кылбуръёс, кырӟанъёс, поэмаос. Ассэ ачиз дыг тӧриен ӵошатыса серекъя ке – со быгатонзэ шӧдэ, оглэсьтэменыз уг буйга. Уг буйга бере – азьпаллы но ужъёсыз малпамын, сооссэ но быдэстоз на. Куддыръя мон малпасько: лирик-а, эпической поэт-а Гай Сабитов? Ма, солэсь трос кырӟанъёссэ но сюлмысь потэм кылбуръёссэ ке тодэ ваёно – со зэмос лирик, лирик, ӵем дыръя публицистической кужымен но. Со пырак но лэчыт вераны быгатэ сюлмаськытӥсь югдуръёс сярысь, быгатэ ӟечсэ данъяны, шушсэ курланы. «Заводын», «Даур гырлы» поэмаоссэ, «Ижевск проспект», «Эшъяськон сярысь» балладаоссэ ке басьтоно – Гай Сабитов – эпической поэт. Со быгатыса маде кемалась ортчем бадӟым событиос сярысь но, туала исторической лэсьтӥськон ужъёс сярысь но. «Шунды но ӝужа но...» сонет тугокояз лирик но, эпик но чылкак сурасько, соосыз нокызьы висъяны уг луы ни. Соослы ӟеч юрттэ на трагической улон-вылонэз возьматыны быгатэмез но: сыӵе 155

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

юнэсь гердъёсын герӟаськемын поэтлэн самой золэсь произведениосыз. Соос вӧзы одно ик ватсаны кулэ на серекъятӥсь но мылкыдэз ӝутӥсь кырӟанъёссэ. Ма, кызьы тодэ уд вайы йӧспӧртэм чорыгасез. Со ведь эшъёсыныз ӵош ачиз но маскаръяськыса вера, ӵукнаысен ӝытозь пукыса, бадӟым чорыг интые, сисьмем кыпы гинэ поттэмез сярысь. Серекъякуз но кылбурчи уг вунэты калыклэн бадӟым ужъёсыныз данъяськыны. Тани кемалась гожтэм кырӟанлэн героез, палэнын кема улыса, республикамылэн столицаяз бертэ но гажанэзлэсь улон интызэ уг шедьты: вуж пу коркалэн бервылыз но кыльымтэ, бадӟымесь из юртъёс ӝутскиллям. Ваньмыз та вераммы возьматэ ни Гай Сабитовлэсь асьме вакытэнымы юн герӟаськем поэт луэмзэ. Соин но со луиз республикаямы культура удысысь заслуженной ужась, Удмуртиысь Государственной премилэн лауреатэз. ...Вордӥськиз Гай Сабитов 1915 арын туала Татар республикаын, со дыре бигер пала кыстӥськыны кутскем удмуртъёс пӧлын. Вашкала выжыосыз – музъем ужасьёс. Нимы но потэмын музъем ужысь; Атай вал Сабанчи, мон – Сабанай. Герычиос, иське, гырись, кизись, Ӧз тэрга милемды герыанай, –

тӥни кызьы шуэ поэтлэн гажано героез ачиз сярысь. Поэт но ас ужзэ мертаны тырше кадь крестьян ужлэн секталаеныз. Соин ик серектыса гожтэм кылбур но мукет мылкыдын йылпумъяське ини: Мон тӥ азьын, Эшъёс, Мыкыртӥсько йырме. Ужды Кырӟан выллем Мед жингыртоз золгес! Нош шӧдӥсько – Ноку уг быдты гыронме: Укыр уно, Укыр бадӟым тӥлед долге... 156

Воспоминания современников

Ас ужез понна калык азьын кыл кутонзэ котьку тодаз воземеныз ик, поэт ӵем гожъя туала улонысьтымы ӟырдыт югдуръёс сярысь. Солэн поэзияз ялан шӧдӥсько гражданской малпанъёс. Ӟеч тодмо луизы Гай Сабитовлэн тупаса улонэз утёнлы сӥзем кылбуръёсызъя кылдытэм кырӟанъёс. Соос тужгес но сюлме пырись ӧтён гурен жон вазё: Улонэз яратӥсь, Шуд понна нюръяськись Калыкъёс, Асьмеос вормонтэм – Султоме юн радэн!

Со чуръёс ог кызё-куамыно аръёс талэсь азьло кылдӥзы ке но, туннэ но ялан сэзесь, вылесь но кужмоесь. Тани нош чылкак мукет чуръёс «Советской ульча» кырӟанын. Огшоры гинэ кадь со: городамы, зэм но, огез ульча озьы нимаське. Кылбурчи нош со кылъёсты туж бадӟым обобщениозь ӝутэ. Озьы ульчалэн образэз быдэс туала улонмылэн символэз выллем луэ: Ленин адӟе: Туж шонер сюресмы – Со бен Советской, Советской ульча!

Бен, чаклалэ ай: тросэз-а поэтъёсмы таӵе символ выллем образъёс кылдытыны быгатӥзы ини – чиньыен лыдъямон гинэ ук! Гай Сабитов та дыръя улонысь туж пӧртэм геройёс сярысь гожъя. Солэн кылбуръёсаз ӟеч инты шедьто колхоз узырлык сярысь сюлмаськись но лек войнаын советской улонмы понна ас улонзэ сётӥсь Байгельдӥ счетовод но, адямиез валаса, солы юрттыны тыршыса ужась Зами вал но. Поэтлэн жанръёсыз но пӧртэмесь. Шулдыр кырӟан, мур малпаськонэн пыӵам элегия, чупырес баллада, «малпанэз эгесась» сонет – соосты поэт аслыз ӟеч юрттӥсьёс кариз ини. Удмурт поэзиын котькинлэсь азьло кылдытӥз Сабитов сонет тугоко жанрен бадӟым произведение. Отын со асьме син азе туж гажамон карыса пуктӥз Михаил Покчи-Петров кылбурчилэсь образзэ, трагической улон сюрессэ, шонер возьматӥз героезлэн калык понна лэсьтэм ӟеч ужъёсызлэсь быронтэм луэмзэс. 157

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Вератэк кельтыны ӟеч ӧвӧл поэтлэн мукет кылын гожтэм кылбуръёсты удмурт кылэ берыктэмез сярысь но. Нимысьтыз ик пырак бигер кылысь. Озьы табере удмурт кылын жингырто ини Габдулла Тукайлэн, Муса Ӟалильлэн сюлмысь потэм чуръёссы. Алигес вуиз кылбурчилэн ӵыжак выль книгаез. «Улон – кырӟан» нимамын со. Азьвыл тодмо произведениосын артэ автор отчы пыртэм чылкак выль кылбуръёссэ но. Соосты лыдӟыса, поэтлэн аслаз кылъёсыныз ик верам потэ: Сыӵе-а, мар-а ни туннэ куазед – Выльысь егиг дырам кадь улӥсько. Ваньзэ, мар вал куке-соку вазен, Ас син азям выльысь мон пуктӥсько.

Озьы тӥни ялан егит дыръяз кадь ик улэ но ужа гажано поэтмы Гай Сабитов. Озьы мед луоз азьланяз но: арессэ лыдъятэк мед гожъялоз ялан егит улӥсь выль кылбуръёс но поэмаос. «Дась лу!», 14 ноября 1985 г.

Егор Загребин ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ КАНИСАРА Новелла В бессмертной жизни нашего народа, Подобно капелькам в волнах морей, Мы будем жить столетья, а не годы... Гай Сабитов

О нем написано немало статей, рецензии на его книги стихов, песен, воспоминаний в периодической печати, да и смешных, житейских историй, героем которых является «Гай агай», как любовно называли его товарищи по работе на радио и братья по перу. Человек он был тихий и смиренный, никогда не выставляющий себя, терпеливо выслушивал обидные слова в форме устного выговора за его опоздание 158

Воспоминания современников

на партсобрание или на работу (за редчайшим исключением, бывало и такое). Слушал он свое начальство с неизменной улыбкой, как ребенок, почтительно хлопал глазами и когда в конце разборки предоставляли ему заключительное слово, Гай агай, как ученик начальной школы, вставал перед начальством и простодушно отвечал: «Х-хы... виноват... И прошу Вас, товарищи, принять во внимание то обстоятельство, что я, шагая сюда, обдумывал дорогой свою передачу на радио, т. е. как бы я на работе уже с восьми часов утра...». Невысокого росточка, кругленький, румяный, не смущаясь насмешек, высказывался чистосердечно в виновности своего поступка... при нарастающем оживлении зала. Глядя на его безобидное, доброе лицо, «народные мстители» сами расплывались в улыбке, поднимали руки, потом Валентина Ивановна (директор радиостудии) спохватившись восклицала: «Погодите, а за что вы голосуете-то?». Просветленные лица говорили о прощении. Появлялись, конечно, и негодующие суждения: «Может быть, Сабитову в виде исключения перечислять заработную плату из партийной кассы?!». Однако же побеждало отношение благородных людей! Но я хочу рассказать о Гае Сабитовиче не о том, как его «обсуждали» партийцы. Действие моего повествования разворачивается в Новом Канисаре, на земле его дедов, что находится в Кукморском районе Татарии. И поможет мне в этом Фоат Галимуллович Галимуллин, человек высочайшей культуры, доктор филологических наук, депутат Государственного Совета Татарстана. А рассказал он мне эту историю в двадцатых числах марта 2004 года в селе Лызя Балтасинского района, где всенародно праздновался столетний юбилей выдающегося удмуртского писателя Григория Сергеевича Медведева. И еще хочется добавить, что Фоат Галимуллин является земляком нашего поэта Гая Сабитова. Их деревни расположены в Кукморском районе недалеко друг от друга: Канисар и Арпояз. «Не могу точно вспомнить, сколько же лет было тогда Гаю Сабитовичу, – начал свое повествование Фоат Галимуллович. – Наш писательский десант был приглашен хлеборобами моего района. И среди писателей-татар был единственный удмуртский поэт Гай Сабитов. Благодаря знанию татарского языка, он с оригинала переводил Габдуллу Тукая, солнце татарской поэзии, а также Мусу Джалиля. Гай Сабитов все, что он переводил, во время встреч с хлеборобами, доярками, 159

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

со сцены читал наизусть, при том так вдохновенно, что у слушателей я воочию видал слезы. Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя, Миру чуждому зачем ты человека родила? С той поры, как мы расстались, стража грозная любви Сына твоего от двери каждой яростно гнала. Перевод А. Ахматовой

– Егор, – продолжал Фоат, – обязательно прочитай письма Тукая и его воспоминания “Что я помню о себе” – это душераздирающие документы. Он еще совсем маленьким остался круглым сиротой, рано почувствовал себя “лишним ртом”, скитался по чужим людям. Чувство горечи и боли отражены у него так, как ни у одного поэта мира». Гаю Сабитовичу удавалось перевести рассказы о детстве поэта так, что я до сих пор слышу его рыдающие ноты голоса, вижу слезы, бегущие по его лицу... Особенно тогда, когда трехлетний Габдулла бежал за гробом матери. «До сих пор помню: увидев, как выносят мою покойную мать, я, босой (а дело было в январе), с непокрытой головой, вылез из-под ворот и долго бежал за процессией, захлебываясь слезами: «Верните маму! Отдайте маму!». Слушая Фоата о Сабитове, я все глубже узнавал о Габдулле Тукае, о его трагической и горькой судьбе. Много раз Фоат произносил слова: Арск (Арга), Кырлай, Тукай... И мой грешный, длинный язык чуть не испортил тот мартовский вечер 2004 года. – Фоат Галимуллович, – спросил я его. – Не кажется ли Вам поэт Тукай удмуртом? У нас очень много Тукаевых, да и по преданиям, и по некоторым статьям наших ученых Арск являлся городом-крепостью аров (удмуртов)?.. А деревенька Кырлай переводится на русский язык как «дикое поле». Фоат, человек серьезный, воспитанный, мои слова, не к месту сказанные, воспринял с юмором. 160

Воспоминания современников

– А Сергея Есенина ваши удмурты тоже причисляют к удмуртам? Ведь вся его поэзия – языческая? – Точно, Фоат Галимуллович, – обрадовался я такому повороту нашего разговора, ибо если на месте Галимуллина окажись горячий татарин, получил бы я тогда горячую оплеуху. И справедливо. – Правда! Ведь наши поэты учились у него. – Наш Тукай для татарской литературы, что Пушкин в русской поэзии и культуре... –Извини, Егор Егорович, мы далеко отклонились от Гая Сабитовича Сабитова, – начал свое повествование Фоат. – На другой день мы поехали в большое удмуртское село Канисар, на родину Гая Сабитова. Не доезжая метров пятьсот, Гай Сабитович попросил нашего шофера остановиться. Вышел из машины, отошел на несколько метров на обочину дороги и упал на землю. Я быстро подошел к Гаю Сабитовичу, думаю, что-то неладное с ним?.. А он целует землю, поклоны кладет... Соскучился по своей земле, подумалось мне, пусть молится. Хотел уже отойти в сторону, Гай Сабитович эдак спокойно машет мне рукой – подойди, мол, ко мне. Я подошел, и он говорит: – Фоат, а ты не хочешь целовать эту землю? Я не знаю, что и ответить. В Кукморском районе много деревень, много речек моего детства, да и моя деревенька Арпояз недалече. – Посмотри, Фоат, на эти обугленные поленья, на этот бурьян, – показывает мне Сабитов. – На этом месте стояла кузница моего деда Сабита, моего отца. И твой дед Самигулла учился здесь кузнечному делу у моего деда... Разве тебе не рассказывал об этом твой отец Галимулла?.. Сидевшие в машине два татарских поэта и водитель вездеходки, наверное, с удивлением наблюдали такую картину: два писателя страстно обнимались, побратались, и, лежа на земле, целовали запущенное место, где когда-то стояла кузница деда Сабитова. К слову, оба они в то время работали дикторами на радио. Известно, Фоат Галимуллин учился в Москве у таких мировых дикторов, как Ю. Б. Левитан, О. С. Высоцкая и Л. М. Кайгородов. Все татары гордятся мягким, задушевным голосом Фоата Галимуллина, как и мы, удмурты, спокойным, дорогим голосом Гая Сабитова, многие-многие годы работавшим на удмуртском радио. И вот, что узнали три татарина, сидевшие в «Газике», и вот что узнал покрасневший удмурт, сидевший за одним столом с Фоатом Галимуллиным в Лызях, на родине писателя Медведева. 161

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Дед Гая был умелым хлебопашцем. Благо, что кукморская земля черноземная – воткни в эту плодородную землю палку, и та зазеленеет, листья распустит. К тому же у трудоголика Сабита кобылка и разная живность имелись. А сам Сабит все работы выполнял по велению сердца: пахал, сеял, косил, зерно молотил, дрова рубил... Как говорится, без хлеба и без мяса не жили. Но вот беда, под сорок лет в осеннюю непогодь заскучал мужичок, лежит себе в постели да на потолок глядит. Как будто умирать собрался, не ест, не пьет, молчит, да думы думает, да и глазами не ворочает. Вспомнились дети, жена. Удивились соседи-бӧляки, что это, мол, стряслось с Сабитом?... Заболел, влюбился?!. Бӧляки в гости его зовут ʻвыль шыдʼ есть, парное мясо кушать (осенью, как известно, крестьяне скотину режут – угощенье, гулянки, песни орут). Сабит никуда, ни к кому не идет, лежит да живую картину вспоминает, как его отец литовки отбивает дзинь-дилидинь, дзинь-дилидинь! – веселый такой, без рубашки, а мужики и бабы на лугах косят: жич да жич! жич да жич! Нет, не колокольный звон его тревожит, а ритмичное отбивание косы – дзинь да дзилилинь!.. И вскоре появилась у него на огороде крошечная бревенчатая кузница. Хотя в хозяйстве считали каждый грошик, Сабит брал деньги взаймы у соседей-бӧляков, а покупать надо было ой-ей-ей сколько: наковальни, молотки, кусачки, щипцы... самолично сшил кузнечный мех, сжег уголь... И услышали соседи не колокольный звон, а музыку молотков: дин-дан, дин-дан! Сначала, конечно, Сабит все делал для своего хозяйства: обручи для кадков, ободки для колес, отводы для саней, гвозди... Теснотища. Духота. Воняет гарью и жженым углем. Но счастлив Сабит. Односельчане, приходившие в кузницу, любовались работой кузнеца, как он кует, вытягивает, растягивает раскаленное железо, придает нужную ему форму. А потом пошли заказы: дверные крючки, кольца для привязи лошадей к воротам – это все для мужчин. Женщины заказывали медные крючки для застежки, дужки для ведер, крючки для коромысел. Почитаемым человеком стал Сабит. Слава о нем дошла и до соседских деревень. И вот в одно зимнее утро появился у кузницы незнакомец в сажень ростом. Прежде чем зайти в кузню, снял он свою волчью шапку, окликнул Сабита. Вышел кузнец. О чем-то поговорили, подали друг другу руки, поклонился здоровенный незнакомец Сабиту... Для посторонних 162

Воспоминания современников

эта сцена выглядела, наверное, нелепой, странной, как бритоголовый большого роста татарин и бритоголовый небольшого росточка удмурт, согнувшись в три погибели, вошли в кузницу. Это был дед Фоата, Самигулла. Две зимы он был учеником у Сабита. Учился мудреному кузнечному делу: вытягивать и растягивать металл, придать железу нужную форму. На третью зиму Самигулла явился с расписными кукморскими валенками, поклонился – прими мой подарок, учитель! И душа Сабита наполнилась необыкновенным счастьем, какого не испытывала никогда. До конца своей жизни Самигулла был благодарен другу, учителю своему Сабиту, ибо тот зажег в его сердце любовь к кузнечному ремеслу... А однажды Сабит, помогавший качать кузнечные меха внуку, т. е. Гаю, сказал: – Ты, малец, занимайся таким делом, чтобы душа твоя купалась в счастье. А Гай Сабитов, прежде чем стать всенародно любимым поэтом-песенником, протоптал много дорог учения-мучения... в пятнадцать лет поступил в финансово-экономический техникум, после окончания его работал в Ижевске инспектором Госбанка (нынче его бы считали одним из будущих олигархов), но Гай, как и его дед Сабит, однажды в осеннюю непогоду заскучал (ему тоже было под сорок): вроде, все есть у него, а когда лежит в постели и на потолок глядит, рождаются грустные думы. Всполошились сыновья, любимая жена Аннушка, в которой он души не чаял. И поехал Гай искать счастья – в Москву, в Литературный институт им. А. М. Горького, постигать науку поэтического мастерства. Нашел он там немало друзей, но среди них истинного друга Михаила ПокчиПетрова, учившегося на режиссерском факультете под руководством известного режиссера Ю. А. Завадского. И Гай Сабитов стал первым создателем нового жанра удмуртской поэзии венока сонетов «Шунды но ӝужа» («Солнце встает»), посвятив его памяти друга Михаила Покчи-Петрова, рано ушедшего в иной мир. Так, к любимому своему делу – ковать-выбивать из тысячи слов металла искорки стихов-песен, поэт Гай Сабитович Сабитов, можно сказать, принял благословение от своего деда-кузнеца. И поэтическая душа Гай агая, как все его любовно называли, купалась в счастье. 163

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Герман Кириллов ГАЙ САБИТОВИЧ САБИТОВ Монэ Гай Сабитович аслаз сямъёсыныз котьку но бордаз кыскылӥз: чылк-чылк дӥсяськылӥз, адӟе ке, ноку но ӟечъяськытэк ӧз палэнскылы, вазиськылӥз небыт вешась куараеныз, ымныраз пальпотон адскылӥз, синъёсыз мае ке но умойзэ ялан возьматылӥзы. Ужасько ни вал одӥгаз Можга ёросысь дышетсконниын. Ыстӥзы монэ дышетон ужъёсъя Ижкаре. Берлань бертыны ужан интые бере кыли – поезд кошкиз... Куазь ӝытомиз... Ижкарын тодмоос ӧвӧл, вокзалын кӧлыны ӧй дӥсьты. Ӵапак соку урамысен пумиськи Гай Сабитович тусъем муртэн. Вазиськи солы, соку зэмос вераськон пӧрмиз. Кыӵе шумпотӥ та пумиськонлы, ачиз Гай Сабитович вӧзам сылэ вылэм. Мон кин луисько, асме но тодматӥ. Тодӥмы кыкнамылэсь пичи дыръямы будэм интымес, со но, мон но Кукмор ёросысь. Веранзэ йылпумъяса шуиз: «Кӧлод ми дорын, инты шедёз». Вань ӟучен веран: «Друг познается в несчастье». Мон тазьы шедьтӥ нош одӥгзэ матысь эшме. А берлогес матысь агае пӧлысь туж гажаноез. Огкылысь тупаса улӥсь семья монэ куноез сямен утялтӥз. Огазеяськыса улыны тани таӵеослэсь ваньмылы дышетсконо. Тая адӟиськиз: Татарстанысь удмуртъёс ог-огзэс гажало, дунъяло, юрттэт сётыны дась луо. Анай кылзэ ӟеч тодэменыз кыстӥськиз на бигер кылын вераськонэ, берлогес бигер книгаосты лыдӟыны. Тыршемез юнме ӧз луы: мӧйы луэм бераз бигер кылбурчиослэсь гожъямъёссэ бигерысь шонерак удмуртэ берыктылэ. Та возьматэ бигер кылэз мур валамзэ, тужгес яратылӥз Муса Джалильлэсь, Габдула Тукайлэсь но мукетъёсызлэсь поэзизэс. Ӟуч литератураен но мировой культураен мургес тодматскиз Москваысь Литературной институтын. Солэн гожъямъёсыз отё ог-огдэ мур яратыны, пӧртэм выжы калыкъёсты куспазы юн эшъяськонэ. Дордэ сюлмысьтыд яратыны, мар умоез вань, ваньзэ калыке шараяны, ӧтё дышетсконэ тушмонъёслэсь возьман понна, котькуд нуналэ ӵуказелы оскыса улонэ. Ӵукна радио пыр сайкатъяз изисьёсты шулдыресь, чебересь, сюлэмез позыртӥсь кырӟанъёсын. 164

Воспоминания современников

Кырӟанъёслы кылбуръёс ачиз ик кылдытылӥз, композиторъёс ӝегатэк басьтӥськизы выль гур кылдытонэ. Солэн кылбуръёсызъя кылдытэмын сюлэсь но уно кырӟанъёс. Удмурт Элькун премизэ юнме ӧз сётэ. Кызьы ӵукна ӝужась шундыез витиськом, со выллем ик возьмамы ӵуклы быдэ Гаймылэсь жингрес, чебер, мусо вераськем куаразэ, мур визь-кенеш сётыса. Вераськиз чылкыт, котькуд кылэз валамон, сюлме пыӵась вал. Тус пуктонъя огез та усточи. Поталляз ёросъёсы сяна, Удмуртилэн палэназ но. Милемыз но шедьтӥз солэн фотоаппаратэз. Со туспуктэмъя ортчем аръёсты тодэ вайиськомы. Гай Сабитов укно усьтӥз радио пыр кунгож сьӧры Европае но. Солэн берыктэмъёсыз чузъяськизы Европаын улӥсьёслы но... Со нуналысь нуналэ ялан дышетскылӥз, улонысь выльзэ, устозэ утчалляз. Калыкез ас сьӧрад нуыны кӧня дышетскем, тодонъёс кулэ луылэ. Та туж секыт ужъёсты ас дыраз быдэсъяз, оло нош куамын аръёслэсь но кема. Быгатонлык кытысь тырмытӥз шуоды, быгытонлыклы чик дугдылытэк дышетскон кулэ угось. Нош со весь дышетскиз. Пумиськеммылы быдэ юалляз аслаз ӟуч кылъя дышетӥсезлэсь Софья Викторовна Трифановалэсь ма сямен улэмзэ. Нош картэзлэсь Иван Кузьмич Трифановлэсь улонысь вазь кошкемзэ тодэ ни вал. Со вылӥ дунъет сётӥз та усто дышетӥсьёслы, соос кыкназы ик будэмын ӟуч семьяын. Иван Кузьмич будэмын Ошторма-Юмья черкогуртын поплэн семьяяз. Софья Викторовна вуэмын Мамадыш городысь, татчы ик интыяськемын уезд но вал соку. Та семья калыкез югдытонэ вань быгатонлыксэ сётэм. Татысь инородческой земской школаез быдтэмзы бере, кӧня ке вис лэсьтыса, Иван Кузьмич туж трос бызьылэ черкогуртэ начальной школаез усьтон вылысь. Начальноез усьтэмен уг буйгатскы, эшшо золгес ужа гуртэ ШКМ усьтон вылысь. Тазэ но быдэстэ. Ошторма-Юмьяын ШКМ ужаны кутскем бере, директоре пукто Василий Иванович Алатыревез, областной партийной школаын дышетскем удмурт пиез, бӧрысь асьмеос тае тодӥськомы филология наукаосъя кандидат луэменыз, пиналъёслы ӟуч кылын гожъяськыны дышетскыны учебник гожтӥсен. Софья Викторовна кема аръёс улӥз, укмыстон доры вуттӥз. 165

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Тодонлык басьтӥськем мон но Гай Сабитович Сабитов дышетскем дышетсконниын. Выль Канисарысен Ошторма-Юмья гуртэ ветлон матын ӧвӧл. Кусып кызь иськем пала люкаське, нош Гай Сабитов 5, 6, 7 классъёсын дышетскись сюрес вылын кӧня курадӟылӥз, дыр, я тӧл, я зор, я буран, нош пыд улын наштаськись, лякиськись горд сюй кутъёсты ӟыгыръялляз, дыр. Шуг-секытъёсты вормыса, ӟуч кыллы дышетскыса, бигерзэ но палэнтытэк усто кылбурчи луиз. Гай котьку но матысь агай, Шудбур-а со ялан ӧз вай.

Кылчин кадь чылкыт, сэзь, визьмо луэм адями дышетӥз асьмеды ӟечлы. Антон Павлович Чеховлэн верамезъя, котьма ласянь умой луыны тыршылӥз. 24.09.06.

Владислав Кириллов ЖАВОРОНОК

Гаю Сабитову

Он славит солнце-зенит, Он славит песнею – жизнь: Красивой трелью звенит, Стремясь в небесную высь. И к солнцу песня летит, И людям песня слышна, В тяжелом долгом пути Облегчит ношу она. 166

Воспоминания современников

И день за днем вновь и вновь Он славит солнце и жизнь, Неся в той песне любовь К земле, где мы родились. Тюрли-тюрли, тюрагай, Салам привез я, Гай агай!







Перевод Е. Бабинцевой

Валерий Кононов ВСПОМИНАЯ О ГАЕ САБИТОВЕ Я, может быть, еще вернусь (Вдруг вспомнит кто-то – позовет) И расскажу про свой полет И неземную грусть. Анна Верша

Весна 1986 года. Возвращаясь из мастерской вечером, часто вижу пожилого коренастого человека, сажающего у новых домов по Родниковой улице маленькие березки. Разговорились. «Не тяжело?» – «Это не тяжело. Радость – сажать деревья, копаться в земле». Познакомились. Поэт Гай Сабитов. Он заинтересовал меня своей неординарностью. Захотелось написать его портрет. Писал портрет быстро. В общении это был спокойный, внимательный, чаще молчаливый человек. Но глаза, руки (а это, по-моему, главное в любом портрете) на холсте говорят о его сдержанности, какой-то озабоченности, которые я ощущал при взгляде на него. Его мягкий, бархатный голос хотелось передать в живописи своеобразным колоритом: считаю, что мне удалось это в гамме серебристых, пепельных тонов. Гай Сабитович придирчиво следил за моей работой. Как-то вдруг рассердился, ссылаясь на то, будто повторяю положение рук, как на других моих портретах. Вскипел и я, вытащил фотографии портретов, написанных мной. Гай Сабитович признал свою 167

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

горячность и ошибку. Долго извинялся. Убедился поэт, что ни поза, ни положение рук не повторяются, что я, как художник, требователен к себе. Каждый портретируемый обогащает художника. Во время сеансов беседовали о жизни, о литературе, очень много о языке. Привлекала музыкальность, напевность его речи. Поэт с болью говорил об отношении власти к культуре, об обеднении языка. Он вызывал у меня глубокую симпатию, когда рассказывал о работе на радио, я видел в нем профессионала с чувством высокой ответственности за свое дело. И это сближало нас. В разговоре поэт чему-то часто мудро улыбался. И, может быть, не случайно на портрете один глаз с прищуром – другой с хитрецой. Это уже неподвластное художнику интуитивное восприятие портретируемого. Поэт покинул нас, а деревья, посаженные им, выросли, стали большими, радуют людей. Живет и портрет Гая Сабитова, находящийся в Государственном музее изобразительных искусств. Март 2006 г.

Александр Корепанов ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА. РОЖДЕНИЕ ПЕСНИ «...А вот другая моя песня – “Паймод, эке” – рождалась медленно и трудно. Правда, ее мелодию я записал быстро в Казанской консерватории, где я тогда учился, в коротком перерыве между уроками. Записал на клочке бумаги, сунул между учебниками, а потом забыл на несколько месяцев. Вспомнил об этой мелодии уже в Ижевске, когда снова стал работать дирижером хора радио. Сыграл мелодию Гаю Сабитову, который, кстати, уже написал несколько стихотворений на мою музыку. Я верил, что он сумеет написать хороший текст и сейчас. И когда поэт принес стихи, в которых рассказывалось о том, как неудачливый рыбак вместо рыбы “поймал” корягу, – я понял, что песня получилась. Сабитов попал в самую точку. На занятия нашего хора часто приходил Михаил Николаевич Ложкин, художественный руководитель Удмуртского ансамбля песни 168

Воспоминания современников

и танца. Он обычно с большим уважением относился к моим песням и охотно разучивал их со своим хором. Однако к “Песне о рыбаке” он отнесся весьма скептически. И на одной из репетиций сказал, стараясь не обидеть меня: – Знаешь, Герман, мне кажется, что “Паймод, эке” самая неудачная твоя песня. – Ничего, – ответил я, бодрясь, хотя мне было очень обидно. – Вот ты послушай ее после, когда мы ее сделаем! – Ну, ну, – ответил он недоверчиво. – Может быть, может быть... Я долго думал, чего же не хватает в этой песне, почему она не звучит, и что нужно сделать для того, чтобы она засверкала. Лучшего текста, пожалуй, не придумаешь. Значит, нужно только обыграть то содержание, которое заложено в стихах. Но каким образом? На следующей же репетиции я прямо обратился к коллективу хора со всеми своими мыслями и сомнениями, предложил сделать песню сообща. И тут на меня со всех сторон посыпались предложения, одно остроумнее другого. Громовой смех двадцати пяти человек то и дело прерывал нашу репетицию, шутки сыпались одна за другой, и явись к нам в это время какой-нибудь посторонний человек, ни за что бы не поверил, что мы находимся на работе. Он бы принял нас за большую компанию, где кто-то рассказывает анекдоты, а остальные надрываются от смеха. И песня была сделана. Она стала праздником не только для нас с Сабитовым, но и для всего коллектива, потому что автором ее чувствовал себя каждый. И когда тот же Ложкин снова прослушал эту песню, он сказал мне, уже широко и радостно улыбаясь: – А знаешь, Герман, это, пожалуй, самая лучшая твоя песня. Вместе с Удмуртским ансамблем песни и танца она проехала по многим городам Советского Союза, неоднократно звучала по Всесоюзному радио, записана на грампластинки, и всегда “Песня о рыбаке” исполняется именно так, как ее когда-то создал коллектив хора радио». Песни на стихи Г. Сабитова. Музыка Г. Корепанова 1. «Агроном шуэ!..» (Агроном говорит!..), 1962. 2. «Бырйиськись егит» (Разборчивый жених), 1959. 3. «Ваньмыз паймымон», 1956. 4. «Вераны мон ӧй ву» (Не успел я сказать). 169

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

5. «Вераське Ижевск» (Говорит Ижевск), 1982. 6. «Вордскем музъем» (Родная земля), 1951. 7. «Выль арен» (Новый год), 1955. 8. «Выль корка пырон» (Новоселье), 1962. 9. «Гурт вылын шунды», 1967. 10. «Дано мед луоз комсомол» (Да здравствует комсомол), 1948. 11. «Дырто Кам вуос» (Спешат воды Камы), 1952. 12. «Ӝӧксьӧр кырӟан» (Застольная), 1948. 13. «Ӝутӥсько коркаос» (Поднимаются красавцы дома), 1963. 14. «Ӝыт садын» (В вечернем саду), 1962. 15. «Ижевске берытскыса» (Возвратился в Ижевск), 1962. 16. «Кизилие» (Звездочка моя), 1959. 17. «Колхоз кырӟан» (Колхозная), 1949. 18. «Колхозын сюан» (В колхозе свадьба), 1949. 19. «Комсомол ветеранъёс», 1981. 20. «Кошкид, ӟеч лу но шуытэк» (Ушел, и до свидания не сказал), 1962. 21. «Кузьма агайлэн шумпотонэз» (Радость дяди Кузьмы), 1973. 22. «Кыӵе умой яратыны» (Как хорошо любить), 1953. 23. «Луысал ке мон уӵы» (Если бы я был соловьем), 1975. 24. «Милям шудмы» (Наше счастье), 1960. 25. «Мирез утём» (В защиту мира), 1951. 26. «Мынам гуртэ», 1975. 27. «Мынам заводэ», 1963 (см. «Ӝутӥсько коркаос»). 28. «Нэнэ», 1976. 29. «Паймод, эке...» (Удивишься, брат...), 1949. 30. «Пионерлагерьын», 1965. 31. «Сюлэм ӧте», 1967. 32. «Толэзе» (На Луну), 1967. 33. «Тупаса улон понна» (За мирную жизнь), 1949. 34. «Тыл но ву пыртӥ», 1971. 35. «Улон сяськая», 1968. 36. «Ум вунэтэ» (Не забудем), 1962. 37. «Чебер кышно», 1968. 38. «Яратон шаере» (Любимый край), 1956. 26.05.06 г.

170

Воспоминания современников

Клавдия Корепанова-Камская ЧЕЛОВЕК ОСТАВЛЯЕТ ПАМЯТЬ О СЕБЕ





Три языка Всевышний нам послал, Чтоб выражать души святые чувства: Как счастлив тот, кто от него приял И душу ангела, и дар искусства. Степан Шевырев

Прошли годы, как не стало Гая Сабитовича, но память о его творчестве сохраняется в наших сердцах. Гаю Сабитовичу в 2005 году исполнилось бы 90 лет. Но и этих лет мало – надо было жить, писать стихи, в которых так много любви, радости, теплоты. Гай Сабитович прожил сложную жизнь, годы были тяжелые, но он хорошо знал, что только постоянный труд, учеба, работа над собой, терпение, стремление к знаниям определяют его дальнейшую судьбу. Геннадий Михайлович Корепанов-Камский повстречался с Гаем Сабитовичем в первые дни приезда из Москвы в Ижевск в 1958 году. Геннадию Михайловичу казалось, что он встретился с другом, который готов ему помочь с открытой душой, и он не ошибся. Путь в эфир Геннадию Михайловичу открыл Гай Сабитович. Много было встреч у нас дома. Мы всегда волновались перед приходом Гая Сабитовича. Вот вошел с улыбкой, спокойный, милый человек, но мы знали, что любая встреча с ним – это деловой разговор о творчестве, о работе и, обязательно, о семье, о детях. Геннадий Михайлович, как младший товарищ, прислушивался к его авторитетному мнению по любому вопросу. Геннадию Михайловичу было очень трудно, почти в одиночку, войти в театральный коллектив, сказать о себе, о своих планах в искусстве. Он хорошо понимал, что у человека должна быть стена, к которой в тяжелые минуты можно прислониться, чтобы не упасть. Такой стеной был Гай Сабитович. После встречи с ним у Геннадия Михайловича появлялась уверенность в себе, хороший настрой к творчеству, к работе, а это самое главное. Геннадий Михайлович всегда говорил: «Гаю Сабитовичу я могу рассказать все, что наболело, что тревожит: и хорошее, и плохое; он меня 171

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

понимал, и очень спокойно давал мудрые советы: не руби с плеча; надо думать; разобраться во всем; все в жизни перемелется; без порогов река не бывает. А жизнь – это бурная река с поворотами и порогами». Гай Сабитович – поэт, Геннадий Михайлович – композитор, певец, артист. Этот творческий союз нес идеалы добра, любви и нравственности, поскольку два талантливых человека гармонично дополняли друг друга. Гай Сабитович часто был первым критиком и слушателем даже черновой работы Геннадия Михайловича, вживался в образ героя музыкального произведения и подпевал ему. Я с умилением смотрела на них во время творчества: это были два артиста, которые разучивали роли. Геннадий Михайлович гордился, что Гай Сабитович всегда приходил на помощь к нему в любую минуту. Он учил Геннадия Михайловича готовить текст и говорить в эфире, чтобы достучаться до сердец слушателей. Впоследствии Геннадий Михайлович отмечал, что благодаря урокам Гая Сабитовича, он с легкостью общался со зрителем и слушателем. А как они любили вместе петь песни и романсы на удмуртском и русском языках! Гай Сабитович с удовольствием слушал, подпевал Геннадию Михайловичу, когда он исполнял его любимый романс «Ямщик, не гони лошадей». Гай Сабитович был всегда внимателен ко мне, к детям. Умело говорил мне комплименты, в которых нуждаются все женщины. Однажды во время нашей общей беседе Гай Сабитович спросил: «А что у вас так прохладно в квартире»? Мы жили без горячей воды, без газа, в ванной топилась колонка, а на кухне была большая печка. Отопление квартиры шло от кочегарки; топили ее сами жильцы. Дрова я с детьми собирала по дворам. Хорошо, что вокруг нашего дома был частный сектор. Надо было мыть детей, стирать. Но Геннадий Михайлович не знал, где взять дров. Гай Сабитович был удивлен, и даже расстроился, но промолчал. Через несколько дней позвонил и велел встречать машину с дровами. Это были обрезки с пианинной фабрики. Трудно представить, сколько было у нас радости. Геннадий Михайлович даже и не ожидал, что человек примет бескорыстное участие в жизни, в быту его семьи. И сейчас мы часто вспоминаем Гая Сабитовича за его доброту. Человек оставляет память о себе не только как творец поэзии, писатель, композитор, певец, а еще как просто Человек. И это, наверное, самое главное. Наша семья благодарна судьбе за встречу с этим Человеком. 172

Воспоминания современников

Надежда Кралина ГАЙ-АГАЙ





...Своим друзьям дари тепло привет, Мечтами в небо вознесись как сокол. Гай Сабитов

Так уважительно и, более того, любовно зовут его между собой сотоварищи по работе, коллеги-писатели, композиторы и певцы-исполнители его песен. В удмуртском языке агай – это и старший брат, и дядя. Так вот Сабитов Гай агай, которому сегодня исполняется 75 лет, воспринимается как родной старший брат. И этому есть объяснение. В наши дни все мудрые люди сходятся на том, что нам не одолеть настигшие страну беды без духовности, без человечности, порядочности интеллектуалов. Былые репрессии прицельно прежде всего выбивали именно его, не умеющего приспосабливаться интеллигента, его, живущего разумом и душевностью, не способного на подлость и предательство. Скольких мы не досчитались! И их самих, и тех, кто мот быть их последователями, их кровными и духовными потомками. Гай-агай – один из продолжателей их заветов. Впрочем, нет: в такой определении есть какая-то недосказанность. Он, Сабитов Гай Сабитович, носитель генов порядочности, высокой духовности, интеллекта, без которых человеческая особь деградирует в клан Шариковых. Он – один из тех, кто сегодня помогает не впасть в безысходность, сохранить высокое предназначение человека, надежду на перемену к лучшему. Я не разглашу секрета, если сообщу, что в нашей писательской организации бушуют те же страсти и ошибки, что и в столичных, есть и апрелевцы, и нашсовременниковцы, есть противостояние вплоть до бурного. Странно же одинаковое – один к одному уважение, даже почитание его – старшего и, кажется, для всех родного брата Гая Сабитова. Безмерно миролюбив? Вроде святого миротворца или – хуже – «и нашим, и вашим?» Да, он исключительно выдержанный, спокойный, миролюбивый человек. Но душой кривить не умеет и на беспринципность не спосо173

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

бен. Невзирая на лица, он перед каждым остается самим собой и говорит то, что думает, не заботясь, насколько это понравится собеседнику. Словом, несмотря на мягкость характера, это очень принципиальный, порою даже жесткий товарищ. Потому, наверное, десятилетиями единодушно избирался в ревизионную комиссию писательской организации. Потому к его мнению прислушиваются, как сейчас модно говорить, «левые и правые», уважают его. Скептиков, знаю, не убедить эмоциями и размышлениями, они судят по фактам. Шилом в мешке колется: он, поэт Гай Сабитов, воспевает счастье жить по ленинским заветам, путь, проложенный великим вождем, дружбу народов. Коммунистическую партию, цель которой – счастье народа... За ничтожным исключением, все поэты не обошлись без этой дани. Верю: поэт не исключит эти стихи и из новых сборников. Стихи – это и концентрация жизни, и веха, и убежденность. Не знаю, как кто, но Гай Сабитов прежде всего честный человек, а потом уж поэт. Вот и в справочнике «Писатели Удмуртии» сказано, что «лучшие стихотворения поэта посвящены... защите мира, теме Родины и партии». Это ж приговор! В наши дни услышать такое о поэте означает чуть ли не отлучение от литературы и от читателя. Мы как-то упускаем из вида, что поэт только тогда и поэт, когда он искренен, когда он не кокетничает и не заботится о впечатлении, а поступает по своему убеждению и душевному порыву. Именно таков Гай Сабитов. Писать в угоду комуто или чему-то, вплоть до социального заказа социалистического реализма, у него не получается, не получалось, потому, наверное, что ему и не хотелось. Первое стихотворение Г. Сабитова «Счастливая жизнь» было опубликовано в удмуртском журнале «Молот» в 1938 году. Первый сборник вышел в 1953 году. Потом будут еще книги стихотворений, поэм, песен. Почестей и славы, высоких постов и выдвижений как в том упрекают трубадуров застоя - они ему не принесут. Феномен? Пожалуй. Если забыть, что Сабитов никогда не переставал оставаться порядочным человеком прежде всего. И когда работал кредитным инспектором Госбанка, и когда учился в Удмуртском госпединституте, затем в Литературном институте имени Горького. А какие возможности, не останься он самим собой, открывали главные его должности – диктора и редактора литературно-драматических передач Радиокомитета Удмуртии, где его успешная работа к пятидесятилетию 174

Воспоминания современников

была отмечена званием «Заслуженный работник культуры УАССР». Поэтическое творчество, заметим, если и учитывалось, то как нечто побочное, хотя, казалось бы, его идейная направленность подсказывала иную раскладку. Есть тут какая-то неувязка. Ровно через десять лет Гай Сабитов становится лауреатом Государственной премии УАССР за сборник стихотворений «Яратӥсько». («Люблю»). А как же увязывается это с темой Родины, партии, мира? С тем, что названо лучшими стихотворениями поэта? Что поделать – истинная поэзия нередко случается и алогичной. Вон у Гоголя дамы города N ужасно любили читать: читали «Московские ведомости», Карамзина, а «некоторые даже совсем ничего не читали». В том и секрет, по-видимому, что «Люблю» Гая Сабитова – настрой души, стойкая радиоволна, источник которой – искренность автора, мир его страстей и переживаний. Не по заказу, не в угоду кому-то слагает он свои стихи и песни, а только потому, что этим пронзилось его существо. Критики и литературоведы достойно оценили то, что Гай Сабитов утвердил в национальной поэзии искусство такой сложной поэтический формы, как сонет, венок сонетов: он с блеском показал возможности и совершенство сонета. Не обошли они вниманием и то, что около сотни стихотворений поэта ушли в народ и стали народными песнями. Если бы только лирические, с любви и разлуке – так бы тому и быть. ан нет же: о гражданственности, о том же мире и труде... Не потому ли, что поэт; в них через личное, свое, пережитое выразил общенародное, всеобщее, то главное, что не отъединяет каждого от всех – по ячейкам и клетушкам, – а объединяет в человеческое сообщество, без которого всем нам, таким разным и непохожим, в конечном итоге не состояться. Перестройка с ее гласностью и плюрализмом помогла нам осознать и прочувствовать, насколько мы все разные. Как бы еще понять, что нам суждено плыть в одной лодке, плыть вперед, а значит, грести в одном направлении. И не ошибется тот, кто не утратит главный из ориентиров – порядочность, высокое благородство духа. Именно это поможет понять друг друга, обратит национальную рознь в возможность проявления внимания и любви. ...И полюбил Гай Сабитов поэзию Пушкина. Сильно полюбил, покоя лишился. «Сердце, верное любви, молчать обязано»? Не у поэта: не смолчав, он подарил своему народу прекрасный «Бахчиса175

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

райский фонтан» Пушкина. Полюбил он одухотворенность поэзии Мусы Джалиля – и славный татарский поэт зазвучал на удмуртском. Как и Габдулла Тукай. Переводит Сабитов прямо с оригинала, не нужны толмачи для общения с друзьями – он сам научился понимать их язык. Как я могла заметить, у Гая Сабитова множество друзей. Очень разных. И по языку, и по возрасту, и по роду занятий. Хотя знакома я далеко не со всеми, могу сказать, что те, кого я знаю, – удивительные люди, очень незаурядные, талантливые. Личности. Назову только Михаила Покчи-Петрова, Германа Корепанова и Флора Васильева. «Но чтоб тебе нашлись друзья, ты должен сам уметь дружить», замечено известной поэтессой. Дружба – не сговор соучастников доброго или злого умысла. Это – дар: он дается не всякому, потому что для дружбы, как для поэзии, особый талант нужен, высокая духовность и щепетильная порядочность. Через всю жизнь идут с Гаем Сабитовым его друзья... Скромен он во всем и всегда. «Он в счастье тих, в несчастье бодр...» Это Державин сказал о русском народе. Но и Гай Сабитов таков же! Таков, я знаю, потому-то он и для меня как старший брат, наш Гайагай. И знаю его столько, сколько саму удмуртскую землю. Это ж такая достопримечательность, о которой сам Шумилов может мечтать. Шутки шутками, а для Ижевска и Удмуртии военных лет Сабитов то же самое, что Ольга Берггольц для Ленинграда и Юрий Левитан для всей страны. Как это оказывается важно, когда радио не просто вещает и информирует, но сопереживает с тобой, не оставляет тебя в беде одного... До самого выхода на пенсию работал не от и до, а прихватывал каждый день и до, и после. Не потому, что не умел работать, напротив, справлялся за троих, только надо было того больше: литература и театр, песня и музыка, художественное слово и история искусств... Когда же он сочинял свои песни? А всегда, потому что он не сочинял их, а жил и живет ими. Он может позволить себе такое, потому что всегда рядом с ним жена, дети, внуки. Они да книги – все его богатство. А трудиться ему, нашему Гаю-агаю, не привыкать. Значит, будут и новые книги, и новые встречи. 176

Воспоминания современников

Пётр Кубашев КЫЛБУР ЧУРЪЁСЫЗ СЮЛМАМ ПЫӴАМЫН Кыӵе умой яратыны сюлмысь, Кин ке сярысь малпаськыны!..

Гай Сабитовлэн та кылъёсын кырӟанэз ог куамын ар талэсъ азьло пумтэм чузъяськылӥз эфирын, клубъёсысь сцена вылын. Лачмыт кылбур но лэйкаса кадь кисьтӥськись крезьгур, ог-огзы борды люконтэм биниськыса, мылкыдэз бугыртӥсь но мур яратонэз данъясь синпельлы пӧрмиз, котькуд удмурт коркан зэмос ӝӧксьӧр кырӟан луиз. Мыным бадӟым шуд усиз та нимо-дано кылбурчиен Удмурт радиоын огвакыт ӵош ужаны, со дырысен улон-вылон монэ отчы-татчы сэрпалляз ке но, ми соин матысь эшъёс луыса кылимы. Тусыз, ассэ возён но вераськон сямыз, жинграк серектэмез, кылбуръёссэ лыдӟемез – ваньмыз-ваньмыз пель сьӧрам но син азям. Мынам солэсь ассэ кир-пазь воземзэ, шок-пуль дыртыса ветлэмзэ ноку адӟеме ӧвӧл. Соин но, лэся, ваньмыз сямен кылбуръёсыз аслаз сямызлы тупало: котькуд гожтэм чураз – мур малпаса быръем кылъёс, ог-огзэс герӟась чур пумъёсаз – туж усто шедьтэм рифмаос. Со кылбуръёсты дыртыса уд лыдӟы, дыртӥд ке – туссы-буйзы, пуштроссы ышоз. Гай Сабитов зэмос лирик, гожтэм чуръёсыз асьсэос крезьгуре курисько. Малы ке-а кылбуръёсызъя сокем уно кырӟанъёс кылдытэмын! Но творчествоез шоры та ласянь гинэ ке учкид, туж янгышалод. Пуштросэзъя гожъяськон ӧрез солэн паськыт. Вӧл-вӧл гылӟись кылбур тулкымъёсаз ворекъяло уно пӧртэм шунды сиос: шаерез яратон но ас вакыттэ данъян, эшъяськон, ог-огдэ гажан но семья кусыпез радъян... Ваньмызваньмыз та темаос солэн творчествояз вань. Совето шаерамы но быдэс дуннеын ортчись ужрадъёсты кылбурчи адӟытэк, шӧдытэк ӧз кельтылы. Тани огзэ гинэ учырез басьтом. Кылем даурлэн витьтонэтӥ аръёсаз быдэс дунне эгесаськиз кезьыт оже. Тӥни соку Гай Сабитов туж-туж дырыз дырья вазиськиз «Тупаса улон понна» кылбуреныз. Нош куке Герман Корепанов композиторлэн крезьгурез нимо-дано кырӟасьмылэн Григорий Титовлэн бас куараеныз гудыртӥз, быдэс инбам зурказ, шуыны луоз: Улонэз яратӥсь, Шуд понна нюръяськись Калыкъёс, 177

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Асьмеос вормонтэм – Султоме юн радэн!

Мур пуштросъем но вылӥ ӟечлыкен гожтэм произведение ноку уз вужмы. Тае мон верасько тани мар пумысен. Алигес огез егит кылбурчимы шуиз, выль вакыт, пе, выль гожъяськон амалэз кулэ каре. Улон бадӟым ӝоглыкен азинске бере, шуэ со, котькытчы дыртӥсь адямилэн дырыз уг ни тырмы пумтэм кырӟанэз кылзыны, зӧк романэз яке повестез лыдӟыны. Соин ик кылем даурысь уноезлэн писательёсмылэн творчествозы морально вужмиз. Зэм, улон-вылон визылась шур кадь ӧръяське, но визыл ӧр-а произведениез вужмытэ? Чик но уг! Быгатыса гожтэм повесть, кылбур, кырӟан нокыӵе шукырес сильтӧллы уг сётӥськы. Со ас вакытсэ возьматӥсь памятниклы пӧрме. Со классика луыса кыле. Нош кудӥз, кыӵе произведение кык-куинь нунал кильтыръяське, лопыръяське но ыше-быре, вунэ? Синмез мальдытыны вырисез, сюлме лякиськисьтэмез. Ойдолэ кыдёке ум ветлэ, ойдолэ удмурт эстрадамылэн концертаз мыном. Кӧня отын жуг-жагез! Киязы микрофонэн сцена вылтӥ олань-талань тэтчась куаратэм кырӟасьёс асьсэос но валало меда мар сярысь кырӟамзэс? Сюлэм вӧсь луэ, куке адӟиськод, кызьы ыше-быре зэмос удмурт кылбуръя кылдытэм крезьгур. Ыше-быре удмурт тусо но шӧмо удмурт кырӟан! Туала крезьгурчиослы ӵемгес бугыръяськоно ӧвӧл меда кылем даурысь «морально вужмем» кылбурчиослэн книгаосазы? Гай Сабитович Сабитовлэн книгаосаз но, кылсярысь?

Людмила Кутянова «...ЧУТЬ ДОБРЕЕ СДЕЛАТЬ ПЛАНЕТУ» (Гаю Сабитову – 50 лет) А сверстникам моим такие времена Досталось испытать под огненной метелью... Гай Сабитов

Нам, пришедшим в литературу в начале 70-х годов, стихи Гая Сабитова казались слишком декларативными, легковесными, непрочув178

Воспоминания современников

ствованными, поэтому с первыми своими стихами шли чаще к Флору Васильеву, Николаю Байтерякову, Даниилу Яшину. Эти поэты были у всех на виду, их стихи заучивались, им подражали. А Гай Сабитов был как бы в их тени. Но теперь, через столько лет, ясно видишь, что этот незаметный человек очень вовремя мог заметить начинающего. Кивком головы, мягкой улыбкой, добрым словом мог поддержать его в еще робких, застенчивых опытах. А такое ненавязчивое внимание может быть даже ценнее, чем любая громкая похвала или резкое осуждение. Его доброта, мягкость подкупают и в его стихах. На все вокруг он смотрит глазами влюбленного в жизнь человека: «Скажу спасибо радостному дню за каждый шаг земной, неповторимый». Даже в минуты печальных раздумий о быстротечности человеческих дней и годов поэт находит мажорные по звучанию образы, звуки, краски: Эх, бабай! За горем-счастьем следом Жизнь спешит, Другой дороги нет. Так недавно звал тебя я дедом, А теперь, гляди-ка, Сам я – дед... Перевод В. Парамонова

«Горе-счастье» – так может сказать, наверное, лишь тот, у кого в душе неиссякаемым огнем горит вера в добрые начала жизни, кто может сам быть счастливым и дать счастье окружающим его людям. Поэтический мир Гая Сабитова необычайно щедр на радостные, светлые чувства. О чем бы ни писал он – о временах года или мгновениях человеческой жизни, о малой родине – деревне Канисар или обо всей удмуртской земле, о дружбе или о любви, – везде присутствуют солнечные, задушевные, теплые слова. Кажется, ничто не сможет омрачить этот светлый, уютный мир. Но это впечатление лишь кажущееся. На самом деле в стихах Гая Сабитова есть боль и сожаление, неприятие и ненависть – все те чувства, без которых невозможно представить нашего современника, живущего в неустроенном пока еще, негармоничном человеческом общежитии. 179

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Главное в творчестве Гая Сабитова – тема добра. Доброта – вот стержень человеческой жизни, смысла человеческого существования. Доброта обычно бывает взаимосвязана с ощущением вины перед кем-то и перед чем-то, с настоятельной потребностью устранить несправедливость, защитить, сберечь. Такой несправедливой потерей для удмуртской литературы, да и всей удмуртской культуры был уход из жизни в 29-летнем возрасте талантливого, подающего большие надежды, поэта, режиссера и актера Михаила Покчи-Петрова. Покчи-Петрова Сабитов знал очень близко, они были друзьями, в одно время учились в Москве: первый – в ГИТИСе, а Сабитов – в Литературном институте, поэтому боль утраты он переживал особенно остро. По мере того, как роковой тот день все дальше и дальше уходил в пучину времени, незаживающая рана не давала покоя. И вот на свет появился жанр, не свойственный удмуртской литературе, но с помощью которого поэт сумел не только воссоздать облик друга, поэта, актера, но и передать «веленья сердца; жар его и грусть». Это – венок сонетов «Солнце заходит – солнце встает». Нужно сказать, что венок сонетов – жанр трудоемкий, требующий от исполнителя как большого упорства и мастерства, так и огромного таланта и опыта. Нелегко «втиснуть в старую колодку» «мечту заветную поэта». Гай Сабитов успешно справился с этой нелегкой задачей, ведь перо его водила память. Но венок сонетов – это не только дань памяти талантливому человеку, здесь в концентрированном виде проявились раздумья Гая Сабитова о назначении поэзии, искусства, о смысле жизни. «Своим трудом мы тоже вспыхнем гордо в бессмертной жизни нашего народа», – уверенно заявляет поэт, видя перед собой пример, – короткую, но яркую жизнь Покчи-Петрова. Вслед за сабитовским венком сонетов в удмуртской поэзии появился целый ряд других венков. Они были написаны В. Романовым, А. Белоноговым, Н. Байтеряковым, И. Бобровым, А. Кузнецовой. Написано много, но «Солнце заходит – солнце встает» в истории удмуртской литературы останется первым. Поэт Гай Сабитов оставил не только стихи и песни, замечательный венок сонетов, он много сделал для популяризации удмуртских стихов на татарском языке и татарских – на удмуртском. К примеру, он перевел на свой родной язык книги татарских классиков Габдуллы Тукая и Мусы Джалиля. И здесь Гай Сабитов оставался верен своей натуре – «чуть добрее сделать планету», ведь народы, узнавшие друг 180

Воспоминания современников

друга через поэтические строки, найдут пути понимания и дружбы, а значит, прибавится и добра в этом мире. Остается добавить, что строки, навеянные памятью другого поэта из венка сонетов, полностью передают наше читательское отношение к творчеству этого влюбленного в жизнь, воспевающего доброту и радость поэта: А песнь твоя, подобно роднику, Пусть жаждущих прекрасного напоит, И сил придаст седому старику, И юношу поманит за собою... Перевод В. Парамонова Удмуртская правда. 1995. ... сент.

Нина Левшина «ТЫ ПОЛОН ТВОРЧЕСТВА...»



Родимый край! В осеннее ненастье Ты был рожден – Но ты весна моя! А счастье в том, что навек с тобою связан я. Гай Сабитов

Держу в руках небольшую книжку стихов Гая Сабитова «Счастье», а мыслей в голове столько, что смогу ли выразить в полной мере те чувства, что обуревают при чтении стихов этого сборника. Многообразие мыслей, высказанных в них Гаем Сабитовым, вряд ли отразили все его мечты и взгляды, охватившие трудовую и поэтическую жизнь поэта. Это и есть Счастье – служить своему народу, любить свою культуру и «Быть с теми, кто строил, кто со временем шел наравне». 181

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Все это воплощено в облике родной деревни, родного города, в облике и образе столицы Удмуртии. И, кажется, поэт винит себя в том, что и по сегодняшний день жизнь людей не достигла той полноты достойной жизни, во что верили, на что надеялись, пережив Великую Отечественную войну. Судьба – война. Обломки судеб наших, Одни живут. Другие в списках павших. А пламя Вечного огня Все красными крылами машет Напоминанием о павших Всем нам – из нынешнего дня. Прошедшее. Живое. Дорогое. Не подсчитать сегодня, сколько раз Томились мы заботою одною, Одна работа радовала нас.

Три эпохи определяют сущность поэзии Гая Сабитова, отражающая талантливость и художественность удмуртской интеллигенции. Именно такое поколение воспевается поэтом: «Ты полон творчества огнем высоким». Но и личные чувства сердечной любви проходят трогательной волной в его поэзии. Нет, наверно минуты, родная, где бы в мыслях я не был с тобой. Не бывать уж нам вместе, я знаю, Так пускай будет счастлив другой. Но не гаснет любовь... «Что еще о нем сказать? Ой, пером не описать!

182

Воспоминания современников

Закрывая последнюю страницу сборника «Счастье», ощущаешь грусть, что «Прошагал, как по ступенькам» многообразную жизнь поэта, жизнь труженика, схожую во многом с каждым из нас. Когда попадает в руки хорошая книга и хорошие стихи (что очень редко в наше время), по окончанию их чтения становится так грустно, что расстаешься с прекрасным. Стихи Г. Сабитова отражают его суть и творческую личность. Если брать по одной – две строчки из его стихотворения и песни, можно сложить его биографию с молодых лет, начала трудовой деятельности и до зрелого возраста. К этому выводу я пришла совершенно неожиданно, когда дополняла свой текст выборкой из его стихов. Они как бы ведут рассказ о его жизни, военных годах, о глубоком сожалении об ушедших. А ведь это из разных стихотворений. Спасибо Вам, Гай Сабитович, за вашу прекрасную поэзию, доставившую огромное удовольствие от соприкосновения с вашим творчеством! Встречая новое тысячелетие, мы входим в него с новыми надеждами, с новыми силами. И я, чтоб в новый век войти, Куда вся жизнь стремится, – В разлив нелегкого пути Спешу всем сердцем влиться. Август 2006 года, город Ижевск

Валерия Лоншакова ПОЛВЕКА В СТРОЮ





Все узнанное в детстве так сродни Живым картинам В памяти у нас: Полсотни лет промчалось. Но они Меня еще волнуют и сейчас. Гай Сабитов (Перевод В. Парамонова) 183

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В августе нынешнего года исполнилось пятьдесят лет, как в газете «Удмурт коммуна» было опубликовано стихотворение экономиста Удмуртской конторы Госбанка комсомольца Гая Сабитова, ныне лауреата Государственной премии УАССР, заслуженного работника культуры нашей республики, широко известного читателям и слушателям поэта. За минувшие годы Г. С. Сабитовым издано несколько поэтических сборников, написаны тексты более ста песен. Стихи его переведены на русский, татарский, марийский, эстонский, башкирский и другие языки. 15 сентября Г. С. Сабитову исполняется семьдесят лет. В канун этой даты наш корреспондент встретился с юбиляром, задал ему ряд вопросов. – Что вы поэт, поэт от рождения, доказано всей вашей творческой биографией. Чем же тогда объяснить выбор в юные годы столь, казалось бы, далекой от литературы профессии? – Стихи мне нравились еще в школе. Очень любил, например, читать Герда. А профессия... Можно сказать, что не я ее, а она «выбрала» деревенского паренька, поехавшего по направлению школы в Казань поступать в педагогический техникум. Учился я в школе на «отлично», так же сдал и экзамены, но, в принятых себя не увидел. Был я настырный – пошел, по совету старших, добиться правды в Наркомпрос. Там мне и предложили учиться в только что открывшемся финансово-экономическом техникуме, объяснили, что очень нужна эта профессия в стране, строящей новую, невиданную в истории экономику. Польщенный оказываемым мне доверием, я согласился. Кстати, как потом выяснилось, в свои пятнадцать лет я оказался самым молодым из студентов – в основном в техникум направляли работников финансовых учреждений. В восемнадцать получил диплом. Работал в Севастополе, Кукморе, затем перебрался в Удмуртию. Должен сказать, что работа в банке обогатила меня знанием экономического механизма жизни, ее хозяйственных законов, а это важно для писателя. Да и вообще, наверное, нет профессий, далеких от литературы, потому что любая профессия – это знакомство с жизнью, которая и составляет главный предмет внимания писателя. – А что послужило эмоциональным толчком для непосредственно литературного творчества? – На этот вопрос тоже в двух словах не ответишь. Скорее всего, общая обстановка творческого подъема, царившая в те годы. В нашем 184

Воспоминания современников

техникуме образовался небольшой литературный кружок, интернациональный по составу. Среди его участников был и я. Читали друг другу свои «творения», горячо спорили. Одно из моих стихотворений, помещенных в стенгазете Госбанка, заинтересовало заведующего отделом кадров нашей конторы Ивана Фадеевича Фадеева. Он попросил у меня текст, а дней через десять друзья поздравили меня с публикацией в газете. Стихотворение в редакцию направил Иван Фадеевич. Конечно, такое событие меня воодушевило. В 1938–39 годах стал довольно регулярно печататься. И понял, что для серьезных занятий литературой нужны знания. Перед самой войной поступил в пединститут, несмотря на трудности военного времени, – работал и учился – окончил его. В 1950 году под настойчивым воздействием Михаила Петрова поступил учиться в литературный институт имени Горького. Для дипломной работы подготовил сборник («Стихи и песни»). Помогал мне в этом Михаил Петров и книгу отредактировал сам, вышла она в 1953 году. – То есть обстоятельства благоприятствовали вам? – Да, я встречал поддержку у окружающих, а это для начинающего литератора весьма важно. Особенно благодарен Михаилу Петрову. Доброжелательное отношение, ненавязчивая забота этого большого мастера создавали в те годы вокруг молодых литераторов своеобразное биополе, придавали им уверенность в своих силах. Я испытал это на себе в полной мере. Он же редактировал мой перевод «Бахчисарайского фонтана», следил за работой над песнями. – Песни занимают особое место в вашем творчестве. Увлечение ими началось ведь во время работы на Удмуртском радио? – Да. И решающую роль сыграл Герман Афанасьевич Корепанов. Он пришел в наш коллектив в 1947 году, после армии. Там, на фронте и в мирное время, состоялись его первые опыты в сочинении музыки. Была написана и песня на слова Ашальчи Оки «Мон тодам ваисько» («Я вспоминаю»), ставшая очень популярной. Узнав, что я пишу стихи, Герман Афанасьевич предложил сотрудничать. Мне это было близко: признаюсь сегодня, что еще во время работы в банке, играя в оркестре, я попробовал сочинить музыку к своим стихам. Композиторский мой опыт не был удачным. Ну, а музыкальная одаренность Германа Афанасьевича все поставила на свои места. Сотрудничать с ним было 185

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

настоящим наслаждением и вместе с тем серьезной школой. Герман Афанасьевич, обладавший тонким литературным вкусом, был очень требователен к текстам песен, сразу улавливал смысловую неточность, эмоциональную фальшь. А музыка его способна была воодушевлять на хорошую работу. Хотелось, чтобы стихи были достойны ее. Работали мы много. Темы для песен подсказывала сама жизнь. А потребность в песнях была большая, о репертуарном голоде много писалось в то время. – Сетования на нехватку хороших песен можно услышать и сейчас... – Песня будет нужна людям всегда. Хорошая песня живет долго – да вот пример: «Паймод, эке!», созданная в содружестве с Германом Афанасьевичем, уже более тридцати лет держится в репертуаре ансамбля «Италмас». Я горд и счастлив, что до сих пор звучат песни о Родине, о родном крае, партии, великом Ленине, дружбе народов, созданные вместе с Германом Корепановым, с Геннадием Корепановым-Камским, Николаем Шкляевым, Геннадием Шаклеиным, Николаем Новожиловым, Юрием Устюжаниным. Но песенное богатство должно пополняться постоянно. В песнях должно ощущаться дыхание времени, трепетать и радость, и боль, и тревога наших дней. Это ставит перед их создателями требования добиваться глубокого идейного содержания, национально-самобытной формы и высокого художественного уровня. Такое сочетание в современных песнях можно встретить не всегда. И еще – надо лучше пропагандировать созданное. В свое время Герман Корепанов организовал по радио уроки разучивания новых песен, и они сразу становились достоянием широкой аудитории. Почему бы и сейчас не вернуться к этому опыту? – Вы работали на радио и в годы войны, вашим голосом звучали для земляков сводки с фронта на родном языке, недаром же называют вас удмуртским Левитаном. Как сказались именно эти годы на вашем творчестве? – Это время стало испытанием для каждого из советских людей. Временем мужания, переоценки многих ценностей. Таким было оно и для меня. И сейчас лежат в папке для работы две поэмы, вчерне написанные еще в те годы. В ближайших моих планах – довести их до такого уровня, чтобы можно было представить читателям. 186

Воспоминания современников

– В вашем творчестве сочетается вот такая, прямо скажем, неспешная работа над избранной темой со смелым обращением к новым формам, недаром же вы – автор первого в удмуртской литературе венка сонетов. Как вы сами оцениваете свою манеру работы? – «Венок сонетов» тоже создавался около десяти лет. А форму подсказала тема. Венок я посвятил безвременно погибшему другу – талантливому поэту Михаилу Покчи-Петрову, который когда-то посоветовал мне перевести сонеты Шекспира. Вот это воспоминание и определило выбор жанра. Работаю, действительно, не спеша, потому, наверное, и книг выпущено мною не так много. Раньше не гонялись за количеством. Вспомните, сколько поэтических сборников выпустили при жизни классики удмуртской литературы К. Герд, М. Петров, И. Гаврилов. Теперь же иные поэты стараются во что бы то ни стало как можно больше печатать своих книг. В результате мы часто встречаемся с такими произведениями, в которых автор, чувствуется, не знает, что сказать людям. Хочется напомнить иным молодым поэтам, что не количеством публикаций измеряется вклад писателя в литературу, он определяется весомостью слова, его эффективностью, качеством. Этого стараюсь добиваться. – Что еще хотели бы вы пожелать молодым литераторам? – Воспитывать у себя чувство ответственности перед временем. Помнить завет Маяковского о месте поэта в рабочем строю. Особо я хочу подчеркнуть внимание к социальному заказу. Могу сослаться на свой пример: под влиянием сетований о недостаточном освещении в удмуртской поэзии индустриальной, городской темы я обратился к труду сталеваров, в итоге родилась поэма, вышедшая в 1967 году отдельной книгой. А в 1981 году издательство «Удмуртия» выпустило мою поэму о литейщиках производственного объединения «Ижмаш», отливших новый колокол для крейсера «Аврора». Работал над обеими поэмами с большим интересом и увлечением. – А каковы ближайшие планы? – Работать так, как этого требует наша партия: каждому на своем месте добросовестно и с полной отдачей. Нас, писателей, вдохновляет, что в литературе партия видит одно из мощных средств ускорения нашего движения вперед. Исходя из такого понимания роли и назначения литературы, сегодня особенно остро стоит вопрос о ее идейно-художе187

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ственном качестве. Наша литература должна быть литературой значительных тем, высоких мыслей и страстей, активных героев. Одним словом, мы должны работать так, чтобы приносить радость и людям, и самим себе. «Удмуртская правда», 14 сентября 1985 г.

Владимир Михайлов ГЕРОЙ АНЕКДОТОВ – ГАЙ САБИТОВ Человек с чувством юмора – это и тот, кто умеет отпустить меткую шутку, и тот, кто переносит насмешки. Аристотель

Среди множества реликвий редакции литературно-драматических передач Удмуртского радио на особом положении стоит сборник стихов Гая Сабитовича Сабитова «Улон-кырӟан». Поэт выпустил его к своему 70-летию и оставил с автографом: «Та книга, кузёзэ тодэ вайытыса, мед улоз азьло кабинетэлэн книга шкапаз. Гай Сабитов. 29.08.85.» (Эта книга, напоминая о хозяине, пусть стоит на книжной полке моего бывшего кабинета). Поэт-песенник Гай Сабитов – это легенда Удмуртского радио. Поступив на работу диктором в 1940 году, он во все годы Великой Отечественной войны читал Сообщения Совинформбюро на удмуртском языке, и его по праву называли «удмуртским Левитаном». В 1944 году ему было присвоено звание диктора высшей категории. За 35-летнюю работу Гая Сабитовича на радио, наверное, не осталось ни одной должности, на которой бы он не трудился. Как выпускник Казанского финансово-экономического техникума, в годы войны параллельно со своей основной работой он целый год исполнял обязанности главного бухгалтера. (Кстати, по этой же причине друзья по перу ему долгое время доверяли быть председателем ревизионной комиссии Союза писателей Удмуртии). Затем он стал редактором литературно188

Воспоминания современников

драматических передач. В то же время написал огромное количество текстов песен для хора радио. Через короткий срок эти песни уже звучали в эфире. Гай Сабитович не раз сидел на стульях главного редактора и директора радио. На время отпусков те доверяли свои кабинеты ему. И везде, говорят, он показывал себя незаурядным творческим работником. Даже при выходе на пенсию повел себя оригинально. Когда 15 сентября 1975 года ему исполнилось 60 лет, назавтра он уже не вышел на работу (хотя предлагали продолжить сотрудничество), и с 16-го числа полностью посвятил себя литературному творчеству. С легкой руки редактора Гая Сабитова более полувека просуществовал радиожурнал «Арня ӵукна». Он взял старт в марте 1955 года. Такого долгожителя нет, наверное, в практике мирового радио. У нас в редакции хранится микрофонная папка из серии этой программы, на котором аккуратным почерком Гая Сабитовича крупными буквами выведено название журнала. Две круглые точки над Ч – словно веселые смеющиеся глаза человека. Эта передача всегда проходила при участии многих актеров. И пожилые артисты, приглашаемые уже в более поздние годы молодыми журналистами, иногда бросали упреки в адрес небрежных редакторов: – А Гай Сабитович бы постеснялся с невычитанным текстом встречать артистов. Во всем Гай Сабитович был неподражаемым. Поднимая телефонную трубку, еще не зная, кто слушает на том конце провода, он начинал: – Кинлы, мар кулэ луи ай мон? (Кому это я понадобился?) И курил-то Гай Сабитович по-особому. Я не знаю, сколько лет он занимался этим делом, но так и по-настоящему не научился. Он не вдыхал табачный дым, а втягивал его в рот и через мгновение выпускал обратно. Говорят, в свое время курил дорогие папиросы «Казбек». И если кто-то, желающий бесплатно затянуться его папироской, просил: – Угости, Гай Сабитыч, табаком, – он с веселой искринкой в глазах смотрел на человека и, открывая ящик письменного стола, говорил: – Пожалуйста, бери, угощайся. Для таких у него всегда там лежали менее дорогие «Север» или «Прибой». А вообще, много анекдотов, героем, действующим лицом которых является Гай Сабитов, родилось в стенах Удмуртского радио. Они передаются из уст в уста среди журналистов и сегодня. Ведь анекдоты не 189

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

складывают о простых смертных, они появляются из разных случаев, казусов, курьезов из жизни знаменитых людей. …Говорят, как-то Гай Сабитович опоздал на работу, и этот случай, чтобы было неповадно другим, решили обсудить то ли на профсоюзном собрании, то ли на летучке. После нескольких выступлений дали слово самому виновнику, и он говорит: – Я вышел утром из дома без 20 минут 8, сел в трамвай и сразу погрузился в планирование своих передач. Задумавшись о работе, пропустил свою остановку, поэтому и опоздал. Прошу считать меня присутствовавшим на работе с 7 часов 45 минут. Аудитория развеселилась, напряжение спало, и на этом обсуждению вопроса была поставлена точка. ...Работая диктором, Гай Сабитов рано утром направился на работу. В трамвае народу еще немного, но все, кажется ему, смотрят на него со смешинкой. Оглядел себя – все нормально: брюки на себе, поверх пиджака – пальто. Уже на работе, раздевшись и сев за дикторский стол, заметил – второпях, оказывается, забыл завязать тесемки кальсон, и они все время волочились за ним. Это уже сам он рассказывал друзьям. ...В годы войны рано утром Гай Сабитов прочитал сообщение Совинформбюро о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой. Выходит на улицу. Навстречу попадается знакомый и бросается обнимать Гая Сабитовича: – Спасибо за добрую весть. Значит, конец немцам? – Да. – Отлично! А то, что выматерился при этом в эфире – ради такого случая простят. – Как выматерился? Не может быть! – Ты же знаешь, что я удмуртского языка не знаю, – отвечает знакомый. – А тут тебя послушал, и все понял, что немцам – крышка. Гай Сабитович бегом возвращается в студию, просматривает текст. Там написано: «немецъёслы юн пезьдэт сётэмын вал» (Немцам дан решительный отпор). Оказывается, слово «пезьдэт» (отпор) знакомый расслышал как матерщину и всю информацию понял правильно. ...Однажды, оставшись главным редактором радио вместо ушедшего в отпуск начальника, за 5 минут до окончания первого рабочего дня Гай Сабитов звонит в кабинет Афанасия Лужанина и строгим голосом говорит: 190

Воспоминания современников

– Зайди-ка, Афанасий Васильевич, ко мне! Срочно! Известный баснописец заходит в кабинет главного редактора. За столом – злой новоиспеченный начальник, на столе – графин с водой. И Гай Сабитович начинает разнос: – Что же ты, Афанасий, в первый же день меня подводишь? Ну, что ты написал? Как это в эфир выдал? Да, не думал я, что ты так поступишь! Разговор будет тяжелый, долгий. На-ка, выпей стакан воды. Лужанин в недоумении. Сабитов наливает воду, передает ему стакан. Тот залпом выпивает – и только тут понимает, что выпил стакан водки. А Гай Сабитович заливается смехом и приглашает Афанасия Васильевича к столу: – Садись, Афанасий. Отметим мой первый день пребывания в новой ипостаси. ...В одно время была очень популярна и часто звучала в эфире песня на слова Гая Сабитова «Советской ульча». В припеве упомянут и памятник Ленину перед зданием главной, Национальной библиотеки республики: Ленин адӟе: Туж шонер сюресмы – Со бен Советской, Советской ульча.

Видит Ленин: Пряма наша дорога – Это Советская, Улица Советская.

Ну, никак не смог обойти отличную рифму «адӟе – кудӟем» русский талантливый поэт, прозаик и переводчик, заодно и балагур (да простит меня уважаемый мной Анатолий Илларионович) Демьянов. Он на лету схватывает и удмуртские словечки. И появилось четверостишие: Ленин адӟе: Гай Сабитов кудӟем, Ветлэ кырӟаса По Советской ульча.



Видит Ленин: Гай Сабитов очень весел, Ходит по Советской, Песни поет. (Подстрочный перевод)

...Следующие строки тоже приписывают Анатолию Демьянову. Не могу не согласиться, зная его характер побалагурить с юморком. Вообще, в писательской среде принято перебрасываться дружескими 191

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

шаржами, а если фамилия очень хорошо рифмуется, то это, как говорится, – фонтан. И появилось четверостишие: – Вы видели Сабитова, Сабитова, не битого? – Сабитова – не битого? Ну, значит, – не Сабитова!

Палка, которой Демьянов «побил» Сабитова, оказалась о двух концах, и среди писателей уже ходило другое четверостишие: – Вы видели Демьянова, Демьянова, не пьяного? – Демьянова – не пьяного? Ну, значит, – не Демьянова!

...Идет редакционная летучка. Гай Сабитов сидит в одном углу камерной студии и дремлет. Напротив, в другом углу, сидит редактор музыкальных передач Борис Бакулев и через весь зал – шепотом: – Гай, застегни пояс на брюках!(?) Гай Сабитович не слышит, но слышат все и поворачивают головы в его сторону. Борис Николаевич повторяет сказанное. Соседи по стульям трогают Сабитова за плечо, он под взором всего коллектива опускает глаза вниз, произносит неизменное «хм-хм», с невозмутимым видом исправляет погрешность в одежде и – продолжает дремать. ...Съездил Гай Сабитов в отпуск с семьей за пределы Удмуртии. По возвращении сотрудники Удмуртского радио спрашивают у его маленького сына Юры: – Ну, как там хоть народ живет? Юра с детской непосредственностью выдает: – Плохо живут. Папе пришлось 3 часа простоять в очереди за водкой. Есть много анекдотичных случаев, анекдотов о Гае Сабитове и сальных, и связанных с «зеленым змеем». Чему верить, чему нет – я не знаю. Тем более анекдоты имеют обыкновение варьировать. Ктото, наверное, слышал анекдотичные случаи из жизни Гая Сабитовича в другой аранжировке, и будет меня обвинять в неверной трактовке некоторых из них. Но – что слышал, то и передаю. Как говорится, за 192

Воспоминания современников

что купил – за то и продаю. Встречаются среди них и общеизвестные анекдоты, с бородой, которые по складу характера Гая Сабитова уже подогнаны под него. Вот один из них. Сидит Гай Сабитович у себя дома и говорит: – Что-то нервничаю.. .Тарелку что ли разбить?! Героем многих анекдотов является Гай Сабитович. Но в этих курьезных случаях – он весь сам со своим мягким, неспешным характером, флегматично-меланхоличным характером и творческой, незаурядной натурой.

Василий Михайлов ЩЕДРАЯ ДУША



А песнь твоя, подобно роднику, Пусть жаждущих прекрасно напоит, И сил придаст седому старику, И юношу поманит за собою. Гай Сабитов

Впервые встретился с Гаем Сабитовичем в 1948 году, когда в редакции газеты «Советской Удмуртия» проходил семинар селькоров газеты. В то время я работал учителем Ильинской семилетней школы Малопургинского района и часто писал в «Советскую Удмуртию». На семинаре выступал и Гай Сабитов. Он на ярких примерах и в доходчивой форме рассказал о секретах стихосложения. Я не знаю, заметил ли он среди участников семинара меня или нет, но одно обстоятельство вынудило меня обратиться к нему на улице. После поездки на трамвае я остался без кошелька, и у меня не было ни копейки на обратный проезд в Малую Пургу. Встретив Г. С. Сабитова на улице, даже не представившись, я обратился к нему с просьбой одолжить десять рублей. Он тут же мне вручил их, не спросив, кто я. Такое доверие со стороны Гая Сабитовича молоденькому человеку говорило о его доброте. Можно привести и другие примеры. Когда я уже работал в «Советской Удмуртии» заведующим отделом культуры и быта, мы часто 193

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

встречались на занятиях литературного объединения при редакции. На одном из занятий обсуждали мое стихотворение о молодом агрономе. Руководитель литобъединения М. П. Петров рекомендовал мне расширить сюжетную линию и довести стихотворение до поэмы. Гай Сабитов и Василий Широбоков постоянно интересовались моей творческой работой, спрашивали, как идет работа над поэмой, давали ценные советы. С их бескорыстной помощью была создана поэма «Натӥ», можно сказать, первое мое литературное произведение. Редакция радиовещания в то время располагалась в одном здании с редакцией газеты «Советской Удмуртия» на улице Пастухова, 13. Гай Сабитович часто бывал в нашем отделе, приглашал нас сотрудничать и на радио, а Геннадия Дмитриевича Красильникова, работавшего тогда литературным сотрудником отдела культуры и быта редакции «Советской Удмуртия», уговорил-таки быть диктором на радио. Рано утром, до начала работы в редакции, по удмуртскому радио звучал басовитый голос Геннадия Красильникова. Сабитов никогда не отказывался и от командировок в сельские районы вместе с журналистами «Советской Удмуртии» на встречи с читателями газеты и, как добавлял, «со слушателями удмуртского радио». А как все слушатели радио ждали его программу «Арня ӵукна» («Воскресное утро»)! Это были очень интересные передачи с участием известных в республике работников литературы и искусства. Одна из таких программ была посвящена встрече с читателями газеты и радиослушателями во Дворце культуры г. Глазова – с участием писателей А. Лужанина, М. Воронцова, Г. Туганова, народных артистов республики К. К. Гавриловой, В. К. Виноградовой, В. Г. Гаврилова и журналистов газеты «Советской Удмуртия» и Удмуртского радио. Артисты показывали сцены из спектаклей, пели песни, а поэты Гай Сабитович Сабитов и Афанасий Васильевич Лужанин читали свои стихи, Георгий Туганов и Михаил Воронцов встречались с рабселькорами г. Глазова и Глазовского района. Самодеятельные коллективы Глазова выступили с концертом. Секретарь Глазовского райкома КПСС А. Г. Максимова поблагодарила группу работников литературы и искусства и журналистов за интересную встречу, пожелала им дальнейших творческих успехов. В воспоминаниях о подобных встречах всегда выделялся незабываемый образ известного удмуртского поэта и журналиста Гая Сабитовича Сабитова, его обаяние и душевная щедрость. 194

Воспоминания современников

Семён Перевощиков ТОРОПИЛСЯ НЕ СПЕША (ИЛИ СПЕШИЛ НЕ ТОРОПЯСЬ) Удмуртский поэт Гай Сабитович Сабитов в нашей республике не был малоизвестным. Он был и для молодых, и для пожилых людей уважаемым товарищем. Родившийся в 1915 году в деревне Новый Канисар Кукморского района Татарстана, удмуртский паренек осенью 1933 года приезжает в Удмуртию и всю свою дальнейшую жизнь связывает с родниковым краем. Гай Сабитович имел уже специальность: он закончил Казанский финансово-экономический техникум. Восемнадцатилетний юноша сначала работал в отделении Госбанка поселка Яр, позднее его дорога привела в контору Госбанка города Ижевска. Хотя и редко, но такие случаи в жизни, видимо, встречаются. И, правда ведь, как-то странно слышится: поэт-финансист. Но пользу от такого положения я сейчас хорошо понимаю. Человеку, хоть немного связанному с деньгами, надо уметь взвешивать, рассчитывать, проверять каждый шаг. Если же этого делать не будешь, то и не почувствуешь (не заметишь), как и почему проштрафишься, провалишься. (Безусловно, разумный расчет и определенная взвешенность в любом деле важны. – М. П.) В годы Великой Отечественной войны ко мне и моим сверстникам, а также и к пожилым людям в дома и квартиры своим бодрым живым голосом и спокойным настроением входил студент Удмуртского пединститута, диктор радио Гай Сабитов. Уверен, что не ошибаюсь. Так и было. Именно входил. Настолько сильно читал вести от Советского информбюро молодой человек. Иначе не называли бы его удмуртским Левитаном. Вот сам уже живу в Ижевске с 1949 года. С тех пор и знаю своего старшего товарища Гая. Мы, студенты Удмуртского пединститута, с первого курса уже установили хорошие отношения с газетой «Советская Удмуртия». Кроме нее и альманаха «Кизили», других изданий в то время не было. А газеты «Советской Удмуртия», «Удмуртская правда», Удмуртское книжное издательство и радиокомитет сосуществовали и усердно трудились в одном доме – на улице Пастухова, 13. Сколько же сотен, тысяч людей подружились через этот адрес… Симпатичный лицом, невысокого роста, спокойный и доброжелательный человек, Гай не был чужим для тех, кто только что начинал писать. Даже свой первый сборник «Стихи и песни» он выпустил 195

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

в год окончания нами института – в 1953 году. Это была радость для всех нас. А для студента Московского литературного института имени А. М. Горького сборник стал его дипломной работой. Как видите, удмуртский поэт Гай Сабитов уже в то время получил два высших образования. И всю жизнь он посвятил работе на Удмуртском радио. Многие годы, до самого выхода на пенсию, он продолжал трудиться там в должности редактора литературно-драматических передач. Этот щедрый душой, спокойный человек – с чистым сердцем с большим старанием и заботой записал голоса многих писателей, артистов и других интересных людей. Передачи эти повторяются и для ныне живущих радиослушателей и будут еще долго звучать для будущих поколений. До того как Дом радио был перенесен на улицу Коммунаров, радиостудия находилась на перекрестке улиц Карла Маркса и Советской, где потом было размещено 57-е отделение связи. Именно из той студии исходил и разливался по эфиру на всю республику голос Гая Сабитова (и нас, только начинающих писать, сюда иной раз приглашали). Из этого дома шли к народу стихи поэта-диктора, а также песни, написанные на его слова. Эх, Гай Сабитович, нет уже тебя сейчас со мной рядом. Обязательно ведь слово бы душевное нашел. Но так уже не будет. Вспоминая Мишу – Покчи, сам же ты сказал: «Шунды но ӝужа но пуксе но» (солнце всходит и заходит)… Так, так, Гай. Сегодня уже не сможем мы пройти с тобой рядышком по улицам Ижевска. Да, вот она, Советская, Улица Советская… Но, хотя и умирает человек, его душа остается. Так говорят. Значит, остаешься и ты со мной, Гай-агай. (Агай – значит, старший. – М. П.). Помнится, как мы с тобой по Янаулу в Башкортостане бродили, или как в Татарстан, в Елабугу, на экскурсию ездили, или как мы в школу по приглашению идем и читаем стихи. Читаем, как в детстве, стесняясь, смущаясь. Очень многое хочется сказать о Гае Сабитовиче. И сына Юру его, и дочку Олю вижу, и удивительно скромную и милую его жену Аню… И кроме меня сейчас есть еще немало людей, живших и работавших рядом с Гаем Сабитовым, но не найдешь таких, кто сказал бы о нем какое-то плохое или злое слово. А я в связи с юбилеем журнала «Инвожо» передаю как привет читателям его автографы с подаренных им самим когда-то мне книг и даю подборку стихов, которые особенно трогают молодым волнующим чувством и поднимают настроение. Из журнала «Инвожо». № 9. 1995 г. Перевод М. Перевощиковой. 196

Воспоминания современников

Семён Перевощиков ЭШ МЫЛКЫДЫН (Акростих) Гомӟизы сӥзьыл тэльын куаръёс, Асьсэос пыро жингрес чуре. Йӧскадесь вордско сюлмын кылъёс, Соослы поэт сётэ сюрес. Арлыдэз ум лыдъялэ ортчыт, Буй-буй йырсиед али тынад. Италмас сяська выллем яркыт Тылсиос пишто кылбуръёсад. Оскиськом: тазьы луоз далай, Вордӥськем нуналэныд, агай! 15 сентября 1975 года

ШАРЖИ Г. САБИТОВУ Советской ульчае потӥз, Уг кышка кезьытлэсь поэт. Китӥз кин ке сое кутӥз Юаз: кытын выль кылбуред? Соиз нош валэктэ рос-прос, Мон лирик, пе, сюлэмыя. Мар яратон али луоз – Куазь пелляське но лымыя. Журнал «Молот». № 2. 1979 г.

* * *

Куддыръя вормытъяське: Мон дугдӥ, пе, гожъямысь. 197

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Тӥ эн оске, пӧяське – Со ужа, пӧся сюлмысь. Выль кырӟанъёс кылдытъя, Ӟуч кылысь но берыкъя.

«Сов.Удмуртия», 1964 г.

* * *

Поэма вань, баллада вань – Лыдӟы сюлмысь, соку буйгай: Шонер сюрес вылтӥ азьлань Мынэ поэт Сабитов Гай. Мед ортчозы дыртӥсь аръёс, Бере эн кыльы соослэсь. Жингыртыса кылбур чуръёс Котыр мед пазьгоды азвесь.

Сюлмысь гажаса. 1965 г., 15 сентября. (Из тетради)

* * *

Тыныд та, Гай, Я, лыдӟы – ай.

«Йыр вадьсад ялан медло шунды, Тыр толэзь, яркыт кизилиос. Улонэд, Саби, луоз шулдыр», – Огкылысь шуо тыныд эшъёс. Мар витьтон? Ум паймиське талы. Дыр вуоз, лыктом соку дорад. Йыбырттом ӟырдыт кылбурчилы Сю витьтон арес тырмон дыръяд. 198

1965 г., 15 сентября. (Из тетради)

Воспоминания современников

Пётр Поздеев «...ВАНЬ УЛЫТОЗЯМ ДЫШЕТСКИСЬКО» «Лябытгес на». Озьы пусйизы вал критикъёс Гай Сабитовлэн произведениосыз сярысь. 1953 арын печатлам нырысетӥ книгаеныз – «Кылбуръёс но кырӟанъёс» сборникен тодматскемзы бере. «Асьмелы, егитьёслы, – гожъяз Михаил Покчи-Петров “Советской Удмуртия” газетын печатлам рецензияз, – валаса дышетсконо мӧйыослэсь. Соослэсь верам кылъёссэс ик верано ӧвӧл, аслэсьтыд верано... вуоно книгаяз мед адӟомы ас сюрессэ шедьтэм Сабитовез». Уно аръёс ортчизы со дырысен. 1962 книга ӝажыосы вуиз Гай Сабитовлэн кыкетӥ кылбур сборникез – «Кырӟанъёсы тыныд». Таиз книга трослы умойгес ини. Тужгес кельшизы кырӟанъёс, котькуд темаысь самой кулэзэ, сюлэме пыӵамонзэ утчаны тыршемез. Кема ӵоже пель сьӧрын жингыраса улӥзы пӧртэм кырӟанъёсысь такмак кылъёс-припевъёс: Балезино, Балезино – Тӥ тодӥськоды сое одно: Востоке-а мынӥськоды, Москвае-а дыртӥськоды, Тӥ ми доры дугӥськоды – Балезино, Балезино! («Балезино», музыкаез Борис Корепановлэн) Шуд, баян, шулдыргес! Ми эктом ӟырдытгес! Ужын сямен, эктонын но Возьматом быгатэммес! («Эктыны ми яратском», музыкаез Николай Новожиловлэн) Нош вуиз тулыс – Льӧмпуос пурӟо, Садъёсын, ӵук ӟардытозь ик, Уӵыос чирдо. («Нош вуиз тулыс», музыкаез Николай Шкляевлэн) 199

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Пӧртэмесь темаос, пӧртэмесь – шулдыресь, ӝожесь, серемесэсь – интонациос, пӧртэмесь лирической геройёс: городысь, гуртысь, нюлэс дасясь посёлокъёсысь, чугун сюрес станциосысь... Вылезлы паймон, шумпотон ваизы «Арган кырӟа» (1971) но «Яратӥсько» (1975) кылбурен сборникъёс. Потэмез бере ик магазинъёсысь вузаса быриз нылпиослы Ижевск сярысь гожтэм поэмаез – «Куноын». 15 сентябре Гай Сабитовлы 60 арес тырме. Бадӟым улон сюрес ортчемын ини. Нош мылкыдыз уг пересьмы, сюлэмыз солэн сэзь кырӟа. Нош малы мылкыд уг пересьмы? Та юанлы поэт ачиз ответ сётэ «Тазьы кылдо кылбур чуръёс...» статьяяз. Со печатламын туэ «Советской Удмуртилэн» 8 феврале потэм номераз. Поэт отын шуэ: «Мынам нырысез кылбуре “Удмурт коммуна” газетэ потӥз 40 ар талэсь азьло. Нош кылбур гожъяны вань улытозям дышетскисько». Гай Сабитов вань улытозяз дышетскыса ужа, ужаса дышетске. Со калык пӧлын, нуналлы быдэ улонлэн бадӟым ӧраз. Поэзиез яратон, мастерство сярысь сюлмаськон сое, финансистэз, Удмурт государственной банкын ужась адямиез, амалтэк мукет профессия бырйытӥз. Удмурт радиоын дикторын ужамез бере, редактор луиз. Пумен ужаса, Удмурт пединститутэз но Москваысь А. М. Горький нимо литературной институтэз йылпумъяз. Поэзилэн меӵ тубатъёстӥз вылӥе ӝутӥськыны солы туж умой юрттӥз быдӟым ӟуч поэтлэсь А. С. Пушкинлэсъ но бигер поэтлэсь-геройлэсь Мусса Джалильлэсь произведениоссэс удмурт кылэ берыктон бордын ужамез. Кыксэ ик та кылбурчиосты Гай Сабитов лыдӟисьёс доры нимаз-нимаз книгаосын вуттӥз. Аслаз сборникъёсаз удмурт кылын печатлаз Василий Лебедев-Кумачлэсь, Лев Ошанинлэсь, Антон Пришелецлэсь, Михаил Матусовскийлэсь, Эдмунд Иодковскийлэсь но мукетъёсызлэсь ӟуч советской кылбурчиослэсь кырӟанъёссэс. Дуннеысь дано поэтъёслэсь-классикъёслэсь дышетскыса, Гай Сабитов удмурт поэзиын нырысьсэ кылдытӥз сонет тугоко. Энциклопедической словарьёсын та жанр самой шугез шуэмын. Со шуг ужез Гай Сабитович синмаськымон быдэстӥз. «Шунды но ӝужа но...» дас вить сонето тугокояз поэт возьматӥз кылбурчилэсь Михаил Покчи-Петровлэсь чебер мылкыдзэ, ӟырдыт сюлэмзэ, ноку бездонтэм малпанъёссэ. Туж шонер лэсьтэм «Удмуртия» издательство, Гай Сабитовлэсь ӟуч кылын книгазэ – «Радость» – та тугокоен кутскыса (берыктӥз Олег Поскрёбышев). 200

Воспоминания современников

Юбилярез бадӟым нуналэныз ӟечкыласа, та гожтэтме йылпумъяме потэ тугокоысьтыз куинетӥ сонетлэн чуръёсыныз: Ас киыныд гырем улон лудэ Сяська сямен мед ӝужалоз шудэд! «Советской Удмуртия». 13 сентября 1975 г.

Зоя Поскрёбышева ОН БЫЛ ОЧЕНЬ СВЕТЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ Люди существуют друг для друга. М. Аврелий

Давно это было, когда я впервые увидела Гая Сабитовича Сабитова. Примерно, в году семидесятом – в поселке Кез, где жила тогда наша семья. В то время многие писатели приезжали в Кез на встречи с читателями и обязательно заходили в наш дом в гости. Чаще других бывал Флор Иванович Васильев – один и с семьей: с ними нас связывала многолетняя дружба. Впоследствии Флор Иванович даже стал крестным отцом у нашей младшей дочери, и именно он поддержал меня, когда мы выбирали имя для новорожденной, и я хотела назвать ее Катей. Мы с Олегом Алексеевичем всегда с удовольствием принимали у себя гостей-литераторов – Вениамина Ившина, Петра Поздеева, Владимира Романова, Германа Ходырева, Аркадия Клабукова, Василия Широбокова, Даниила Яшина. Вот в один из приездов писательской делегации я и познакомилась с Гаем Сабитовичем, с которым Олег Алексеевич уже был знаком. Он был интересным собеседником – всегда с юмором, мог расшевелить любую аудиторию: и на литературных встречах, и в дружеской компании. Был открытым, всегда приветливым человеком, с которым было приятно общаться. Вскоре мы переехали в Ижевск, и на одной из встреч Гай Сабитович познакомил нас со своей супругой Анной Яковлевной. Так получилось, что мы начали 201

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

встречаться семьями, узнали их детей – Олю, Сережу, Юру, которые всегда были очень воспитанными и вежливыми. А через некоторое время Сабитовы переехали на соседнюю с нами улицу, и мы с Анной Яковлевной виделись уже просто так – во дворе, в магазине. Да и в гостях друг у друга стали бывать чаще: и наш, и их дом всегда были открыты для друзей. Гай Сабитович за дружеским столом был всегда заводилой, как и Олег Алексеевич, он был прекрасным рассказчиком. Сколько стихов было прочитано, сколько песен спето!.. И разговоры всегда были интересными, насыщенными, часто – о литературе, потому что вместе с Сабитовыми специально, чтобы у людей были общие интересы, мы приглашали в дом особую компанию – представителей творческой интеллигенции. До сих пор в памяти, как далеко за полночь пили чай, не могли разойтись – темы для разговоров не заканчивались. Бывало, что с этой приятной парой – Гаем Сабитовичем и Анной Яковлевной – мы выезжали отдохнуть на берег пруда, несколько раз – с их взрослыми детьми. Ловили рыбу, варили уху, купались, фотографировались... Кроме того, Гая Сабитовича и Олега Алексеевича связывала крепкая творческая дружба – переводы, передачи на радио, на котором Гай Сабитов проработал много лет. Много времени и внимания Гай Сабитович уделял народным удмуртским песням, о происхождении которых мог интересно рассказать. Говорят, что песни – это душа и мысли человека, поэтому, судя по тем песням, которые любил Гай Сабитов и которые писал сам, душа у него была очень светлая. Сколько чувств пробуждают стихи Гая Сабитова, какой мир открывается! Начинаешь острее замечать, как красивы могут быть люди и как всегда прекрасна и разнообразна природа – цветущий луг, черемуха у окна, высокий клен и воздух, пропахший сосной и мятой. А сквозь описание нашей родной природы, ее негромкой красоты, пробивается душа человека – удмуртский национальный характер. Песенное творчество Гая Сабитова – это вечная страница в нашей национальной литературе, к нему можно обращаться всегда, и голос, и облик поэта всегда будут явны для тех, кто прикоснется к его поэтическому наследию. А память о нем, как о человеке, всегда будет жить в сердцах тех, кто его знал, кто был рядом с ним. 202

Воспоминания современников

Фёдор Пукроков ГАЙ САБИТОВИЧ – КАК ТИХИЙ ТАРАН Зажженную свечу ставят не под спудом, а в подсвечник, чтобы светила вам. Библейское изречение.

Он был тихий, спокойный, уверенный в себе человек, никогда не повышал голоса, не суетился, не расстраивался, но всегда стоял на своем. Никто из начальства не смел ему давать указания. А тех людей, которые примазывались к нему, чтобы воспользоваться его смелостью, он хитро испытывал. Однажды после какого-то празднества он прикинулся изрядно выпившим. Владимир Романов с кем-то из товарищей вызвали такси, с трудом посадили его в машину, привезли к своему так называемому «китайскому дому», завели в лифт. Как только вывели из лифта, Гай Сабитович оттолкнул их, открыл дверь и трезвым голосом сказал жене: «Аннушка, принимай моих закадычных друзей!». И Анна Яковлевна, действительно, устроила им настоящий праздник. Гай Сабитович нередко попадал в смешные ситуации. Однажды он мылся в бане (по улице Красногеройской). Мужчин было мало, он остался один и парился долго-долго. Оказывается, все мужчины ушли из своего от­деления, а у женщин была большая очередь. Работницы бани посмотрели, что в мужском отделении никого уже нет, и пустили женщин. Гай Сабитович, не зная об этом, из парной, а там начался шум-гам, переполох... А он спокойно облился холодной водой и пошел одеваться. Сам того не подозревая, Гай Сабитович сделал одно серьезное дело. В советские времена был неписаный закон: корреспонденты, явившись в рай­он, обязаны были докладывать в райкоме партии, с каким материалом они приехали – с критическим или с положительным. В шестидесятых годах в Селтинском районе был первый в республике колхоз-миллионер – колхоз имени В. И. Ленина. О нем знали журналисты, всем хотелось писать об этом колхозе, но запрещали. Оказывается, председатель колхоза Николай Фомич Соловьев не всегда слушался секретаря райкома партии, мало того, он на республиканской партийной конференции раскритиковал первого секретаря обкома В. К. Марисова. Я этого не знал. Меня послали в этот район со студентами. Попутно я начал изучать положение дел в колхозе имени Ленина. А с чего 203

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

началось? Одна­жды я задержался в селе Новая Монья. Автобусов уже не было, пытался ос­тановить попутные машины, но не удачно. И я решил идти пешком, иду, лю­буюсь красивой природой, слушаю пение ночных птиц. Дорога моя шестна­дцать километров, есть о чем и подумать. Начинается длинный подъем. Посередине дороги останавливается гру­зовая машина, которая везет громадные бетонные плиты. Я подумал, у шо­фера, очевидно, проблема, прохожу мимо, а шофер говорит: «Садись!». Оказывается, он специально остановился, чтобы подобрать попутчика, и денег не взял. У меня проснулся и журналистский, и писательский интерес. Спрашиваю: «Вы груз везете районному строительству?» – «Нет, это – колхо­зу Ленина». Я вспомнил, когда моих студентов делили, председатели колхо­зов и директора совхозов чуть не дрались, кыпкинский директор из 350 сту­дентов хотел забрать к себе половину, а от колхоза Ленина никого не было. Я забеспокоился: вдруг по какой-то причине не смогли прийти, потом придут и возникнет конфликт. Но меня успокоили: у них своих людей хватает, летом всех школьников направляют на строительство, где трудятся две тысячи че­ ловек – как в Китае! Руководитель колхоза на строительство тратит 800 тысяч рублей! Я спрашиваю у шофера, откуда он знает? Он говорит: «Нам Николай Фомич объясняет, вот и все знаем!». На следующий день я с трудом нашел председателя, он взял меня с со­бой, мы объехали семь деревень (счетчик показал 250 километров!). Проща­ясь вечером, я спросил у Николая Фомича, как они сумели в северном колхо­зе стать в республике первыми миллионерами? Он улыбнулся: «Это долгая история». И меня осенило: давай-ка я вернусь в Ижевск, попрошу у Гая Сабитовича магнитофон, все, что председатель расскажет, я запишу, потом подготовим передачу «Писатели, журналисты у микрофона». Я еще не знал, что ни газетам, ни журналам, ни радио, ни телевидению нельзя рассказывать о колхозе В. И. Ленина. А Гай Сабитович уже знал об этом. Но поскольку я не профессиональный журналист, рисковал он, давая мне казенный магнитофон, тем более, обещал включить мой материал пере­дачу по радио. В те годы нельзя было писать о пьянстве: как это строители коммунизма, вместо того, чтобы работать, пьянствуют!? А Николай Фомич начал именно с борьбы с алкоголизмом. Но в народе говорит, что рыба гниет с головы: как только Николай Фомич уедет из конторы, члены правления на­чинают самогонную оргию. Однажды председатель пошел на хитрость: как будто собрался 204

Воспоминания современников

в командировку в Ижевск, оформил документы, переговорил по телефону с разными учреждениями... Доехали до Увы, Николай Фомич говорит шоферу: «Разворачивай ог­лобли, посмотрим, что творится в конторе». А там дым коромыслом: некото­рые спят за своими столами, кто-то весело поет. Председатель их развез по домам, а утром в шесть часов всех собрал на правление, с помощью милиции достали из подполья бутыли с самогоном, поставили на столы. Председатель заставил вылить зелье, а многих конторщиков снял с работы, избрали новых. Около конторы была лавочка «Березка», где продавали водку и вина. Нико­лай Фомич закрыл эту лавку, во всех деревнях сделали обыски у коммуни­стов. Но к великому сожалению, это не дало положительного результата: колхозники вообще перестали работать, многие стали уходить в города и ра­бочие поселки, а строительная бригада из колхоза полностью перешла в рай­онное учреждение. Что делать? Николай Фомич вспомнил однополчанина узбека, с которым он дружил на войне. Он написал ему письмо, не требуются ли им черенки для виноградников, у них там нет леса, нечем подпирать виноградные кусты. Товарищ ему ответил, что он с удовольствием примет их тонкий лес. В болоте начали рубить кустарники, и вагонами посылать и получать баснословные деньги. Колхозники начали работать, стали одевать, обувать своих детей, закупать скот, колхоз начал покупать породистую скотину. Люди круто изменились, никакого пьянства, все трудятся, а кто уезжал, стали возвращаться, и строительная бригада вернулась, мало того, с собой привела и всех товарищей по бригаде. Я боялся, что Гай Сабитович не посмеет пустить в эфир материал о борьбе Соловьева с пьянством. Но он не испугался, в моем очерке ничего не изменил, когда колхозники слушали передачу, плакали, мне подают руки, обнимают, в гости зовут... И вот я написал обстоятельный очерк об этом колхозе, принес в изда­тельство. А там его в план не включают. Я же каждый праздник – на самолет и в Селты, отпуск провожу там. Восемь лет я работал над этим очерком, во­семь раз его перепечатывал, подводил итоги каждого аграрного года. Столь­ко сил я потратил, денег на поездки, а книгу все не печатают. И не объясняют почему!.. Случайно узнаю: оказывается, мой очерк вычеркивает В. Марисов. К тому же Генрих Перевощиков уже роман написал об этом колхозе. 205

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Он мою пере­дачу по радио о колхозе-миллионере слушал вместе с Флором Васильевым. Флор Иванович тоже знал, что о Соловьеве нельзя писать. Когда передача кончилась, он улыбнулся: «Дорога в колхоз открыта! Давай, пиши роман! Я буду посылать тебя в командировки от Союза писателей». Я ни разу не видел Генриха в Селтах, потому что он работал там в рабочее время, а я трудился по праздникам. Редакторы издательства сказали: «Теперь Ваш очерк никому и не нужен, написан роман». У меня потемнело в глазах. Восемь лет трудился, и труд мой никому не нужен! Когда я в первый раз в Ижевском пруду купался, на моих глазах вытащили утопленника. Вдруг меня потянуло туда... Взял свою рукопись в издательстве и... Иду по дороге, не чуя под ногами ни асфальта, ни земли. Вдруг навстречу идет новый ди­ректор издательства Василий Никитин. Он заметил, что со мною что-то происходит. Я ему все выложил. Он завел меня в свой кабинет. Пока мы шли, в голову пришло: если В. Марисов не пускает мой очерк в печать, а нельзя ли опубликовать его вне плана, без гонорара, на общественных началах? Васи­лий Никитич согласился, хотя тоже рисковал, вдруг Марисов узнает, что обошли его... Оказалось, не только Гай Сабитов был смелым человеком, но таковым был и фронтовик Василий Никитьевич Никитин: он опубликовал мою книгу на общественных началах... Но поскольку критики знали всю подноготную моей книги, никто не «заметил» моего очерка. Только Александр Григорье­вич Шкляев сказал, что мой очерк – это классика: в одном ряду с очерками Короленко. Старший редактор издательства Максим Петрович Емельянов тоже похвалил мой очерк. Спасибо всем, кто меня поддержал. Первым среди них, конечно же, был наш общий любимец Гай Сабитович Сабитов.

Альберт Разин НАРОДНЫЙ ПОЭТ То, что Гай Сабитов не имел официального звания «Народный поэт», это чистая формальность. По существу он был народным поэтом, получил полное признание у почитателей красивого слога и у любителей 206

Воспоминания современников

красивых песен. Его песни звучали и по радио, и на сцене, и в дружеском кругу. Он был и поэтом, и гражданином. Везде был желанным. Я его запомнил всегда улыбающимся, спокойным, уверенным. Казалось, что он жизнь воспринимал в розовых очках. Но оказалось, что он был идеальным человеком: сочетал покой со сверхчувствительностью, будучи толерантным, никогда не поступался своими принципами. Это поразительно. Обладая пером острого юмориста и сатирика, не проходил мимо социальной аномии, в том числе мимо «друзей» народа, пишущих кляузы на своего коллегу, которому сами многим обязаны. Меня сильно потрясло его стихотворение «Вал тупалась агай». Не боясь реакции со стороны официального руководства, разоблачил предательство своего земляка и друга. Не называя имени известного писателя, сбросил с него мишуру и показал его гнусное нутро. Вся творческая интеллигенция поняла, о ком идет речь. Мне нравятся все его произведения, а его венок сонетов никого не оставит равнодушным. Как в настоящем венке, в нем нет ни одного проявления диссонанса, ни одной сорной травинки. Кто бы мог предположить, что и в преклонном возрасте в нем таится неиссякаемый источник лирических образов. Он показал образец истинной поэзии. В дальнейшем его примеру последовали почти все уважающие себя удмуртские поэты, но в разной степени успешно. Как бы то ни было, он дал мощный импульс и для читателей, и для творчества писателей. Вспоминаю свою первую встречу с Гаем Сабитовичем. Будучи студентом старшего курса факультета естествознания Удмуртского пединститута, я прошел конкурс и стал диктором Ижевской студии телевидения. Главный режиссер Сергеев Алексей Максимович похвалил меня, обрадовался, что за два года поиска наконец-то обрели диктора. Но (нет пределов для совершенства) я решил проконсультироваться с Гаем Сабитовичем как с опытным диктором Удмуртского радио. Я, судя по посылу его уверенного голоса, до встречи представлял его батыром. Он оказался невысокого роста, но плотным по телосложению и обаятельным человеком, очень благожелательным в общении. Особых советов дать он не смог, но я понял, что дело не в технических приемах, а во внутреннем состоянии. Я рад был знакомству с ним, 207

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

он покорил меня с первого взгляда. От него веяло добротой, любовью к жизни и мудростью предков. Поэтому я думаю, что нормальный человек не мог сердиться на него. Как и у любого другого человека, у Г. С. Сабитова, наверное, в жизни были всякие полосы, но в целом ему повезло с талантом поэта и человека. Он сеял разумное, доброе, вечное, реализовал себя, получил народное признание. О такой жизни можно только мечтать.

Юлия Разина ВУЛКАН ВОСТОРГА (Сонет Г. Сабитову, поэту-песеннику Удмуртии) В тумане повседневности, без жажды   Учатся годы – канут в никуда,     Лишь каждый должен сам – как Ты однажды –       Кристалл своей души разжечь – свой дар.         Аншлагов полных вечно не бывает,           Но звезды не хулю – то мир камней.             Вулкан страстей то бьет, то затихает:               Огня души нет ничего живей.                 С кого бы жизнь свою ни сделал Ты,                   Твоя душа с любовью возрастила                     Особый сад особой красоты.                       Рай, вечный рай, что не подвластен звездам.                         Гай! Сын Сабита! О Тебе пою                           Аукающуюся песнь мою.

208

Воспоминания современников

Анэтта Сидорова ЕГО СТИХИ СТАЛИ ПЕСНЯМИ Песня рождается в сердце любовью. Неизвестный автор

Казалось бы, биография Гая Сабитова типична для людей его поколения, но в ней много индивидуальности, благодаря чему его помнят и любят, восхищаются его незаурядной личностью. Свой талант, свою энергию он отдал Удмуртии, развитию ее культуры. Интеллектуал, носитель высокой духовности, он подарил нашему народу «Бахчисарайский фонтан» А. С. Пушкина, произведения Габдуллы Тукая и Мусы Джалиля, переведенные на удмуртский язык. Он стал создателем нового жанра удмуртской поэзии, написав венок сонетов «Шунды но ӝужа...» («Солнце заходит – солнце встает»), посвященной памяти поэта М. Покчи-Петрова. Он любил удмуртскую песню. И как говорит Н. П. Кралина, он сочинял песни всегда, потому что он не сочинял их, а жил ими. И неудивительно, что около ста стихотворений Гая Сабитова стали песнями. «Тупаса улон понна» («За мир»), «Мирез утем» («Сохраним мир»), «Колхоз кырӟан» («Колхозная песня»), лирические и шуточные «Шулдыр ӝыт» («Веселый вечер»), «Паймод, эке» («Удивишься, брат»), «Вераны мон ӧй ву» («Не успел я сказать») и многие другие, написанные в содружестве с Г. Корепановым, Г. Корепановым-Камским, Н. Шкляевым, Н. Новожиловым, эти песни любимы в народе. Они в репертуаре профессиональных и любительских коллективов. Проникновенно исполняли их хоровые коллективы Алнашского, Малопургинского, Глазовского, Можгинского, Шарканского районов. Композиторы Г. Матвеев и Н. Новожилов привили любовь к этим песням студентам, молодежи, учащимся школ и профтехобразования. И, как правило, вокальные ансамбли на концертах, конкурсах и фестивалях представляли зрителям произведения Г. Сабитова. Его сборники стихов и песен имеются во всех библиотеках Удмуртии и пользуются спросом. Этого человека больше нет, но он оставил нам чудесное поэтическое наследие, свое утверждение идеала счастья. 22.01.2007 г. 209

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Владимир Солоухин * * *

Венок сонетов – давняя мечта Изведать власть железного канона! Теряя форму, гибнет красота, А форма четко требует закона. Немыслима больше маета Аморфности, неряшливости тона, До скрежета зубовного, до стона Уж если так, пусть лучше немота. Прошли, прошли Петрарки времена. Но в прежнем ритме синяя волна Бежит к земле из дали ураганной. И если ты все мастер и поэт, К тебе придет классический сонет – Вершина формы строгой и чеканной.

Дина Стрелкова ВЕНЕЦ СЛАВЫ И ПОЧЕТА Венок сонетов – давняя мечта, Вершина формы строгой и чеканной. Когда невыносима суета, К тебе я обращаюсь в день туманный. Владимир Солоухин Цветы найти не трудно на любом пути. И все ж не каждому дано венок сплести. Анастази де Грюн 210

Воспоминания современников

И все-таки снова и снова сознание возвращает меня к знаменитому венку сонетов Г. Сабитова, посвященному так рано ушедшему из жизни поэту Михаилу Покчи-Петрову. Они были друзьями, оба пришли в этом мир в дни золотой осени, оба учились в Москве в одно и то же время, оба работали вместе, оба были замечательными поэтами. И в этих произведениях Г. Сабитов увековечил вдохновенный, обаятельный образ друга в жанре (как он сам говорил) «от души предложенный им самим». Жанр сонета – одна из труднейших форм стихосложения. Венок – вершина лирической поэзии. Строчки сонетов удивительно органично подхватывают эстафетную палочку. Здесь и лирика, и философия, здесь движение мыслей и эмоций. Сама драма, само действие жизни уже в названии «Солнце заходит – солнце встает». И наоборот, как в постоянной прозе жизни, а в художественно-образном осмыслении, вечном утверждении всего светлого, лучшего, прекрасного. Синергичность понятий: жизнь и смерть, добро и зло, простота и сложность, прошлое и настоящее, природа и человек, действительность и воспоминание, мысль и слово, созвучие рифм, ритм слогов, взаимосвязь стихотворных строк, соединение 15 стихотворений! Все это переплетается, как стебли растений, замыкая удивительный круг цветочного венка – образ сплетения судеб, взаимопониманий, взаимопроникновений, удивительной красоты единства неповторимостей. Надо иметь не только талант стихотворца, но, прежде всего, человеческий талант общения, соединения разностей. Глубинные человеческие качества: любовь и дружба, порядочность, умение понять и признать, умение сопереживать. Ко мне и многим другим людям это произведение Гая Сабитовича Сабитова пришло через русское слово. Это было не менее сложно 211

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

все точно передать через другой язык. И в этом большая заслуга еще одного поэта – Олега Алексеевича Поскрёбышева. Три имени: Михаил Петрович Покчи-Петров, Гай Сабитович Сабитов, Олег Алексеевич Поскрёбышев, – обобщают в этом произведении достижения удмуртской поэзии. Ее замечательные представители воспели свою Родину, прекрасных людей удмуртским и русским словом через общечеловеческий жанр литературы. Принято украшать венками холмики могил. Но есть и другие венки – венцы славы и почета, уважения и незабвенной памяти. И последние строчки «Венка сонетов» сейчас воспринимаются, как пророчество. Хотя пересекла дорогу смерть, Нас разлучить и смерти не суметь.

Именно эти слова выгравированы эпитафией на мраморе памятника удивительному поэту, замечательному человеку – Гаю Сабитовичу Сабитову.

Владимир Тяптин О КНИГЕ ГАЙ САБИТОВА «СЧАСТЬЕ» Хорошо быть добрым человеком: Добрых любят небо и земля, А когда талантлив ты – при этом Жизнь тогда особенно светла. Счастье нашей жизни многолико, – Не вписать его в один портрет, А поэт своей прекрасной книгой Дарит людям счастья добрый свет. В каждой строчке, в каждом его слове Столько теплоты и доброты, 212

Воспоминания современников

Что невольно, хоть и жизнь сурова, Легче жить и к счастью ближе ты. Небольшая книга по объему – В ней всего-то семьдесят страниц, Но она ценней иного тома – Книга чувств и мыслей без границ. Эта книга – гимн родной природе, – Автор, словно чудный соловей, Щедро дарит своему народу Радость добрых и счастливых дней. Долг сыновний пред землей, Отчизной, Верность в дружбе, свет большой любви И биенье пульса нашей жизни, Как родник, в ней вечность обрели. «Душу не изранили морщины», – Он в стихах остался навсегда Оптимистом, верным гражданином, Ратником высокого труда. «Как бы Зло ни расставляло сети», Доброта людская будет жить, – Этот лейтмотив в стихах поэта – Вечности связующая нить. Не страшны им Время и напасти Злой Судьбы, в них Радость не убить. И поскольку эта книга – «Счастье», На столе у Вечности ей быть. 22 июня 2006 г.

213

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Елена Фролова ОН ВОШЕЛ В НАРОДНУЮ КУЛЬТУРУ Деревня Новый Каинсар известна прежде всего как родина Гая Сабитовича Сабитова. Живописный уголок района, гостеприимные, доброжелательные жители – понятно, почему поэт посвятил своей деревне и людям множество стихотворений. Гай Сабитович был замечательным удмуртским поэтом, журналистом, переводчиком. Сотни его стихотворений стали песнями, прочно вошли в народ­ную культуру. Он прекрасно владел татарским языком. Это помогло творчеству Г. Сабитова: благодаря его упорному труду мы можем прочитать стихотворения и поэмы Г. Тукая, М. Джалиля на удмуртском языке. Также он перевел песни В. Лебедева-Кумача, Л. Ошанина, А. Пришельца, поэму «Бахчисарайский фонтан» А. С. Пушкина и др. Воспитывался в трудолюбивой семье земледельцев. В 1930-м году поступил в Казанский финансово-экономический техникум. В Казани стал посещать литературный кружок. После техникума работал в Госбанке в Ижевске. В конце 30-х годов поступил в Удмуртский госпединститут на филологический факультет. По некоторым сведениям Гай Сабитович хотел стать учителем, но, узнав о конкурсе на радио, решил принять участие. Так он выбрал путь журналиста, по которому шагал до выхода на пенсию. В 1950-м писательская организация направила его в Литературный институт имени А. М. Горького. Из трех городов, где Г. Сабитов получал образование, местом жительства он выбрал столицу Удмуртии. Я не ставила целью исследование творчества поэта. Мне хотелось представить перед читателем особенности характера нашего земляка. Всегда интересно проследить жизненный путь известной личности: как он стал талантливым человеком, чем занимался, как относился к окружающим... Так я познакомилась с дочерью Гая Сабитовича – с Ольгой Гаевной Ившиной в Ижевске и с семьей Садыковых в деревне Починок-Сутер, глава семьи которой является племянником поэта. Садыковы Геннадий Искандирович и Замиля Сайфутдиновна познакомили по фотографиям почти со всеми родственниками, рассказали о Гае Сабитовиче. Родная мать поэта была родом из моей деревни – из Нижнего Кумора. Но она рано ушла из жизни, после чего отец женился на другой. 214

Воспоминания современников

Геннадий Искандирович сын сестры Гая Сабитовича Минась. Г. Сабитов с семьей приезжал к ним в гости, ходил с племянником на рыбалку. На вопрос как Геннадий Искандирович может охарактеризовать џужморта (с удмуртского – брат матери), он ответил кратко: «Был самым положительным человеком. По-другому не могу сказать». Поэт еще любил фотографировать. Многие снимки в альбоме у Садыковых сделаны им, а сзади фотографии следуют разные надписи, дата и подпись Гая Сабитовича. В Новом Канисаре на месте дома поэта стоят новые постройки, живет другая семья. Соседи помнят, как приезжал на лето Гай агай (с удмуртского – «дядя», «старший брат»). Ильин Сабит Бекманович вспоминает, как отец и Гай Сабитович частенько сидели, разговаривали о том, о сем. А от ели, посаженной поэтом в огороде, остался лишь пенек: молнией ударило и пришлось срубить. Садыковы сказали, что Г. Сабитов очень любил это дерево, оно для него имело большое значение, было чем-то священным. Гай Сабитович с женой Анной Яковлевной воспитали трех детей: двух мальчиков и девочку. Побеседовав с Ольгой Гаевной, выяснив черты характера поэта, поняла, что в этой женщине многое от отца. Она родилась, когда отцу было уже больше 40. И в воспитании дочери Гай Сабитович сыграл важную роль, занимался с ней очень много. В семье общались на русском, а мама была корнями с Украины. Мама уходила на работу раньше отца, приходила позже. Поэтому завтрак и обед часто готовил Гай Сабитович, возил дочь в детский сад, сам же забирал. По выходным водил дочь в кино, в свободное время гуляли в парке Кирова или в летнем саду. «Он мне еще косички заплетал, бантики завязывал, – вспоминает с улыбкой Ольга Гаевна. – Еще по дороге в садик пел мне удмуртские песни». Гай Сабитович очень любил музыку. Где был поэт, там были и песни. Многие его стихи стали песнями. Еще когда работал в банке, играл в оркестре на балалайке, щедрость природы по отношению к этому человеку безгранична: она наградила его не только талантом поэта, но и музыканта. В детстве Ольга Гаевна мало общалась со старшими братьями. Разница между старшим и ею составляет 10 лет, со вторым – 8 лет. У братьев были уже другие интересы, потом поступили учиться в другие города. А в целом семья была дружная. Юрий Гаевич после школы стал помогать отцу – работал звукооператором. Позже поступил на факультет журналистики в МГУ. В данный момент живет в Нижнем 215

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Новгороде, работает на радио. Второй брат – Сергей Гаевич, получив техническое образование, работает на мотозаводе в Ижевске. Сама Ольга Гаевна – судья Верховного суда Удмуртской Республики. Гай Сабитович любил жизнь, жить, любил детей, окружающих людей. У него было много друзей. По описанию Ольги Гаевны, черты характера отца сами притягивали, как магнит. Ведь любого выслушает, чем сможет – поможет, при этом не считается личным временем. Кто не захочет стать другом спокойного, отзывчивого, доброжелательного человека? Легко находил с людьми общий язык, любой момент разговора мог направить в бесконфликтное русло, на него невозможно было обидеться. «Папа был очень мудрым человеком по отношению к людям. Он мог любую ситуацию разрешить так, чтобы никто не обиделся», – говорит Ольга Гаевна. О Гае Сабитове можно говорить очень много. Сколько уже сказано, сколько еще можно сказать. Имя поэта живет и будет жить среди нас.

Рашид Шарипов ГАЮ САБИТОВУ Нас разлучить и смерти не суметь С твоим прелестным слогом, Гай Сабитов! «Венок сонетов» не постигнет смерть, Не будет он заброшен и забытым. Звенят твои стихи, твои слова, Как струны у гитары шестиструнной: Услышав их звучание едва, Я погрузился в сон души безумный. Я понял – предо мной возник творец, Каких на белом свете очень мало; Они при жизни создают дворец, Музей, чтоб память на века осталась. Хочу стоять я средь того музея, По сторонам без устали глазея. 216

Воспоминания современников

По сторонам без устали глазея. Хочу постичь я тайну красоты; Хочу пройтись по этой галерее, Где поэтические дивные холсты. Где брал поэт, художник Гай Сабитов Для стихотворных образов штрихи?! Как получился этот мощный слиток, Какой исторг бессмертные стихи?! Я преклоняюсь пред большим талантом, Стараюсь суть глубинную понять; Я понимаю, звезды незакатны, Когда на них Бог обратил свой взгляд. О, Гай Сабитов, из твоих пригоршен Вспорхнул сейчас мой стихотворный коршун! Вспорхнул сейчас мой стихотворный коршун И улетел за дали, облака, – Туда, где ты живешь сейчас, возможно. Где времени застывшая река. Жизнь после смерти – это что такое И где же грань меж первым и вторым? Жизнь после смерти – нечто неземное, Она дается гениям большим. Душа у гения не рухнет в одночасье. Она огромный вечный монолит; Кто прикоснулся к этому – прекрасен, Потомками не будет позабыт. И после смерти Гай Сабитов с нами Красивыми нетленными стихами!









2005 г. 217

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Александр Шкляев ЛАД-ЛАД АДЯМИ Ваньмыз, кин пумиськылӥз Гай Сабитовен, тодэ: макем лад-лад адями вал со. Дыртытэк, лачмыт гинэ ужалляз со ужъёссэ. Кытысь потэмын вал солэн сыӵе ӟег нянь кадь луонэз? Яре одӥг пол ӵош ветлӥмы. Лыдӟисьёсын пумиськылыны. Гай Сабитович ӧжыт пересьмыны сётӥське ни вал кадь. Поездысь ӝыт туж бер васькимы но, гостиницае вуимы но – Гай купеысь ӝӧк вылэ очкизэ вунэтэм. Ми но эшъёсыз – лешакъёс – чакласа вуиськымтэммы… Очкитэк Гай Сабитовичлы берло туж шуг вал лыдӟись азе потаны: кылбуръёс ваньмыз йырын уг уло – книгае учконо, лыдӟоно. Кузь вераськыны Гай Сабитович уг но яраты, йырсазьыз но егит адямилэн кадь ӧвӧл ни, вылды. Но сьӧраз со басьтэм аслаз кырӟанъёсыныз кассета. Соин ик соосты, кытын магнитофонзы вань, магнитофон пыр лэзьылӥз. Кырӟан быре но, Гай Сабитович лыдӟисьёс азе матэктыса, олокӧня пол мур йыбырттэ. Собере, гуртысь гуртэ мынылыкумы, машинае пуксе вал но чал-чал малпаськыса-сюлмаськыса улэ вал. Нырысь нуналаз, Яр пыр потыкумы, мон, Гай Сабитовлэсь егит дыръяз татын финансист луыса ужамзэ ятвылтыса, талэсь маке-маке тодо-ай, Михаил Петров но 30-тӥ аръёслэн кутсконазы татын ужаз бере шуыса, юано кариськи: – Гай Сабитович, мар вал татын ужакуды? Кыӵе вал Яр? – Ӵӧж базарын куинь манетэн вал, – шуэ со, верано кылъёссэ дасям кадь. Районэтӥ ньыль-вить нунал ветлыса, ми нош ик Яре вуимы. Нош ик ширтӥськом ини Ярлэн ульчаостӥз но, юасько Гай Сабитовичлэсь: – Всёж-таки, Гай Сабитович, кыӵе-мар вал Яр 30-тӥ аръёслэн кутсконазы? – Ӵӧж базарын куинь манетэн вал, – нош ик шуэ кылбурчи. – Ма нокыӵе тодэваёнъёсты ӧвӧл шат Яр сярысь, нокыӵе приключениосты но ӧй вал-а? – Ӧй, ӧй вал, – шуэ. Нырысь нуналэ Ижевскысь Яре макем бер ӝыт вуим, кошкон нуналамы сокем ик вазь ӵукна Ярысь потӥм. Поездмы вуиз гинэ но – дыбыр гинэ билетын пусъем вагонамы тубимы – со ик проводникез, со ик вагонэз. 218

Воспоминания современников

– Нош очки, – юаськом, – очки ӧд адӟе-а? – Адӟи, – шуэ проводник, – утялтӥ, али ик ваё. Гай Сабитович очкизэ кутӥз но, быдэс сюлмыз небӟиз кадь. Ваньмы сое шӧдӥмы. Ӵош ветлэм эшмы Анатолий Демьянов соку шуэ: – Тӥ тодӥськоды-а, Гай Сабитович, Теодор Драйзерлэн трилогиез вань. «Гений» нимаське нырысь книгаез. Кыкетӥез – «Стоик». Куинетӥез – «Финансист». Кыӵе ке адямиос сярысь шуыло: тон – гений но, стоик но, нош финансист ӧвӧл. Тӥ, Гай Сабитович, – гений но, стоик но, финансист но. Кызьы озьы вадьсалод! Со вагонэ ик сюрыны! Тӥ билет, ми сямен, кассаысь басьтӥды ук! Вагонэ пуксем берамы Гай Сабитовичез воштӥзы кадь: сюлмыз небӟиз, кылыз сэрттӥськиз но Ижевске вуытозь лабыртыса мынӥмы. Иже вуон азямы ни нош ик юасько: – Гай Сабитович, всёштаки, кыӵе вал Яр, тӥ отын ужакуды? – А кыӵе вал, – шуэ со нош ик. – Ӵӧж базарын куинь манетэн вал.

Александр Шкляев ГАЙ САБИТОВЛЫ Огшоры пияш вал Гай, Со пияш луиз агай, Гай-агай луиз атай, Гай-атай луиз бабай, Собере луиз на-ай Кылбурчи – Сабитов Гай.



1980.

219

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

О ТВОРЧЕСТВЕ

Василий Ванюшев И ВОТ СОНЕТУ ВНОВЬ ПРИШЕЛ ПОЧЕТ... Уж нет сонету прежнего почета. Его звезду захолодил закат. Пора, твердят, для песенного взлета Найти у гуслей новый звони лад. Когда эпохи ритмы и звучанье Захочет словом выразить поэт. То будто б сдавит, словно обручами. Его мечту заветную сонет. Но, все советы помня наизусть. Я не намерен следовать им кротко. Веленья сердца, жар его и грусть Хочу я втиснуть в старую колодку. Не зная, что получится иль нет. Я собираю для тебя букет.

1 У многих из нас на слуху великолепные строки бессмертного венка сонетов Гая Сабитова, посвященного другу, безвременно ушедшему из жизни талантливому поэту и режиссеру Михаилу ПокчиПетрову, удивительно точно и звонко переведенные с удмуртского языка известнейшим русским поэтом Удмуртии Олегом Поскрёбышевым. Эти три дорогих для нас имени, их вдохновение, талант переплелись в них будто в единой симфонии, вобравшей в себя и грусть, и нежность, и мудрость повидавшего немало на своем жизненном пути человека, и радость победы над злом силой одоления, вечного обновления жизни. 220

О творчестве

Гая Сабитова называют автором ста песен. И верно, в содружестве с Германом Корепановым, Геннадием Корепановым-Камским, Николаем Шкляевым и другими композиторами, своими не менее талантливыми современниками, поэт создавал все новые строки, ставшие звучащим фоном всей социальной жизни республики той эпохи. Коечто из того наследия уже ушло вместе с утекающим временем. Многое звучит современно поныне Венку сонетов «Шунды но ӝужа но...» (в переводе Олега Поскребышева «Солнце заходит – солнце встает...») уготована вечная жизнь. Тому причиной многие обстоятельства. 2 Это произведение занимает особое положение во всей истории удмуртской литературы уже и потому, что оно – первый венок сонетов, созданный нашими поэтами. Венок сонетов – особый вид поэмы, художественное единство многократно усложненной формы. Внутренняя структура не только каждого из пятнадцати (не более и не менее!) сонетов, из которых и складывается венок, но и всего произведения, взаимных связей формальных сторон всех частей его строго подчинена твердым требованиям. Это намного усложняет работу автора. Мысли и чувства поэта, развертывающиеся вольно, словно птица в полете, вынуждены постоянно «спотыкаться» об обязательные требования твердой формы. Мастерство поэта, помимо многого другого, проявляется, таким образом, и в преодолении немалого числа «порогов», несмотря на наличие которых, общий поток повествования должна предстать перед читателем словно сильная, полноводная река. Однако в руках талантливого человека эти «пороги» в конечном счете становятся не пометой развертыванию чувств и мыслей, а фактором упорядочения, выстраивания их во все более усиливающийся ряд. В венке сонетов большое место занимают повторы. Они становятся здесь основной стилевой доминантой, т. е. тем компонентом формы, который и придает этому виду поэмы особую структуру, исключительную силу звучания. Каждый последующий сонет начинается с повтора последней строки предыдущего, а последний, пятнадцатый, называемый магистралом, складывается из первых строк всех четырнадцати предыдущих сонетов. Различного рода повторы обильно используются в художественной литературе; особенно в лирике. Это и ритмика (закономерное чередование ударных и безударных слогов в силлаботони221

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ке, например), и рифмы, как внутренние, так и конечные, и анафора (одинаковое звучание стихотворных строк) и т д. Повторы усиливают то значение, которое лишь угадывается при первом употреблении повторяющегося элемента. В этом ряду особое место занимают повторы стихотворных строк. Звуковые повторы, способствующие созданию определенного эмоционального тона, в них подкрепляются содержательной стороной значений слов и предложений. И очень важно, чтобы в повторяющихся строках оказались высказаны мысли не случайные, проходящие как бы мимоходом, а главные, опорные для выражения всего содержания произведения. Венок сонетов как особый вид поэмы «предусматривает» и это обстоятельство. Пятнадцатый, магистральный сонет, подводящий определенный «вывод» из всего сказанного в предыдущих частях венка, вновь, уже в третий раз, теперь все вместе повторяет те строки, которыми заканчивались и начинались предыдущие сонеты. Если магистрал у поэта сложился содержательный, значит, он нашел в качестве усиления с помощью повторов такие мысли и чувства, которые и выстроили весь ход и обрисованных событий, и переживаний по их поводу. Такие сложные требования к форме (которая, как известно, имеет свое содержание), по-видимому, и сдерживали появление венка сонетов в удмуртской литературе. Твердые формы стиха, такие как сонет, триолет, рондо, еще в 1920-е годы ввел в нее талантливый экспериментатор в стихосложении Кузебай Герд. Однако впоследствии практически перестали их использовать. Лишь в 1960–1970-е годы стали вновь появляться сонеты, триолеты. Однако за венок сонетов никто не осмеливался браться. Пока не произошел особый случай. 3 Несколько раз я оказывался вместе с Гаем Сабитовичем во время поездок писательских групп в районы для встреч с читателями. Однажды, когда мы ночевали в городе Можге, вечером в гостинице потух свет. Спать было еще рано. Начались воспоминания. Всех заинтересовал рассказ Гая Сабитовича о том, как он и Михаил Покчи-Петров совсем нескучно проводили время в электропоезде по пути из Москвы в Переделкино, где жили в одном общежитии, хотя учились в разных учебных заведениях: Покчи-Петров – в театральном институте им. А. В. Луначар222

О творчестве

ского, а наш рассказчик – в Литературном институте им. А. М. Горького. Несмотря на разницу в возрасте, они крепко подружились. Закончив учебу, оба вернулись в Ижевск. Гай Сабитович стал работать редактором на Удмуртском радио, Михаил Петрович – режиссером Удмуртского музыкально-драматического театра. Дружеские связи не потерялись. Гай Сабитович остро переживал по поводу бытовой неустроенности своего друга. С молодой женой, привезенной из Москвы, и сыном-младенцем тот ютился в гостиничном номере. А потом семья и вовсе распалась. Жена забрала ребенка и уехала к родителям. Молодой режиссер женился второй раз. Однако ощущение внутренней неустроенности, по-видимому, не покидало его. Он тосковал по сыну. Однажды, приехав из Москвы, рассказал Гаю Сабитовичу, что сынмладенец удивил его «взрослым» наставлением; «Папа, пей томатный сок перед смертью»! – Чего только не скажет ребенок в своей игривой болтовне. Но фраза запала в сердце тоскующего отца. Как мы знаем, она вошла и в венок сонетов Гая Сабитова. Михаил Покчи-Петров задумал поставить на сцене Удмуртского театра какую-то пьесу Вильяма Шекспира. Он, конечно, делился своими планами с Гаем Сабитовичем. По-видимому, под впечатлением от этих разговоров Сабитов тоже заинтересовался творчеством великого английского писателя. Перевел на удмуртский язык несколько сонетов Шекспира. Однажды, продолжал вспоминать Гай Сабитович, он вернулся домой и нашел на столе записку Покчи, как коротко называли его друзья между собой. «Гай! Гожъя сонетъёс! Тынад пӧрмоз» («Гай! Пиши сонеты! У тебя получится»!) – говорилось в ней. На том же листе Гай Сабитович ответил другу: «Сӥез-данэз ӧвӧл ни сонетлэн», или «Уж нет сонету прежнего почета», как звучит теперь эта знаменитая фраза в переводе Олега Поскребышева. Когда в 1959 году случилась трагедия – Михаил Петрович неудачно прыгнул в воду во время купания, сломал шейные позвонки и погиб, – Гай Сабитович отыскал в своем архиве тот листок с советом ПокчиПетрова и своим ответом ему и задумал создать словесный памятник своему другу. Как мы теперь знаем, те ответные слова и стали первой строчкой первого венка сонетов в удмуртской литературе. Два года подряд во время своих отпусков Гай Сабитович приезжал в Дом творчества Литературного фонда СССР, в Переделкино, в места 223

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

их былых счастливых дней, и мысленно беседовал со своим ушедшим другом, будто готовил гирлянду цветов, составлял венок подножью памятника. Этот вид поэмы как нельзя подходил для его произведения памяти… Ведь вся структура венка сонетов, начиная с первой строки и кончая магистралом, складывается из помнящих друг друга строфсонетов. 4 В университете мы со студентами изучаем это произведение. Отмечаем, что оно имеет лиро-эпический характер, хотя эпический сюжет, дающий знать читателю о трагическом жизненном пути талантливого человека, поэта, режиссера, любящего отца, только намечен, представляет собою скорее лишь развернутую лирическую ситуацию. Основное содержание его раскрывается в лирико-философских размышлениях автора-повествователя. Пытаемся в своем воображении воссоздать образ субъекта речи – близкого друга погибшего героя, поэта-философа, вызывающего в нас, в читателях, не только очищающие душу переживания и радости, и горя, но и утверждающего благородную мысль о том, что смысл жизни человека – в деянии добра, в продолжении и приумножении того, что оставили для нас наши отцы и деды. 5 Удача Гая Сабитова вызвала желание и у других удмуртских поэтов попробовать свои силы не только в написании отдельных сонетов, но и в созидании венков из них. Это позволило молодому исследователю Н. А. Атнабаевой написать основательную работу «Жанр сонета в удмуртской поэзии» и защитить ее на соискание ученой степени кандидата наук. Первым и довольно удачливым последователем Гая Сабитова выступил Владимир Романов, создавший венок сонетов «Нюлэс» («Лес»). Вслед за ним авторами этого вида поэмы стали Александр Белоногов, Алла Кузнецова, Иосиф Бобров, Алексей Ельцов... Автор диссертации отмечает, что не всем им удалось соблюсти принципы сюжетосложения жанра и желаемой философской глубины. Однако факт остается фактом: возрождению таких видов поэтического творчества, как сонет и венок сонетов, положил начало Гай Сабитов. И потому размышления о месте его поэтического творчества в истории удмуртской литературы мне хочется закончить такими словами экспромта: 224

О творчестве И вот сонету вновь пришел почет. Хотя накатывал уж, кажется, закат, Но солнца диск его не клонится назад – Эпохи звона лад ведут сонет вперед, Пройдя забвенья век, убогость, подражанье, Сонет звучит чистейшим звуком флейт, Несет в себе он мудрость, нежность, свет, Связуя чувства с ритмом мирозданья, В нем друга оживил тем звуком друг, Он cмерть попрал искусством обновления, Вобрав в себя всю силу вдохновенья, Сонета пыл подъемлет мир вокруг. Да будет славен, кто не оробел – В забытый крезь свой дух вложить сумел. 15.06.2007

Валей Кельмаков ЛИТЕРАТУРНОЕ И ДИАЛЕКТНОЕ В ЯЗЫКЕ СТИХОТВОРЕНИЙ ГАЯ САБИТОВА (Размышления читателя-лингвиста) 1. Гайфутдин (Гай – “литературный” вариант от его настоящего имени) Са­бито­вич Сабитов (1915–1993), будучи родом из д. Новый Канисар Кукморского ра­йона Татар­ской АССР (ныне Рес­публика Татарстан), изначально был но­си­те­лем од­ного из периферийно-южных го­воров удмуртского языка – кукмор­ско­го, ко­то­­рый совместно с шошминским был известен в исследованиях уче­ных вто­рой по­ло­вины XIX – начала ХХ в. как «казанский диа­лект». В печатной лите­ратуре на уд­мурт­ском языке имеется дли­тельная традиция письменной об­ра­бот­­ки «ка­занского диалекта»: он полу­чил яр­кое отражение в наиболее популяр­ном из из­даний 225

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

последней четверти позапрошлого века – первом фольк­лор­ном сбор­ни­ке “Про­­из­ве­де­­нiя на­род­ной сло­­вес­ности, обряды и по­вѣрья во­тя­ковъ Ка­ зан­ской и Вят­ской гу­бернiй”, со­став­ленном и изданном Б. Гаврило­вым ([Га­ври­ловъ 1880], подробнее о сборнике см.: [Кель­маков 2001; 2002]); на этом диа­лек­те была из­дана льви­ная доля до­рево­люционной учебнометодической и пере­вод­ной на­уч­но-по­пу­ляр­ной и религи­оз­ной литературы (часть последней была переведена Б. Га­ври­ло­вым, освоившим удм­ урт­ский язык на малой ро­дине Г. Са­битова). Шош­мин­­ский вариант этого диалекта явно или неявно как об­щий фон при­сут­ству­ет в фольк­лор­ных и иных публикациях на удмуртском языке И. В. Яков­лева (1881–1931) (с. Малые Лызи Балтасинского р-на РТ) и про­из­ведениях Г. С. Мед­ ведева (1904–1938) (с. Ма­лые Лызи Балтасинского р-на РТ); некото­рые осо­­бенности ее просматриваются в произведениях Н. М. Никифорова (1954–2005) (д. Малая Турья Балтасинского р-на РТ); кук­мор­ской версией «ка­занско­го ди­а­лекта» как инва­ри­антом пись­мен­ного язы­ка поль­ зо­вал­ся в своей из­датель­ской дея­тельности И. С. Михеев (1876–1937) (с. Ош­торма-Юмья Кук­мор­ско­го р-на РТ), в том числе и в издании пер­вого пол­но­го перевода четверо­еван­гелия (Св. Еванг. 1912); на более адекват­ном (нежели пере­вод чет­ве­­ро­евангелия И. С. Ми­хе­евым) кукморском говоре пи­сали свои сти­­хи братья Г. П. Про­ко­пь­ев (1874– ? 1946) и М. П. Про­ко­пьев (1884–1919) (с. Нырья Кук­мор­ско­го р-на РТ), элементы кук­мор­ского гово­ра на­личе­ствуют в язы­ке ран­­них (1919) дет­ских рассказов и сказок про­фес­сора биологии М. П. Про­копьева (1889–1969) (д. Верхняя Юмья Кук­­мор­ско­го р-на РТ) и произведе­ниях совре­мен­­­ного автора П. М. Захарова (д. Ста­рая Кня-Юмья Кукморского р-на РТ); и т. д. 2. Казалось, в такой культурно-исторической и языковой ситуации, когда­род­­­ной – кукморский – говор поэта имел отно­си­тельно длительную тради­цию ли­те­­ратурной обработки, с одной стороны, и, по своим языковым осо­бен­но­стям су­­ще­ственно отлича­лся от литературного удмуртского языка, с другой, – впол­не было бы ожидаемо обилие кук­морских диа­лектизмов в про­­из­ве­дениях Г. С. Сабитова. Однако дело обстоит совершенно иначе: язык пе­сен удмурт­ско­го по­эта, напротив, абсолютно лишен диалектизмов, в стихах же они использованы весьма ску­по. 3. Судя по материалам, которые были собраны мной в семи его поэтиче­ских сборниках, изданных автором в 50–80 гг.: «Кылбуръёс но кырӟанъёс» (1953), «Кыр­ӟанъёсы тыныд» (1962), «Куноын» (1967), «Ар226

О творчестве

ган кырӟа» (1971), «Яра­­тӥсь­ко» (1975), «Даур гырлы» (1981) и «Улон – кырӟан» (1985), – диалек­тиз­­мы произведений Г. Сабитова в лингвисти­ че­ском от­но­шении можно раз­де­лить на четыре группы: 1) фонетические; 2) морфологические; 3) лексические и 4) се­мантические. 3.1. Незначительную группу составляют так называемые фонетические диа­лек­­­тизмы, т. е. общеудмуртская и местная лексика, включенная автором в свои произведения с со­хра­не­ни­ем некоторых особенностей диа­лектной фонетики; разумеется, сюда же отно­сятся и те слова, которые в фонетическом отношении были адаптированы в со­ответствии с требованиями ли­тературных норм, но при ближайшем рассмо­тре­нии которых все же в той или иной степени просматри­ваются фонетические чер­­ты родного говора ав­тора, не сходные с ли­те­ра­тур­ны­ми. Сюда могут быть отнесены следующие формы: далтыны ‘родиться, уродиться’: – Тон будэтüд дал­тэм ю-нянь, емыш, – Сü­зьыл озьы шуэ гужем­лы (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кыр­ӟанъ­ёс, 15). ‘Ты вы­растило хороший урожай, плоды, – Так осень лету говорит’. Отпадение ини­циального у- в этом слове (удм. лит. удалтыны) характерно, кроме как кук­мор­скому говору, еще и другим диалектам, в частности се­­­верным [Вахрушев 1959: 233; Тепля­ши­на 1970а: 163; Кар­по­ва 1997: 59] и бесермянскому [Те­п­ляшина 1970: 85]. Диа­лектная форма использована Г. Сабитовым для дости­же­ния соот­ ветствующей ритмики стиха; дӥнь (точнее: дüн) ‘религия, вероисповедание’ (< тат. дин ‘религия, вера, вероиспове­да­ние’): Атаедлэн эшез Эбрай – Бигер дüне по­ тэм удмурт – Тыныд со чик уз лу ят мурт, Луоз зэмос гажась атай (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 41). ‘Друг твое­го отца Эб­рай – Удмурт, принявший магометанство (букв. ‘татар­скую веру’) – Он не будет для тебя чужим, Станет ис­тинно любящим отцом’. Ил­лативная фор­ма не совсем понятного для ре­дакторов иноязычного слова (дüн-э), ис­поль­зован­ но­го поэтом в целях обогащения лексики литера­тур­ного язы­ка, была вос­принята ими как по­слелог дüне ‘к’, что привело к фонети­че­ско­му преобра­зо­ва­нию сло­ва дüн в дüнь ‘ко­мель; близ, около’ и, естественно, к не­­оправ­дан­ному из­ме­не­нию смысла не только са­мого слова, но и всей строки (строфы) в целом: (должно было быть) Бигер дü­нэ потэм удмурт ‘Удмурт, перешедший в татар­ское (маго­метанское) вероис­по­ ве­дание’ > (напечатано) Би­гер дü­не потэм уд­мурт ‘Уд­мурт, перешедший (вы­шедший) к та­тарину (к тата­рам)’; 227

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

йыранг ‘межа’: Сажемен мертам ана но, Дуръёсаз кельтэм йыранг Кинлы ке тодмо меда на, Кинлэн ке меда йыраз?1 (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 47). ‘Саженью изме­ренная полоска земли И межи по ее краям Известны ли сейчас кому-то, Помнит ли кто-нибудь о них?’ Финальное сочетание -нг не свойствен­но для удмуртских сло­в, и оно оказалось там для обозначения особой диа­лект­ной фо­не­мы -η (д'ъ­раη), ха­рак­терной для родного говора поэта, как и в сло­вах: кукм. аηа ‘полоса земельного участка’, аη­сър ‘узкий’, съηър ‘сухо­жи­лие’, тъ­ηъл’ънъ ‘на­до­есть’, шъηкът ‘дымка, хмарь’ и др., которые встре­чаются в про­из­ве­де­ни­ях Г. Са­би­­това, но записаны то с буквой м (амсыр), то через н (сыныр, ты­ ны­льыны, ӵынкыт). Расматриваемое южноуд­мурт­ское слово с конеч­ным со­гла­с­­ным -η зафикси­ро­вано в зарубежных источ­ни­ках в кон­це XIX в.: каз. üj vuеsЗ a pop kü�žе= З busе-З vеlЗ ä mеnЗ ä-no voräz voźmasa d'еrЗ =аña-vеlЗ ä vеdЗ ä [Munkácsi 1887: 88). ‘С насту­пле­ни­ем но­чи поп идет в гороховое поле и в ожида­нии вора ло­жит­ся на межу’; каз. d'еrЗ -аña [VotjSz. 272]; елаб. j2raη ‘межа, борозда’ [WW 80]. Фоне­тическая адаптация диа­лект­но­ го д′ъ­раη литературным язы­ком, судя по выше­при­­ве­ден­ным примерам, дол­жна была привести к форме йыран, что мы и име­ем, кстати, в некоторых словарях уд­муртского языка [УОС 1984: 139; УКШГК 2002: 158], а также у Ф. Ке­дрова: Жаг турынэн кыж­мем йыран Сюп­сиз тонэ даурен. Со йы­ранэз табере корам, – Ӟеч-а, бур-а, ю öре (Ф. Кедров. Быръем про­­из­ве­де­ниос, 96). ‘Сорняком заросшая межа Веками изматывала те­бя. Ту ме­жу мы те­перь распахали (букв. ‘разрубали’), – Привет тебе, хлебный простор (букв. ‘хлебное рус­ло мое’)’. Одна­ко редак­торы и изда­тели сбор­ника “Улон – кырӟан” сохранили сабитовскую фор­му йы­ранг в полном соот­вет­ствии с отдельными лексикографическими изданиями: анга­ йыранг, йы­ранг, дьы­ранг [Бор. 15, 120], йыранг ([УРС 1948: 117; УРС 1983: 177; УРС 2008: 266]; см. так­же: [UMSz. 156]) (в слова­рях же [РУС 1956 и УОС 1959] это слово во­об­ще от­сут­ствует); в USS 178: диал. йыран. Слово йыранг упо­тре­блено поэтом в сво­ей обыч­­­ной но­мина­тив­ной функции вместо возмож­но­го рус­ского заим­ство­ва­ния ме­жа и одно­вре­ мен­но риф­муется в приведенном четверостишии со словом йыраз. 3.2. Морфологические диалектизмы менее употребительны в произведениях уд­­­­муртских писателей. В поэтических текстах рассматриЗдесь и далее подчеркиваются словоформы, с которыми рифмуются анализируемые диалектизмы стихотворений Г. Сабитова. 1

228

О творчестве

ваемого автора в каче­стве та­ковых следует рассматривать производные с суффиксом субъективной оценки -кай: аныкай ‘мамень­ка’: Вуиз-а вешаса Аны­каед шуныт киосыныз? (Г. Саби­тов. Яратӥсько, 22). ‘Успела ль мамочка твоя Ласкать те­бя теплыми ру­ками?’); апыкай ‘сестричка (старшая)’: Тüни озьы, Мусо апы­кае, Будüм, бу­ дüз Ась­ме сюлмаськон (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кыр­ӟанъ­ёс, 20). ‘Вот так, Моя се­стри­ч­ка, Мы рос­ли, росли И наши заботы’); лулыкае ‘душа моя, душенька’: – Лулыкае, Ма, тон ук та, Ӟами! (Г. Саби­тов. Яратӥсько, 46). ‘Душенька моя, Ведь это ж ты, Джами!’ 3.3. Наибольшую группу составляют, разумеется, лексические диалектизмы, которые в свою очередь в зависимости от ареала естественного бытования мо­­гут быть распределены на отдельные подгруппы. 3.3.1. Слова южного и периферийно-южного харак­тера, активно функцио­ни­­рующие в родном говоре поэта: амсыр ‘узкий, неширокий’. Это слово в словарях фиксирова­лось с конца XIX века как узкодиалектное: м.-урж. аηсыр, амсыр ‘уз­кий’ [WW 7]; каз. ам­сыр ‘узкий’ [Як. 6, 78]; кр. юж., бес. амсыр ‘узкий’ [Бор. 15]; диал. ам­сыр ‘уз­кий’ [УРС 1983: 29; УКШГК 2002: 63; UMSz. 26]; диал. амсыр и ансыр ‘узкий || узко’ [УРС 2008: 42 и 44]. В ряде стихотворений сбор­ни­ка «Яратӥсько» (1975) еще сто­яло об­ще­уд­муртское литера­турное соответ­ствие сю­бег ‘узкий’, не упо­требительное в кук­ морском говоре: Сьöдча­бей сю­бег ана вы­лад Вазь сüзьыл уг пук­сё туриос (Г. Са­битов. Яра­тӥсь­­ко, 43). ‘На узкую по­лос­ку тво­его гречич­но­го поля Ранней осенью не садятся журавли’; Öд вунэт, ло, ог­пол кызьы Татысь сюбег ана вы­лын Мон, тэшкыли, арай сезьы Какалмы­тüсь сюр­ло­еным? (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­­­ко, 54). ‘Ты не забыл, наверно, как од­нажды Здесь, на узкой полоске земли, Я, малец, жал овес Своим изнуря­ющим сер­пом?’. Однако де­сять лет спустя (1985), во втором издании произве­де­ния “Эх, ба­бай!”, являющегося, наряду с “Ӟами”, одним из лучших стихо­тво­рений в поэ­ти­ческом наследии Г. Сабитова, автор ли­тературное сло­во сюбег за­менил на свое родное, диа­лект­ ное, ам­сыр: Сьöд­ча­бей амсыр ана вылад Вазь сüзьыл уг пук­сё ту­риос (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 42). ‘На узкую полоску твоего гре­чич­но­го по­ля Ранней осенью не садятся жу­ра­в­ли’. Трудно судить, чем рукод­ ство­вался при этом ав­тор (да и редакторы то­же), од­нако могу предположить: для описа­ния сво­ей род­ной де­ревни, выражения чувств 229

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

к своим род­ным и своих интим­ных детских пере­жи­ваний автор нуж­дал­ ся, поелику это воз­мож­но, в сво­их “род­ных” словах – так в цитируемом сти­хо­творении рядом с диалектным сло­­вом ба­бай ‘дед’ по­явилось еще и кукм. ам­сыр ‘узкий’. К тому же и от­ноше­ние к диалек­тизмам ко времени второго издания стихотворения не­сколько “смяг­­чилось”, что можно про­­на­блю­дать даже на примере рассматриваемого слова: оно на­чи­на­ет – после дли­тель­ного (с 1932 г. по 1982 г.) пере­рыва – вновь фик­си­ро­вать­ся в нор­ма­тив­ных сло­варях лите­ра­турного язы­ка с пометой ди­ал. [УРС 1983: 29; УРС 2008: 42, 44]. ба­бай ‘дед, дедушка; тесть’ (< тат. бабай ‘старик; дед, дедушка’): Выль куж­мын внукъёс азьланьтозы Ужъёссэ кошкем бабайзылэсь (Г. Сабитов. Яратӥсь­ко, 44). ‘С новыми силами внуки продолжат Дела ушедшего деда свое­го’; – Öд тод, бабай. Мукет сюрес Вуттüз мыным шудо дырез! Вужер сямен ышиз Эб­рай, Нош мон вань ултозям ӵоже Калыкелы кулэ ужен Шудо луи тун­нэ, ба­бай! (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 41). ‘– Не знал ты, дед. Другой дорогой При­шла ко мне счастливая пора! Как тень исчез [из глаз] Эбрай, А я, всю жизнь тру­див­шись Во благо своего народа, Стал счастлив, дед, сегодня’. Как южноуд­мурт­ское, это сло­во бабай ‘дед, дедушка’ (и ‘тесть’) зафиксировано во многих печатных источ­никах с последней четверти XIX в., напр.: кукм. Со бере пэ гон­дырэз косиллям: тон ба­тыр, ба­бай, тон пыры пэ шÿ­ил­лям. ‘Потомъ приказали мед­вѣдю: ты, дѣ­душка, си­ленъ, сту­пай ты’ [Гавриловъ 1880: 56–57 и 124]; кукм. «sо mеnЗ am babajä» – šuä nеlЗ [Munkácsi 1887: 94]. ‘Он мой дед» – го­ворит де­вуш­ка’; кукм. «čal', babaj, čal'!» – veralo cojoc [Munkácsi 1887: 95]. ‘«Иди, дед, сю­да, по­дойди», – говорят они’; шошм. Со бабаезлы ве­рам: чаӆ, ба­бай ачымес мар аджемез, мар кылэмез вераçком шÿэм. Бабаез лык­тэм но со ве­раны куç­кэм ‘Онъ сказалъ тестю: поди, дѣдушка (такъ называ­етъ зять тестя), поговоримъ о томъ, что видѣли, что слышали. Тесть подошелъ къ нему и онъ началъ говорить’ [Гавриловъ 1880: 64 и 132]; babai ‘Schwie­ger­vater des Man­nes’ [Wie­demann 1880: 464], ‘тесть’; каз. babaj ‘дѣдъ, дѣдуш­ка’; ‘тесть’ [VotjSz. 610]; каз., м.урж., уфим. baba2 ‘дед’ (м.-урж., уфим.); ‘тесть’ (каз.) [WW 13]; каз. бабай [Як. 7, 50]; юж. бабай, бес. бабам [Бор. 22]; южн. ба­бай [УРС 1948: 22]. Не­которые из них дают его (лишь) с аб­страктной поме­той диал. [УРС 2008: 53; UMSz. 33] или же без ка­кой-либо пом­е­ты [УРС 1983: 36; УОС 1984: 64; УКШГК 2002: 68]. Для языка Г. Са­битова не чужд 230

О творчестве

и обще­уд­муртский синоним этого слова – песятай, ко­торый мо­жет быть упо­тре­блен в отдельных произведениях или да­же в близ­ком сосед­стве с ба­бай: Та уло­нэ по­тон азям Утись, жалясь песятае Сыӵе сю­рес мыным дасям, Кудüз, ко­жам, вут­­тоз рае (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 41). ‘Пе­ред тем как мне выйти в этот мир, Мой лю­бя­щий дед, храни­тель мой, Такую дорогу мне уготовил, Кото­рая, он мнил, при­ве­дет меня в рай’; Эх, бабай! Ачим но ни бабай – Лобыса кош­ке-ортче улон. Ни­­ ма­ло монэ ни «пе­ся­тай», Кызьы мон нимай то­нэ азьлон (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­ко, 43). ‘Ох, де­душ­ка! Я и сам уж дед – Стрелой летит-про­хо­ дит жизнь. Ме­­ня уже на­зывают “дед”, Как когда-то я назы­вал тебя’. В по­след­ней строфе не только стилисти­чески весьма удачно варьи­ру­ ются слова бабай и пе­сятай ‘дед, деду­шка’, но и риф­муются одновре­ менно. Слово бабай в со­че­та­нии Тол бабай ‘Дед-Мороз’ имеет широкое распро­стра­не­ние в со­вре­мен­ном ли­тера­турном язы­ке, напр. (слово Тол бабай приводится в примерах в соответ­ствии с орфо­гра­фией оригинала): Те­ле­фон но электро юбо­осты погыръяз, езъ­ёс­сэ чо­на­ри вотосэз кадь кадь тар­каз. Тол­ба­бай малпаз, лэ­ся, мед, пе, пукозы та­бере тыл­ тэк, кы­дёкысь началь­никъёсын ве­раськытэк (Е. Сам­со­нов. Зор бе­ре, 27). ‘Теле­графные и электриче­ские столбы повалило [не­погодой], провода спу­тало, слов­но паути­ну. Дед-Мо­роз, наверно, ре­шил: пусть-де теперь посидят без огня, не общаясь с дальним начальством’; ТолБабай­мы но ӵужатай солы – Тö­дьы-тöдьы вале мамык лымы... (А. Куз­­не­цо­ва. Чимо­шур, Чимошуре, 38). ‘И Дед-Мороз как де­душка ему – Белым-бело стелет пу­шистый снег’; Кема возь­мам Тол бабай дö­ дьыен вуиз (Уд. 28.12.2004, 1). ‘Дол­гожданный Дед-Мо­роз при­­ехал на санях’; Пинал эшъёсмы, ушъяськемды потэ-а асьтэлэн быга­тон­­лыкъ­­ ёсыныды Тол ба­бай азьын? (Уд. 5.12.2006, 5). ‘Юные друзья, вам хочется похвастаться вашими та­лан­тами пе­ред Дедом-Морозом?’; и др. Само­сто­я­тель­но или же в сочетании с личными именами слово бабай встречает­ся неча­сто – пре­иму­щественно в про­изве­дениях от­дель­ных писа­те­лей-южан (напр.: Петыр бабай, тон ба­ро­метр бась­тüд-а? (Г. Кра­силь­­ников. Вуж юрт, 148). ‘Дед Пётр, ты барометр купил?’) либо в специ­фичном контексте – к примеру, в це­лях сти­ли­зации ре­чи старого та­тарина (Мон Тур­гай­лэн бабаез, та пи­яшлэн но. Алып мынам нимы. Шуэлэ: Алып бабай (А. Ле­он­тьев. Сю­рес усь­тӥське мы­нӥсь­лы, 72). ‘– Я дед Тургая, и это­­го па­рень­ка. Алып мое имя. На­зы­вай­те: дед Алып’). 231

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

дымак ‘очень; совсем’ (< тат. дөм ‘совершенно, совсем’ + удм. -ак). Как южноудмуртский диалектизм, он зафиксирован в источни­ках конца XIX века: dym, dymak ‘ganz, gerade’ [Wiedemann 1880: 464], ‘совсем, совершенно, цели­ком’ (без указания на диалектную принадлежность); каз. dеЗm ‘éppenséggel, telje­sen, tökéletesen, tisztán | vollständig, ganz, durchaus, gerade’, dеЗm-ak id. (c усилени­ем) [VotjSz. 394]: čik vü�śaśkеЗtäk baśtimе-З kä, Ińmaräz dеm З -ak vunätom [Munkácsi 1887: 312]. ‘Если нисколько не помолившись получим (судя по пред­шеству­ющим строч­кам четверостишия, имеется в виду здоровое тело. – В. К.), Бога совер­шен­ но забудем’; уфим. d4m ‘совсем, ganz, gänzlich, völlig (Adv.), уфим. d.ak ‘тж.’, малм. d2∙m-ak [WW 34]; юж. дымак ‘совсем, все’ [Бор. 91]; южн. дымак ‘оконча­тельно (совершенно, вполне)’ [УРС 1948: 81]; дым, дqмáк murt. ‘aivan, ihan, val­lan, kokonaan, kerrassaan’ [USS 118]. Правда, более поздние нор­матив­ные слова­ри уже не отмечают диалектный характер данного слова: ды­мак ‘со­всем, совер­шенно; окончательно, полностью’ [УРС 1983: 131; УРС 2008: 195]. Это южно­удмуртское слово нечасто, но встречается в стихотворе­ниях Г. Саби­това: Пичи дыръям кылэм-адӟемъёсы – Дымак улэп кадь суредъёс (Г. Сабитов. Яратӥсько, 34). ‘Мои детские впечатления – Как совсем реальные картины’; Сы­ ӵе ик тон – Дымак выжыкылысь (Г. Саби­тов. Яратӥсько, 46). ‘Ты такой же – Совсем [как] из сказки’. папа ‘птица; насекомое, букашка’: Одüг карысь кык папаос сямен, Улонэтü ӵош мынüськом тонэн, Мал­панъ­ёсмес быдэсъяса дэмен (Г. Сабитов. Яратӥсько, 17). ‘Слов­но птицы из одного гнезда, По жизни мы вдвоем шагаем, Мечты осу­ществляя вместе’. Кылзüськыны арамаын папаосыз, Пукылыны меӵ ярдурын визнанъёсын (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 32). ‘Слушать в роще птиц, С удочкой сидеть на крутом берегу’. Наличие этого слова в речи «казанских» (а также юж­ных) уд­муртов было под­твер­ждено уже ранними записями их фольклора, напр.: каз. Пок­чи но папа чуж папа. Киᴊокын эвŏл но вож вылын. ‘Маленькая птич­ка, жел­тая птичка не далеко (си­дить) на лугахъ’ [Гавриловъ 1880: 12 и 82]; каз. Jы­рам но ижъ­ям так­­тяе Вылыти ло­баç па­па каик. ‘Надѣтая на мою голову такъя похо­жа на летающую вверху пти­цу’ [Гавриловъ 1880: 32 и 98]); южн. Čeber-no voź valan čeber papa vetloz. čeber papa marla čardä? kar=leśton-intazä utčasa [Mun­ká­csi 1887: 285]. ‘На красивом да лугу красивая птица бродит. Кра­си­вая птица отчего чирикает? Оттого что ищет место для гне­з­довья’; кукм. ńuläskцn papa 232

О творчестве

tuž uno, u(t′њцliś d′ožez t′њik evol [Munkácsi 1952: 328]. ‘В лесу птиц очень много, [Но] пе­чаль­нее со­ловья ни одной нет’; кукм. pi(t′śi-no papa, a@, ṭš�už papa, ulez vцrämńa kцrźaloz [Munkácsi 1952: 330]. ‘Маленькая птич­ ка, ай, желтая птич­ка, в такт качания ветки будет петь’; шошм. bus2 no šorad puž2med; pukś2mtɛ papa kil′2mtɛ [Wichmann 1893: 53]. ‘Посреди да поля сосна; не осталось птиц, которая бы [на нее] не садилась’; и др. Если ранние удмуртские сло­вари (кон­ца XIX – на­чала ХХ в.) от­ мечают опре­деленный диа­лектный харак­тер рассматриваемого слова папа ‘пти­ца’ (каз., елаб. – [VotjSz. 539]; глаз., елаб., м.-урж. – [WW 188]; юж. – [Бор. 215]) (ис­­клю­чение – [Wiedemann 1880: 512]), то лек­ си­ко­гра­фи­че­ские работы более позд­не­го изда­ния включают его, на­ряду с тыло­бур­до ‘пти­ца’, без какой-либо поме­ты [РУС 1942: 321; УРС 1948: 232; РУС 1956: 877; УОС 1959: 144; УРС 1983: 332; УОС 1984: 228; UMSz. 329; УКШГК 2002: 268]. Наверно, не слу­чайно уже в пер­вых уд­муртских кни­гах на «сара­пуль­ском» и «гла­зов­ском» диа­лектах уд­ мурт­ского языка слова папа и ты­ло­бурдо ис­поль­зовались как аб­со­­лют­ ные си­нонимы, ср.: сар. Iисусъ ве­рà со-лr: Дзюци-осъ-лsнъ увань гу­òсъ, инъ-ул­тù ло­­бuсь па­па#съ - лsнъ - но каръ­!съ ~ глаз. Iисусъ верà со-лr. Дзи­ци-#сълsнъ увань гу­òсъ, инъ-ул­­тù ло­бась#съ па­па­осъ­лsнъ увáнь пузъкаръ­!съ ‘Iисусъ го­во­ритъ ему: ли­си­цы имѣ­­­ютъ норы, и пти­цы небес­ныя гнѣ­зда’ (Еванг. Сар. 1847: 50; Еванг. Глаз. 1847: 50). ~ сар. Кý бонъ кизùзъ Сó, огsзъ усùзъ сю­рsсъ - вэ­зr, лыктqзы-но тылò бур­дò-!съ, би­­це­зq - но соs. ~ глаз. Кý бенъ ки­зùзъ Сó, огsзъ усùзъ сю­рsсъ - вэ­зr, лыктqзы-но тылò бурдъ-!съ, би­ци­зq - но соs. ‘И ко­гда сѣ­ялъ Онъ, иное упа­ло при до­ро­гѣ, и нале­тѣли пти­цы и по­кле­­вали его’ (Еванг. Сар. 1847: 91; Еванг. Глаз. 1847: 91). Од­нако слову папа как члену си­ноними­че­ско­го ря­да со зна­чением ‘птица’ “не повезло”: оно в не­ которых диа­лек­тах имеет омо­ним с семан­ти­кой ‘мужской детород­ный ор­ган’, отме­ча­емый ря­­дом словарей (сар., малм. – [VotjSz. 539]; малм., уфим. – [WW 188]; юж. – [Бор. 215], диал. [УРС 2008: 512]; без по­меты: [UMSz. 329]); возмож­но, по этой причине папа ‘птица’ – до­воль­но редкий гость в про­из­ве­дениях уд­мурт­ских лите­ра­то­ров. Тем не менее мне уда­лось найти его в произведениях М. Петрова, А. Лу­­жа­нина, Ф. Ва­ силь­ева, напр.: Возь вы­лын кыӵе ке но папа дуг­ды­лы­тэк у-и-и, у-и-и! шуыса че­рекъя (М. Пе­тров. Ве­росъ­­ёс но очеркъ­ёс, 25). ‘На лугу ка­каято птица без кон­ца издает у-и-и, у-и-и!’; Папаос чебе­ресь гуръёссэс Дунне тыр кырӟаны дасяло (А Лу­жанин. Быръ­ем про­­­из­ве­дениос, 25). 233

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

‘Птицы го­товят свои красивые трели Рас­пе­вать на весь мир’; Вож ню­ лэс­кын сямен, Отын Шаугето кадь пу­жымъ­ёс. Нош уй­ё­сы Корка йы­ лын Кыр­ӟа­ло кадь папаос (Ф. Ва­силь­ев. Кыл­буръ­ёс, 169). ‘Как в лесу зе­ле­ном, Там, Сосны буд­­то бы шу­мят. А по ночам На крыше, Ка­жет­ся, птицы по­ют’. Папа, являющееся един­ствен­ным в кук­мор­ском диа­лек­ те сло­вом для обо­значения ‘пти­цы’ (сло­во тыло­бурдо, хо­тя там и из­ вест­но, но не упо­тре­би­тель­но), и омонима с “не­удобным” значением оно не имеет, из-за сво­ей крат­­ко­сти легко укла­­дыва­ется в стихотвор­ную стро­ку, этим оно и оказалось пред­поч­тительным для про­ци­тиро­ван­ных выше про­из­ве­де­ний поэта. Однако и лек­сема тылобурдо ‘пти­ца’ от­нюдь не чужда Г. Сабитову: Тэ­льын чалмыт, уг кырӟа ни тыло­бур­до шул­ дыр (Г. Ту­кай – Г. Са­би­тов. Яратӥсько, 152). ‘В ле­су ти­хо, уж не поют пти­цы ве­село’; Ул­ӟиз нюлэс жингрес ты­лобурдо гурен (Г. Саби­тов. Улон – кырӟан, 31). ‘Про­снулся лес в звонком ще­бе­танье птиц’. чалмасяська (~ чалмачача) ‘купальница европейская’: кукм. mil′am-no voź­län šuldцrez t′š́ alma-no śaśkaed vań-dцrja [Munkácsi 1952: 326]. ‘Красота-то (букв. ‘веселье’) нашего да луга, по­ка име­ют­ся цве­ ты да италмас’. Хотя это диа­лект­ное сло­во (каз. čal­ma-čača – [VotjSz. 310]; каз. чал­мо чача – [Як. 37]) во мно­гих сло­­ва­рях за­фик­си­рована без какой-либо пометы: чал­­ма­чага (ɔ: чалмача­ча) [Бор. 312], чалмачача [УРС 1948: 320; УРС 1983: 466; УОС 1984: 305; УКШГК 2002: 360], чал­масяська ~ чалмачача [UMSz. 454] (исключение: чал­масяська, чалмачача диал. бот. ‘купальница’ [УРС 2008: 718]; чалмачача murt. kasv. kulle­ro, niittykullero [USS. 536]) – в про­из­­ве­де­ни­ях уд­муртских пи­са­те­ лей и по­э­тов, в их числе и Г. Сабитова, употребляется, как правило, его об­щеуд­мурт­ское соот­вет­ствие – итал­мас: Тодам вож Волож­ка, ӵуж итал­мас, Ки­найчача син­мыд но весь тодам (Г. Сабитов. Улон – кыр­ӟан, 96). ‘В мо­­ей па­мяти зеленая Во­­ложка, желтые купавы, И ва­силь­ко­вые глаза твои в памя­ти все­гда’. При всей распро­стра­нен­ности и популярности последнего Г. Сабитов на­шел-таки воз­мож­ность впле­сти родное для него чал­ма c′ас′­ка в “один букет” – “одну сти­хо­творную строку” – с его об­щеиз­вест­ным синонимом: Чалма сясь­ка – ӵуж итал­мас Во­ ректылэ тылэн: Ӵы­жыт ӟардон пазь­­гем алмаз Сяська чукъ­ёс вылэ (Г. Саби­тов. Яра­тӥсь­­ко, 51). ‘Цветок италмас – желтая ку­па­ва – Сверк­ нет ог­нем: Ру­мя­ная заря рас­сыпала ал­маз На зон­тики цветов’. ӵынкыт ‘дымка, хмарь’: Лыз-пурысь ӵынкытэз таркаса, Ӵук шунды ӝу­жаку ож лудэ Ньыль егит солдатъёс мадьыса Пукизы бой 234

О творчестве

чалмыт вакытэ (Г. Сабитов. Кыл­­буръёс но кырӟанъёс. 7). ‘Когда, разгоняя сине-серую хмарь, Ут­рен­нее сол­н­це вставало над полем боя, Четыре молодых бойца сидели и беседо­вали В пе­риод затишья между боями’. Азьпаламы инвис чылкыт, Уг возъя ни сое ӵынкыт – Тулыс вуиз, тулыс! (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 26). ‘Горизонт перед нами чист, Уже не застилает его хмарь – Весна пришла, весна!’ По мне­нию П. К. Поздеева [1959: 68], это красивое слово в уд­муртский литера­ тур­ный язык впервые бы­ло введено Г. Медведевым, хотя в фольклорных записях на тер­ри­тории распростра­не­ния не толь­ко шошминского (П. К. Поздеев) и кукмор­ско­го, но и других пери­ферийно-юж­ных говоров и словарях это слово уже от­мечается с конца XIX ве­ка, напр.: каз. Чукна но шыҥкыт уз сайкыçкы ‘Ут­ром туман не проясняется’ [Гавриловъ 1880: 6 и 76]; кукм. čukna čеЗñ-kеЗded pis=pu-d’еЗlad, mi tatеЗn kema um ulä [Munkácsi 1887: 221] ‘Утрен­няя дым­ка на верхушке де­ре­ва, мы здесь долго не задержимся’; шошм. tšukna tšе̮ηkе̮ t, žцt-no tšе̮ηkе̮ t, mar sal′kiśkontem ta tšцηkцt? [Munkácsi 1952: 363]. ‘Утренняя дымка, ве­черняя да дымка, что это за дымка, которая не рассевается?’; tšyngyd ‘Nebel’ [Wiedemann 1880: 542], ‘ту­ман’; каз. čеЗñ-kеЗd ‘очень ма­ленький дымъ, паръ, напр. въ лѣсу утромъ’ [VotjSz. 290]; м.-урж. tš2η-k2d, tš2ηk2t, уфим. tš4η-k4t ‘ту­ман’ [WW 273]; ӵын­кыд ‘ма­лень­кий дым, пар’ [Бор. 337]; ӵынкыт [УОС 1959: 205; УОС 1984: 319; УКШГК 2002: 379]; ӵын­кыт ‘[сизая] дымка; марево’ [УРС 1983: 491]; ӵын­кыт ‘туманная дымка; маре­во’ [УРС 2008: 756]. В после­д­ние го­ды слово изредка встречается и у дру­гих ав­торов, напр: Мынам синъёсы оты­сен лябӟыны кут­ски­зы кадь – пиналгес дыръ­ям лэ­чыт­гес вал, нош соку, кыдёке учкыкум, азьпалам кыӵе ке ӵынкыт пуксе­мез шö­дыны öдъяй (П. Чер­нов. Егит дыр кырӟанъёс, 100). ‘Мое зрение, кажется, там начало слабеть – ко­гда я был по­моложе, оно было острее, а тогда, при взгля­ де вдаль, начал за­ме­чать появле­ние какой-то дымки перед глазами’; ят ‘чужой’, ‘чужбина’ (< тат. ят ‘чужой, чуждый, посторонний, незнако­мый; инородный’): Башкир, казах, узбек эшъёсмылэн Вераськемзы но öвöл ят (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­ко, 35). ‘И речь друзей-башкир, -казахов и -узбеков Не чуж­да нам’; Öй сётысал тонэ ятэ – Пересь ни мон, öвöл кате (Г. Саби­тов. Улон – кырӟан, 41). ‘Я не отправил бы тебя на чужбину – Уж стар я, нет у меня сил’. В печатных источниках на удмуртском языке фиксируется, начиная с се­редины XIX в., напр.: сар. музъèмъ Эксэй-#съ кинь-лsсь октò вытъ-сsсъ кэрсь-сsсъ? асъ 235

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

утèмъ пiòсъ-лtсь-а ятъ-#съ-лtсь-а? Петръ верu Сó-лы: ятъ-!съ-лtсь. ~ глаз. музъèмъ Эксэй-#съ кинъ-лsсь ок­тò вытъ-сsсь кэрсь-сsсъ? асъ утèмъ пi!сълtсь-а ятъ-#съ-лtсь-а? Петръ верà Сóлы: муртъ утéм-!съ-лsсь. ‘Цари земные съ кого бе­рутъ дани или по­дати? съ сыновъ ли своихъ или съ чу­жихъ? Петръ говоритъ Ему: съ чужихъ’ (Еванг. Сар. 1847: 132; Еванг. Глаз. 1847: 132); каз. Ми­ӆеçтым лыктэмез тодэмтэ каик Мал пырид ᴊат­лэн гул­бе­чаз? ‘Зачѣмъ ты за­шла къ чу­жо­му въ запечекъ, как будто не зная, что я прi­ѣду (ɔ: мы прi­ѣдемъ. – В. К.)?’ [Гавриловъ 1880: 16 и 85]; кукм. Али гынэк одик пу­пез öрык­­ча­са солиç валзэ баçтэм но сое вузаны ᴊат уѣзэ кошкиз шуэм. ‘Сей­час толь­­ко об­ манулъ одного попа и взялъ у него лошадь, и отправился про­да­вать ее въ чужой уѣздъ’ [Гаври­ловъ 1880: 68 и 136]; кукм. Anajän ataj, aj, vordäm-dеЗr mu­gormäs d'atä pottеЗtäk; än bü�rdä anеЗkaj, atеЗkaj kulä luämdеЗr d'atjoslеЗ [Munká­csi 1887: 291]. ‘Отец с ма­терью вырастили, на­ верно, не от­прав­ляя нас (на­ши те­ла. – В. К.) на чужбину; не плачьте, мамень­ка, па­пень­ка, [мы] по­надобились, на­верно, для чужих’; кукм. Mil′am aγajmеЗ kеЗtеЗn-dеЗr? d'at šajеЗrjosеЗn vetlä-dеЗr! [Mun­kácsi 1887: 301]. ‘Наш старший брат где же? В чу­жих краях ходит, навер­но!’; кукм. d'at muźemцn vet­lon-dцrja d′aηgцšonez tuž zaman [Munkácsi 1952: 330]. ‘Когда нахо­дишь­ся на чуж­бине впасть в заблуждение весьма недолго’; кукм. d'atlän muźemaz mi-kä ku­lom, mil’eśkцm l2äz kiń oktoz? [Munkácsi 1952: 337] ‘Если на чужбине мы ум­рем, наши кости кто со­бе­рет?’; глаз., каз. jat ‘чужой’ [VotjSz. 258]; глаз., елаб. jat, м.-урж., уфим. r′at ‘чужой, посторонний’ [WW 75]; юж. ят, кр. юж. дят ‘чужой, чуж­бина’ [Бор. 370]; южн. ят ‘чужбина’, ‘чужак, чу­жой’ [УРС 1948: 368]; ят(-) [УОС 1959: 216; УОС 1984: 343; УКШГК 2002: 411]; диал. ят ‘чу­жой, незна­ко­мый; посто­ронний’ [УРС 1983: 539; УРС 2008: 825]; jat [UMSz. 505; USS 663] (без каких-либо помет); и др. Сло­во, как можно заметить по при­веден­ным материа­лам, ха­­рактерно пре­иму­­ще­­ствен­но для пери­ фе­­рийно-юж­ных го­во­­ров. Правда, встречается и в отдель­ных юж­ных диа­лектах, о чем сви­де­тель­ствует употре­бле­ние его в про­изве­дени­ях пи­­­сателей – выходцев из южных ра­йо­­нов Уд­­муртии, напр.: Эске­риське ят муртъ­­ёслэсь! (И. Га­ври­лов. Вордӥськем палъ­­ёсын, 229). ‘Остере­ гайтесь чужих лю­дей!’ Странамес ути, тjнэ ятъ­ёс­лэсь ути (И. Гаврилов. Люкам сочинениос I, 191). ‘Страну нашу я защитил, тебя от врагов (букв. ‘от чужаков’) защитил’. Четлыкын ят муртлы но шумпо­тоно, ас югад коть уд вераськы (Е. Афо­нин. Йыр­мурт, 155). ‘В за­стенке и чу­ 236

О творчестве

жаку приходится радоваться, не сам же с собой будешь разговари­вать’. Уг ва­тüськы, иськавынъёсы, сю­лэмы ялан пöсь вирен пазяське. Малы ке шуоно, ась­ме калык но, тапалан улüсь дят выжыос но азь­ланяз пичи но векчи «муӵъёс­лы» пöрмозы (Волег Иники. Юсьёс но куӵъёс, 10). ‘Не скрою, родичи мои, сер­д­це мое непрестанно облива­ется кровью. Ибо и наш народ, и чужие пле­мена, обитающие в здешних краях, в дальнейшем превра­тят­ся в мел­кие коч­ки’. Что ка­сается «гла­­зов­ ского диа­лек­­та», то это слово попа­ло туда скорее книж­­­ным путем через пере­вод евангелия от Мат­­фея, изданного еще в 1847 г.1, в ко­­тором, как и в пе­ре­воде того же самого еван­гелия на «са­рапульское наре­чие», южное («сарапульское») сло­во ят или сочетание ят мурт было ис­поль­ зовано пере­водчиками в значении как ‘чужой’ (пример см. выше), так и ‘языч­­ник (в осо­бен­ности в сочетании со словом мурт ‘человек’)’, т. е. чу­жой по отношению к хри­сти­анам: сар. со медъ лу­òзъ ты­нrдъ ятъ мытàрь-но кадь. ~ глаз. медъ лу­òзъ со тынrдъ uтъ, мы­тарьно кàдь. ‘ да будетъ онъ те­бѣ, какъ языч­никъ и мытарь’ (Еванг. Сар. 1847: 137; Еванг. Глаз. 1847: 137); сар. ятъ-муртъ!съ-но соèикъ угà кá­ро? ~ глаз. ятъ-муртъ#съ бенъ соè-икъ угà кá­ро? ‘ и языч­­ники не тоже ли дѣ­ла­ютъ?’ (Еванг. Сар. 1847: 31; Еванг. Глаз. 1847: 31); сар. Воць таè бонъ куш­кò ятъ муртъ­!съ ~ глаз. Ви­цuкъ бенъ таè куш­­кò ятъ-мурт­!съ ‘По­тому что всего сего ищутъ языч­­­­ ни­ки’ (Еванг. Сар. 1847: 38; Еванг. Глаз. 1847: 38); и др. Книжным путем (из печат­ных источников) попало это слово и в произведения Е. Афонова (ят) и Волега Иники (дят). Употребление по­этом Г. Са­ би­­то­вым слова ят в при­ве­ден­ных слу­ча­ях об­условлено сле­ду­ющими причина­ми: 1) для сти­листиче­ско­го варь­­иро­ва­ния с синонимом сьöр ‘зад­ний’, ‘чужой, посто­рон­ний’, что осо­бен­но заметно, ес­ли прини­ мать во внимание то, что в одном и том же сбор­нике почти рядом упо­ тре­б­лены оба синонима – ят и сьöр: Öй сётысал то­нэ ятэ – Пересь ни мон, öвöл кате (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 41). ‘Я не отправил бы тебя на чужбину – Уж стар я, нет у меня сил’. ~ Тани сьöр гурт – анай Правда, и здесь переводчики старались по возможности избежать этого чуждого для “глазовскаго нарѣчiя” слова, заменив его синонимичным словосочетанием муртъ утéм-, см. вышеприведенный пример: глаз. музъèмъ Эксэй-#съ кинъ-лsсь октò вытъ-сsсь кэрсь-сsсъ? асъ утèмъ пi!сълtсь-а ятъ-#съ-лtсь-а? Петръ верà Сóлы: муртъ утéм-!съ-лsсь. 1

237

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

дор, Вет­лü отчы уно пол (Г. Сабитов. Улон – кыр­ӟан, 44). ‘Вот чужая де­ревня – ро­дина матери, Бы­вал я там мно­го раз’; 2) для до­сти­же­ния смысловой точности – в кон­­­струкции: Ве­рась­кем­зы но öвöл ят (Г. Са­би­тов. Яра­тӥсь­ко, 35). ‘И речь их... не чуж­да [нам]’ – исполь­зова­ ние, вместо ят ‘чу­жой; чуж­дый’, его си­нони­мов сьöр ‘зад­ний; чужой’ или па­лэн ‘по­сто­­рон­ний; чу­жой’ могло бы привести к некоторой не­ точ­но­сти смысла (речь – ‘зад­няя’ или ‘по­сто­ронняя’?); 3) кроме то­го, в одном слу­­чае (см. выше) форма ятэ ‘на чужби­ну’ – правда, не совсем точно – риф­му­ется со словом кате ‘мои силы’, чего нель­зя было бы достичь при исполь­зо­ва­нии слов палэн, сьöр или мурт. К этой же группе лексических диалектизмов следует, на мой взгляд, отнести еще и слова быдтыр ‘совсем, всего’, йыранг ‘ме­жа’ (см. выше), сабырлы ‘спо­койный’, сы­ныр ‘сухо­жи­лие’, тыныльыны ‘на­доесть’, тэкшерыны ‘проверять, разбирать’, шау­ланы ‘шу­­меть’, эль ‘страна, край’, ям ‘красота, прелесть’ и ряд др., встре­чающиеся в по­э­­ти­ческих книгах Г. Саби­то­ва. 3.3.2. Лек­сика литературного характера, име­­ющая южноудмуртское проис­хо­ж­­­­дение; причем многие слова этой группы имеют в литера­турном языке си­но­нимы общеудмуртского характера (бай ‘богатый, зажиточный’ ~ узыр, бусы ‘по­­ле’ ~ луд, гумыр ‘жизнь человека от рождения до смерти’ ~ даур, мо­тор ‘кра­­сивый’ ~ чебер, öк­сыз ‘сирота’ ~ сиро­та, сактыны ‘рассветать’ ~ ӟардыны, утыр ‘постепенно’ ~ пумен и т. д.) или пришед­шие в ли­­тературный язык из южных, сре­ динных говоров и/или се­вер­ного наречия (анай ‘мать’ ~ нэнэ, мумы, муми < сред., сев.; урам ‘улица’ ~ ульча < сред., сев. и др.). Из создавшихся таким об­разом синони­мич­ных пар в большинстве случаев оказались востре­бо­ванными в твор­че­ском наследии поэта не только южноудмуртские формы, но и – нередко – их общеуд­мурт­ские или иные (< сев., сред.) соответ­ствия, что по­рою было обусловлено потребностями стихотворной речи, напр.: бай (южн) ~ узыр (общеудм.): Лудын сямен ик, бай ӝöкъёс сьöрын – Андан пöзьтüсь артэ гырись­ёсын (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­­ко, 59). ‘Как и в поле, за бо­га­тыми столами Сталевар рядом с па­хар­ями’; Будод, лу­од вузчи, туж бай: Ваньзэ тыныд сётоз Эбрай! (Г. Сабитов. Улон – кыр­ ӟан, 41). ‘Вырастешь, станешь тор­­­говцем, очень богатым: Все это даст тебе Эб­рай’; Шаермы чебер, шулдыр, Ӵыдонтэм тэльёс, лудъёс. Мед луоз на со узыр – Ваньбуро со мед луоз! (Г. Са­битов. Улон – кырӟан, 238

О творчестве

18). ‘Край наш красивый, пригожий, Леса, поля нена­гляд­ные. Пусть он будет и богатый, Зажиточным пусть он будет’; бусы (южн.) ~ луд (общеудм.): Бусы тыр лэйкало юосмы (Г. Сабитов. Кылбуръёс но кырӟанъёс, 43). ‘Во всем поле колышутся хлеба’; Бусы сьöрын, бусъёс сьöрын, Инвис дорын – лыз тэль (Г. Сабитов. Яратӥсько, 52). ‘За полем, за туманами, У горизонта синий лес’; Колхоз лудын зарни ю-нянь Тулкымъ­ясь­ке, куашетэ. Ӵук шундыез азьпалтыса, Бусые калык потэ (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кырӟанъёс, 26). ‘В колхозном поле зо­лотые хлеба Колышутся, шумят. Опережая утреннее солнце, Народ выходит в поле’; Ша­ер­ ен ӵош гурт тыршиз зол – Лудъёс вы­льысь сяськаязы (Г. Сабитов. Улон – кыр­ӟан, 45). ‘Вместе со страной крепко трудилась де­ревня – Вновь зацвели по­ля’; гумыр (южн.) ~ даур (общеудм.): Нош пай­мо­нэз отын öвöл быдтыр – Ужын орт­чиз солэн бадӟым гумыр. Öз жаля кужымзэ: дуриз, гыриз, араз – Ужын шедь­тüз шудзэ ас даураз (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 116). ‘Удивляться там нечему совсем – Дол­гий век его прошел в труде. Сил не жалел: ковал, па­хал и жал – В труде всю жизнь он счастье находил’; Ой, уз вун, дыр, уз вун, Ул­то­зям вань да­ур Со орт­чем аръёсысь Шумпотон но шудбур (М. Ӟалиль – Г. Са­би­тов. Яра­тӥсь­ко, 168). ‘Ой, не забыть мне, не забыть Весь мой жизненный век Ра­дость и сча­стье Тех прошедших лет’; мотор (южн.) ~ чебер (общеудм.): Бен, вылэм, шол, Ар кар. Со сылэм туж мотор Шур сьöры ӝу­тüськем нюлэсо вырйылын (Г. Сабитов. Улон – кыр­ӟан, 13). ‘Да, ведь был же Город аров. Он стоял очень красивый на лесистом холме, Что поднимается за рекой’; Вöтын сямен, азям суредаське Мукет дунне, мукет чебер улон (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 39). ‘Как во сне, передо мной встают Иной мир, другая красивая жизнь’; Сер­мета­тэк ӝог улляськод валдэ – Инвис сьöрын матын чебер сактон (Г. Са­би­тов. Яра­­тӥсь­ко, 24). ‘Бы­с­тро гонишь ты не взнузданную ло­шадь – Близок за го­ри­зон­том кра­сивый рассвет’; öксыз (южн.): Пичиысен кылид öксыз, Уд тоды тон жалясьёсыз (Г. Саби­тов. Улон – кырӟан, 41). ‘С детства ты остался сиротой, Не будет кому тебя жа­леть’; сактыны – сактон ‘рассвет, заря’ (южн.) ~ ӟардон ‘рассвет; заря’ (обще­удм.): Уй ортчиз, сэраз, Нош ик куазь сактэ (Г. Сабитов. Кыл­ буръёс но кыр­­ӟанъ­ёс, 31). ‘Ночь про­шла, растворилась, И опять рассветает’; Ӵук сактон но тöлъёс пумитэ, Данъяса шуд­буро улонэз, 239

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Ком­сомол егитъ­­­ёс, Ми азьлань мы­нüсь­ком вормонэ (Г. Са­битов. Кыл­ буръёс но кыр­­­ӟанъ­ёс, 49). ‘Навстречу утрен­не­му рассвету и ве­трам, Восхваляя счаст­ли­вую жизнь, Мы, комсо­моль­ская моло­дежь, Идем вперед к по­бе­дам’; Мусояса сактон тöл Вешаз тöдьы чукъ­ёсты. Чылкыт миськиз ӵук ӟардон Дун лыс­вуэн соосты (М. Ӟалиль – Г. Саби­тов. Яратӥсько, 163). ‘Рассвет­ный ветер Ласково потрепал кисти белые. Чисто омыл их утренний Рассвет росою чистою’; утыр (южн.) ~ пумен (общеудм.): Вуиз тулыс – ваньмыз выльмиз утыр, Пöрт­мась кужмыз, дыр, вань тулыс куазьлэн (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 34). ‘Пришла весна, все постепенно обнови­лось, Волшебную силу, видать, имеет ве­сна’; Тузонэз лапка­тüсь шапыкъёс Мульыос кадь усё ни утыр. Пумен, ӵап лöп­тыса кадь, Соос Ча­быса ик экто ни шатыр (Г. Сабитов. Яратӥсько, 78–79). ‘Ка­­­­пель­ки, сбивающие пыль, Как орехи, постепенно сыплются уже. Словно во­о­ду­шев­ля­ясь, Они По­сте­ пенно пляшут, хлопая в ладоши’; Пашме ни мугорыд тынад – Пумен шöдтэк пересьмиськом (Г. Сабитов. Яратӥсько, 53). ‘Уж чахнет тело твое – Постепенно незаметно стареем’. анай (южн.) ~ нэнэ: Тон дуннее лыктон зоро сüзьыл Шундыё май, дыр, вал ана­едлы (Г. Сабитов. Яратӥсько, 22). ‘Дождливая осень, когда пришел ты в мир, Твоей ма­тери ка­за­лась, наверное, солнечным маем’; Кылыса тон öд вут­ты, дыр, «Мусо нэнэ» шуэмме (Г. Сабитов. Кыл­буръ­ёс но кыр­ӟанъ­ёс, 15). ‘Ты не упела, на­вер­но, услышать Моих слов «ми­лая мама»’; урам (южн.) ~ ульча (сев., сред.): Гурла урам – чыл­как тудӟем Вало (Г. Са­би­тов. Яратӥсько, 14). ‘Улица гудит – слов­но разлившаяся Вала’; Тудӟем шуръ­ёс лыз зарезе сямен, Горд пло­щ а­де мы­но вань урамъёс (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кырӟанъёс, 12). ‘Как раз­лив­шие­ ся реки в синее море, Все улицы идут к Кра­сн ­ ой площади’; Ту­лыс сямен туннэ уль­чаосыд Горд флагъ­ёсын шулдыр сясь­ка­ясько (Г. Сабитов. Яра­тӥсько, 11). ‘Сегодня ули­цы твои, словно весной, Крас­ны­ ми фла­гами весело рас­цветают’; Ульча­ос вылэ, вылэ Нуо, нялмыт выйылэ (Г. Сабитов. Куноын, 17). ‘Улицы ведут кверху, Квер­ху, к поло­го­му холму’; и др. 3.4. Семантические диалектизмы. Они в художественных произведениях рас­­­по­знаются с определенным трудом – лишь при очень внимательном чтении тек­ста и, разумеется, при владении соответствующим диалектным материалом. 240

О творчестве

Рассе­ян­­ный или не знающий особенностей говоров читатель может пройти ми­мо, к примеру, та­кого се­ман­ти­ческого диалек­тизма, как туган (< тат. туган ‘род­ствен­ник, род­ной’ от туу ‘рождаться, родиться’), который в нижесле­ду­ющих строках Г. Сабитова обо­значает не ‘воз­люб­ленного, любимого друга, дру­жка; милого’, как обще­при­нято в литератур­ном языке, а диал. ‘родню, род­ствен­ни­ка’: Одüг бадӟым семь­яе кадь Вал­чеяз страна вань­мес: Ӟуч-а, пор-а я бигер тон – Куспамы туган но эш (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 56). ‘Как в одну семью боль­шую, Объединила нас стра­на: Рус­ский, мариец иль татарин – Меж собой мы все род­ственники и друзья’. Сло­во туган в значении ‘род­ ственник’ зафиксировано и в ранних изданиях про­из­ве­дений фольк­ лора «ка­занских» и «уфимских» уд­мур­тов, напр.: каз. Туганэз туган кинь уз кары Аслаз мы­лыз-кыдаз ŏшам­зе? ‘Род­ствен­ника кто не будет почитать (точнее: ‘не будет при­­нимать за род­ствен­ни­ка’. – В. К.), если онъ ему по сердцу?’ [Гавриловъ 1880: 12 и 82]; каз. Туганэз дорэ туган лыктэ Жеç мылзе-кыдзэ уçтыса. ‘Къ род­ствен­нику идетъ родственникъ, разве­селяя до­брое сердце’ [Гавриловъ 1880: 13 и 83]; каз. Ач­мэ ту­ганмы лыктыса пы­ризкэ Чöш­тэм вöй каик эзылыçком. ‘Когда при­ хо­дитъ къ намъ родственникъ, мы та­емъ какъ чухонское масло’ [Гавриловъ 1880: 33 и 99]; кукм. ď eč tuganjos-dorä lеkЗ täm-berä ď eč šеdЗ änńańän puñiśki [Mun­kácsi 1887: 271]. ‘При­­­­ехав к добрым род­ствен­никам, встретился с добрым угощением’; кукм. ti tugańńosе̮n veraśkцnц evol-dцr mil′am d′et′ќ kцlmц [Munkácsi 1952: 318]. ‘Чтоб с вами, родственниками, общаться, нет у нас, наверно, до­брых слов’; уфим. dunän bа”śtäm güjäkä vа”ń: ton, tugа”nä-ponnа” žа”l′ о֙ v о֙ l [Munkácsi 1887: 269]. ‘Если име­ется купленная на деньги ме­лодия, для тебя, мой род­ствен­ник, ее не жаль’; и др. Удмуртские словари кон­ца XIX в. сло­во туган в «казанском» и «уфимском диа­лектах» фиксируют также со зна­чением ‘род­ственник’ [VotjSz. 372; WW 266], в то время как в словари совет­ско­го периода, изданные в рес­пуб­лике и за ее пределами, сло­во включено лишь в значении ‘возлюбленный, друг и т. д.’ [Бор. 287; УРС 1948: 294; УРС 1983: 425; UMSz. 419; USS 488]; лишь самый последний из них отмечает оба значения, причем круг значений ‘родственник; родня; близкий (родной) человек; друг’ с пометой диал. [УРС 2008: 656]. Учитывая у сло­ ва туган узколокальный ха­рак­тер значе­ния – ‘род­ствен­ник’, И. В. Яковлев в своей публика­ции народных пе­сен шош­минских уд­муртов в одних случаях оставлял это слово без изменения, снабдив его ком­ментарием: 241

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

родня(-), напр.: Туганэз доре ту­ган лыктэ Ӟеч мыл­кыдзэ усьтыса (Удмурт кырӟанъёс, 13). ‘К родствен­ни­ку идет родственник, Рас­кры­вая свою до­брую душу’; в других заменял словом родня ‘род­ствен­ник’, напр.: Бур пыдыд сэ­ра­лоз, сюлмыд сэректоз, Родняед тодад усьы­кы (Уд­мурт кыр­ӟанъ­ёс, 17). ‘Пра­вая нога развяжется, сердце защемит, когда род­ствен­ник на ум придет’. На вторичный характер формы родня в последнем примере ука­зывает ва­риант той же самой песни в более ранней записи Ю. Вихманна: шошм. atased t′њortoz, bur p2d2d serå&oz, tuganed todad шś2k2 [Wichmann 1893: 48]. ‘Пе­­тух за­­по­ёт, правая нога развяжется, когда родственник на ум придет’. Почти од­но­вре­менно с Г. Са­бито­вым включил в свою повесть слово туган в значении ‘род­ ственник, ро­дич’ Р. Ва­ли­шин, но­си­тель за­камских говоров (уфим.): Марина со полу­што­пысьтыз вань­­мыз­лэн круж­ка­осазы пичи­ен-пичиен лэзьылüз но вазиз: – Ӝу­тэлэ, туганъ­ёсы... Кос­тя­лэн азяз мед усёз (Р. Валишин. Тöл гурезь, 161). ‘Ма­рина налила из того полу­штофа по­ма­леньку в каждую кружку и произнес­ла: – Поднимите, род­ные... Пусть помя­нет­ся Косте’. Слово шурали в удмуртском литературном языке (и в ряде диалектов) означает ‘филин, сыч, не­ясыть’ – именно с такой семантикой фиксируют его уд­муртско-русские словари ХХ–XXI вв. [Бор. 351; УРС 1948: 351; УРС 1983: 510; UMSz. 487: USS 621] – УРС 2008: шурали I ‘филин; диал. сычь; диал. неясыть’ и шурали II ‘диал. ле­ший, черт’. В род­ном же го­воре Г. Сабитова это та­тарское заимствование (< тат. шүрəле ‘леший, шурале’) служит для обозначе­ния лишь ‘лешего, злого лес­­ного духа’. Такое существо высту­пает в ряде мифо­логических рассказов, записанных на территории проживания кук­мор­ских уд­муртов, напр.: аз′­ло с′öд н′улэс полън улил′л′ам трос шурал′ийос. пэймътэн ко∙т′кин′ н′улэскэ мъ­нъ­нъ курда вълэм. сойэн ик нъл­йос но пийос гуртлис′ палэнэ кошкъмтэ∙зъ, гурт до­рън гънэ шъдил′л′ам но д′умшал′л′ам. д′умшакъ∙зъ ко∙т′ку къ­ло вълэм та­шэ кўа­ра: тан-тал′ата, тан-тал′ата, тантал′ата... та кўара къ­­лис′кэм гурт­лъ кÿ­д′окис′ мур н′укън. со н′укън жътлъ бъдэ оз′ъ шура­л′ийос д′ум­шал′л′ам но шул­дърйас′кил′л′ам (запись произведена в 1979 г. в с. Нырья М. И. Батыевой) [Кельмаков 1986: 31]. ‘Раньше в дремучем лесу было много ле­ших – шу­рали. В темноте все боялись отправляться в лес. Поэтому девушки и парни далеко от деревни не отходили, игра­ли и водили хоровод лишь вблизи де­ ревни. Когда они водили хоро­вод, всегда слы­шались такие звуки: “Тан242

О творчестве

таля­та, тан-таля­та, тан-та­ля­та...” Эти звуки доноси­лись из отдаленного от деревни глубокой лож­бины. В той лож­­би­не каждый вечер таким образом водили хоро­вод и весе­лились шу­рали’. В другом тексте, записанном П. М. Захаровым в д. Старая Кня-Юмья в 1988 г., дается вполне реальное описание внешности этого суще­ства: аз′ло ас′мэ гур′мъ котърън бъ∙дэсак н′улэсйос будил′л′ам. писпуос но сокъ туж бä’­зъмэс′ лÿил′л′ам. ку’кэ писпуослис′ въжъзэс кÿн′ äд′äмиослэн ӟъ­гъртэмзъ у’ лу въ­­лэм. äд′ä­ми н′улэскэ пърънъ курда вълэм: отън шурал′ийос, пэ, улил′­л′ам. му­горзъ гон­дър­­лэн кэк го­но∙-гоно вълэм. мугорэнъ∙зъ но соос äд′ä­ми­ лис′ бä’зъмгэс лÿил′­л′ам, шуо [Kel’­ma­kov, Saarinen 1994: 298]. ‘Раньше вокруг нашей деревни рос сплошной лес. И деревья тогда были очень крупные. Комель некоторых деревь­ев три человека вместе не могли охватить. Люди боя­лись вступать в лес: там лешие-де жи­ли. Тело у них, как у медведя, было сплошь по­крыто шерстью. К тому же рос­том они бы­ли покрупнее человека, го­во­рят’. И не мудрено, что при переводе попу­лярной сказки Г. Ту­кая “Шурале” на удмурт­ский язык Г. Са­битов исполь­зовал, на­ряду с обще­уд­мурт­ским палэс­мурт ‘ле­ший, лесовик’, и это диа­лектное слово, ср.: Бег­лой-а со, па­лэсмурт-а сыӵе ку­пырес маке? (Г. Са­би­тов. Яратӥсь­ко, 152). ‘То ль беглец он, или леший – это скрю­ченное суще­ство?’1 ~ Но шу­ра­ли – мар кулэ на – уг выреты кизэ, Уг вала со адямилэсь пичи кескич ужзэ. Тыш­каз пи­яш – пезь­дüз зöк тул – ышиз ту­рын пуш­кы – Шура­ли­лэн кон­грес ки­ыз пачказ пу­тэт вис­кы. Бен шурали со­ку гинэ пöяськемзэ валаз, Ас эшъёссэ со öтьыса кесясь­ кыны öдъяз (Г. Саби­тов. Яра­тӥсько, 154). ‘Но шу­рале – надо же так – не шевелит рукой, Он не понимает не­большую хитрость че­ловека. Вы­­ бил парень – отлетел толстый клин – за­терялся в тра­ве, – Руки-крю­­ки шу­рале прищемились в щели [бревна]. То­гда лишь шура­ле догадался о про­махе своем, Криком своим своих друзей он начал созы­вать’2. Однако, судя по кон­­тексту, не­сколько рас­плывчатое в семан­тическом отно­ Эта строка в переводе с татарского С. Липкиным звучит так: “Джин, разбойник или призрак – этот скрюченный урод?” (Г. Тукай. Стихотворения и поэмы, 314). 2 В переводе С. Липкина: “Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой, Он стоит, не понимая умной выдумки людской. Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле... Прищемились и остались в щели пальцы шурале. Шурале обман увидел, шурале вопит, орет. Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ” (Г. Тукай. Стихотворения и поэмы, 317). 1

243

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ше­нии слово па­лэс­­мурт не со­всем тождественно слову шу­рали, так что ис­поль­зование послед­не­го в пе­реводе по­эмы вполне оправданно. То, что палэс­мурт ‘половинное су­ще­ство, леший’ и нюлэсмурт ‘лесовик, леший’ с одной сто­роны, и шурали, с дру­гой, – для Г. Сабитова далеко не одно и то же, сви­детельствуют хотя бы строчки, в ко­торых они перечислены рядом, как различ­ные, хотя и од­нородные сущ­ности: Пырантэм ӵем интыосаз периос, пе, уло, Палэсмуртъёс, нюлэс­муртъ­ёс, шу­ ра­лиос ветло (Г. Тукай – Г. Сабитов. Яра­тӥсь­ко, 151). ‘В не­про­лаз­ной там ча­щобе черти-де живут, Палэсмурты, нюлэс­мурты и шурали бро­­ дят’1. Далее об­раз шурали – ле­шего, – явно ове­янный фоль­к­лорными моти­вами родных мест и об­катанный в переводе татарского стиха на удмуртский язык Г. Сабитовым, пе­решел и в ори­гинальные про­из­ве­де­ ния его зем­­­ляка – по­эта П. За­ха­ро­ва: Синъ­ёсам гомӟо ура­лиос, – Тамталя! – ини ке­сясь­­­кись­ко. – Ха! – се­рекъ­яло шура­лиос. – Ха! – ачим но мон се­рекъ­ясько (П. За­­­­харов. Вож выж, 41). ‘В глазах мо­их зажи­га­ются злые ог­ни, – Там-таля! – уже кричу. – Ха! – смеются шу­ра­ли. – Ха! – я и сам сме­юсь’. Кöт­тырымон сое би­ча­тысал, Шу­кы потымо­наз серекъ­я­тозь... Шура­ли­лы ке мон берытскысал, Сюл­мам таӵе öй улысал ни вöсь... (П. Заха­ров. Вож выж, 232). ‘Вдоволь я б его пощекотал, Что­­бы он хохо­тал до упа­ду (букв. ‘до об­­разования пены’)... Если б я превра­тился в шурали, В моем сердце не было бы столько бо­ли...’ 4. Г. Сабитов, поэт-лирик, пользовался в своем творчестве богатым ар­се­на­лом выразительных средств не только литературного языка, но и диалектов, в их числе воз­мож­ностями и тех, которые не являются для него родными. Лек­сические единицы и грам­ма­тические формы южных и северных диалектов, а также срединных говоров бы­ли необходимы ему в первую очередь для фоно­так­тических и стилистических целей. В целом же он пользовался выразитель­ными средствами всех структурно-территориаль­ных единиц удмуртского язы­ка, т. е. лексиче­ ски­ми и грам­ма­­ти­ческими диа­лект­­ными фор­мами, в боль­шин­стве своем находящи­ми­ся на периферии литературной нормы: В более полном переводе С. Липкина это место поэмы-сказки звучит так: “Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят. Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят. Много сказок и поверий ходит по родной земле И о джинах, и о пери, и о страшных шурале” (Г. Тукай. Стихотворения и поэмы, 313). 1

244

О творчестве

1) из южных говоров: тузӥ ‘красивый; приличный’ (кукм. чэбэр, мотор): Соин ик со [гурт] тузü луэм, Шудбур пырем котькуд юртэ (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 45). ‘Потому она красивая стала, Счастье про­никло в каждый дом’; Дüсязы пиос тузü ши­нель, Сэзъ­ялскиз солдат гурен Кам тэль (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 75). ‘На­дели пар­­ни красивые шинели, Взметнулась ре­крут­ская песня в Камский лес’; и др.; 2) из северных и срединных говоров: вичак ‘весь, всё’ (кукм. ван′): Лыз сиосын пиштылозы азям Тодмо синъёс вичак улы­тозям (Г. Сабитов. Улон – кырӟан, 100). ‘Синими лучами всю жизнь будут сиять Передо мной те знакомые глаза’; дӥне ‘к’ (кукм. дорэ): Ульчаос вылэ, вылэ Нуо, нялмыт вырйылэ: Мынüськом ӵужмурт дüне (Г. Сабитов. Куноын, 17). ‘Улицы все выше, выше Ведут к по­ло­гому холму: Мы направляемся к дяде’; мынкод ‘идешь’ (кукм. мъс′код, мънис′код): Яке бусыысь кузь сюрес вылын Мын­код – чик öвöл кадь пумыз (Г. Сабитов. Арган кырӟа, 80). ‘Или по полю длин­ною дорогой Идешь – кажется, совсем нет конца’; окмыны ‘хватать, быть достаточным’ (кукм. търмънъ): Лыдъяськонмы – окмоз меда чот весь? (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­­ко, 59). ‘Подсчеты наши – хватит ли ко­стя­шек на сче­тах?’ öвöл матын ‘неблизкий’ (кукм. матън эвол, матън овол): Мынонмы öвöл матын, Ве­рась­ком семья куспын: Кин мыноз, нош кин уз мын, Кин тырше, нош кин азгын (Г. Сабитов. Ку­ноын, 3). ‘Поездка неблизкая, Договоримся в семье: Кто поедет, а кто нет, Кто старателен, а кто ле­нив’; сазьтэ ‘будит’ (кукм. сайкатэ): Горнистлэн жингрес Гумы куараез Шул­дыртэ си­кез, Сазьтэ лагерез (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кыр­­ӟанъ­ ёс, 31). ‘Труб­ный звук Гор­на горниста Веселит лес, Будит лагерь’; сётско ‘даю’ (кукм. с′ос′ко, с′отис′ко): Мон гожъясько яратонэ сярысь, Солы сётско одüг та сюлэмме (Г. Сабитов. Арган кырӟа, 92). ‘Я пишу о лю­би­мой своей, Ей дарю свое единственное сердце’; сик ‘лес’ (кукм. н′улэс): Горнистлэн жингрес Гумы куараез Шул­ дыртэ си­кез, Сазьтэ лагерез (Г. Сабитов. Кыл­буръёс но кыр­­ӟанъ­ёс, 31); укыл ‘не надо, не нужно’ (кукм. кулэвол): Тани учке патермес, Кухняез кель­­шиз укыр: Öвöл учог эстонэз, Ма, пуэд воксё укыл (Г. Сабитов. Ку­ноын, 19). ‘Вот полю­буйтесь нашей квартирой, Кухня в особенности по нраву: Нет не­обходи­мости топить печь, Да и дров совсем не нужно’. И т. д. 245

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

5. На основе эскизного анализа диалектизмов разного типа и раз­ лич­ного аре­ала их естественного распространения, которые были использованы в ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ниях уд­мурт­ско­го поэта Г. С. Сабитова, можно прийти к сле­ду­ющим – разумеется, отнюдь не окон­ ча­тельным – выводам. 5.1. Диалектизмы, как “инородные” с позиций литературных норм того вре­ме­ни лек­сические еди­ницы и грамма­тические конструкции, выполняют в поэ­ти­­че­ском творчестве Г. Сабитова строго опре­де­лен­­ные (впрочем, типичные для произ­ве­дений и других авторов) функции, на что мною было уже ука­зано выше по­пут­но с ана­лизом конкретных слов и форм: а) дают автору воз­можность со­здавать соот­вет­ствующие рифмы и выдер­жать заданный рит­мический рисунок стихо­тво­рения – эта сторона функцио­наль­ной нагрузки диалектизмов в творчестве поэта Г. Сабитова по своей зна­чимости, возможно, перевешивает все остальные функции, вместе взятые; б) пре­до­ставляют в распо­ряжение автора богатый арсенал сти­ листических средств в виде сино­нимов; в) обогащают ли­те­ратурный язык новыми лексическими единицами или новыми смысловыми оттенками их; г) способствуют со­зданию местного колорита – характеристике определен­ной языковой ситуации и живописанию бытовой обстановки малой родины са­мого поэта. Пра­вда, на эту роль в немень­шей степени претендует ономасио­ло­ги­че­­­ская лексика, которая в дан­ной статье не была объектом специального ис­сле­до­вания, – это: топонимия, связанная с род­ными ме­стами поэта: Кузон – г. Ка­зань (Г. Сабитов. Яратӥсько, 35), Выль Каньсар – родная деревня поэта Но­вый Ка­ни­сар (Г. Саби­тов. Яратӥсько, 41); Каньсар – д. [Новый] Ка­нисар (Г. Саби­тов. Яратӥсько, 54), Öрес – д. Нижняя Русь (Г. Са­би­тов. Яратӥсько, 79) и др.; личные име­на и па­тронимы не­когда ок­ру­­жавших поэта людей, свя­зан­ных с ним се­мейно-род­ственными, дру­же­ственными, сосед­ски­ми и пр. отно­ше­ния­ми: Бек­та пиос ‘род (букв. ‘сыновья) Бек­­­ты’, Дамаш пиос ‘род Да­маша’, Герей [пи­ос] ‘[род] Герея’, Туй­кей [пиос] ‘[род] Туй­кея’, Усман пиос ‘род Усмана’ (Г. Са­би­тов. Яра­тӥсько, 54), Байгельдü – муж­ ское личное имя (Г. Сабитов. Яра­тӥсь­ко, 56), Са­ба­най, Са­банчи – личные имена соответственно деда и прадеда по­эта (Г. Саби­тов. Яра­тӥсь­ко, 41); Тук­табей – имя родной сестры поэта (Г. Са­битов. Кыл­­­буръёс но кыр­­ӟанъ­­ёс, 18), Эбрай – имя приемного отца поэта (Г. Са­би­тов. Улон – 246

О творчестве

кырӟан, 41) и др.; клич­ка стригунка – Ӟами (Г. Сабитов. Яра­тӥсько, 45) и т. д. 5.2. При всей кажущейся на первый взгляд многочисленности диалектизмов (это впечатление спровоцировано тем, что они, извлеченные из семи сборни­ков, представлены читателю в концентрированном виде!), эти формы в ткани художе­ствен­ных произведений Гая Сабитова занимают достаточно скромное, в целом малозаметное место. На это имелись, как мне кажется, объ­ек­тивная и субъ­ективная причины. Дело в том, что творческие годы поэта в ос­новном со­впали с эпохой господства политического тоталитаризма в стра­не, тре­­бо­вавшем от каж­до­го гражданина жесткого исполнения всех установленных когда-то и кемто пра­вил, норм и ритуалов во всем, в том числе и в языке. Тоталитарный режим при­ме­ни­тельно к удмуртскому языку проявился в стро­ жайшем подчине­нии каж­до­го ав­тора и каждого из­дания ин­туитивно установившимся и утвер­дившимся в раз­лич­­ных нормативных доку­ мен­тах (напр.: в сводах правил пра­во­писания и пунк­туации, на­уч­ных и школь­ных грамма­ти­ках, орфографических и иных нор­ма­тив­ных сло­ ва­рях, в партий­но-правитель­ствен­ных изданиях типа рес­­пу­бли­кан­ской га­зе­ты и т. д.) нормам литера­тур­ного языка 50–80-х годов. Не случайно язык абсолютного большин­ства художе­ственных про­изведений, опу­ бли­ко­ван­ных в эти годы са­мыми раз­личными ав­то­рами, равно и язык пери­о­дической пе­чати, не имеет ярко выраженных индивидуальных особенностей. Этим он суще­ствен­но отличался от языка печатной продукции 20–30-х гг. ХХ в., с одной стороны, и 90-х гг. ХХ в. – начала XXI сто­летия, – с другой. Так, к примеру, на основе рекогносцировочного сравнения языка более ранних про­из­ведений (рас­ска­зов, сти­хотворений, пьес) М. Петрова (некоторые результаты исследования послед­них пред­ста­в­лены в: [Кель­маков 2001а; 2006]) с языком и стилем его романа “Вуж Мултан” (1954), можно прийти к весьма кра­ мольному выводу о том, что язык этого романа (если иметь в виду ту версию, которая из­дается в последние годы) – при­надлежит собственно не столь­ко М. Пе­трову, сколь­ко ни­ве­лиру­ющему, под­во­дящему под общий знаменатель кол­­лектив­но­му “твор­­че­ству” кор­­порации ре­дак­­ торов от социалистического реа­лизма. Есте­ствен­но, в таких условиях было крайне затруднительно кому бы то ни было ин­диви­дуа­ли­зировать язык и стиль своих произведений за счет, скажем, ис­поль­зования диа­ лектизмов, авторского сло­­вотворчества, созна­тельного – в стили­ 247

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

стических це­лях – откло­не­ния от строго определен­ных норм в струк­ ту­риро­ва­нии предложе­ний и т. д. Поскольку Г. Сабитов к тому же и сам многие годы работал в дол­жно­сти глав­ного редактора Удмуртского радио, он, естественно, воспитал в се­бе не толь­ко со­временную ему культуру удмуртской литературной речи, но и стрем­ление строго придерживаться ее правил и норм. И это также не мо­гло не отра­зиться в це­лом и на языке его художе­ствен­ных произ­ведений. Условные сокращения языков и диалектов бес. – бесермянское наречие удмуртского языка; глаз. – глазовский диалект удмуртского языка (по Еванг. Глаз. 1847, VotjSz. и WW); диал. – диалект; диа­лект­ное; елаб. – елабужский диалект удмуртского языка (по WW.); каз. – ка­зан­ский диалект (по WW. и VotjSz.); кр. юж. – крайне-южный диалект удмурт­ско­го языка (по Бор.); кукм. – кукморский говор удмуртского языка; м.-урж. – мал­мыжско-уржумский диалект удмуртского языка (по WW.); общеудм. – об­щеудмуртская форма; сар. – сара­пуль­ский диалект удмуртского языка (по Еванг. Сар. 1847); сев. – северное наречие уд­муртского языка; сред. – средин­ные говоры удмуртского языка; тат. – та­т ар­­ский язык; удм. – удмуртский язык; удм. лит. – удмуртский литературный язык; уфим. – уфимский диалект уд­муртского языка (по VNpk. и WW); шошм. – шошминский говор удмурт­ского языка; юж. – южный диалект удмуртского язы­­ка (по Бор.); южн. – юж­ное наречие удмуртского языка. Литература и источники Бор. – Борисов Т. К. Удмурт кыллюкам: Удмуртско-русский толко­вый сло­ варь. Иж­евск: Удмуртгосиздат, 1932. XXII + 374 с. Пе­ре­издание стереотипное: Бо­ри­сов Т. К. Удмурт кыл­­лю­кам // АН СССР. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ; Удм. отде­ ле­ние Все­со­юз­ного фонда куль­ту­ры. – Ижевск, 1991. – ХXXII + 384 с. Валишин Р. Г. Тöл гурезь: Повесть, веросъёс, дневникысь люкетъёс, статья. – Ижевск: Уд­муртия, 2004. – 352 б. Васильев Ф. И. Кылбуръёс / Люказ, поттыны дасяз, азькыл, валэктонъёс гож­­­тӥз Алексей Ермо­лаев. – Ижевск: Удмуртия, 1995. – 848 б. Вахрушев В. М. Об особенностях говоров северного ди­а­лек­та удмурт­ ского язы­ка // Записки / Удм. НИИ ист., экон., лит. и язы­ка при Сов. Мин. Удм. АССР. – Ижевск, 1959. – Вып. 19. – С. 228–241. Волег Иники. Юсьёс но куӵъёс: Роман. – Ижевск: Удмуртия, 1995. – 136 б. 248

О творчестве Гаврилов И. Г. Вордӥськем палъёсын: Роман. Нырысетӥ книга. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1958. – 268 б. Га­­ври­ловъ Б. Про­из­ве­де­­нiя на­род­ной сло­вес­ности, обряды и по­вѣрья во­ тя­ковъ Ка­занской и Вят­ской гу­бернiй. – Казань, 1880. – 189 c. Еванг. Глаз. 1847 – Господа нашего Iисуса Христа Евангелiя отъ св. Еван­ ге­ли­стовъ Матөея и Марка, на русскомъ и вотяк­скомъ языкахъ, Глазовскаго на­рmчiя. Казань, 1847. 234 с. + 136 с. // Пер­вые пе­чатные книги на удмуртском язы­ке: Гла­зов­ское наре­чие / Сост. Л. М. Ившин, отв. за вып. Л. Л. Карпова. Пре­дисл. – Л. М. Ив­­­шин. Репр. воспр. текстов изд. 1847 г. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2003. (Памятни­ки культуры: Лингвистическое насле­дие 3). – С. 1–234. Еванг. Сар. 1847 – Господа нашего Iисуса Христа Евангелiе отъ св. Еван­гелиста Матөея, на русскомъ и вотякскомъ языкахъ, Са­рапульскаго нарmчiя. Ка­зань, 1847. 234 с. // Первые печатные кни­­ги на удмуртском языке: Сара­пуль­ское наречие / Сост. Л. М. Ив­­­­­шин, отв. за вып. Л. Е. Кириллова. Пре­дисл. – Л. М. Ив­­шин. Репр. воспр. текстов изд. 1847 г. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2003. (Па­мят­ни­ки культуры: Лингвистическое наследие 4). – С. 1–234. Захаров П. М. Вож выж: Стихи поэмы, переводы. – Ижевск: Изд-во ИжГТУ, 2001. – 272 с. Карпова Л. [Л.] Фонетика и морфология среднечепецкого диалекта уд­ мурт­ского языка. – Тарту, 1997. – 223 с. Кедров Ф. Быръем произведениос. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1959. – 207 б. Кельмаков В. К. Удмурт диалектология: Юанъёс но ужъ­ёс I: Диа­лек­то­ло­ гилэн историысьтыз. Транскрипция. Фо­нетика: вокализм / Удмурт гос. ун-т. Уд­­мурт но финн-угор кылтодонъя каф. – Устинов, 1986. – 42 б. Кельмаков В. К. Из истории удмуртского языко­зна­ния: Пер­вый опыт на­уч­ но­го издания фольклорно-диа­лек­тологических текстов // LU. – 2001. – Т. 37, № 3. – С. 174–191. Кельмаков В. К. О некоторых диалектизмах в язы­ке ран­них произ­веде­ ний М. Петрова: Лингвистическое эссе // Река судь­бы. Жизнь и творчество Михаила Петрова: Вос­по­минания, статьи, речи, письма. – Ижевск: Удмуртия, 2001а. – С. 318–332. Кельмаков В. К. Татарские элементы в языке ко­ротких песен казан­ских уд­муртов (по материалам Б. Гав­ри­лова) // Языковые контакты Повол­жья: Сим­ по­зиум в городе Турку 16–18.8.2001 / Turun yliopiston suomalaisen ja ylei­sen kie­li­tieteen laitoksen julkaisuja. – Turku, 2002. – С. 108–118. 249

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Кельмаков В. К. М. П. Петровлэн гожтосъёсаз уд­мурт фразеоло­гизмъ­ёс (Фра­­зеологи кыллюкамлы кöня ке ма­териал) // М. П. Петров и ли­те­ра­тур­ ный процесс ХХ ве­ка: Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения классика удмурт. лит.: Сб. ст. / УдГУ. – Ижевск, 2006. – 244–255-тӥ б. Красильников Г. Вуж юрт. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1956. – 160 б. Кузнецова А. А. Чимошур, Чимошуре: Кылбуръёс. – Ижевск: Удмуртия, 1991. – 72 б. Леонтьев А. К. Сюрес усьтӥське мынӥсьлы: Исторической повесть-легенда. – Ижевск: Уд­муртия, 1995. – 192 б. Лужанин А. Быръем произведениос. – Ижевск: Удмуртия, 1971. – 192 б. Поздеев П. К. Особенности языка и стиля романов Григория Медведева // Записки / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1959. – Вып. 19. – С. 228–241. РУС 1942 – Русско-удмуртский словарь / Удм. НИИ ист., яз., лит. и фольк­ лора; Под. ред. Бутолина. – Ижевск: УдГИЗ, 1942. – 408 с.­ РУС 1956 – Русско-удмуртский словарь: Около 40 000 слов; С прило­же­ ни­ем краткого очерка грамматики удмуртского языка / Удм. НИИ ист., языка и лит. – М.: ГИИНС, 1956. – 1360 с. Петров М. П. Веросъёс но очеркъёс. = Люкам сочинениос. 3-тӥ т. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1959. – 280 б. Сабитов Гай. Кылбуръёс но кырӟанъёс. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1953. – 60 б. Сабитов Гай. Кырӟанъёсы тыныд. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1962. – 48 б. Сабитов Гай. Куноын: Поэма. – Ижевск: Удмуртия, 1967. – 23 б. Сабитов Гай. Арган кырӟа: Кылбуръёс но кырӟанъёс. – Ижевск: Удмуртия, 1971. – 101 б. Сабитов Гай. Яратӥсько: Кылбуръёс но кырӟанъёс. – Ижевск: Удмуртия, 1975. – 175 б. Сабитов Гай. Даур гырлы: Поэма. – Ижевск: Удмуртия, 1981. – 16 б. Сабитов Г. С. Улон – кырӟан: Кылбуръёс. – Устинов: Удмуртия, 1985. – 120 б. Самсонов Е. Зор бере: Веросъёс. – Ижевск: Удмуртия, 1967. – 165 б. Св. Еванг. 1912 – Господа нашего Iисуса Христа Святое Евангелiе отъ Матөея, Марка, Луки и Iоанна на удмуртском языке. – Казань, 1912. – 327 с. Тепляшина Т. И. Язык бесермян // АН СССР. Ин-т язы­кознания. – М.: Наука, 1970. – 288 с. 250

О творчестве Тепляшина Т. И. Нижнечепецкие говоры северноуд­мурт­ско­го на­речия // 3а­пи­ски / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. – Ижевск, 1970а. – Вып. 21: Филология. – С. 156–196. Тукай Г. Стихотворения и поэмы – М.; Ленинград: Советский писатель, 1963. – 386 с. Уд. – газета “Удмурт дунне”. Удмурт кырӟанъёс – Удмурт кырӟанъёс. Сборник песен и стихотворений на вотском языке / Сост. и редакт. И. В. Яковлев. – Казань, 1919. – 31 с. УКШГК 2002 – Удмурт кылын шонер гожъяськонъя кыл­лю­кам. Шонер гожъ­ясь­кон но пусъёс пуктылон правилоосын: 30 000 ёрос кылъёс но кыл со­ че­таниос / РНА. УрЛ. Ист., кылъя но лит. – Удм. ин-т. Ижевск, 2002. – 416 б. УОС 1959 – Удмурт орфографической словарь / Историяя, экономикая, кылъя но литературая Удмуртской научно-иссле­до­вательской институт. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1959. – 216 б. УОС 1984 – Удмурт орфографической словарь: 25000 ёрос кылъёс но кыл сочетаниос. – Ижевск: Удмуртия, 1984. – 352 б. УРС 1948 – Удмуртско-русский словарь: С приложением грам­­­­матического очер­­ка удмурт­ско­го языка / НИИ ист., языка, лит. и фоль­клора при Сов. Мин. Удм. АССР. – М.: ОГИЗ ГИИНС, 1948. – 447 с. УРС 1983 – Удмуртско-русский словарь: Ок. 35 000 слов / А. С. Белов, В. М. Ва­­­хрушев, Н. А. Скобелев, Т. И. Тепляшина; Под ред. В. М. Вахрушева; НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР. – М.: Рус. яз., 1983. – 592 с. УРС 2008 – Удмуртско-русский словарь: Ок. 50 000 слов / РАН. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ; сост. Т. Р. Душенкова, А. В. Егоров, Л. М. Ив­шин и др.; отв. ред. Л. Е. Кириллова. – Ижевск, 2008. – 925 с. Чернов П. Егит дыр кырӟанъёс: Тодэ ваёнъёс. Ижкар: Тодон, 1998. 444 б. Як. 1919 – Яковлев И. В. Удмуртъёслэсь ог-огзылэсь мукет сямен вераськон кылъ­ёссэс валэктӥсь книга. – Казань, 1919. – 82 б. Kel’makov V. K., Saarinen S. Udmurtin murteet = Удмурт диалектъёс / Tu­run yliopiston suomalaisen ja yleisen kielitieteen laitoksen julkaisuja 47; Удмурт кун университет. Огъя но финн-угор кылтодонъя каф. – Turku; Iževsk, 1994. – 368 s. Munkácsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. He­r­­­­aus­gege­ben von D. R. Fuchs (= MSFOu, 102). – Helsin­ki, 1952. – XXXVII + 715 S. UMSz. – Kozmács Istvan. Udmurt-magyar szótár. – Szombathely, 2002. – 532 l. USS – S. Maksimov, V. Danilov, S. Saarinen. Udmurttilais-suo­ma­lainen sanakirja: Yli 20 000 sanaa (Turun yliopiston suomalaisen ja yleisen kielitieteen laitoksen jul­kaisuja). – Turku, 2008. – 664 s. 251

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Munkácsi B. Votják népköltészeti hagyományok. – Budapest, 1887. – 335 l. VotjSz. – Munkácsi B. A votják nyelv szótára. – Budapest, 1896. – XVI + 758 l. Wichmann Y. Wotjakische Sprachproben. – Helsing­fors, 1893. – I: Lie­­­­der, Gebete und Zaubersprüche. – XX + 200 S. Wiеdemann F. J. Syrjänisch-deutsches Wörterbuch nebst einem wo­tja­kischdeu­tsches im An­hange und einem deutschen Regis­ter. – St.-Pe­tersburg, 1880. – XIV + 692 S. WW – Wotjakischer Wortschatz. Aufge­zeich­net von Yr­jö Wich­mann. Bearbeitet von T. E. Uotila und Mik­ko Korhonen. Her­­aus­ge­ge­ben von Mikko Korhonen. – Hel­sin­­ki, 1987 (LSFU). – XXIII + 421 S.

Анна Измайлова-Зуева ЯЗЫКИ ДРУЖБЫ Дружба есть равенство. Пифагор Я собираю для тебя букет В саду своей души, как в летней роще… Он будет славить радость и весну, Мечтами прошлых дней не отцветая. Гай Сабитов

В условиях глобализации актуализируется одна из вечных проблем литературы и литературной критики – межкультурные коммуникации, творческие связи литератур разных народов (диалог литератур и культур), отражающие суть самой природы, структуры и функции гуманитарного знания. Идея мультикультурализма – признания равенства национальных культур перед общечеловеческими ценностями – способствует новому изучению литературы Удмуртии, где пересекаются, сосуществуют различные литературы и культуры: русская, удмуртская, татарская. Диалог между культурами протекает в историческом времени, имеет многообразные формы и функции – перевод, реминесценция, интертекстуальность. Современная литература Удмуртии вводит 252

О творчестве

в свою орбиту и переосмысливает русскую классику (Пушкин, Есенин, Некрасов, поэзия «серебряного века», европейский постмодернизм (Р. Барт, У. Эко, Ж. Деррида, Ю. Кристева и др.) После перестройки значительно возросло влияние европейских финно-угорских литератур и культур (финская, венгерская, эстонская). Появился финно-угорский феномен – ЭТНОФУТУРИЗМ – синтез архаического и современного мышления, выраженный в разных сферах литературы и искусства. Этнофутуризм многозначен и многолик, но конкретно национален. Как русскость С. Есенина, так и удмуртскость Кузебая Герда есть сущность национального этнофутуризма. М. Бахтин писал: «Взаимопонимание столетий и тысячелетий, народов, наций и культур обеспечивает сложное единство всего человечества, всех человеческих культур (сложное единство человеческой культуры), сложное единство человеческой литературы». Опираясь на бахтинские концепции чужого слова и диалогичности и в то же время с ними полемизируя, Ю. Кристева, французский филолог постструктуралистического направления, определяет межтекстуальные отношения как интертекстуальные. Она утверждает: «Любой текст строится как мозаика цитации, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста...». Литературное слово – это «место пересечения текстовых плоскостей», «диалог различных видов письма». Позже на термин интертекстуальность активно опирался Р. Барт: «Текст – это раскавыченная цитата», «текст существует лишь в силу межтекстовых отношений, в силу интертекстуальности». Выделяются разные типы текстовых схождений. Это, во-первых, сознательная цитата, намек, ссылка на творчество писателя, определенным образом трактующие тот или иной образ или все произведение. Во-вторых, это бессознательное воспроизведение литературной традиции. И, в-третьих, это случайные совпадения, которые имеют место быть в литературной практике. На различие этих типов межтекстовых связей указывают в своих трудах Б. Томашевский, В. Жирмунский, И. Смирнов, Н. Фатеева, Ж. Женнет, А. Жолковский, П. Тороп и др. Изучение межтекстовых (интертекстуальных) видов связи на разных уровнях – идейно-тематическом, жанровом, структурно-композиционном, лексико-семантическом – позволяет удмуртскому литературоведению выйти на качественно иной уровень интерпретации текстов и проиллюстрировать диалог культур. Интересно рассмотреть 253

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

в этом аспекте произведения современного удмуртского писателя Петра Захарова. Например, образ хулигана, воспетого в начале XX века Сергеем Есениным, находит в его творчестве переосмысление, связанное, прежде всего, с самоиронией. Романный текст С. Матвеева «Шузи» («Дурачок») представлен цитатами и реминесценциями из Библии и Корана, «Ригведы» и Омара Хайяма, Ф. Кафки, И. Ефремова, В. Лихоносова, Д. Сэлинджера, даже Гитлера... В этом можно усмотреть влияние традиций русской и европейской литературы, вхождение в открытое мировое культурное пространство. Проблема диалога культур и интертекстуальности в 50–70-е годы XX века в контексте советской удмуртской литературы активно разрабатывалась в публицистике и поэтическом творчестве Гая Сабитовича Сабитова. В те годы в сознание людей активно внедрялись идеологические постулаты, связанные с формированием новой исторической общности людей – «Советский народ». В условиях тоталитарного государства ценилось коллективное, всеобщее, в ущерб индивидуальному, неповторимому, личному. Путь к коммунизму виделся в отказе от родного языка, приветствовался «безъязыкий интернационализм». Многочисленные дискуссии о национальном и интернациональном ни к чему реальному не привели. Национальный вопрос стал рассматриваться как некий барьер к социалистической интеграции. Свидетельство тому – сокращение национальных школ и преподавания национального языка и литературы, ликвидация малых или так называемых неперспективных деревень, на которых держится национальная культура, ликвидация традиционных ремесел, народных традиций, обычаев, обрядов и др. Результатом такой политики стало сужение общественной сферы применения родного языка, падение его престижа. Вместе с этим снижался и уровень национального самосознания. Родной язык есть основа самоидентификации и сохранения нации, этноса, каким бы малым он ни был. Практика показывает, что в современной мировой культуре признание скорее получает тот художник, который, не игнорируя глобализационные процессы, наиболее полно проявляет себя как национальный, народный творец. Для существования и самосознания народа язык имеет первостепенно важное значение. Родной язык является бесценным духовным сокровищем, передающимся из поколения в поколение. Народ, этнос жив до сих пор, пока жив язык. Нет языка – нет народа. По словам К. Д. Ушинского, «Язык 254

О творчестве

народа – лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни, начинающейся далеко за границами истории. В языке одухотворяется весь народ и вся его родина...» Родной язык – не только средство общения, он формирует духовный мир человека, его менталитет. Ученые говорят, что у ребенка есть генетическая предрасположенность к языку родителей. Говорят, какими бы иностранными языками человек ни владел, мыслит он все равно на своем родном. И в страхе и боли кричит «мама» только на родном. Каждый человек имеет право на собственный язык и собственную культуру. Это одно из основополагающих прав человека, гарантированных международными конвенциями. Уважение этих конвенций особенно важно с точки зрения малочисленных народов, проживающих разрозненно. Эти основополагающие принципы легли в основу Закона «О государственных языках и иных языках народов Удмуртской Республики», принятом в 2001 году и успешно реализуемом в настоящее время. Не это ли предвосхитил поэт и гражданин Гай Сабитович Сабитов в своем стихотворении «Языки дружбы»: И я горжусь удмуртским языком, Ведь на его основе родилась Республика и каждый наш Закон! Язык! Моя поэзия И власть!

В стихотворении-триптихе «Языки дружбы» Гай Сабитов прославляет и второй – государственный – русский язык, с помощью которого удмуртский народ приобщился к мировой культуре и литературе, обрел друзей повсюду на земле: Удмуртский слог впитал я с молоком. Но эти рамки были мне малы: И я однажды Русским языком Сказал: – Нянь – хлеб... Зор – дождь... Нам – милемлы. 255

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова И пред глазами раздвигалась тьма, Когда к тебе, О, русский наш глагол, Чтоб зачерпнуть и света, и ума, – Я с многими народами Пришел.

Русская цивилизация дала много полезного, интересного для юноши, выросшего в удмуртской деревне в Республике Татарстан. «Великий, могучий, прекрасный и свободный русский язык» (И. С. Тургенев) научил Гая Сабитова мыслить на языке Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Маяковского, а через них выходить на качественно новые уровни мирового искусства слова. С большим удовлетворением работал он над переводами русских народных песен, русской поэзии на удмуртский язык. Им переведена поэма А. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» – одна из самых романтических поэм гения русской поэзии. Работа над поэтическим словом, образом, интонацией оригинала, умение переводить их на родной язык явились важной формой постижения художественного мастерства. Учеба в Литературном институте имени А. М. Горького в Москве стала важным этапом культурного, духовного и интеллектуального роста удмуртского поэта, переводчика в процессе постижения им истории всемирной литературы и культуры. Большим успехом пользовались у радиослушателей авторские передачи журналиста Гая Сабитова о творчестве классиков мировой музыкальной культуры, транслируемые на родном языке. Это было вдохновенное слово поэта о композиторах Бетховене, Моцарте, Чайковском, Глинке. Уроженец деревни Новый Канисар ныне Кукморского района Республики Татарстан, Гай Сабитов в совершенстве знал и татарский язык, переводил на родной язык произведения татарских классиков – Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля – непосредственно с языка оригинала. Он перевел 27 стихотворений из «Моабитской тетради», а также сборник «Стихи детям», куда вошли 13 стихотворений и поэма «Шурале». Татарский язык стал для него языком дружбы двух народов, исторически и территориально близких друг к другу. Он осознавал свою историческую миссию – быть полпредом удмуртов в Казани и татар – в Ижевске. В Казани он обучался на финансиста (окончил финансово256

О творчестве

экономический техникум), одновременно постигал древнюю восточную культуру, носителем которой является татарский народ. В Казань я по-татарски напишу Письмо друзьям. А на другом листке – В конверт стихи поэтов положу Татарских – на удмуртском языке. В любой аул как в дом родной войду, Приду, как друг, в любой татарский дом, Неспешную беседу заведу – И без труда друг друга мы поймем.

Известно, что Казань – город древней культуры – питала творчество русских писателей Державина, Радищева, Аксакова, Баратынского, Герцена, Льва Толстого, Шевченко, Мельникова-Печерского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Короленко, Горького. Казань – центр пересечения европейских и восточных культур. Здесь живут, проникая друг в друга, взаимообогащаясь, русская и иноязычная культуры, языки и религии. «Казань – это Мекка, и я найду в нем свое спасение» – писал о столице Татарстана коми философ и просветитель Каллистрат Жаков в своей автобиографической книге «Сквозь строй жизни» в начале XX века. С Казанью были связаны страницы биографии и творчества удмуртских писателей: М. Можгина, Г. Прокопьева, А. Сугатова, Кедра Митрея, Ашальчи Оки, В. Романова, Е. Самсонова и др. О традициях дружбы и взаимодействия языков и культур, о духовной связи двух дружественных народов пишет в своем стихотворении и Гай Сабитов: С удмуртского, что был всегда родным, Язык татар учил прилежно я: Эш – дус, ву – су, тон – син, лулы – джаным, «Друг» и «вода», «ты» и «душа моя»...

Татарский язык открывает завесу в большой тюркоязычный мир, где живут, понимая друг друга, узбеки, казахи, башкиры: 257

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова А друг башкир, узбек или казах, Когда приходит время наших встреч, Всегда находит смысл в моих словах, Когда мне понятна Дружеская речь.

...Ныне становится все очевиднее, что Гай Сабитов, находясь в постоянных раздумьях о дне сегодняшнем, был предельно обеспокоен завтрашним днем нашей республики, всего человечества. Ему, как когда-то Сергею Есенину из Константинова, из своей деревни Новый Канисар открывался и проглядывался весь современный окружающий его мир, где пересекаясь, сосуществуют различные культуры и литературы: удмуртская, русская, татарская. Диалог культур протекает в историческом времени, имеет многобразные формы и функции, несет определенную идеологическую и содержательную насыщенность. В условиях полиэтнического пространства и межкультурных коммуникаций особую ценность приобретают многообразие и своеобразие национальных литератур и признание их равенства перед мировой цивилизацией и общечеловеческими ценностями. Мы должны органично, целенаправленно вводить духовное богатство всех народов и племен, говорящих и пишущих на родном языке, в современную жизнь, обеспечить участие писателей в различных международных, региональных и местных культурных, научных мероприятиях, связях и обменах, имеющих целью пропаганду и освоение наших творческих достижений, реально осуществлять литературные связи, совместно создавать всеобщее культурное богатство, при этом сохраняя свою эстетическую, творческую неповторимость, национальную самобытность. Вспоминаются актуальные на все времена мысли Н. Бердяева: «Национальность есть положительное обогащение бытия, за все должно бороться как за ценность. Национальное единство глубже единства классов, партий и всех других преходящих исторических образований в жизни народов. Каждый народ борется за свою культуру и за высшую жизнь в атмосфере национальной круговой поруки. И великий самообман начать творить помимо национальности».

258

О творчестве

Надежда Лекомцева ОБЛЕКАЯ ВЕЛЕНИЯ СЕРДЦА В ФОРМУ ШЕКСПИРОВСКОГО СТИХА… (О сонетной лирике Гая Сабитова) Возникнувшая еще в ХIII столетии в Италии форма сонета перешагнула через границы веков и стран, став одной из излюбленных в русской литературе ХIХ – начала ХХ веков. В стихотворении «Сонет» А. Пушкин поэтически проследил наиважнейшие этапы развития сонетной лирики в мировой литературе. В Италии ею увлекались Данте и Петрарка, посвящая свои сочинения возлюбленным Беатриче и Лауре («Суровый Дант не презирал сонета, // В нем жар любви Петрарка изливал...»). Под «певцом Литвы» в пушкинском стихотворении был зашифрован автор «Крымских сонетов» А. Мицкевич. В «певце Макбета» читатель мог безошибочно опознать английского поэта-классика В. Шекспира. Сонетная лирика занимает одно из ведущих мест в творчестве В. Шекспира (1564–1616). В многообразии лирико-философских настроений и художественных образов он отразил современную ему действительность, но эти произведения и по сей день не утратили своей эстетической привлекательности. Состоящие из четырнадцати строк сонеты Шекспира включают три четверостишия (катрена) и заключительный дистих (куплет) с особой системой рифмовки: abab-cdcdefef-gg. Жанр сонета не допускает повторения слов (кроме союзов, артиклей, предлогов). Первый катрен, являясь экспозицией, вводит в тему стихотворения. Во втором и третьем четверостишии излагается развитие темы. В заключительном дистихе-куплете содержатся выводы. Сама форма двустишия зачастую позволяет Шекспиру выражать авторские сентенции в афористично-лаконичном изложении («Добро, краса и верность жили врозь, // Но это все в тебе одном слилось» – сонет 105, пер. С. Маршака). Иногда выводы представляют собой резкое противопоставление всему, о чем говорилось автором ранее. Согласно тому, что является объектом изображения в стихах, шекспировский цикл из 154 сонетов, по мнению А. А. Аникста [1], может быть подразделен на три крупных блока. А. Сонеты, посвященные Другу (1–126). 1. Воспевание Друга (1–26); 259

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

2. Испытание дружбы (27–99): а) горечь разлуки (27–32); б) первое разочарование в Друге (33–42); в) тоска и опасение (43–55); г) растущее отчуждение и меланхолия (56–75); д) соперничество и ревность (76–96); е) «зима» разлуки (97–99). 3. Торжество возобновленной дружбы (100–126). Б. Сонеты о Смуглой возлюбленной Поэта (127–152). В. Изображение радости и красоты любви (153–154). В силу своей программности одну из наиважнейших позиций в сборнике Шекспира занимает 66-й сонет. Исследователи сонетной лирики Шекспира, А. Аникст, А. Якобсон и А. Финкель [2], сопоставляя тексты переложений 66 сонета, осуществленных разными авторами (Н. Гербелем, М. Чайковским, Б. Пастернаком и др.), отмечают, что в переводе С.Маршака этот сонет Шекспира обретает высокую патетику, торжество поэтического слога, величавую приподнятость речи. Эмоциональный тон С. Маршака в какой-то степени становится даже более возвышенным, нежели у самого автора оригинального текста. В подстрочном переводе, выполненном А. Финкелем, сонет Шекспира звучит так: 1) «Tired with all these, for restful death I cry» – Утомленный всем, я призываю всеуспокаивающую смерть (покой смерти), 2) «As, to behold desert a beggar born» – Видя достоинство от рождения осужденным (обреченным) на нищету, 3) «And needy nothing trimm’d in jollity» – И пустое ничтожество процветающим в веселье (блеске), 4) «And purest faith and unhappily forsworn» – И чистейшее доверие (веру) злосчастно (недостойно) обманутым (одураченным), 5) «And gilded honour shamefully misplaced» – И позлащенные почести, позорно воздаваемые, 6) «And maiden virtue rudely strumpeted» – И девственную добродетель, жестоко поруганную (попранную), 7) «And right perfection wrongfully disgraced» – И истинное совершенство, обидно оскорбленное (в несправедливой опале), 8) «And strength by limping sway disabled» – И силу, затираемую хромой (недостойной) властью, 9) «And art made tongue-tied by authority» – И искусство, осужденное начальством (властями) на молчание, 10) «And folly (doctor-like) controlling skill» – И глупость, наставительно (докторально) проверяющую знание, 11) «And simple truth miscall’d simplicity» – И простодушную (честную) правдивость, называемую глупостью, 12) «And captive good attending captain ill» – И порабощенное добро в услужении у победившего зла, 13) «Tired with all these, from these would I be gone» – Утомленный всем 260

О творчестве

этим, я бы хотел избавиться (уйти) от всего, 14) «Save that, to die, I leave my love alone» – Если бы, умирая, мне не пришлось оставить одиноким того, кого люблю (мою любовь). Как следует из подстрочника, все стихотворение Шекспира, содержанием которого является картина «растленности века», построено на антитезах, образующихся в результате противопоставления абстрактных понятий (прием олицетворения, персонификации Добра и Зла). Ритмизация текста достигается за счет десятикратного повтора анафорического союза «and» (и). И хотя на удмуртском языке до сих пор нет перевода этого стихотворения Шекспира, но проблематика, заявленная в нем английским классиком эпохи Возрождения (развенчание пороков общества, каковыми являются обман, унижение слабых, поругание красоты и чистоты, испытание необоснованного страха перед физически сильным и др.), актуальна для удмуртской литературы в целом. Каждой шекспировской строке из этого сонета, построенной на антитезе, могут быть найдены соответствующие примеры в любой литературе мира, в том числе и в удмуртской. «Над простотой глумящуюся ложь» (пер. С. Маршака) – суть этого явления отражает ситуация с образом Акмара из романа «Старый Мултан» М. Петрова. «Ничтожество в роскошном одеянии» – эта цитата характеризует Матвеева из романа Г. Красильникова «Начало года». «И совершенству ложный приговор» – в памяти всплывает образ доктора Соснова из этого же романа, которого стремятся оклеветать. «И девственность, поруганную грубо» – перед глазами возникают образы Матрёны, Кати, Фаины из произведений Кузебая Герда, Ф. Кедрова, Г. Красильникова. «И мощь в плену у немощи беззубой» – эта цитата подходит к Оникею из романа Р. Валишина «Гора ветров». «И глупость в маске мудреца, пророка» – картина поступков попа из романа «Тяжкое иго» Кедра Митрея. «И вдохновения зажатый рот» – яркая метафора судьбы подвергшейся репрессиям удмуртской поэтессы Ашальчи Оки. «И праведность на службе у порока» – это ситуативная характеристика Герея из романа «Старый Мултан» М. Петрова [3]. Если все 154 сонета Шекспира сделались доступными для русскоязычного читателя через переводы С. Маршака, то поэзия Шекспира впервые начала звучать на удмуртском языке после выхода нескольких сонетов в переводах Г. Сабитова. Переведший несколько сонетов 261

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

английского классика Г. Сабитов подчеркивал, что «школу сонета» прошел у великого Мастера эпохи Возрождения. Действительно, в подражание Шекспиру, его собственный венок сонетов «Шунды но ӝужа но...» («Солнце восходит…») написан английской формой: в каждом из пятнадцати стихотворении встречается три катрена и дистих, используется пятистопный ямб, что как нельзя лучше соотносится с орфоэпикой удмуртского языка, в котором ударение всегда падает на последний слог в слове. Выражая собственное писательское кредо, Г. Сабитов отмечал: «...Мон турттӥсько тани та вуж кабе // Тэрытыны аслам сюлэмелэсь // Косэмъёссэ, чик ватытэк...» (Я стремлюсь в эту старую форму стиха // Вместить своего сердца // Веления, вовсе без утайки). Изучив закономерности построения английского сонета, Г. Сабитов перевел на удмуртский язык 56, 76, 77 сонеты и опубликовал их в сборнике «Арган кырӟа» (1971). Все три сюжета относятся к циклу о Друге Поэта (лирического героя) и отражают тему испытания дружбы. В частности, 76-й сонет Шекспира посвящен теме поэта и поэзии. Вместе с тем этот текст не просто обычный перевод из лирики английского классика. Через заявленную в сонете проблематику он роднит лирику Г. Сабитова с всемирной классикой. Рассматривая совокупно переводы Г. Сабитова, С. Маршака и оригинал, можно заметить особенности мировидения и эмоционального настроя каждого из авторов. Так, первый катрен в сонете Шекспира – это проблемный вопрос, который Поэт из стихотворения обращает к себе. Вопрос этот рождается в самых глубинах его поэтической души и глубоко тревожит его сердце: «Why is my verse so barren ef new pride, // So far from variation or quick change? // Why with the time do I not glance aside // To new-found methods and to comrounds strange?» – Почему мои стихи не блещут новизной, // Так далеки от вариаций и быстрых перемен? // Почему со временем я не ищу другой тропы // К новооткрытым методам и несравнимой силе? (подстрочн. пер. с англ.). В стихотворении Г. Сабитова эта же мысль выражена не столь эмоционально. Идет обычная констатация душевного состояния лирического героя: «Кылбуръёсам мынам ӧвӧл вылез, // Витёнтэмзэ уд шедьтэ тӥ отысь…» – В стихах моих нет ничего нового, // Не найдете там и ничего неожиданного (подсточн. пер. с удм.). В стихотворении же С. Маршака вопросительная интонация шекспировского катрена 262

О творчестве

заменяется мотивом сожаления: «Увы, мой стих не блещет новизной, // Разнообразьем перемен нежданных…» Второй катрен шекспировского сонета тоже является вопросом, который направляет себе лирический герой, пытаясь понять законы собственного творчества: «Whi write I still all one, ever the same, // And keep invention in a noted weed, // That every word doth almost tell my name, // Showing their birth and where they did proceed?» – Почему я снова повторяю одно и то же // И храню открытое в старом виде, // Что каждое слово почти что называет свое имя, // Показывая свое происхождение и где оно взросло?… (подстрочн. пер. с англ.). В то же время у С. Маршака и у Г. Сабитова во втором катрене не звучит никакого вопроса. Идет обычная констатация душевного состояния Поэта, живущего в однообразном ритме и шагающего по проторенной дорожке: «Я повторяю прежнее опять, // В одежде старой появляюсь снова. // И кажется, по имени назвать // Меня в стихах любое может слово» (С. Маршак); «Лёгаськисько ортчем сюрес вылтӥм, / Мынам вылам соиз ик дӥськутэ. // Котькудӥз кыл котькуд кылбурысьтым // Нимтулыя ини асме тодэ» (Г. Сабитов) – Иду по проторенному пути, // На мне та же одежда. // Каждое слово из любого стихотворения // Знает меня по имени. Из второго катрена слово «invention» (изобретение, открытие) Г. Сабитов переводит как «дӥськут» (одежда). Собственно, это калька с русского. Но все-таки у слов «одежда» и «открытие» или «изобретение» семантика разительна. По-видимому, русский и удмуртский переводчики используют здесь прием сложного ассоциативного переноса. По мнению Шекспира, солнце в одно и то же мгновение и «старое», и «новое», то есть подвержено изменениям: «For as the sun is daily new and old». А у С. Маршака солнце «не блещет новизной». У Г. Сабитова оно всегда неизменно, одинаково, а значит «старо»: «Шунды но бен одӥг ук инбамын, // Со но пиштэ ялан одӥг тылын» – И солнце ведь одно и то же на небе, // И оно-то светит все одинаковыми лучами. Отличия в стихотворениях трех поэтов на одну тему возникают и на уровне лексики. Если в сонете С. Маршака дважды повторяется слово «стих», то в переводе Г. Сабитова таких повторений насчитывается уже больше. По два раза встречаются слова: «кылбуръёсам», «мукет», «котькуд», «выльысь», «одӥг», «сюрес» (стихотворение, другой, каждый, снова, один, путь). Оба переводчика действуют вопреки кано263

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

нам классической сонетной лирики, поскольку в миниатюрном тексте виртуозной формы, каковым является сонет, не допускается никаких значимо-смысловых повторов. Слово «солнце» тоже может иметь много значений. Этот образ неоднократно встречается у Шекспира (сонеты 7, 18, 25, 33, 76). В стихотворении Г. Сабитова используется его символическая составляющая. Это обозначение он включает даже в название своего венка сонетов «Шунды но ӝужа но...» («Солнце всходит…»). В удмуртской литературе Г. Сабитов является первооткрывателем жанра венка сонетов. Примечательно, что в подражание шекспировскому слогу все пятнадцать стихотворений из венка сонетов написаны Г. Сабитовым «английской» формой: три катрена – перекрестной рифмой, куплет – парной. В первом сонете из венка Г. Сабитов пытается определить место этого жанра в удмуртской поэзии. Вместе с тем он с сожалением констатирует, что такое стихотворение из четырнадцати строк, в котором поэт может выразить философские раздумья и чаяния человеческого сердца, еще не прижились в удмуртской литературе: «Сӥез-данез ӧвӧл ни сонетлэн, // Ӧз пыры со удмурт поэзие» (Уж нет былого почета сонету, // Не вошел он в удмуртскую поэзию). Поэтому Г. Сабитов видит свою задачу в развитии нового жанра на материале поэтичного удмуртского слова. Он верит, что и в малой форме сонета могут быть выражены мудрые мысли: «Мон турттӥсько тани та вуж кабе // Тэрытыны аслам сюлэмелэсь // Косэмъёссэ, чик ватытэк, кабен» (Я стремлюсь в эту старую форму стиха // Втиснуть моего сердца // Веления, вовсе без утайки, строфами). Переводя сонеты Шекспира на удмуртский язык и создав оригинальный текст – венок сонетов, посвященный своему близкому другу, рано ушедшему из жизни удмуртскому поэту М. Покчи-Петрову, Г. Сабитов в полной мере ощутил всю сложность написания лирики такого жанра. Перенимая опыт зарубежных и русских писателей, Г. Сабитов откровенно признал и слабые стороны удмуртской литературы 60-х гг. ХХ века. Одна из них – неразработанность на удмуртском материале общепринятых в мировой литературе престижных оригинальных форм в поэзии, к каковым, в частности, относится и сонет. Создав веночный цикл «Шунды но ӝужа но…» философского содержания, Г. Сабитов признается в четырнадцатом сонете этого произведения, что, воплотив данный сюжет, он выполнил просьбу своего друга М. Покчи-Петрова: «Кошкон азяд малпаськытӥсь ӵектон // Сётӥд мыным одӥг гужем 264

О творчестве

ӝытэ: // – Эх, сонетъёс куке гожья вал тон!..» (Перед своим уходом заманчивое предложение // Ты дал мне в один из летних вечеров: // – Эх, писать бы тебе когда-нибудь сонеты!..) Говоря высоким слогом о подлинно мужской дружбе между творчески одаренными людьми, Г. Сабитов сохранил эмоциональный накал и метафорику шекспировского стиха: «Шунды сиё медло мылэд-кыдэд, // Малпанъёыд – чебер, етӥз, бурдо!» (Подобно солнечным лучам пусть будет твое настроение – прекрасным, оптимистичным, окрыленным!) В венке сонетов удмуртского поэта проступает многообразие человеческих чувств и настроений: восхищение интеллектом, внешностью, поступками, сноровкой друга («Эшъёсыдлы тонэн шулдыр, капчи, // Тон улӥськод но кадь весь кырӟаса!» – Друзьям с тобою весело, легко, // Да и живешь ты, словно в песне!), желание предостеречь его от житейских невзгод («Пӧртэм муртъёс уло асьме пӧлын // – Эшлы лу эш, нош тушмонлы – тушмон» – Разные люди живут среди нас // Друзьям будь другом, а недругам – противником), призыв радоваться каждому дню земного бытия («Кыӵе со шуд – та дуннеын улон!» – Какое это счастье – жизнь в этом мире!) и наслаждаться красотами России и родникового края («Быдэс страна – мынам вордскем доре, // Москва, Москва – мынам яратонэ!» – Вся страна – моя родина, // Москва, Москва – моя любовь!), осознание бренности человеческого бытия («Аръёс, аръёс! Вуиз-а вешаса // Аныкаед шуныт киосыныз?» – Года, года! Успела ли приласкать тебя // Матушка своими теплыми руками?). По-шекспировски призывно-афористичны завершающие фразы в каждом стихотворении сонетного цикла «Шунды но ӝужа но...»: «Мед бен кылёз ужмы шунтӥсь тылэн // Улон пӧлаз вордӥсь калыкмылэн» (Пусть труд наш останется согревающим теплом // В жизни родившего нас народа). Из-под пера Г. Сабитова выходят благопожелания в духе шекспировских времен и одновременно удмуртских народных традиций со сложными символико-метафорическими обозначениями. Удмуртский фольклорный ряд накладывается на символику возрожденческих времен: «Ас киыныд гырем улон лудэ // Сяська сямен мед ӝужалоз шудэд!» (На своими руками возделанном поле // Подобно цветку пусть возрастет твое счастье!) Написав венок сонетов на удмуртском языке, Г. Сабитов существенно обогатил удмуртскую поэзию новыми строфическими формами и теоретико-литературными понятиями (четырнадцатистрочная 265

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

строфа с ямбическим размером, сонет английской формы, градационное сцепление текстов в венке сонетов, афористичность заключительных двустиший и др.). Переводя философские сонеты Шекспира на удмуртский язык, он сделал всемирную литературу понятнее и ближе для своего народа, одновременно связал удмуртскую поэзию с мировой классикой. В памяти удмуртских читателей Гай Сабитович Сабитов навсегда запечатлелся как Мастер, сочиняющий сонеты. Примечания 1. Аникст А. А. Творчество Шекспира. М., 1963. 2. Финкель А. 66-й сонет в русских переводах // Мастерство перевода. М.: Сов. писатель, 1968. С. 161–182. 3. Лекомцева Н. В., Михайлова Н., Пономарёва З. Гай Сабитов – Шекспирлэсь сонетъёссэ берыктӥсь // Вордскем кыл. 1994. № 4. С. 61–65.

Наталья Атнабаева ВЕНОК СОНЕТОВ ГАЯ САБИТОВА «ШУНДЫ НО ӜУЖА НО...» («СОЛНЦЕ ЗАХОДИТ – СОЛНЦЕ ВСТАЕТ») В удмуртской литературе наряду с утверждением венка сонетов (ВС) как жанра гражданской, медитативной, философской и любовной лирики, выделяется традиция венков-посвящений. Оказывается, общий жанр – посвящение идеально подходит форме ВС. Интересны общие тенденции развития данного жанра в русской и удмуртской литературах. Первый ВС в удмуртской поэзии появляется в 1967 году. Это ВС Гая Сабитова «Шунды но ӝужа но...» («Солнце заходит – солнце встает»). Как и первый русский ВС, данное произведение является венком-посвящением. Говорить о заимствовании здесь вряд ли уместно. Попытаемся это доказать. Гай Сабитов до создания первого ВС обращался к переводам сонетов У. Шекспира на удмуртский язык, таким образом, приобретал опыт написания данной твердой формы. С чем же был связан этот интерес? Яркой кометой в удмуртской поэзии 50-х годов промелькнула фигура Михаила Покчи-Петрова (1930–1959) – талантливого поэта и драматурга, предопределившего многие перспективные тенденции 266

О творчестве

развития удмуртской поэзии в последующие годы. Талантливый поэт и драматург становится посмертно героем национального искусства. М. Покчи-Петров был высокообразованным человеком, хорошо знакомым с мировой классикой. В его творческие планы входило поставить на сцене удмуртского драматического театра пьесы Шекспира. Молодой талантливый поэт был другом Гая Сабитова. Именно он дал совет Гаю Сабитову обратиться к сложному жанру сонета. Об этом пишет сам поэт в предисловии к сборнику «Радость». Подтверждение данным словам мы находим в самом ВС Гая Сабитова: Кошкон азяд малпаськытӥсь ӵектон Сётӥд мыным одӥг гужем ӝытэ: – Эх, сонетъёс куке гожъя вал тон! Тырши быдэстыны со визьноддэ. [Сабитов 1975: 31] Я помню: уходя уже одетый, Ты на прощанье подал мне совет. – Попробуй-ка, мой друг, писать сонеты! Я твой совет исполнил как завет. Перевод О. Поскрёбышева

Опыт написания ВС поэт приобрел, обратившись к переводам С. Маршака английских сонетов У. Шекспира. Вот, например, сонет № 77 великого английского драматурга в переводе С. Маршака и Г. Сабитова. 5. Тhe wrinkles which thy glass will truly show 6. Of mouthed graves will give thee memory; 7. Thou by the dial’s shady stealth mayst know 8. Times thievish progress to elenity. [Shakespeare 1984: 122] По черточкам морщин в стекле правдивом Мы все ведем своим утратам счет. А в шорохе часов неторопливом Украдкой время к вечности течет. [Маршак 1985: 70] 267

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Кисыръяськем бамысь гожъёсмыя Лыдъяськомы ваньзэ, мае ыштӥм. Дыртӥсьтэм час лушкем шыпыртэмъя Вакыт ортче, кошке берытсконтэм. [Сабитов 1969: 30]

Г. Сабитов находится под влиянием сонетов Шекспира. Образ времени неуловимо присутствует во всем «венке» удмуртского поэта. Для Шекспира существует две возможности победить Время: иметь потомство, продолжающее род, и оставить свой след в искусстве. Г. Сабитов увековечил в своем произведении именно такого человека, про которого можно сказать, что он бессмертен благодаря обоим этим возможностям. Гай Сабитов создал ВС «Шунды но ӝужа но...» («Солнце заходит – солнце встает»), это венок-посвящение своему другу, трагически погибшему в 29 лет. Глубокую нравственно-философскую проблему о смысле человеческой жизни, сопряженную с личным потрясением, связанным с утратой друга, Г. Сабитов воплощает новаторски, используя известную, традиционную для мировой поэзии форму ВС. Определяя свою задачу, поэт признается: «Я стремлюсь в эту устаревшую форму вместить веления своего сердца» [Сабитов 1973: 5]. Появление первого ВС в удмуртской поэзии, венка-посвящения, обусловлено как объективными, так и субъективными причинами (гибель друга поэта, давшего совет писать сонеты, и собственный опыт переводов сонетов У. Шекспира). Произведение Г. Сабитова имеет лиро-эпический сюжет. И. Сельвинский отмечает, что ВС форма лирическая, но в наши дни ей придан был и эпический характер. «Появился сюжет, характеры, лирические отступления, описания природы и так далее, а все это потребовало новаторства и в самой структуре сонета, такой венок носит название короны сонетов и разрешает себе самые широкие вольности, не выходя, однако, за пределы архитектурного каркаса венка» [Сельвинский 1962: 132]. ВС, считает ученый, «по своему содержанию совершенно не оправдывает тех усилий, которые затрачиваются на его конструкцию, тогда как для короны они вполне естественны» [Сельвинский 1962: 133]. Мы соглашаемся с исследователем И. Никитиной, которая, рассматривая сюжеты «венков», приходит к выводу, что «Венок сонетов, несомненно, варьирует одну тему, но это варьирование рождает множество новых сюжетов – алгоритмов решения диалектической задачи, заложенной в магистрале. 268

О творчестве

Поэтому при кажущемся расширении поэтического пространства от 14 до 210 строк эпизации как таковой не происходит: «читатель имеет дело не с линейным (аналитическим) развитием, но с кристаллообразным (синтетическим) ростом мысли» [Никитина 2001:68]. ВС Гая Сабитова тяготеет к лирическому, в меньшей степени фабульному сюжету. Эпическое повествование создают этапы жизненного пути героя, факты его биографии. Лирическую основу составляют переживания, философские размышления лирического героя. 11. Тэрытыны аслам сюлэмелэсь 12. Косэмъёссэ, чик ватытэк, кабен. [Сабитов 1975: 18] Веленья сердца, жар его и грусть Хочу я втянуть в старую колодку. Перевод О. Поскрёбышева

Поэт, с одной стороны, идет от личного, субъективного (память о друге), а с другой же – следует традиции: в сонете-магистрале обнажает основную цель «венка»: 1. Сӥез-данэз ӧвӧл ни сонетлэн, 2. Тыныд гинэ мон бичасько букет: 3. Улон пӧлаз вордӥсь калыкмылэн 4. Сяська сямен мед ӝужалоз шудэд! [Сабитов 1975: 32] Хоть нет сонету прежнего почета, Я собираю для тебя букет: В бессмертной жизни нашего народа, Пусть жизнь твоя цветет как горицвет! Перевод О. Поскребышева

Строгая форма сонета требует от художника слова владения не только формальными признаками жанра, а всей совокупностью принципов средоточения поэтической мысли, глубочайшего философского обобщения. В духовном облике героя воплотилась жизнь удмуртской интеллигенции 50–60-х годов, тенденции времени. Короткая жизнь героя была насыщена 269

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

учебой, творчеством, дружбой, любовью. «Ты полон творческим огнем высоким», говорит о нем поэт. «Не только боль утраты звучит в ВС, но и радость, что жил на земле человек и художник, жаждавший гармонии, – таким, по убеждению поэта, должен быть идеал героя в жизни и в искусстве, которому дано «вечность крылатую хранить» [Богомолова 1990: 5]. Пафос произведения определили «веления сердца, жар его и грусть». Поэтому богат оттенками эмоциональный строй его ВС. В нем мы слышим то торжественно-возвышенную, то разговорную интонацию, то элегическую раздумчивость. Наряду с лирическими переживаниями повествователя и философскими отступлениями, здесь показана динамика развития героя через показ последовательных фактов биографии и изображение внутреннего мира героя, хотя последнее сделано еще недостаточно глубоко. Задача поэта определяет архитектонику «Шунды но ӝужа но...». Произведение строится по классическому образцу: каждое стихотворение написано пятистопным ямбом, поэт взял за основу «английский» («шекспировский») сонет, который состоит из 3-х строф катренов и одного дистиха. Рифмовка в катренах – перекрестная, в дистихе – парная. Канон ВС представляет собой, с одной стороны, очень жестко заданную композицию, требующую от поэта неуклонного следования определенным правилам, с другой – позволяет раскрыть совершенно новые грани развиваемой в своих границах темы, именно благодаря внутренней возможности структуры. Что касается внутренней формы, то сонеты демонстрируют развитие лиро-эпической темы по восходящей линии. Заключительное двустишие должно подводить итог. Но данная структура присуща не всем сонетам «венка» Г. Сабитова. В сонетах III, X, XI идет скорее логическое развитие темы в дистихе, а не ее итог. С первого сонета начинается нарастание напряженности, которая достигает своей эмоциональной кульминации в XIII сонете, далее идет движение к развязке и XV заключительный сонет содержит логическое завершение «венка», т.е. в данном ВС существует в целом даже внутренняя структура. Это драматический тип сюжетостроения: завязка – развитие – кульминация и развязка – заключение. В сжатой форме сонет-магистрал содержит афористический вывод из всего произведения. По структуре магистрал выдержан. Символично название ВС. Оно служит как бы подтекстом, на основе которого формируется в дальнейшем его развитие. Название является своеобразным ключом к пониманию текста, представляя в сжатом виде его смысловые доминанты. Заглавие символизирует философски веч270

О творчестве

ный закон жизни и смерти, победу света над тьмой. Душевная травма, связанная с потерей друга, ассоциируется с заходом солнца. Но вера в бессмертие дел погибшего друга, светлая память о нем, вера в добро помогают лирическому герою преодолеть боль утраты, победить грусть, воспрянуть духом, и солнечные лучи снова появляются на горизонте. 1. Весяк дырдэ басьтӥз ке но кулон, 2. Кысӥз ке но ни тон понна инбам, 3. Ӟеч ужъёсыд – калык сюлмын пыдло 4. Уз вормы, озьыен, тонэ гыбдан. 13. Будоз садмы, кудзэ мерттӥм толон – 14. Уз люкы асьмеды бугрес улон! [Сабитов 1975: 30] Хотя пересекла дорогу смерть, Погасло небо за одно мгновенье – Делам твоим на свете смерти нет, И, значит, сам ты неподвластен тленью. Сад посадили мы – он будет цвесть. Нас разлучить и смерти не суметь. Перевод О. Поскрёбышева

Сонеты Гая Сабитова представляют яркую страницу его поэзии, а также одну из вершин удмуртской сонетистики. Через призму этого сложного поэтического жанра раскрывается мироощущение поэта, его жизнелюбие, вера в победу разума и добра. Поэт внес неоценимый вклад в развитие сонетного жанра в удмуртскую поэзию. После написания Г. Сабитовым ВС данный жанр стал популярен. «Английский» тип сонета становится излюбленным. 1. Сабитов Г. Шекспирлэн сонетъёсыз пӧлысь // Молот. 1969. № 8. С. 29–35. 2. Сабитов Г. Радость. Венок сонетов, стихи, песни / Пер. с удм. Ижевск: Удмуртия, 1973. 73 с. 3. Сабитов Г. Яратӥсько. Ижевск: Удмуртия, 1975. С. 18–32. 4. Shakespeare W. Sonnet. Moscow: Raduga publishers, 1984. 365 р. 271

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Людмила Богданова К ВОПРОСУ О ЖАНРОВОМ СВОЕОБРАЗИИ ВЕНКА СОНЕТОВ (на материале венка сонетов Г. Сабитова «Солнце заходит – солнце встает») Поэма как жанр имеет долгую историю, в ходе которой изменялись как отдельные формальные, так и ряд содержательных признаков. Во второй половине Х1Х – в ХХ веке в границах данного жанра ряд исследователей рассматривает так называемый лирический цикл1. По своей структурной организации предлагается считать его разновидностью лирической поэмы, в основе которой лежит особого рода «лирический сюжет» (развитие авторских эмоций, чувств), который сдерживает стихотворения цикла в пределах единой поэтической структуры. Лирический цикл можно считать целостным текстом, где каждое стихотворение представляет часть, строфу или предложение по отношению к сверхфразовому единству. Среди прочих форм лирической циклизации особо выделяется форма венка стихотворений или венка сонетов. Существенный вклад в развитии жанра лирической поэмы внесли удмуртские поэты, обратившиеся к венку сонетов. Г. Сабитов, В. Романов, А. Белоногов и др. ввели в литературу Удмуртии эту сложную архитектоническую форму поэмы2. Как известно, венок сонетов вслед за собственно сонетом был изобретен в Италии в ХIII веке. В русской литературе наиболее активно См.: Дарвин М. Н. Русский лирический цикл: проблемы истории и теории. Красноярск, 1988; Ляпина Л. Е. Лирический цикл как художественное единство // Проблемы целостности литературного произведения. Воронеж, 1977; Ляпина Л. Е. Литературная циклизация (к истории изучения) // Русская литература. СПб., Наука. 1998. № 1; Сапогов В. А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока // Язык и стиль художественного произведения. М., 1966; Фоменко И. В. О принципах композиции лирических циклов // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986. Т. 45. № 2. Март–апрель. 2 Удмуртский венок сонетов стал предметом научного исследования Н. А. Атнабаевой; одна из глав ее кандидатской диссертации посвящена художественному своеобразию этой сложной формы. См.: Атнабаева Н. А. Жанр сонета в удмуртской поэзии. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.ф.н. Саранск, 2004. 1

272

О творчестве

к нему обращались поэты начала ХХ века В. Брюсов, В. Иванов, М. Волошин и др. История сонета свидетельствует о главном принципе существования этого жанра: парадоксальности. Она проявляется на самых разных уровнях формы и содержания произведений. «Сонет предсказуем и невероятен одновременно, он – явление неожиданное как по своему происхождению, так и по развитию»1. Среди прочих его парадоксов выделяется наличие противоречивых начал: рационализма и магии, статики и динамики, чувства и разума. Все эти черты передаются сонетом его усложненной форме, венку сонетов. Венок сонетов имеет смысл рассматривать в качестве разновидности лирической поэмы, представляющей интерес особенностями своего построения. Тематическим и композиционным ключом венка является магистральный сонет, именно в нем заключается замысел всего произведения. Первый сонет начинается первой строкой магистрала и заканчивается второй его строкой; первый стих второго сонета повторяет последнюю строку первого сонета, и заканчивается этот сонет третьей строкой магистрала и т.д. Последний начинается последней строкой магистрала и кончается первой его строкой, замыкая собой кольцо строк. Таким образом, пятнадцатый, магистральный сонет состоит из строк, последовательно прошедших через все четырнадцать сонетов. Сам магистрал может располагаться внутри произведения, исходя из поэтического замысла. Так, например, М. Волошин начинает свой «Венок сонетов» («В мирах любви – неверные кометы…»)2 с магистрального, обозначая в заглавии к нему его роль («Ключ»), только после него поэт пишет посвящение (Елизавете Ивановне Дмитриевой) и, наконец, следует сам текст произведения. Вяч. Иванов в «Венке сонетов» («Мы – два грозой зажженные ствола…»)3 дает магистрал в качестве одного из эпиграфов поэмы. На первый взгляд, Андреюшкина Т. Н. Парадоксальность сонета (на материале немецкоязычного сонета) // ХVI Пуришевские чтения. Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов. М., 2004. С. 13–14. 2 Волошин М. Венок сонетов («В мирах любви неверные кометы…») // Поэзия серебряного века. Т. 2. М., 2003. С. 188–195. 3 Иванов Вяч. Венок сонетов («Мы – два грозой зажженные ствола…») // Поэзия серебряного века. Т. 1. М., 2002. С. 208–215. 1

273

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

использует привычное построение венка сонетов В. Брюсов в «Светоче мысли»1: магистральный сонет является пятнадцатым по счету и располагается в конце поэмы. Необычно другое: хронологический принцип построения произведения приводит к эффекту проявления сюжетного, повествовательного, а значит, эпического начала (что крайне непривычно в лирической поэме, разновидностью которой, по нашему мнению, и является венок сонетов). Пятнадцатый же сонет не столько формально объединяет четырнадцать предыдущих, сколько подводит итог поэтических размышлений. Автор определяет его как «Заключение». Рассмотрение нескольких вариантов лишь одного из принципов построения венка сонетов подводит к мысли о том, что, несмотря на утвердившиеся в веках жанровые корни (сонет – затвердевшая форма четырнадцатистишия, венок сонетов – циклическая форма сонета), сам жанр продолжает развиваться, образуя все новые и новые разновидности, как содержательные, так и формальные. При выявлении содержательных возможностей сонета становится ясно, что эта форма приемлема для выражения самых разнообразных мыслей и чувств, чему способствует четкое внутреннее членение сонета. Вырисовываются общие схемы развития содержания сонета по четырем его строфам: тезис – развитие тезиса – антитезис – синтез. Самая яркая образная мысль заключена в последних двух строчках, так называемом сонетном замке. Исходя из этого, можно предположить общий принцип построения венка сонета. Если учесть, что содержание всему произведению диктует магистральный сонет, то имеет смысл распространить схему магистрала на весь венок. Тогда тезис будет представлен первыми четырьмя сонетами, развитие тезиса может приходиться на последующие четыре, затем должны последовать четыре сонета, составляющие антитезис, и все произведение будет заключаться сонетами, представляющими синтез. Одновременно необходимо отметить, что внутри каждого сонета должен действовать тот же композиционный принцип. Одним из наиболее ярких произведений в этом жанре, первым в литературе Удмуртии является венок сонетов Г. Сабитова «Солнце Брюсов В. Я. Сочинения в двух тт. Т. 1. Стихотворения. Поэмы. М., 1987. С. 470–476. 1

274

О творчестве

заходит – солнце встает»1. В предисловии к поэтическому сборнику «Радость» поэт написал: «Хочется сказать несколько слов о венке сонетов. В нем я попытался запечатлеть образ молодого талантливого поэта, моего незабвенного друга Михаила Покчи-Петрова, рассказать о его короткой, но яркой жизни… Во время дружеских бесед он не раз говорил мне: “Попробуй писать стихи сонетами. Уверен – у тебя получится”. Я же, хотя и соглашался, но не спешил, все откладывал дело до лучших свободных дней. Внезапный уход его из жизни потряс меня. И тогда я твердо решил увековечить вдохновенный, обаятельный образ друга в жанре, от души предложенном когда-то им самим. Кажется, я справился со своей задачей: читатели и критика восприняли венок “Солнце заходит – солнце встает” как шаг вперед в моей литературной работе»2. В воспоминаниях поэта привлекают несколько фактов. Во-первых, он четко обозначает свою художественную задачу при создании венка сонетов: рассказать о жизни человека. Таким образом, Г. Сабитов определяет эпическое начало своего произведения. В то же время автор настаивает на лирической основе своей поэмы: переживания поэта, потерявшего близкого друга и решившего увековечить его образ, наполняют все произведение. Таким образом, в сабитовском венке сонетов обнаруживаются два сюжетных уровня: событийный (внешний) и лирический (внутренний). Каждый из этих уровней развивается по классической схеме. Так, и событийная и лирическая сторона произведения представлены в первых четырех сонетах размышлениями автора о любви к родной земле, о месте поэта в судьбе народа, о вечности искреннего поэтического слова, сказанного о родном крае: В бессмертной жизни нашего народа, Подобно капелькам в волнах морей, Мы будем жить – столетья, а не годы! – Неразлучимо с родиной своей… Далее текст произведения цитируется по изданию: Сабитов Г. С. Солнце заходит – солнце встает. Венок сонетов / Перевод с удм. О. Поскребышева // Сабитов Г. Радость. Ижевск: Удмуртия, 1973. С. 3–16. 2 Там же. С. 3–4. 1

275

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Развитие этого тезиса наблюдаем в следующих четырех сонетах на примере судьбы удмуртского поэта М. Покчи-Петрова. Вся его жизнь предстает как на ладони: рождение и военное детство, выбор пути и учеба в Москве, первые литературные опыты и признание земляками поэтического таланта художника. Двоякую роль выполняют сонеты, представляющие в произведении антитезис. Здесь внешняя и внутренняя линии сюжета расходятся. Событийный пласт, действительно, позволяет противопоставить предыдущую часть поэмы последующей: исчезает радость активного общения с миром людей, проявляется трагедия личной жизни героя: ушедшая любовь, разрушенная семья, сын, живущий вдалеке от отца, сердечная боль от разлук с родным человечком и… смерть как страшный итог этой трагедии. Но возникает парадокс: как на лакмусовой бумажке начинает проступать истина: жизнь поэта не только и не столько слава. Чтобы придти к заслуженному успеху, нужно многое познать, выстрадать, пропустить через душу. Наверное, только тогда поэтические строки обретают теплоту, искренность, жизненность. Снова срабатывает принцип антитезиса, но на другом, более высоком, философском, даже библейском, уровне. Чтобы «прорасти» в душах людей, нужно пройти через человеческую боль, понять ее, погибнуть самому и… обрести себя в человеческой памяти. Думается, именно эту мысль содержит один из заключительных сонетов венка: Хотя пересекла дорогу смерть, Погасло небо за одно мгновенье – Делам твоим на свете смерти нет, И, значит, сам ты неподвластен тленью. Как день за днем, идут за годом год, Зима за летом, лето за зимою… Теперь тебя и град не иссечет, И шумный ливень майский не омоет. Среди стареющих друзей своих Ты остаешься неизменно юным: То вслух опять читаешь новый стих, То щиплешь гуслей золотые струны. 276

О творчестве Сад посадили мы – он будет цвесть. Нас разлучить и смерти не суметь.

Истина не в восторгах перед радостью бытия и не в оплакивании безвременно ушедших от нас близких людей. Она просвечивает в синтезе многих явлений, как проявляется философский смысл в заключительных сонетах поэмы Г. Сабитова, представляющих синтез всех мыслей, владевших поэтом при воспоминаниях о дорогом ему человеке. Как видно из вышесказанного, одно из первых произведений в удмуртской литературе, написанных в жанре венка сонетов, является примером ее эстетической зрелости и сопричастности к мировому художественному процессу. Г. Сабитов создал произведение, написанное по строгим канонам жанра, лишь усложнив свою задачу наложением лирической и событийной сюжетных линий, как это сделал в начале ХХ века один из классиков русской литературы В. Брюсов.

Роза Кириллова ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ПОЭТА-ПЕСЕННИКА ГАЯ САБИТОВА Жизнь коротка, но слава может быть вечной. Цицерон

Гай Сабитов занял особое место среди ведущих мастеров художественного слова народов Урала, Поволжья и России. В нем рядом с большим поэтом жил и боролся активный общественный деятель, учитель-наставник для молодых растущих поэтов, переводчик, журналист, редактор и песенник. Он истинно народный поэт не только по званию, но и по характеру своего таланта, поэт близкий и родственный множеству людей разных национальностей не только нашей республики и за ее пределами. Философская глубина содержания поэзии, лиризм и гражданственность, предельная отточенность формы охватывают немало аспектов для литературоведческих и лингвистических исследований. Песни на слова Гая Сабитова сыграли большую роль и в музыкальной культуре 277

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

удмуртского народа. Они исполняются художественными коллективами хора Удмуртского радио, телевидения, а также постоянно включаются в репертуар ансамблей песни и танца «Италмас», «Айкай», «Танок» и т. д. Широк диапазон творчества поэта: он писал поэмы, баллады, а венок сонетов «Шунды но ӝужа но…» («Солнце заходит – солнце встает») принят читателями и критиками как одно из замечательных явлений российской поэзии. Его поэзия отличается и жанровым разнообразием. Стихи-раздумья, стихи-посвящения, любовные стихи, триптихи, венок сонетов, стихи-диалоги, стихи-обращения, маленькие новеллы, этюды, поэмы, баллады, пейзажные зарисовки – все эти формы были доступны поэту. Особенность стихотворной техники Г. Сабитова и в том, что он умел варьировать стихотворными размерами, искал новые, свежие ритмы, рифмы и формы. Будучи редактором литературно-музыкального вещания государственного радио, Г. Сабитов знакомил слушателей с новыми произведениями писателей – участников Великой Отечественной войны: М. Петрова, И. Гаврилова, М. Лямина, Т. Шмакова, С. Широбокова, Н. Байтерякова, А. Клабукова, а также М. Покчи-Петрова, Ф. Васильева, А. Белоногова, В. Романова и др. В годы войны радио, кроме газет, было почти единственным средством связи фронта и тыла. Гаю Сабитовичу подчас приходилось выступать в один день на трех языках: удмуртском, русском и татарском. Он выработал свою методику работы с авторами передач. Привлекал к работе на радио людей разных профессий: писателей, журналистов, педагогов, артистов, художников. Выступления Гая Сабитовича по радио, статьи, письма, переводы, стихи (опубликованные и неопубликованные), газетные вырезки с подборками стихотворений, песни, созданные композиторами Н. Шкляевым, Г. Корепановым, Г. Корепановым-Камским, Е. Копысовой, – это богатое достояние искусства и национальная гордость. При изучении творчества Г. Сабитова необходимо отметить и традиции символистов начала XX века, особенности художественной изобразительной системы, которые отразились в его творчестве. Через его поэзию проходит ряд сквозных образов, но они не статичны, в каждом новом становлении приобретают новое качество, оттенки, а нередко и новый смысл. 278

О творчестве Сяськаен-а пурӟо садъёсыд, Лымыен-а лудъёс шобыртско – Тӥледыз, вордӥськем палъёсы, Мон котьку одӥг кадь яратско.

Нужно подчеркнуть, что в художественной структуре стихотворений Г. Сабитова функцию тончайшего инструмента искусства выполняет звук. В поэзии преобладают реалистические звуки, звуки-cимволы – вестники добра или зла, звуки, создающие определенное настроение, влияющие на развитие сюжета. Создается впечатление, что поэт воспринимает вещи и явления через звуки, мелодии, переходящее в творческое воображение и действительность: Синмы азе пуксё: Шуныт гужем, Нап ю тулкым, Кузесь зарни шепьёс.

Погружаясь в звуки, чутко улавливая оттенки симфонии жизни, он создал гармоническую картину звучащего мира, где все значимо и символично, конкретно и в то же время обобщенно. Обостренность звукового восприятия и отражение его в поэзии – одна из граней таланта поэта, свойство поэтического «видения» звуков. Идейная и эстетическая позиция Г. Сабитова отразилась и в своеобразном подходе к «звуковому» раскрытию темы, и в фабульных построениях, где звуки часто играют роль поворотного мига, определяющего развитие сюжета и композицию произведения, и в характере образа, поэтической лексики, тропики. Звуковая основа создает композиционный рисунок многих стихотворений Сабитова. Например, цикл стихов «Тулкымъёс вылын», (На волнах), «Музъем кырӟа», («Земля поет»), «Сяськаяськись шаермы», («Цветущая родина»), «Тупаса улон понна» («За мирную жизнь»), в которых движение мысли и чувства развертываются, прежде всего, в звуковом движении. Это и скачущая кобылица, и летящая стрела, и потрескивание горящего костра, и струящаяся из родника вода, и щебетание птиц: 279

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Юг-юг пишто садъёс, возь выл, нюлэс – Тулыс шорын пурӟо кадь сяськаен. Укно улын чирдэ чунчо пислэг, Чипчирганзэ нёртэ горд шушыед.

Можно говорить, например, о звуковой композиции стихотворения «Музъем кырӟа» («Земля поет)» с его ровной строфикой, как бы передающей рождение звука, его полет, нарастание, угасание и новый мощный взлет. Звук дает толчок развитию сюжета, действия («Шулдыръяске тулыс куазед: шуала, гурла тудвуосын / Мон кылзӥсько – Кырӟа ачиз музъем, Дораз ӧтись жингрес куараосын..» (Ликует погода весенняя, бурлит и журчит река, я слышу как поет, звенит и манит к себе вся природа); иногда это слабый, едва различимый звук, как родничок, постепенно нарастающий в мощную реку: Зарезь вылын вӧлскем тымет, Чиль-вальк шудо тулкымъёсыз. Вадьсаз инбам – пиштӥсь чагыр тымет Учке зарни шундыеныз.

Некоторые стихотворения Г. Сабитова воспринимаются прежде всего через звуки, организующие сюжет. Так, например, строится стихотворение «Весяклы яратӥ» («Полюбил навсегда»). Здесь особенно выразительна звуковая основа сюжета: Веттаське, гылӟе капчи пыжмы, Сюлэм кырӟа шумпотонэн. Ужам бере умой шутэтскыны, Ӵош мыныны яратонэн.

Фабульное развитие может измениться устранением звука, внезапно наступившей тишиной, но это лишь условие рождения новых звуков, необходимых для понимания всего произведения: Тулкым сьӧры кошке кырӟан шумпотонэн. Кылзо сое ярдур садъёс. Гурезьбаме ӝутскем 280

О творчестве Иж городмы Ыстэ шуныт ӟечкыланъёс.

В создании художественного образа, в построении сюжета, в раскрытии авторского мироощущения и отношения к изображаемому объекту большую роль у Сабитова играет использование символики звуков тишины, иногда контрастное сталкивание их. Поэт-песенник Гай Сабитович Сабитов жил в мире звуков, через них воспринимая жизнь и людей. Звук как самодовлеющая величина (в сфере поэтической фонетики) бывает вестником каких-то важных событий: порождает в душе лирического героя предчувствие чего-то рокового, неизбежного: смерти, любви и т.д. Звук, мелодия звуков могут быть спутником лирического героя и в самые светлые минуты его жизни; он – непременный атрибут гармонически цельной натуры. Звук перерастает в таинственную силу, имеющую необъяснимую власть над героем; тогда уже не важен характер звука, его источник, звук – некое божество, которому служит герой, от которого зависит его жизнь. Многим знакома песня «Балезино», музыку к которой написал Борис Корепанов. Нам кажется, что в ней Г. Сабитов сумел раскрыть поэзию пути: Балезино, Балезино! Тӥ тодӥськоды сое одно: Востоке-а мынӥськоды, Москвае-а дыртӥськоды – Балезино, Балезино.

Лирический герой Г. Сабитова, при всей его чуткости к условным знакам, образам, вместе с тем живет в мире реальных вещей, в мире играющей колыбели, среди живой природы, среди городского шума, песен. Многие звуки в этом мире неоднократно повторяются, варьируясь, соединяясь в звуковую картину и вновь расходясь, оставляют хруст песка, журавлиный крик, шум дождя. Разнообразные по характеру звуки, вливаясь в полифоническое содружество, создают выразительную реалистическую картину: 281

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Шуд, баян, шулдыргес! Ми эктом ӟырдытгес! Ужын сямен, эктонын но Возьматом быгатэммес!

Звуки участвуют в создании контраста; как правило, это сталкивание тишины и звуков во имя утверждения жизни. В этом противопоставлении можно слышать страх, потери, и перемены жизни и т.д. Шуналоз, быроз лымы, Куашетоз тудву. Ӝог вуоз бертон дырмы – Шӧдыса уд ву.

Чаще противопоставление звуков и тишины дается в более спокойных тонах, чтобы передать положительное качество ожидаемого, или угадываемого. Шунды пуксиз гордэктыса, Тэльын котыр чалмыт луиз, Ӝыт пеймытэз югдытыса, Берпум костёр яркыт гомдӥз.

Контрастность образов – характерная черта поэтики Г. Сабитова. Это не прямолинейные сопоставления жизненных явлений, а их постижение с точки зрения законов некоего высшего порядка, соприкасающегося с дисгармонией бытия. В эволюции символики звука в образной структуре Г. Сабитова отчетливо ощутимо движение от частного к конкретному, а также от случайного к обобщенному и к всеобщей звуковой гармонии. В самом деле, именно звуковая символика и вообще зрительная образность – одна из основных черт поэтической модели художественного мира Г. Сабитова. Музыкальное ощущение явлений находит выражение у Г. Сабитова как посредством повторяющих образов, подобных лейтмотивам его лирических циклов, так и посредством тонкой проработки звуковой ткани и ритмического разнообразия его стиха. Ритм и звук в его поэзии очень часто несут совершенно определенную информа282

О творчестве

цию, улавливаемую читателем синэстетически, т.е. человек не только слышит звуки, но и словно видит, не только осязает предмет, но и чувствует вкус его поэзии. Литература Ермолаев А. Творческий поиск // Удм. правда. 1975. 14 сент. Романов В. Кырӟа, Гай агай // Молот.1975.№ 9. С. 37–39. Сабитов Г. Яратӥсько. Кылбуръёс но кырӟанъёс. Ижевск, 1975. 176 с. Сабитов Г. Улон – кырӟан. Кылбуръёс. Устинов, 1985. 120 с.

Светлана Скопкарева ОНТОЛОГИЯ СМЫСЛА В ПОЭТИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ГАЯ САБИТОВА Обретение смысла – вот отличительное качество художественного наследия Г. Сабитова. Об этом красноречиво свидетельствуют названия самих сборников его стихотворений. В их числе, например, сборник под названием «Счастье». Представленные здесь разножанровые тексты (стихотворения, песни, венок сонетов) органично воссоздают канву не только менталитета удмуртского народа, но и ментальности самого лирического героя, а соответственно и поэта – Гая Сабитова. Магистральной темой названного сборника является осмысление «счастья» в разных его проявлениях. Отсюда трепетно-щемящие воспоминания о детстве как сокровенном истоке личностного обретения самого себя («Языки дружбы»), священный образ матери («Нэнэ»), а также сакральные размышления о смысле жизни и смерти («Пожил, и хватит!… – время говорит», «Прежде и теперь», «Поэт», «О тебе» и др.). Художественной доминантой писателя, несомненно, является его проникновенное жизнелюбие, воссозданное с помощью просодических средств, таких как: интонации восклицательно-вопросительного плана, интонации умолчания, фразовые ударения, паузы, недосказанность, порой нарочитая незавершенность фраз и пр. 283

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Сокровенное вчувствование в окружающее поэта порой изображается через будничное, повседневное, что, тем не менее, передает, как это ни странно, онтологический смысл жизни. Примером тому, например, может послужить стихотворение Гая Сабитова «Предзимье»: Напрасно, Ощутив испуг, Я вздрогнул: «Вот – пора…» – Растаял снег внезапных вьюг, Взметнувшихся вчера. Я зелень луга видеть рад И чащу родника, Как побеждает перекат Ершистая река… Так утешаюсь, не спеша, Уже который год. Да только чувствует душа: Ждет стужа У ворот.

Аллегорический подтекст данного стихотворения свидетельствует об онтологическом предчувствии бренности всего живого, удивительным образом воссоединившейся в душе лирического героя с всепроникающей любовью к миру. Лиризация чувств налицо. Думается, это вполне объяснимо, когда постигаешь оригинальность и человеческий феномен Гая Сабитова. Невероятно оптимистичный, мажорный тон повествования – вот отличительное качество, отличающее творческие искания поэта. И это еще более заразительно, когда вспоминаешь о возрастном цензе писателя. Неуемная жажда счастья пронизывает каждое произведение сборника даже в том случае, когда Г. Сабитов обращается к воспоминаниям. Казалось бы, минувшее должно передавать лишь чувство сожаления о невозвратимом. Поэт же, наоборот, вспоминает с великой благодарностью, что это было и навсегда осталось с ним, в его памяти: 284

О творчестве Прекрасный отблеск той моей весны Крутое время – нет, не погасило – Но, просветляя дни, что мне даны, Он придает им доброты и силы…

Все предназначенное судьбою любо и дорого поэту. Даже не состоявшаяся любовь согревает душу лирического героя светом благодарного чувства. Подобное, например, можно встретить в стихотворении «О тебе»: Нет, наверно, минуты, родная, Где бы в мыслях я был не с тобой. Не бывать уж нам вместе, я знаю, Так пускай будет счастлив другой.

Обретение истинного смысла счастья в поэтическом наследии писателя происходит только потому, что проникнуто мотивом памяти о прошлом и настоящем: Все узнанное в детстве так сродни Живым картинам В памяти у нас: Полсотни лет промчалось, Но они Меня еще волнуют и сейчас.

Нельзя не отметить и национальной идентичности, органично воссозданной Г. Сабитовым в сборнике «Счастье». Путь поэта к национальной идее через поэтическое слово обусловливает собственно авторский дискурс постижения ментальности удмуртского народа. Благодаря этому и открывается онтология бытийного существования как лирического героя, так и самого поэта.

285

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Тамара Пантелеева ГАЙ САБИТОВ – ХРАНИТЕЛЬ УДМУРТСКОГО ЯЗЫКА Нош кылбурме тани, адӟиськоды, Гожтӥ вордскем удмурт кылын. Бен кин шуоз кылмы шӧтэм, бездыт Уно мукет кылъёс полын? Гай Сабитов А стихотворение свое, как видите, Написал на родном удмуртском языке. Да кто скажет, что наш язык уродлив и невыразителен Среди множества других языков?1

Гай Сабитов – известный удмуртский поэт-песенник. Он создал около ста песен, среди них есть переведенные с других языков, например с татарского, с русского. О его творчестве писали многие литературоведы и критики, в частности Н. Васильев в своей рецензии к сборнику стихов и песен «Яратӥсько» («Люблю») отмечал, что многие стихи Гая Сабитова написаны уже для готовой музыки, что тематика их разнообразна, что «слова, вышедшие из глубины души, поэт посвящает удмуртской земле»2. Среди патриотических песен особо выделяются «Яратон шаере» («Мой любимый край»), «Сяськаяськись шаермы» («Цветущий наш край»), «Советской ульча» («Улица Советская»), «Сарапул», «Балезино», «Нош вуиз тулыс» («Снова настала весна») и многие другие. Сами названия песен и стихов подчеркивают их значимость для поэта. Используя названия местных топонимов Балезино, Ижевск, Сарапул, Канисар и др., он тем самым приближает стихи к читателю, делает их до боли родными, каждый видит свой любимый край, малую родину, осыпанную белым черемуховым цветом, пронизанную ее запахом; представляет заснеженные луга и поля, бескрайние просторы, любимую Здесь и далее подстрочный перевод автора статьи. Васильев Н. Егит мылкыдо поэзия // Яратӥсько. Кылбуръёс но кырӟанъёс. Ижевск: Удмуртия, 1975. С. 6. 1 2

286

О творчестве

речку Валу, Чепцу, Каму и Волгу. В стихах поэта все дышит и пленяет ароматом родной земли: Нош мон понна вордскем Удмурт улос Тулыс, сӥзьыл – котькуд дыре мусо. Чильпыр тӧдьы тӧл дӥсеныз нош со Сюан азьын чебер нылмурт тусо. Юг-юг пишто садъёс, возь выл, нюлэс – Тулыс шорын пурӟо кадь сяськаен. Укно улын чирдэ чунчо пислэг, Чипчирганзэ нёртэ горд шушыед1. А для меня родной Удмуртский край Весной, осенью – всегда дорог. А в белом зимнем, кружевном одеянии он Похож на красавицу перед свадьбой. Белизной сверкают сады, луг, лес – Словно весенними цветами осыпаны. Под окном чирикает синица, Свои гусли тянет красный снегирь.

Лирический герой Гая Сабитова – человек, многое повидавший, не раз смотревший смерти в лицо, он участник войны, борец за счастье своего народа, особо ценит любимый край, тружеников села и города. В жизни его только одно огорчает, он остался жив, а друзья не вернулись с поля боя: Огез гӥнэ куректытэ, Уг вун кӧтӝож лул-сюлэмысь: Ӧз бертэ ни тросэз гуртэ Юлтошъёсы шимес ожысь. Всего одно огорчает, Не забывается обида в душе: Не вернулись многие в деревню Мои друзья из жестокой войны. 1

Васильев Н. Егит мылкыдо поэзия... С. 57. 287

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В его стихах легко гармонируют производственная тема и тема любви. Труд и любовь у поэта неразделимы. Человек-труженик достоин любви и уважения, он поет ему гимн: Шулдыр кырӟанъёсын Мыно уже Шумпотонэн лӧптэм Шудо нылъёс1. С веселыми песнями Идут на работу, Радостью очарованные, Счастливые девчата.

По представлению Гая Сабитова, такое приподнятое настроение может быть только у людей любящих труд, Родину, народ. Об этом же поется в песне «Кырӟаны ми яратском» («Петь мы любим»): Шуд, баян, шулдыргес! Ми эктом ӟырдытгес! Ужын сямен, эктонын но Возьматом быгатэммес. Играй, баян, веселее! Мы потанцуем позадорней! Как на работе, так и в танце Продемонстрируем свое умение.

Таким образом, лирический герой поэта-песенника умеет, как работать, так и веселиться. Лудын сямен ик, бай ӝӧкъёс сьӧрын – Андан пӧзьтӥсь артэ гырисьёсын. Как на полях, так и за богатым столом – Сталевар рядом с землепашцами. Гай Сабитов. Яратӥсько. Кылбуръёс но кырӟанъёс. Ижевск: Удмуртия, 1975. С. 65. 1

288

О творчестве

Но при этом, поэт отдает предпочтение хлеборобу: Нош бусыос вож-вож гомӟо выльысь – Выль удалтон сӥзе буртчин узьым. Бен, со понна тыныд, нянь будэтӥсь, Ӟырдыт салам, данлык, нырысь кузьым. А поля зеленым-зелено вспыхнули снова. Новый успех сулят шелковые озимые. Да, за это тебе, хлебороб, Горячий привет, честь, первый приз.

В другом стихотворении «Шаермы чебер, шулдыр» («Край наш красив, прекрасен») он продолжает воспевать труд крестьянина и утверждает, что в жизни человека достойнее, ценнее работы нет, чем сеять хлеб – в ней наша жизнь: Мар дано на, мар дуно Нянь кизён бадӟым ужлэсь? Со бордын асьме улон – Дуноез ӧвӧл солэсь! Что может быть почетней, что ценней, Чем большая работа посева хлеба? В нем наша жизнь – Ценнее нет его!

При знакомстве с творчеством Гая Сабитова нельзя не обратить внимания на богатый, самобытный язык его стихов. Произведения поэта насыщены архаизмами, неологизмами, диалектизмами, фразеологизмами, метафорами, которые помогают обогатить современный удмуртский язык, и тем самым читатель также восполняет свой лексический запас. Например, многие архаизмы поэтом использованы как вторичные неологизмы, в частности: «эль», «кун» – страна, край; «эзэль» – дух смерти, смерть; «туй» – одно из значений «медь»; «сэраны» – рассеиваться; «лымшор бере» – после полудня; «бурлат» – красный и др.; кроме того, по законам удмуртского языка, сам успешно 289

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

создает новые слова, в частности: «тэкшерыны» – пустословие, болтовня по аналогии «тэкулыны» – отдыхать, ничего не делать; «чильтэраса» – приукрашивая как кружева; «эшлык» – дружба; «батырлыксы» – их героизм, мужество; «тулкымъятӥсь сюлэм малпанъёсы» – волнующие сердечные мечты; «мусо ымныр шундыяськем» – любимое лицо засияло, как солнце; «арйылыны» – прожить годы (по аналогии «толйыны» – прозимовать); «ву трамвай» – водяной трамвай (трамвайчик, катер); «вӧё кылъёс» – масляные слова (красивые слова); «ар кульчоос» – годовые кольца; «санлы» – достойный уважения. При создании стихотворений, автор не оставляет в стороне родной южный диалект: «дусым» – близкий друг; «арган кӧрык» – меха гармошки; «калтыртӥсь» – балабол; «куаныны» – наслаждаться; «сабырлыгес» – спокойнее; «берекет» – благодать; широко использует лексику периферийных южных удмуртов: «гумыр» – век, «такыр» – паровое поле, засохшая земля, испещренная трещинами от засухи; «ӧксыз» – сирота; «ят» – чужой; «ар» – синоним слову удмурт; а также, проявляя дань уважения, привлекает диалектные слова северных удмуртов: «сябась» синоним слову «берекет»; «удмурт дӥньын» – у удмурта; «вичак» – постоянно и др. Гай Сабитов – «дунне адями» – вселенский человек. Общеизвестно, он владел многими языками народов мира, переводил их стихи на удмуртский язык, а также для изображения дружбы народов, для создания национального колорита умело использовал слова и выражения из этих языков, например одно из произведений так и называется «Эшъяськон сярысь баллада» («Баллада о дружбе»). В данном произведении он утверждал, что дружба народов нерушима и для того, чтобы ярче изобразить это, поэт использовал фразеологические единицы. Например, фразеологическое выражение: «Шур вуэн но, тылын но кусып люконтэм» (И речной водой, и огнем не нарушить связи) является калькой из русского языка. А в стихотворении «Кылъёс-эшъёс» («Слова-товарищи») высоко ценит роль и функцию русского языка в дружбе между народами: Син азьысьтым сылмиз кадь катанчи – Вань дуннеез усьтӥз ӟуч кыл. Уже но улонэ мыно капчи – Трос калыкен шедьтӥ ог кыл1. 1

290

Гай Сабитов. Улон-кырӟан. Кылбуръёс. Устинов: Удмуртия, 1985. С. 16.

О творчестве Словно пелена спала с глаз – Русский язык открыл весь мир. Моя работа и жизнь идут легко – Многими народами обрел согласие.

И далее продолжает тему дружбы народов и пишет, что другу татарину написал письмо на татарском, перевел три его стихотворения на удмуртский язык, а также для него не чужды языки башкир, казахов и узбеков. Уважая язык друзей, восхищается родным, удмуртский язык для него любим как мать, журчит как родник, веками незабываемый: Анай кадь, со мусо но ӵыдонтэм, Ошмесъёсмы выллем жингрес. Дунне пумын но со вунэтонтэм, Ӵушылонтэм ортчись дырен. Как мать, он любим и вечен, Словно наши родники звонок. И на краю света он незабываем, Не стираем проходящим временем.

Таким образом, для Гая Сабитова удмуртский язык, мать, родник, Родина – синонимы, он их не разделяет, они ему одинаково близки и дороги – это то, чем он дышит и живет, эти слова вечные, непреходящие. О том, что над языком своих произведений он работает тщательно, поэт признается сам в стихотворении «Мынам песятае» («Мой дедушка»): «Ышем-бырем арбериез сямен / Мон вуж кылэз шедьтӥ выль словарьысь» (Словно потерянную вещь / Я нашел старое слово в новом словаре). Следует особо подчеркнуть, что поэт, когда использует архаизмы, неологизмы, диалектизмы, он их не просто иллюстрирует, а дает в таком сочетании, что любому читателю становится понятным: Мон уг тодӥськы мар шуыны, Мӧзмыса ни ачим тынылӥ.

Я не знаю, что сказать, Скучая, самому уже надоело. 291

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

В данном контексте поэт использовал диалектное слово «тынылӥ» обозначающее переполнение эмоциями, лирическому герою самому уже настолько надоело это чувство неопределенности: «скучать надоело», но при этом просит любимого(-мую) не торопить, а дать время осознать, пережить чувства, и если суждено, то их сердца сольются. Или: Кемаласен ни сабанэз вунӥз: Лудын мотор кырӟа жингыртыса Сьӧдчабей сюбег ана вылад. Давно забыт большой кряж На полях мотор поет звеня, На узкой твоей полосе с гречихой.

Необходимо тщательно, скрупулезно изучить язык произведений Гай Сабитова, его словарный состав, это кладезь удмуртского языка.

Оксана Зеленина ПОЭТ, ПЕРЕЖИВШИЙ ВРЕМЯ В наше непростое время, где подчас вместо добрых, нежных и теплых слов ключевыми понятиями бытия становятся такие лексические единицы как «коммерциализация», «приватизация», «инфляция», начинаешь острее чувствовать дефицит проявлений дружеских чувств, их поэтической вербализации, которой не занимать у прекрасного удмуртского поэта Гая Сабитова. Хочется все чаще открывать сборники его стихов, перечитывать многочисленные статьи в газетах и журналах, черпая, как из неиссякаемого источника вдохновения недостающие современному человеку эмоции света и тепла, любви и человеческой доброты, так высоко ценимые поэтом. В смысле востребованности читательской аудиторией Гай Сабитов пережил свое время. Он воспевал в своем творчестве любовь и дружбу, красоту родного края, крестьян292

О творчестве

ский труд, ратный подвиг защитников отечества, тепло родного очага, любовь к матери: Ты жизнь дала мне – низко в ноги Тебе я кланяюсь. И вновь Иду по жизненной дороге – Меня ведет твоя любовь.

Из-под его пера рождались на страницах сборников волнующие сердце образы современников, яркие метафоры, удачные сравнения и эпитеты. С их помощью легко и непринужденно воспевал Гай Сабитов крестьянский труд. В стихотворении «Соха» писал: Вот скоро в поле. – В жилистые руки Он рукояти ласково берет. – Сохой пахали деды, пашут внуки, Плоха соха, а кормит весь народ.

Тонкий лирический поэт, сильный и мужественный человек, верный друг, отец и дедушка сумел воплотить в творчестве прекрасные порывы своей души, поражающей своей сентиментальностью и высокой скорбью: Я собираю для тебя букет В саду своей души, как в летней роще. Ты в памяти моей – как солнца свет, И нет в ней ничего тебя дороже. Перевод О. Поскрёбышева

К будущим поколениям обращается он в стихотворении «Маленькому внуку», размышляя о судьбах тех, чья молодость была опалена войной: А сверстникам моим такие времена Досталось испытать под огненной метелью – Четыре года зла 293

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова И горечи – сполна, И на порог не жди ни счастья, ни веселья. Перевод В. Парамонова

С болью в сердце вспоминает Гай Сабитов о поэтах-писателях фронтового поколения, тем, кто не вернулся с войны, посвящает свои стихи «Поэт», «У вечного огня», «Нашим женщинам»: Вы, наши матери седые, Подруги, жены молодые, Как вас за все благодарить?

Но не только тема Великой отечественной войны нашла свое отражение в творчестве поэта. Пейзажная лирика занимает значительное место в тематике его поэтических произведений. Лирический герой всецело растворен в образе родной природы. Он не просто любуется многообразием флоры и фауны Удмуртии, ощущает себя единым целым, сливается в гармоничном единстве с природой родникового края. Образ родной земли для Гая Сабитова является источником жизни, источником поэзии: Теплый ветер волны хлеба Гонит вдаль, и все нежней Свищет жаворонок с неба, Тюрагай – гусляр полей. Перевод В. Парамонова

Нелегкому крестьянскому труду посвящает поэт стихотворения «Осенние мотивы», «Соха», «Пришла пора считать цыплят». Воспевая сельский труд, автор с благодарностью отмечает лучшие народные черты национального характера – добросовестность и бережливость («До колосочка убраны хлеба»), трудолюбие и любовь к земле: Сохой пахали деды, пашут внуки, Плоха соха, а кормит весь народ.

В философской лирике поэт осмысляет жизненный путь, подводит итог прожитым годам. След человека на земле – вот объект стихов «На 294

О творчестве

пороге», «Отцы», «Байгельды», «Ӟами», «Твоя любовь», «Возвращение». Лишь добрые дела человека сделают его бессмертным – доминантный смысл этих стихотворений. Таково кредо жизни Гая Сабитова – человека, поэта, сына своего народа, оставившего весомый вклад в развитие национальной литературы, поэзии, снискавший себе память в народе своими добрыми делами и мыслями, облаченными в стихотворную форму.

Елена Красновская ЗВУКОВОЙ И ПЕСЕННЫЙ МИР ПОЭЗИИ ГАЯ САБИТОВА Шелест лиственной музыкой льется… Гай Сабитов

Известный удмуртский поэт-песенник, Г. Сабитов – прожил жизнь, наполненную творчеством. Он – автор многих поэтических сборников, более ста песен1. Его «золотой» голос диктора Удмуртского радио, звучавший в трагические военные годы, навсегда остался в благодарной памяти современников. Будучи редактором литературно-драматических передач Удмуртского радио, он многое сделал для пропаганды творческого наследия поэтов и прозаиков Удмуртии (в частности М. Лямина, Г. Красильникова, И. Зорина, С. Широбокова, М. Петрова и др.). Сабитов Гай Сабитович (15.09.1915–24.12.1993) – член Союза писателей СССР (1964). В 1943 году окончил Удмуртский государственный педагогический институт, затем Литературный институт им. М. Горького. Основные поэтические сборники: «Арган кырӟа» – «Гармонь поет» (1971), «Яратӥсько» – «Люблю» (1975), «Улон – кырӟан» – «Жизнь – песня» (1985). На слова Сабитова написаны многие популярные песни («Шулдыр ӝыт» – «Веселый вечер», «Паймод, ява» – «Удивишься прямо», «Тупаса улон понна» – «За мир» и др.). Г. Сабитов издал на удмуртском языке в переводе с татарского сборники стихов Г. Тукая и М. Джалиля. На удмуртский язык перевел поэму «Бахчисарайский фонтан» А. С. Пушкина. Он автор сборников стихов на русском языке: Радость: Венок сонетов: стихи и песни. Ижевск, 1973; Счастье: стихи и песни. Ижевск, 1990; Удмуртская Республика: Энциклопедия. Ижевск: Удмуртия, 2004. 608 с. 1

295

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Во многих стихах-посвящениях Г. Сабитова доминирует мысль о том, что не исчезает связь времен, если художник слова свое творчество оставляет людям. Поэт затрагивает вечные темы (среди них: гармония человеческой души, любовь к земле отцов, стремительный бег Времени), он убежден: людей связывают незримые нити памяти детства, юности, любви, верности. Об этом и венок сонетов Г. Сабитова «Солнце заходит – солнце встает», открывающий новый жанр в удмуртской поэзии. Малый лирический жанр – сонет, как известно, определило строфическое построение и сочетание строф. Сонет – лирическое стихотворение из четырнадцати строк, написанное четырехстопным или пятистопным ямбом, возникшее в Италии в XIII веке. Его расцвет связан с творчеством Данте и Петрарки. Помимо «итальянского»1 и «французского» образцов сонета (П. Ронсар), известен «английский» сонет, представленный в поэзии У. Шекспира (схема рифмовки – авав/ cdcd/efef/gg). Первым в русскую поэзию сонет ввел Тредиаковский. Обращались к этому лирическому жанру В. Жуковский, А. Пушкин, А. Дельвиг, М. Лермонтов. Свободные формы поэтического выражения постепенно вытесняли сонет из поэзии второй половины XIX в. В эпоху символизма вновь оживает интерес к сонету. В России ему отдали дань В. Брюсов, Вяч. Иванов, К. Бальмонт. Примечательно, что из трех схем рифмовки сонета Гай Сабитов во всех пятнадцати сонетах отдает предпочтение «английскому» образцу. В качестве примера приведем XIII сонет: Хотя пересекла дорогу смерть, (а) Погасло небо за одно мгновение – (в) Делам твоим на свете смерти нет, (а) И, значит, сам ты неподвластен тленью (в) Как день за днем, идут за годом год, (с) Зима за летом, лето за зимою… (d) Теперь тебя и град не иссечет, (с) И шумный ливень майский не омоет. (d) Схема рифмовки «итальянского» сонета такова: авав/авав/сdc/dcd/ (возможен вариант cde/cde/; «французского» сонета – авва/авва/ccd/eed (ccd/ede). Основы литературоведения. – М.: Московский Лицей, 2000. – С. 151. 1

296

О творчестве Среди стареющих друзей своих (е) Ты остаешься неизменно юным: (в) То вслух опять читаешь новый стих, (е) То щиплешь гуслей золотые струны. (f) Сад посадили мы – он будет цвесть. (g) Нас разлучить и смерти не суметь. (g)

В венке сонетов звучит не только боль утраты о безвременно ушедшем из жизни М. П. Покчи-Петрове, но и радость, что жил на земле яркий художник, жаждавший гармонии, по убеждению поэта, таким должен быть идеал героя в жизни и в искусстве, которому дано «вечность крылатую хранить». Критик, литературовед З. А. Богомолова писала: «Венок сонетов Г. Сабитова стал и фактом русской поэзии»1. Остановимся на музыкальных включениях венка сонетов. Здесь мотив песни оживает, плещется, летит, звенит: «Плескались песни над рекой Валой»2, «И песни на стихи как рожь звенят»3. Одним из ярких поэтических символов, определяющих образно-ассоциативную систему поэзии удмуртских писателей, является образ песни. Творчество и саму жизнь поэты Удмуртии (Кузебай Герд, М. Петров, С. Широбоков. Н. Байтеряков, Ф. Васильев, А. Самсонов) называли песней. Народный поэт Удмуртии Н. Байтеряков признается: «Мои песни и жизнь / Неразлучны давно». И у Гая Сабитова: песнь – это жизнь, творчество, родник, устами лирического героя он произносит: «А песнь твоя, подобно роднику, / Пусть жаждущих прекрасного напоит…»4. Мотив песни в поэзии Ф. Васильева прочно срастается с мотивом сердца. Автор заявляет: «Гнездится в сердце песенный исток»; ему вторит Гай Сабитов: «Живая песня, в сердце закипая, / Летит к далеким камским берегам»5. Песня в венке сонетов олицетворяет гармонию 1 Сабитов Г. С. Счастье: стихи и песни. Предисловие. Ижевск: Удмуртия, 1990. С. 5 2 Сабитов Г. С. Радость / Перевод О. Поскребышёва. Ижевск: Удмуртия, 1973. С. 8. 3 Там же. С. 10. 4 Там же. С. 7. 5 Там же. С. 10.

297

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

мира, красоту, обновляющее творческое начало: «И мысли торопливою рукой / Переправляешь в песенные строки»1, и «К тебе друзья спешат на звуки песен»2. В цикле стихов «Солнце заходит – солнце встает» народный инструментарий представлен гуслями (крезь). Очевидно, поэту нравился их тембр. Неслучайно в первом сонете автор упоминает «гуслей новый звон и лад»3 и вновь золотые струны гуслей зазвучат лишь в конце цикла, в тринадцатом сонете, образуя своеобразную смысловую, инструментальную арку: «То вслух читаешь новый стих, / То щиплешь гуслей золотые струны»4. Вспомним у Ф. Васильева «Лес – «золотой свирелью околдует». Еще одна образная параллель в творчестве двух поэтов. У Ф. Васильева: «Только в сердце / Отзывался / Лишь печальный / Чипчирган» (1983: 299. Перевод А. Жигулина); а у Гая Сабитова: «Шли столетья, катилась река / Под унылый напев чипчиргана»5. Для Ф. Васильева, как и для Г. Сабитова, важнее как звучит, а не что. Именование инструмента, то есть актуализация изначально присущих ему свойств, прежде всего – тембра (окраска звука) у этих поэтов неотделимо от обозначения характера звучания (соответствующего состоянию Поэтов и воспринимаемого ими мира). Каков на этот раз – голос инструмента? «Грустит он или ликует? … «унылый напев…», «печальный чипчирган». Важная часть звуковой картины мира в творчестве Гая Сабитова связана с музыкой природы. Один из примеров: «А речка – все по-летнему светла, смеялась и журчала, и звенела». Музыка ветра, родников, птиц, волн предстает игрой инструментов: «…и все нежней / Свищет жаворонок с неба, / Тюрагай – гусляр полей»6. И наоборот, обозначения звуков природы переносятся на музыку, нередко становясь мелодией – волна: «То тихо шепчет сказку, / То плавную / Без слов / Мелодию поет»7. Мотивы игры, музицирования очень редки в удмуртской поэзии. Музыкальные инструменты в стихах В. Ванюшева, В. Владыкина, Сабитов Г. С. Радость... Там же. С. 12. 3 Там же. С. 5. 4 Там же. С. 14. 5 Там же. Родимый край. С. 38. (Перевод Г. Пагирева.) 6 Сабитов Г. С. Счастье: Стихи и песни. В родных полях / Перевод с удм. В. Парамонова. Ижевск: Удмуртия, 1990. С. 25 7 Сабитов Г. С. Счастье... С. 33. 1 2

298

О творчестве

В. Ившина – «самозвучащие», словно гусли-самогуды. И музыка, которую они исполняют, почти всегда безымянная, как бы никем не сочиненная и исходящая от самих инструментов. Поначалу строки стихотворения Г. Сабитова «Три вишни» убеждают нас в этом: «Притихнув, слушал как во сне / Мелодии рояля»1. Далее поэт воспевает любовь, оживившую звуки, издаваемые пальчиками. В них вошла власть и сила чувства. Создается впечатление, что пальцы музицируют как бы отдельно, самостоятельно от исполнителя. Персонификация пальцев как инструмента, их самостоятельное поведение не исключает в этом стихотворении присутствие музыканта. Им оказывается – возлюбленная лирического героя в пору его молодости. Узнаем, что исполняла девушка фортепианную пьесу в жанре танцевальной музыки – вальс, но какой? Ф. Шопена, И. Штрауса? Это нам неведомо. Приведем фрагмент стихотворения маленькой поэмы: Притихнув, слушал как во сне Мелодии рояля. И, проникая в душу мне, – О, как они звучали? Любовь, наверное, зажгла И звуки оживила, Коль в эти пальчики Вошла И власть ее, И сила. О ком ты думала тогда? Когда свой вальс играла? А, может, все же Иногда Меня припоминала? Погасли звуки, Стихла даль, Спят кружевные окна. 1

Сабитов Г. С. Счастье... С. 35. 299

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова И навсегда умолк рояль – Лишь молодость не смолкла. Перевод В. Парамонова

В стиле старинной народной застольной песни, с элементами напутствия, наказа создано стихотворение Г. Сабитова «На пороге»1. Первая строка звучит рефреном и обрамляет строфу-куплет. Строкарефрен несет основную смысловую нагрузку каждой из пяти строф, тем самым подчеркивая значимость сказанного-пропетого: Мы скажем нашим близким и друзьям: – Нальем вино, как говорится, в чаши. За то, чтоб счастье улыбалось нам, Чтоб жизнь была еще светлей и краше! – Мы скажем нашим близким и друзьям. Пусть доброта в сердцах людей живет, Пусть не узнают горя наши дети, Пусть жены не стареют от забот. И как бы зло ни расставляло сети, Пусть доброта в сердцах людей живет!

Завершая разговор о песенном, звуковом колорите двух поэтических сборников Г. Сабитова «Радость» и Счастье», хотелось бы вспомнить о том, что первые песни на стихи поэта, вышедшие в эфир, были созданы в творческом сотрудничестве с классиком удмуртской музыки, композитором Г. Корепановым, работавшим тогда на радио художественным руководителем хора. В последующие годы активное сотрудничество Г. Сабитова с композиторами Н. Шкляевым, Г. Корепановым-Камским, Н. Новожиловым внесло весомый вклад в развитие современной массовой удмуртской песни. Отнюдь не случайно среди стихов-посвящений ярким представителем стал сонет, посвященный композитору Г. А. Корепанову «И вновь я благодарен всей

Сабитов Г. С. Радость. Венок сонетов. Стихи. Песни / Перевод Г. Пагирева. Ижевск: Удмуртия, 1973. С. 50. 1

300

О творчестве

душой»1. Строки этого стихотворения в полной мере могут быть адресованы поэту-песеннику, лауреату Государственной премии Удмуртской Республики, заслуженному работнику культуры Удмуртии – Гаю Сабитовичу Сабитову: А песнь твоя приходит в каждый дом, – Не обесцветит время это пенье, – И славит век, в котором мы живем, И вызывает к жизни вдохновенье. А с ним – пускай идут за годом год. Но я спокоен за твое искусство: В нем звонко наша молодость живет, Бессмертные мечты и наши чувства.

Ариадна Голубкова, Ирина Лекомцева ШТРИХИ К ТВОРЧЕСКОМУ ПОРТРЕТУ ГАЯ САБИТОВИЧА САБИТОВА Талант Гая Сабитова сочетал в себе многое: он долгие годы был диктором удмуртского радио и достиг в этом деле высшей категории; рано начал писать стихи, выступал как исполнитель удмуртского поэтического творчества; был редактором литературно-драматического вещания и автором многих радионовелл об удмуртской культуре, в том числе, о музыке; участвовал в деятельности музыкальных студий, завоевал популярность как поэт-песенник. Многообразное творчество Гая Сабитова как единое комплексное явление (а оно именно было таковым) еще недостаточно изучено. Особенно не осознано песенное искусство как важная составляющая часть удмуртской музыкальной творческой и исполнительской культуры. Между тем, Гай Сабитов был организатором всего песенного процесса Сабитов Г. С. Счастье: Стихи и песни / Перевод с удм. В. Парамонова. Ижевск: Удмуртия, 1990. С. 47. 1

301

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

в Удмуртии; благодаря его деятельности песенный жанр вышел на ведущее место в республике. Песенная поэзия развивается по своим законам. Ее познание невозможно без учета закономерностей речи как звукового процесса, в котором свою роль играет ритмика, фонетика. Последнее особенно важно, поскольку «звучание» удмуртской поэзии имеет свои особенности. Чтение поэтами (С. Широбоковым, Г. Сабитовым, Н. Байтеряковым) своих стихов было для композиторов своего рода «музыкальным, мелодико-ритмическим ориентиром». И поэт, и композитор, работая над песней, выделяют три главных компонента: сюжетно-тематический, структурно-ритмический и интонационный. Удмуртская, профессиональная песенная поэзия как часть общей культуры, имеющая общественный резонанс, обладающая функциональной устойчивостью в культурной жизни, оформилась лишь в послевоенные годы. Для нее была характерна связь с удмуртской этнической песенной поэзией, удмуртской поэзией 20–30-х годов, песенной поэзией России. В данной статье внимание обращено лишь на некоторые общие вопросы формирования песенного творчества в контексте с творческой биографией поэта и музыкальной культурой Удмуртии. Авторы поставили перед собой еще одну задачу: изложить материал в характере беседы, воспоминаний, живо и образно. Удивительно много может рассказать нам поэт! Он раскрывает неяркие северные пейзажи, улавливает ритмы города, нехитрую бытовую сценку, шутку, лирический дуэт, находя скромные, порою простые краски. Визитной карточкой Гая Сабитова может служить песня «Яратон шаере» («Любимая сторона»). Сяськаен-а пурӟо садъёсыд, Лымыен-а лудъёс шобырско – Тӥледыз, вордӥськем палъёсы, Мон котьку одӥг кадь яратско. Иль цветами сады одеваются, Иль снегами поля покрываются – Ты, родная моя сторона, Мне всегда и везде дорога. 302

О творчестве

С народной песней Гай Сабитов познакомился в детские годы. Детство Г. Сабитова прошло в деревне Новый Канисар, что ныне относится к Кукморскому району Республики Татарстан. Семья Сабитовых жила по соседству с татарскими и русскими семьями. Это дало возможность, по словам Гая Сабитовича, узнать их народное искусство и обряды. С разнообразной городской музыкальной культурой Гай Сабитович познакомился в Казани, где он учился в Казанским финансово-экономическим техникуме и имел возможность слушать инструментальные ансамбли, выступления певцов, посещать театральные спектакли. В Казани в 30-е годы интенсивно развивается авторская массовая песня. Усиливается не только творчество, но и городское исполнительство: музыка звучит в клубах, в национальных спектаклях, на музыкальных олимпиадах, на авторских вечерах татарских композиторов. Особенно популярными были песни Салиха Сайдашева. С организацией хорового исполнения на радио, его песни, как и песни других авторов, как и обновленная народная татарская песня, стали широко звучать в эфире. В Ижевске, работая после окончания техникума экономистом, Гай Сабитов снова попадает в музыкальную среду: он играет в оркестре народных музыкальных инструментов. «Молодежь играла на гитарах, балалайках, домрах. Я полюбил мандолину. Выступали в парках, на заводах, в селах, деревнях. Здесь я написал свою первую песню “Милям лагерьмы” (“Наш лагерь”). Слова и мелодию сочинил сам. Мелодия получилась примитивной, известный композитор строго ее раскритиковал. Но я не пал духом, несколько изменил текст, а новую мелодию через несколько лет написал Н. Е. Шкляев и песня стала популярной». Шур дурысь тэльын Чебересь юртъёс. Кин улэ отын, Кырӟало кинъёс?

В лесу у речки Красивые дома. Кто живет там, Кто поет?

Чебересь юртъёс Лагерьмы милям. Пионер гуръёс Чузъясько тӥляд.

Красивые дома Лагерь наш. Пионерские песни Звучат у нас. 303

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Можно заметить, что уже в первом стихотворении выявляются отдельные структурные особенности поэзии Г. Сабитова, которые впоследствии займут в его песенных текстах важное место. К ним можно отнести диалогичность. В Ижевске музыкальное искусство, по словам Гая Сабитовича, «захватило меня довольно властно». В своих воспоминаниях Гай Сабитович говорит, что с особым чувством слушал в исполнении Г. И. Титова удмуртские народные песни «Ой шулдыр, туж шулдыр» («Ой весело, очень весело»), «Раненой солдат» («Раненый солдат»), которые певец исполнял в концертах в сопровождении секстета домристов, руководимого М. Бывальцевым. В эти же годы Г. С. Сабитов посещал Удмуртский драматический театр, слушал в исполнении вокального дуэта В. Виноградовой и К. Гавриловой лирические народные песни «Пуксьы, туганэ», «Уӵы меда» в обработках замечательного баяниста и аранжировщика М. Коробова. Но особое впечатление было связано с хором радио, и другими коллективами радиокомитета, такими как ансамбль гусляров, струнный квартет под руководством Н. Бехтерева, а также солистами-певцами В. Утробиной, Г. Титовым, М. Ивановым, А. Медяковым, которых жители Удмуртии старшего поколения могли слушать в эфире. В конце 40-х годов Гай Сабитович посещает хор радио и участвует в конкурсе чтецов на должность диктора Удмуртского радио. «Часто вспоминаю те годы. Григорий Иванович Титов настойчиво приглашал меня послушать хор. И вот однажды я со своим банковским другом Иваном Фадеевым зашел в студию. Хормейстер Елизавета Васильевна Молоткова встретила нас дружелюбно. Проверила музыкальный слух, предложила посещать занятия хора. Я был безмерно рад, но по своей молодости не посмел встать рядом с солидными певцами. Однако с тех пор мое внимание к Удмуртскому радио стало крепнуть. Я с удовольствием слушал выступления хора, солистов, информационные передачи. До сих пор помню красивый тенор певца Королева, приятный голос и хорошее чтение удмуртского диктора Тугбаева». В том же 1940 году Гай Сабитович принял участие в конкурсе дикторов. «Однажды двое друзей под руки привели меня в радиокомитет. “Будь смелее, не мямли, у тебя наверняка получится, вон стихи как хорошо читаешь”, – сказали они и втолкнули меня в один из кабинетов. Там уже находилась группа юношей – студентов педагогическо304

О творчестве

го училища. Молодая миловидная женщина, сидевшая за столом, по очереди просила их читать то прозаический, то стихотворный текст. Дошла очередь до меня. Первый экзамен я, вероятно, выдержал и был допущен для чтения через микрофон. Но в студию я не пошел. Однажды, это было 9 декабря 1940 года на Советской улице, я увидел своего экзаменатора из радиостудии Елизавету Осокину. Она сожалела, что я не читал у микрофона, отметила в числе положительных качеств моей дикции осмысленное и эмоциональное произнесение слов и привела меня в радиостудию. У микрофона я читал переведенные на удмуртский язык стихи Адама Мицкевича. Очень волновался, но был назначен диктором и вскоре начал работу». Гай Сабитович изучает репертуар Удмуртского радиовещания, который состоял из отечественной оперной классики (хоровые сцены из опер Бородина, Римского-Корсакова, Чайковского), хоровых обработок удмуртских народных песен, российских советских песен, сцен из музыкальных спектаклей Удмуртского Государственного театра. По радио звучали голоса поэтов, композиторов Васильева-Буглая, Н. Греховодова. Часто выступали ученики музыкальной школы, особенно в дни юбилейных дат композиторов, поэтов. В одном из концертов, посвященных 100-летию со дня рождения П. И. Чайковского, состоялось и мое знакомство с Гаем Сабитовичем. Он провел меня, маленькую девочку, в большую студию, усадил за рояль и сказал, чтобы я смотрела через большое окно в соседнюю аппаратную и по взмаху его руки начала играть. Я исполняла две пьесы Чайковского. Волновалась. Но мне Гай Сабитович показался очень добрым, заботливым, и волнение мое быстро прошло. По окончании моей игры Гай Сабитович подошел ко мне и спросил: «О чем ты думала, девочка? Наверное, о музыке?» Я растерялась и сказала «да». А думала я о другом: я была поражена величием и великолепием студии. Такую красоту я видела впервые в своей жизни… Можно высказать предположение, что работа на радио в качестве диктора, редактора литературно-музыкального вещания, а с 1953 года редактора литературно-драматических передач значительно повлияла на поэтическое творчество, в том числе на создание песенных текстов. Именно с его приходом началось создание, разучивание хором Удмуртского радио и исполнение в эфире удмуртской советской массовой песни. Гай Сабитович явился основателем удмуртской советской 305

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

массовой песни как нового для удмуртской культуры жанра в качестве организатора эфирного исполнения и соавтора песенных текстов. В эти же годы Гай Сабитович знакомится с композитором Н. Шкляевым. «Наша встреча с Гаем Сабитовым состоялась в 1947 году, – вспоминает Н. Шкляев. – Я тогда учился в классе виолончели и писал небольшие инструментальные пьесы, о чем и рассказал Гаю Сабитовичу. Поэт посоветовал попробовать силы в песенном жанре, дал имевшийся песенный текст. Так возникла первая моя песня “Ӟеч лу, лагерь” (“До свидания, лагерь”). Вскоре эта песня прозвучала по удмуртскому радио». В 40-е годы Гай Сабитович знакомится с композитором Германом Корепановым. Он вспоминает: «В 1947 году в хор Удмуртского радио в качестве солиста в партию басов пришел Герман Корепанов. Он обратился ко мне с вопросом: “Ты ведь пишешь стихи? Давай будем писать песни. Новые музыкальные произведения сейчас очень нужны”. Так мы начали сотрудничать. Первой совместной работой была песня “Ӝӧксьӧр кырӟан” (“Застольная песня”). В 1949 году Г. Корепанов уехал в консерваторию. Через некоторое время Герман Афанасьевич прислал ноты: нужен был текст. В те годы особенным спросом пользовались песни о мире, о счастливой жизни без войны. Так родилась песня “Тупаса улон понна” (“За мирную жизнь”), которая превратилась в одну из самых исполняемых репертуарных песен». Гай Сабитович создал более 80 песенных текстов. Он говорил: «Писать стихи для песни гораздо сложнее. Музыку можно подобрать ко всему, вот, например, взять газетную статью и спеть. Чтобы получилась настоящая, полноценная песня, нужен труд. Г. Корепанов часто приходил с нотами, садился за фортепиано и играл мелодию, а я должен был под эту мелодию писать текст, Н. Новожилов всегда приходил с баяном, Г. Корепанов-Камский любил консультироваться, Н. Шкляев искал у меня лирические тексты». Не случайно Гай Сабитович назвал именно эти имена: Г. Корепанов создал на тексты Гая Сабитова 35 песен, Г. Корепанов-Камский – 12, Н. Новожилов 7, Н. Шкляев – 16. Гай Сабитович стремился, как нам думается, к определенному кругу тем и художественных образов. Никто еще так много не написал песен об Ижевске, сколько Гай Сабитов: «Вераське Ижевск» («Говорит Ижевск»), «Советской ульча» («Советская улица»), «Ижевскысь нылъёс» 306

О творчестве

(«Ижевские девчата»), «Ижевске берытскыса» («Снова в Ижевске»), «Тымет вылын» («На плотине») и др. Ты растешь, город мой, в ширину и длину, Всей душой полюбил я средь улиц одну, Всей душой полюбил я ее новизну, Недаром Советской зовется она! Вдоль по ней, вдоль по ней, как волна за волной, Здесь идут к заводской проходной. Земляки и друзья – наш народ трудовой Недаром Советской зовется она!

Значительной, по-разному воспетой явилась тема родного края. Назовем «Тупаса улон понна» («За светлый мир»), «Яратон шаере» («Любимая сторона»). Иногда тема раскрывалась, по замыслу поэта, созерцательно, панорамно, что вызывало необоснованную, как нам представляется, критику. Гай Сабитов сам высказал свое отношение к теме родного края в предисловии к сборнику стихов «Вордӥськем музъеммы»(«Край любимый»): «Сколько чувств носит в своей душе человек! Иные из них изменчивы и летучи, они приходят и уходят, возникают и стираются; другие даются раз и навсегда. И таким чувством, роднящим самых разных людей, чувством, живущим в сердце с рождения человека до его последнего шага и особенно жарко вспыхивающим в трудное время, является любовь к Родине. Это всеобщее чувство, народное чувство». Совершенно удивительны юмористические песенные тексты Гая Сабитова. Например, «Паймод, эке» («Удивишься, брат»), «Бырйиськись егит» «Рзаборчивый жених»). В шуточной песне «Паймод, эке» и поэт, и композитор (Г. Корепанов) остаются национальными художниками: они находят нужную «тональность» песни, это обеспечивает ей долгую концертную жизнь. «Паймод, эке» – песенка-сценка о незадачливом рыбаке. Она оригинальна по своему стилистическому решению. В 50-е годы она вошла в репертуар ансамбля «Италмас» и пережила несколько режиссерских решений. В 80-е годы она исполнялась во многих странах талантливым певцом Г. Кузнецовым как сценическая миниатюра со сценическими аксессуарами, пантомимой и разговорными репликами и имела большой успех у публики. 307

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Выразительны лирические песни Гая Сабитова. Среди них выделяется глубокая песня-воспоминание «Ум вунэтэ» («Не забудем»), в которой постаревшие родители вспоминают погибшего сына. Тодӥсько, тон понна, гыдыке, Вунонтэм гужем ӝыт одӥгез: Келямы соку ож лудэ Яратон пияшмес, Ог гинэ яратон пияшмес Келямы ож лудэ.

Не забуду, родная моя, Как ты плакала, слез не тая. Тяжелее, горше всего Были слезы твои. Провожали сынка своего Мы с тобою в бои.

Ортчозы дыръёс, Вунозы аръёс. Вунонтэм солэн, Быронтэм солэн Улонэз, улонэз, Улонэз, ужез.

Ой, летят, летят Над землей года, Но тому, кто пал, Вечно двадцать лет, Двадцать лет Мы о нем не забудем, нет!

Эту песню Гая Сабитова с музыкой Германа Корепанова можно назвать балладой. Она повествовательна, выходит за рамки простой куплетной формы, имеет яркие динамические оттенки, разные темпы (от медленного до скорого), удивительно выразительный, эмоционально насыщенный фортепианный аккомпанемент. Лирические миниатюры «Нош вуиз тулыс» («Вновь пришла весна»), «Кикы» («Кукушка») (музыка Е. Шкляева) и многие другие тоже представляют интерес. Удивительно поэтичный хор «Кикы» близок народной лирике, и это было отмечено московским композитором В. Буниным, который приезжал в Удмуртию для знакомства с музыкальным творчеством. В интервью он сказал: «На меня очень хорошее впечатление произвели песни Н. Шкляева “Кукушка” и “Храню твой образ”». Толон ӝыт гажан эшен ми Юмшамы матысь шулдыр сикын. Вадьсамы, весь юаса кадь, Дугдытэк силиз кикы. 308

В том лесу, где птиц немало, Мы вдвоем гуляли в поздний час. А кукушка куковала, Как бы спрашивая нас.

О творчестве

В отдельный раздел можно выделить песни праздничного, приподнятого характера с авторскими ремарками «С подъемом», «Энергично, с праздничным настроением», где воспеваются события в жизни целого коллектива. К ним можно отнести светлое вальсообразное хоровое сочинение Г. Корепанова «Выль корка пырон» («Новоселье»). Ӟечбуресь, мусоесь эшъёсмы! Проходите, друзья, в добрый час! Ми доры гажаса вуиды. За внимание – вам низкий поклон! Адӟиды – ворекъясь тылъёсын Поглядите: приветствуя вас, Коркамы пумита тӥледды. Весь огнями залит новый дом. Та чебер коркамес лэсьтӥллям Новый дом наш он вовсе не плох, Сэзь ӟырдыт мылкыдо егитъёс, Его строило много людей. Ас сюлэм шунытсэс кельтӥллям И сердец их горячих тепло Гуръёстэк но шуныт висъетъёс. В нем осталось, чтоб дом был теплей.

В этом разделе выделяется также хоровая песня-сцена «Гырыны потон», раскрывающая характер праздника первой борозды – народного обряда гырыны потон. Г. Корепанов-Камский нашел интересный музыкальный прием: повторение музыкальной фразы-возгласа «гырыны потон» у разных голосов хора, что создает ощущение праздничности, энергии, приподнятости. Если говорить о внелингвистических особенностях песенной поэзии Г. Сабитова, то важно, что он ассоциативно создает песенный образ, опираясь на эстетические принципы народного песнетворчества. Это и простота художественного образа, и обобщенность, и связь с образами природы, и созерцательность, и панорамность. В южно-удмуртской поэтической традиции, как считают фольклористы, «очень часто песенная строфа основана на двучленном психологическом параллелизме, сопоставлении мира природы и человеческих переживаний. В композиционном отношении песенные тексты строго упорядочены. Каждый из четырехстрочников структурно завершен, являясь самостоятельным целым… Другая характерная особенность… существование в южно-удмуртской поэтической традиции «отвлеченных дидактических мотивов»… В современной традиции завятских удмуртов песенные тексты, раскрывающие вечные вопросы жизни в ее философскомировоззренческом аспекте, очень популярны» (Нуриева И. Музыка в обрядовой культуре завятских удмуртов. Ижевск, 1999. С. 38–39). 309

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Итак, в творчестве Сабитова можно провести грань между стихами, сонетами и песенным материалом. В песенном материале ощущается музыкальность каждого слова, в то же время много повторений, одинаковых, переходящих от песни к песне, эпитетов, что делается автором сознательно и идет от сложившейся музыкальной этнопедагогики. О песенном творчестве можно судить по публикациям. В 1953 году была опубликована первая книжка стихов под названием «Стихи и песни». Этот сборник был дипломной работой Г. Сабитова. Наиболее популярной стала шуточная песня «Паймод, эке» («Удивишься, брат»), о которой мы уже писали. В 1963 году вышел следующий сборник стихов «Кырӟанъёсы тыныд» («Песни мои – тебе»). Тематика сборника разнообразна: стихи о космосе, о новостройках, о смелых и честных людях. Но показана и негативная сторона жизни: лень, мечта о наживе. Особый интерес представляет песня «Бырйиськись егит» («Разборчивый жених»). Ми ракетаен лобӟом Юн пиштӥсь толэзь вылэ. Отысен вылад сялӟом – Сыӵе пи кинлы кулэ.

Мы на ракете полетим На сверкающую луну. Оттуда плюнем на тебя – Такой парень кому нужен.

Через 4 года, в 1967 году, вышла поэма для детей «Куноын» («В гостях»). В 1971 году вышел сборник «Арган кырӟа» («Гармонь поет»). В него вошли стихи, баллада «Ижевск проспект» («Ижевский проспект»), которую можно считать одним из удачных произведений о современной Удмуртии: Выльмыса вордӥськиз музъеммы, Уг ни зӥб ултӥясь куректон. Сяськаясь нюлэсо Кам палмы, Пиналмиз сюлэмын шумпотон. Заново родилась наша земля, Уже не гнетет угнетающее горе. Расцвела лесистая Камская сторона, Омолодилась в сердце радость. 310

О творчестве

В 1975 году вышел сборник «Яратӥсько» («Люблю»), за который Г. Сабитов получил Государственную премию Удмуртской АССР. В сборник вошли стихи разных лет и венок сонетов. Герман Ходырев написал об этом событии: «Яркой вехой не только в творчестве поэта, но и во всей удмуртской литературе явился венок сонетов “Солнце заходит – солнце встает”, посвященный светлой памяти рано ушедшего из жизни актера, режиссера, поэта Покчи-Петрова. Какая глубина мысли, широкий диапазон, философское размышление о жизни, о долге, верности, гражданское звучание в этой поистине большой и талантливой работе». Сборник «Яратӥсько» был подготовлен после долгих размышлений. Вот что об этом рассказал Г. Сабитов в личной беседе: «Однажды, когда меня не было дома, М. Покчи-Петров зашел в мою комнату, взял томик Шекспира и оставил записку: “Тебе пора приступить к сонетам”. А я как-то неожиданно про себя подумал: “Сӥез-данез ӧвӧл ни сонетлэн” (“Уж нет сонету прежнего почета”). Писать не спешил, все откладывал дело до лучших свободных дней. Внезапный уход из жизни М. Покчи-Петрова потряс меня до глубины души. И тогда я твердо решил увековечить вдохновенный, обаятельный образ друга в поэтическом жанре, от души предложенном когда-то им самим. Кажется, я справился со своей задачей: читатели и критики восприняли венок “Солнце заходит – солнце встает” как шаг вперед в моей литературной работе». Сӥез данэз ӧвӧл ни сонетлэн, Ӧз пыры со удмурт поэзие. Туэ шуо, крезез кылбурчилэн Мед золтэмын луоз мукет сиен.

Уж нет сонету прежнего почета, Его звезду захолодил закат. Пора, твердят, для песенного взлета Найти у гуслей новый звон и лад.

Большим вкладом в песенную культуру Удмуртии явились переводы песенных текстов Л. Ошанина, В. Лебедева-Кумача, М. Матусовского, поэзии Мусы Джалиля, Габдуллы Тукая и др. Думается, что они способствовали формированию разнообразной палитры поэтических троп, что наблюдается в песенной поэзии 60–80-х годов. В 1985 году вышел еще один сборник «Улон – кырӟан» («Жизнь – песня»). Однажды, на встрече с молодыми поэтами, Г. Сабитова спросили, о чем можно писать? Он ответил: «О чем писать? О чем угодно. О том, 311

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

что вам дороже и ближе, что вы больше всего любите, боитесь потерять, о Родине, о судьбах людей, о любви, о работе». Возможно, в этих словах Г. Сабитов выделил основные направления, которым он был верен на протяжении всего творческого пути. И последнее замечание. Нельзя рассматривать песенное творчество удмуртского поэта-песенника Гая Сабитова в изоляции от этнопедагогики, как мы это делали до сих пор. Мы знаем, что звуковая информация в этнической среде преобладает над зрительной. Устно воспринимаются народные песни, пословицы, поговорки, диалоги, бытовая речь. Думается, что осмысление, подход Гая Сабитовича к теме, духовность, некоторые структурные детали, панорамность берут свое начало в локальной народной среде, где вырос поэтпесенник.

Лиана Шайсултанова ЛИРИЧЕСКОЕ «Я» ГАЯ САБИТОВА И СОВРЕМЕННЫХ ПОЭТОВ Лирическим героем принято называть носителя переживания, выраженного в лирике (Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы; Кино, М., 1977). Термины «лирическое «Я» и «лирический субъект» считаются синонимами «лирического героя». Лирика, по мнению В. Е. Хализева, «в основном ее массиве “автопсихологична”. Лирический герой оказывается неотличимым от автора (в большинстве случаев), он тесными узами связан с его мироотношением. Но вместе с тем, как отмечает В. Е. Хализев, лирическое переживание нетождественно тому, что было испытано поэтом как биографической личностью. Лирика не просто воспроизводит чувства автора, она их трансформирует, обогащает, создает заново, возвышает и облагораживает» (В. Е. Хализев. Теория литературы. М., Высшая школа, 2002. С. 351). Итак, какого же лирического героя создает современная поэзия? Рассмотрим это на примере творчества таких современных удмуртских поэтов, как В. Шибанов, С. Матвеев, Рафит Мин, М. Федотов. 312

О творчестве Татын ваньмыз ик вузаське, эше, Пальпотӥзы ке но, юалозы дунзэ. Татын шимес, татын малпан ыше, Нош сирота сюлэм кион сямен вузэ. (Рафит Мин. Базарын)

Здесь возникает образ «рынка». Весь мир – базар, где все продается и покупается. Жизнь представляется лирическому герою страшным, где даже мысли исчезают в «никуда». Герой переживает, ему тесно, одиноко – «сирота-сюлэм». И сердце его ноет неутихающею болью. И ищет чего-то… Послушайте: …Вордски уго Инмаръёслэн пеньзы вылын, Бырем Зэрпалъёслэн куасьмем вырысьтызы. Вунэмъёсты буре ваён – мынам лулы но соослэн берпуметӥ пыдйылчизы. (Рафит Мин. Берпуметӥ пыдйылчи)

Пустота. Душа лирического героя – единственный, последний странник этого мира, рожденная из пепла погибших Богов. Ее задача – вспомнить и возродить прошлое. Но эта задача непосильна для одного человека. И потому стихотворение пропитано обреченностью. Или вот еще: Шуг вераны, кӧняетӥ али даур но кӧня час… Оло дунне быриз ни та, оло ӧз ву вордӥськыса. (Рафит Мин. Валантэм)

Лирический герой глубоко одинок, он выпал из пространства человеческого общения. Он мечется из угла в угол в своем мире, ищет выход. А именно: светлый выход. Вообще, когда читаю Рафита Мина, я представляю страшное, темное, глухое пространство, которому нет ни конца, ни края. И вот по этому безжизненному полю, обсыпанному костями бывших когда-то 313

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

людей, мечется в поисках надежды «белая» душа лирического героя. Изо всех сил хочет взлететь, но не отпускает его земля. То же самое испытываешь, когда читаешь строки М. Федотова. Но он нашел выход. Он взлетел. Не вытерпела душа поэта давления нашего грязного общества. Может быть, так он спас своего страдающего лирического героя от окончательного крушения?! Укмысэтӥ этажысен Уськытсконо вал йыруллань, Сантэм улон пыдэсысен Ӟеч валаны, марлы тон вань. (М. Федотов. Вӧсь)

В сборнике стихов «Вӧсь» «лирическое “Я”» поэта часто покидает человеческий мир и уходит в страну духов, теней, демонов. Общаясь с ними, он сам становится частью их. Так лирический герой трансформируется и находит успокоение в иных бытиях. В человеческом обществе ему места нет. Вумуртъёсын мон эктӥсько, Соос музэн ачим луи вужер. (М. Федотов. Вӧсь. С. 53)

Нецельной личностью, «тенью» чувствует себя и лирический герой С. Матвеева. Он одинок. Никто не понимает его. Его друзья – тени. Калгӥсько – кион кадь огнамо; Мар мыным тылобурдо гуръёс! /…/ Кин монэ?.. Вужер ачиз кутэ Пыдбертӥм (ачим тус – Албасты!) Улонэ вужер шорам утэ… Кин мыным – вужер сяна – матын? (Кенеш, № 1, 1997. С. 20)

У В. Шибанова возникает целый город теней. Для лирического героя поэта город есть хаос, место, где живут не люди, а тени. Место, где живой человек под влиянием технической революции постепенно те314

О творчестве

ряет свою душу. Лирический герой здесь тоже одинок. Он один среди миллионов теней. И что-то изменить не в силах: Бушесь интыосын пуко уртъёс – Мугортэмесь, мыно бадӟым Иже… Ижевск – ыркыт но юзырес инты, Мыным со вуберган выллем потэ; /…/ Лулъёс быро. Бушам интыязы Лыкто уртъёс акшан вакытъёсы. (Уртъёс. Кенеш, № 6, 1994. С. 18)

Творчество рассмотренных поэтов тонкой нитью объединяет мотив лишнего человека и вечной усталости. Мотив ненужности (курсив автора. – Прим. ред.) этому миру. Лирический герой не чувствует себя хозяином своего времени, он лишний в современном обществе. Он теряет себя. Совсем иную картину воспроизводят стихотворения советского времени. Рассмотрим творчество поэта Гая Сабитова. Котыр кыӵе шулдыр! Мед дугдысал та дыр: Сяськаяське сюлмы шумпотонэн. Дунне нош паймымон, Шудэн пачыл улон – Тон югдытӥд сое, шунтӥд яратонэн. (Шунтӥд яратонэн. Молот, № 7, 1974. С. 20)

Лирический герой восхищается жизнью. Он счастлив. Его душа переполнена любовью, и он искренне верит, что всегда будет так. Та выльдӥськон шудо дырмес Кельто, вылды, мон ачимтэк! Энераса сюлэм катьме Вортто ӟардись ӵук пумитэ! Кежэг ужлэн ӧръяськоназ Омырскисько пӧсь сюлмыным 315

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова Выль вапумлэн чебер корказ Ай вуоно на ук мыным! (Улон ачиз нуэ китӥм. Молот, № 10, 1987. С. 4)

Здесь лирическое «Я» поэта не хочет поддаваться старости. Сердце его еще молодо. Он рвется в бой, навстречу новому веку, навстречу Заре счастливой жизни. Апрель. Шулдыръяське тулыс куазед: Шаула, гурла тудвуосын. Мон кылӥсько – Кырӟа ачиз музъем Дораз ӧтись Жингрес куараосын. (Музъем кырӟа. Молот, № 4, 1974. С. 3)

Бесконечную радость дарит лирическому герою природа. Он восхищается весной, он чувствует ее, он поет вместе с ней. В творчестве Гая Сабитова много стихотворений об Удмуртии, о любви к ней и к родному языку, к людям, о восхищении родным городом. Современная поэзия таких тем уже не приемлет. Удмурт кылын данъяськисько сюлмысь! Республика кылдӥз соя. Тон та кылэз шедьтод законъёсысь, Та кыл – ачиз поэзия. (Кылъёс-эшъёс. Молот, № 7, 1974. С. 19)

Хочется отметить еще одну особенность творчества Гая Сабитова. Лирическое «Я» в его стихотворениях способно обретать большую емкость, выходя за рамки ситуации «я–ты». Лирическое «мы» – неотъемлемая грань его поэзии. «Мы» есть великое множество строителей социализма. Мед вӧлмоз та ӧтись куарамы Странаысь странае, 316

О творчестве Тупаса улонэз утьыны Ӝутскоме огинэ! (Тупаса улон понна. Молот, № 11, 1984. С. 56) Юн кутыса кимес, азьлань мыном, эшъёс. Учком, тодом, кызьы уло мукет муртъёс. Ӟечез понна дышетскыны инты шедьтом, Сюрес вылын ке пограмы, выльысь султом. (Азлань мыном. Молот, № 10, 1987. С. 4) Эрико тӧдьы Кам шаермес, Кытын ми вордӥським но будӥм, Ӟуч братмы эш кизэ сётэмен, Сяськаясь музъемлы пӧрмытӥм. (Данъяськом шудбуро шаермес. Молот, № 11, 1977. С. 54)

Эта особенность говорит о том, что лирический герой – человек своего времени, он не одинок, всегда может найти поддержку у таких как он сам, простых людей. Он счастлив тем, что вместе с миллионами советских людей шагает к светлому будущему. А главное – герой уверен в своем завтрашнем дне. Оно настанет. И обязательно будет светлым. И именно в этом, я считаю, главное различие между поэзией сегодняшней и поэзией советского времени. Человек не может жить без веры в завтра. Это убивает его, разрушает его целостность. Потомуто лирический герой Гая Сабитова, а вместе с ним и общий лирический субъект советского времени, с его светлой надеждой, с любовью к родине, с нескончаемым энтузиазмом намного душевно более цельные по сравнению с тем обреченным, стоящим на краю пропасти и ждущим «конца света» лирическим «Я» современных поэтов. А если, как отметил В. Е. Хализев, лирика глубоко «автопсихологична», то можно сделать вывод (конечно, косвенный), что и люди тогда были намного счастливее компьютеризованного, с ног до головы закачанного информацией и вместе с тем не знающего, что с ней делать, современного индивидуума.

317

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ПЕРЕВОДЫ

СТИХИ, ПЕРЕВЕДЕННЫЕ НА УДМУРТСКИЙ ЯЗЫК ГАЕМ САБИТОВЫМ Габдулла Тукай Шурали I Кузон сьӧрын сылэ вуж гурт, нимыз солэн Кырлай, Серекъяса шуо, отын курегзы но кырӟа. Ачим отын ӧй вордскы мон, нош кӧня ке улӥ, Бусыосаз солэн ужай – кизи, арай, гыри. Бадӟым меда со гурт, шуод? Бадӟым ӧвӧл гуртэз, Нош калыклэн юон вуэз – пичи гинэ ошмес. Ӧй вунэты мон со гуртэз – котькуд палаз нюлэс, Котыр возьёс, вож турынъёс – ковёр мактал быдэс. Ноку отын окыт ӧвӧл, ноку уг лу кезьыт: Кулэ дыръяз куазед зоре я тӧл пельтэ ыркыт. Нош нюлэскын кӧня узы, кӧня боры, эмезь! Та шуытозь тон бичалод сое быдэс лянэс. Шутэтскыса мон ӵем дыръя писпу улын кылли, Куашетыса сылӥсь тэлез полкен ӵошатылӥ. Солдатъёс кадь сыло отын зӧк пужымъёс, кызъёс, Губи ӝужа беризь улын, будо кузькылакъёс.

318

Переводы

Кыӵе гинэ сяська ӧвӧл – ӵужез, лызэз, гордэз! Котыр соос вӧлмытыло укыр ческыт зынзэс. Лобӟо, кошко бубылиос, поръяса нош лыкто, Сяська вылысь сяська вылэ пуксьылыса шудо. Нош уӵыос кӧня татын – жингыр вазе нюлэс, Мылкыд ӝутске шумпотонэн, кырӟа ачиз сюлэм! Ваньмыз татын тон син азьын: кырӟась, эктӥсь, циркач, Татын тыныд бульвар, театр, усто шудӥсь скрипач. II Гужем дырез мон возьматӥ, шат возьматом толэз, Ӵыжыт бамо, сьӧд синкашо, сутэр синмо нылэз? Сабантуйёс, юондыръёс кызьы ортчо отын – Ваньмыз понна дыры ӧвӧл – уг мадьы мон татын. Тани нош ик вунэтӥськем, кулэ мыным али Та чуръёсам возьматыны, бен мар со шурали. Тон чидатскы, эн вай вождэ, лыдӟись, ӝоген кутско: Кырлай тодэ лыктон дыръя, ваньзэ вунэтӥсько. III Кыӵе гинэ пӧйшур ӧвӧл та паймымон тэльын! Татын калго гондырпиос, кион, ӟичы, балян. Пӧйшурасьёс туж ӵем дыръя коньыосты куто, Ӵем куак пӧлысь я луд кечез, я койыкез потто. Пырантэм ӵем интыосаз периос, пе, уло, Палэсмуртъёс, нюлэсмуртъёс, шуралиос ветло. 319

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Бен зэм-а со? Кызьы шуод, нюлэс ин кадь бадӟым, Нош со инмын мар луылэ, кин-о ваньзэ адӟем! IV Со сярысь ик та мадёнме кутско али татын, Кылбуръёсын гожто сое – сюлэмелы матын. Огпол тазьы гужем ӝытэ, толэзь пиштон вакыт, Тэле мынэм пу кораны Кырлай гуртысь егит. Уробоен со ӝог вуэм, кутскем ужез борды, Тук-тук кора лэчыт тӥрен – жон-жон вазе кор дӥнь. Соку уин салкым вылэм – озьы луэ куддыр – Тэльын чалмыт, уг кырӟа ни тылобурдо шулдыр. Сокем сайкыт, омыр чылкыт, егит ужаз етӥз, Азьзэ-берзэ учкылытэк, пу кораны дыртӥз. – Я, дугды, чу! – шимес куара сэзъяз шипыт тэлез, Ӝутэм кияз тыпак дугдӥз пу корасьлэн тӥрез. Куалектыса но паймыса сылэ асьме пияш, Учке – уг оскы синмызлы – кин та солэн азяз? Беглой-а со, палэсмурт-а сыӵе купрес маке? Чик амалтэк ик кышкалод – сокем шӧтэм адске. Визнан выллем куасалскемын солэн йылсо нырыз, Суйпыдъёсыз улвай кадесь, векчи, кырыж-мерыж.| Пыдло выем синъёсысьтыз тылъёс пишто чиль-дол, – Кышкатозы нунал шорын, уин гинэ ӧвӧл. Ачиз кельше адямилы, нош шыргольык быдэс, Кымес шораз чиньы кузьда адске oдӥг сюрез, 320

Переводы

Чиньыосыз солэн йылсо, адско сокем шимес – Котькудӥз ик ӝыны аршин, оло, солэсь кузьгес. V Тыл кадь ӝуась синъёс шоры учкем бераз, егит Чик кышкатэк вазиз солы: «Бен мар кулэ тыныд?» «Егит пияш, эн кышка тон, разбойник мон ӧвӧл, Уг вандӥськы адямиез, нош... чылкыт но ӧвӧл. Бичатыса мон виисько огназ калгись муртэ, Шумпотыса потто тани мон тынэсьтыд лулдэ! Чиньыосы таӵе кузесь лек бичатон понна, Нош бичатӥ ке, горыса лулыд потоз тынад. Лык-ай, пияш, чиньыостэ тон сэзъя на ӧжыт: Огмес огмы бичатыса шудом – мыным мӧзмыт». «Бен туж умой, – шуэ егит, – одӥг гинэ курон, Быдэстӥд ке со куронме, мон дась, соку шудом». «Я, вера ӝог, адями пи, ма куронэд тынад, Быдэстыны мон ваньзэ дась – шудэм потэ мынам!» «Иське, тон кылзы верамме – вуэ ини уйшор – Тӥни огназ отын кылле одӥг туж зӧк, кузь кор. Ойдо мыном, ачим но мон тыныд умой юртто, Уробое со зӧк корез погыльтыны турттом. Корлэн пумаз паськыт путэт – сое ачид адӟод, Со путэттӥ вань кужмыныд секыт корез кутод». Нош шурали валаз, лэся, учкиз зӧк кор шоры, Пумит ӧз лу пу корасьлэн таӵе ӵектонэзлы. 321

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Кузесь векчи чиньыосыз – тӥ учке – путэтын: Пу корасьлэсь амалъёссэ ини шӧдӥськоды! Путэт пушкы шуккем тулзэ егит тышка тӥрен, Тышка, тышка – мед потысал со тул ӝоггес берен! Но шурали – мар кулэ на – уг выреты кизэ, Уг вала со адямилэсь пичи кескич ужзэ. Тышказ пияш – пезьдӥз зӧк тул – ышиз турын пушкы – Шуралилэн конгрес киыз пачказ путэт вискы. Бен шурали соку гинэ пӧяськемзэ валаз, Ас эшъёссэ со ӧтьыса кесяськыны ӧдъяз. Сюлворыса со вазиське тэль корасьмы азьын: «Тон жаля, жаля, егит пи, уг лэсьты ни тазьы! Астэ но, нылпидэ но мон уг иса ни, уг йӧт, Вань адями выжыез ноку но кур уг кары – адӟод! Мукетъёслы но мон шуо: «Эн люкетэ солы – Мынам эше со, мед ветлоз тэльын кӧня кулэ. Чиньыосы туж вӧсь луо, жаля, егит, монэ, Шуралиез мыскылляса, мар ӟеч вите тонэ?» Бӧрдэ но сюлворе мискинь, мар карыны ёрмиз, Нош пу корась бертон пала дасяськыны кутскиз. Адӟем уг кар шуралиез, кутӥз ини валзэ, Кылэм уг кар шуралилэсь ӟырдыт верам кылзэ: «Пияш, тон чик но жалясьтэм, ӧвӧл ке шат сюлмыд? Курадӟытӥсь, тон вера, кин, кызьы тынад нимыд? Кыли на ке ӵуказеозь та интыын улэп, Кин-о, шуом, тазьы кариз, кызьы нимыз солэн?» 322

Переводы

«Я, верало, эн вунэты, нимы мынам Миым, Тыныд агай мон луисько, нош тон, пе, вын мыным». Нош шурали вузэ, тэтча, мозмытскыны турттэ, Мозмытскыса пу корасез юн тышкамез потэ. Со черекъя: «Ой, кулӥсько, Миым быдтӥз йырме, Кин мозмытоз, я кин поттоз та юн пачкам киме?» Ӵуказеяз люкаськизы шуралиос дораз: «Мар тонэныд, – шуо соос, – визьмыд ӧвӧл йырад?» «Я, чалмы, мар тон бӧрдӥськод, – солы огез шуэ, – Пачкатӥллям тонэ миым, нош вузӥськод туэ!»

Габдулла Тукай Вордскем гуртэ Гурезь йылэ пуксем мынам вордскем гуртэ, Жильыр бызе кезьыт ошмес гуртэн артэ. Гуртлэсь туссэ, вулэсь шӧмзэ ӟеч тодӥсько, Соин татысь ваньзэ сюлмысь яратӥсько. Ваньзэ, мае адӟи татын пичи дыръям, – Вунэтытэк мон возисько ялан тодам, Кызьы лёгам ми агаен бороздаез, Кызьы гырим ми кыкнамы сьӧд музъемез. Та дуннеын ай мон адӟо пӧртэм ужез. Тодмо ӧвӧл, кытчы вуттоз улон сюрес. Вуи ке но мон кытчы ке мурт шаере, Сюлмам улоз вунэтонтэм вордскем доре.

323

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Габдулла Тукай Вордскем кыл Эк, вордскем кыл – анаелэн-атаелэн кылзы, Вань дуннеез усьтӥ тонэн, уно ӟечсэ кылзӥ. Кӧкы возам анай кырӟаз вордскем мусо кылын, Бӧрысь песяй тодматскытӥз монэ выжыкылэн. Вордскем кылы, ӟеч юрттӥсе, мон туж кужмо тонэн, Шумпотонэн но кайгуэн тодматскытӥд монэ.

Габдулла Тукай Ум кошкелэ! Кылӥськомы, кенеш сёто сурон бамъёс милем: Татын тӥлед ӧвӧл эрик, кошке султан эле. Отчы ум кошке ми, отын эшшо секыт улон: Татын ке дас шпион, отын луоз дас вить шпион! Урысъёссы но таӵеесь, таӵе – казакъёссы, Йыр вылазы гинэ пӧртэм адско фескаоссы. Вань, дыр, отын казназэс но курокасез – туж тау! Сютэм муртлэсь нянь юдэссэ но кыскасез – туж тау! Ми шузиос ӧвӧл – мозмытскыса та тыл пӧлысь Ӟырдытазгес ӝуэ ни пырыны отын выльысь! Ми кӧчомы, мед кӧчозы азьло городъёсмы, Вапумъёсын татын ик ортчытэм, улэм дырмы! Татын вордским, – татын будӥм, татын витёз эзель, Ӟуч музъемен герӟаз улон, ӧвӧл мукет музъем! 324

Переводы

Ум вырӟе ми та интыысь, ӟеч малпанэн улом: Лу эрико но шудбуро, быдӟым Россия, тон! Милям ответ туж валамон, тӥ возе тодады: – Если лучше вам, туда сами пожалте, господа!

Габдулла Тукай Кылбурчи Мед ортчозы аръёс, мон мед луом пересь, Мед но адӟом губырмыса ветлон дырез, Нош мылкыды уз пересьмы ноку мынам, Весяк дырлы лулы кылёз егит, пинал. Гадям гоман дыръя ӟырдыт кылбур тылэ. Мон гурезез ӝуто ас киосы вылэ. Кылбурчилэн сюлмаз котьку нунал – тулыс, Лымыямез уг тод, уг тод кезьыт толэз. Нош пересьме ке но, уг лу мон чын пересь – Супыльтыса юнме уг ортчыты дырез. Мон гур вылэ уг тубы, уг, шунтӥськыны, Ас кылбуре сётоз кулэ луись шуныт. Кулон ке но вуиз, мон кырӟаса куло. Азраилэз1 ке но адӟи, мон кырӟало. «Ми кошкиськом ини, нош тӥ кылиськоды», – Мон кырӟало соку, сюе согыкуды.

1

Азраил – мул но кылчин. 325

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Габдулла Тукай Калык кырӟан Толон кылзӥ, кин ке туж ӝож кырӟаз, Гурез чебер – асьме калыкмылэн. Лул-сюлэмез ик бугыртӥз кырӟан, Поромытӥз пӧртэм малпаськонэн. Кӧня курадӟонэз адӟем калык, Кӧня кисьтэм синву та улонын. Сое-а со маде кырӟан кылын, Ӟечсэ витён-а чузъяське отын? Ӧй чида ни. Мынӥ кырӟась доры, Кырӟамезлэсь ик ӝамдэлы люки: – Кыӵе бен та кырӟан гуред? – шуи, – Вазиз кырӟась: «Луоз та «Аллюки»1.



Заки Нури Чавай ошмес Мари калыклэн тодмо писателезлэн но культура удысын ужасьлэн Чавайнлэн памятникез доры венок.

«Вож шаерысь сьӧд тэль шоры ватскем Карамасэ мынам, вордскем гуртэ, Асьме куспын сюрес уно иськем, Нош мон тонэн, котьку сямен, артэ!» Мыкыртӥськем пияш вуж ӝӧк вадьсы, Малпанъёссэ кагаз вылэ кисьтэ. 1

326

«Аллюки» – татар калык кырӟанлэн нимыз.

Переводы

Вордскем палаз солэн мылкыдъёсыз… Укно сьӧрын Кузон Куаш-куашетэ. Малпа пияш: «Лулы-сюлмы бордад, Тэкит поттӥсь атыкайлэн дорез. Тон будэтӥд монэ, карид аслад, Ваньмыз понна туж тау, тау, шаере. Тау, Палагей апай, тон тодматӥд Выжыкыллэн шукрес дуннееныз. Пичиысен монэ тон дышетӥд Чаваймылэсь данзэ утялтыны». Гурла Кузон. Уйшор берозь уг кӧл. Ульчаосын зулё вузкарисьёс. Ай азьпалан гудыриё сильтӧл, Ай азьпалан – бугрес буран дыръёс. Пияш тырше, сюлмысь со дышетске, Лыдӟе, гожъя, ӟечсэ понэ пеляз. Тодэ – татын, та городын куке Ленин, Толстой но Горький улӥллям. Адӟиськемъя улон весь югытгес, Синазькыля со пеймытэз юнгес. Тодон – тылси: шунтэ сюлэмъёсмес, Пеймыт азьын усьтэ со синъёсмес. Кошке пияш: «Ӟеч лу, тау, Кузонэ!» Потэ азьпал улон кузь сюресэ. «Мед нуозы пыдъёс сэзьгес монэ, Мед тыршозы юнгес та киосы!..» Уз вунэты калык ас Чавайзэ, Калык тодэ Чавай дун ошмесэз. 327

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Ми тодӥськом солэсь макем мурзэ, Тодӥськомы солэсь куасьмонтэмзэ. Мари писательлэн «Чавайн» псевдонимез (Сергей Григорьевич Григорьев) выжыкылъёсын но легендаосын мадиськись Чавай батырлэн нимыныз герӟаськемын. (Авторлэн валэктонэз). (подпись Г. Сабитова)

Михаил Лермонтов * * * Мон та дырозь тонэн артэ Ӧй тоды на гадям тылэз. Адӟылыса чебер тустэ, Ӧз тэтча на сюлэм юнгес. Нош мар! – Люкиськонэз шӧдон Куалектытӥз шуак монэ. Ӧвӧл, куректэмысь ӧвӧл, – Уг яратскы, ма ватонэз! Озьы ке но, нунал, коть час Татын, дорад, мон улысал. Чебер синъёс пиштэм улын Шугъяськонме вунэтысал.

Владимир Семакин Шунды югыт Поръя лымы, гужла сильтӧл, Онгромытэ пелез. Бинялскылэ тӧлэн сӧзул, Думе, сьӧлта пыдэз. 328

Переводы

Гурезь йылын вузэ шӧтэм, Езъёс пӧлын бӧрдэ. Липет калай листэз сямен, Инмез кеся, лӧдэ. Сюрес вылын та пельсконлэсь Уд тод утялскыны: Вылысь-вылаз бабыльскылэ, Позыръяське лымы. Нош букосэд – паймод чылкак – Сажем зӧкта ӝужъем. Тыраз сюрем «КамАЗ» мактал, Адске быдэс музъем. Уд вала ни, кытын инбам, Кытын бусы, вырйыл. «Лымы ке трос – тросгес ю-нянь» – Тол кылдытэм мадькыл. Та тодметэз улонамы Быдэсмытон вылысь, Возьыт уз лу, дыр, ужаны Лудын лулысь-сюлмысь. ____________ Мон гурт сьӧрын. Турнам турын зынэн Но нюрвылысь возен паке омыр. Мыкырскыкум ошмес вулы каллен, Пыдес улам шашы вазе ӟукыр. Нош улӥын – тымет. Нёжалэтӥ Ӵукна ик вазь татчы мон васькисько. Пыласькеме бере, кисьмам сутэр Но ӵыж-ӵыж горд эмезь мон бичасько.

329

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Куке нош папаос ву дур тэльын Чипсо но ӟабыльто шулдыр гурен, Кылзӥськыса, лабрес вайёс улын Мон сылӥсько, чылкак пумем музэн. Ачим но мон соку, чик амалтэк, Папа гуръёс сьӧры шултылыса, Вож нюк кузя, нокыӵе сюрестэк, Потылӥсько вӧл-вӧл ю лудъёсы. Уг ӵыдӥськы Камдор улосэлэсь, Весь ветлысал татын гадь тыр ик шокаса. Котыръясько чабей лудэз выльысь, Ай вуымтэ тысьссэ но шӧмъяса. Юнмась тысен сэрегаськись шепъёс Но луд дурысь бокро гинэ но бен – Ваньмыз тодам кема на, дыр, улоз, Вунэтонтэм дуно синпель сямен. Комбайн вуоз ӝоген та луд вылэ, Котыръяськоз провор куаштыртыса. Ваньмыз кадь огшоры, нош ваньзэ ик сюлэм Шӧдэ, адӟе пумтэм шумпотыса. _______________ Вань ке му, отын ни возь. Кытын возь, отын муртъёс. Лул но, визь но вань ке нош, Мар кулэ, ваньмыз луоз. Тон уд потты тыметысь Чик тыршытэк, чорыгез. Ужаса мылысь-кыдысь, Зэм карод выжыкылэз.

330

Переводы

Владимир Семакин Ваньмыз понна тау Вордскем интыос, дуноесь но нимъёс… Кам дур лыз тыос, Вало шур ӵыпетъёс… Татчы бертыкум, Кошкыкум но татысь Мон тау карисько тӥледлы вань сюлмысь: Ческыт потылӥз сьӧдчабей чечыды – Зырад нянь вылэ – кӧтсюман но вунӥз. Татын ортчытэм шумпотон пичи дыр Весяк улонам вунонтэм ни кылиз. Юрсир но бутник зын омыр но татын, Ярдур лулпуос шыпырто лушкемен. Вордскиз кылбуре но та чус интыын, Сётӥз куаразэ но татын со пумен. Валай мон татын ӟуч кыллэсь байлыксэ – Луэ вераны туж ӟечсэ но лексэ. Завод но тодам, вӧзысьтыз кӧс кыре Ачим но мерттӥ мон выль сад огдыре. Садын шильыртӥсь ыр тӧлъёс но мыным, Зоръёс но мусо та вордскем палъёсам. Со ныл но, кудзэ яратӥ мон татын, Уз кошкы ноку но, монэ куштыса. Ӝуо эгыръёс кадь ӟырдам пень пӧлын, Уло кысытэк малпанъёс сюлэмын. Татчы бертыкум, Кошкыкум но татысь Тыныд бадӟым тау, шаере, вань сюлмысь!



331

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Михаил Матусовский Ма бордысен кутске Родина? Кутскид валаны, мар со Родина, Суред адӟыса букварьысь Яке шедьтыса оскымон эштэ Артысь ик бускель азбарысь. Оло нош, кутскид валаны сое, Анай кырӟамез кылыса, Сое котькыӵе шуг-секыт дыре Уз басьты нокин таласа. Кутскид валаны, мар со Родина, Капка дор скамья вылысен. Оло, луд шорысь-а кызьпу вераз Тӧлъя шыпыртӥсь куаръёсын? Оло нош, кутскид валаны сое, Шырчик кырӟаку вазь тулыс? Яке бусыысь кузь сюрес вылын Мынкод – чик ӧвӧл кадь пумыз. Кутскид валаны, мар со Родина, Укно пыр пиштӥсь тылъёсысь, Оло, тодытӥз вуж будёновка, Кудӥз кылемын атайлэсь? Оло нош кутскид валаны сое Вагон питранъёс йыгамысь? Эштэ оскытон кылъёстэ ог ӝыт Солы сюлэмад ваемысь? Кутскид валаны, мар со Родина!

332

Переводы

Василий Лебедев-Кумач Вордскем шаер сярысь кырӟан Туж паськыт мынам вордскем шаере, Трос тэльёс, лудъёс, шуръёс татын! Мукетсэ уг тодскы шаерез мон, Улыны кытын такем эркын. Шаерлэн пумысеныз Москваозь, Пӧсь лымшор дорысен уй палозь, Адями ортче, кузё сямен ик, Син сузёнтэм ас шаертӥз. Котькытын улон эркын но вӧл-вӧл, Волга шур сямен бызе шаплы. Сюресъёс вӧлмыт егит муртъёслы, Пересьёс нош котькытын сӥлы. Лудъёсмес уд вуы учкыны но, Уд но тоды вань городъёсмес. Ми понна «эше!» шуэм дано кыл Туж чебер кыллэсь но дуногес. Та кылэн ми котькытын дорын кадь, Калыкъёс ваньзы ик огкадесь. Котькинлы тодмо та ӟеч кылэн ми Шедьтӥськом матысь дуно муртмес. Шаермы вадьсын ыртэ тулыс тӧл, Нуналмысь улон луэ майбыр. Дуннеын уг быгаты нокин но, Ми сямен, серекъяны шулдыр! Нош луом туж лек но кунэрес ми, Урдскыны малпаз ке сьӧсь тушмон, – Шаермес яратском выль кенэз кадь, Анаймес сямен ик утиськом.

333

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Туж паськыт мынам вордскем шаере, Трос тэльёс, лудъёс, шуръёс татын! Мукетсэ уг тодскы шаерез мон, Улыны кытын такем эркын.

Александр Пушкин Талисман Из гурезь борды кытын ке Тулкымзэ палькка зарезь, Ӝыт ӝомыт дыре кытын ке Няскытак пиштэ толэзь, Кытын туж шулдыр юмша бен Гаремаз бай мусульман, Ӵап отын мусо чебер ныл Кузьмаз туж ӟеч талисман. Эркеян куспаз шуиз со: «Таме уть тон мынэсьтым: Ай солэн лушкем кужмыз вань! Гажанэн со сётэмын. Висёнлэсь но, кулонлэсь но Сильтӧллэсь, мусо туган, Гудыри куазь ӵашъёнлэсь но Уз бен уть та талисман. Ӵук палась ваньбуръёсын но Со уз юртты баймыны, Пророклы йыбыртъясез но Уз бен юртты вормыны; Мӧзмылэс мурт шаерысь но Эшъёсыд доры заман Вордӥськем уй пал эляд но Уз, уз ну та талисман… 334

Переводы

Пӧечи синъёс тонэ нош Кыскизы ке бордазы, Уй пеймыт дыре куке но Гажатэк ке чупазы – Мусо эш! янгышанлэсь но Вуонлэсь кайгу сюлмад, Безонлэсь, вунэтонлэсь но Сак утёз та талисман!»

Александр Пушкин Анчар Пашмем, ӵакмем но туж начар, Пӧсен ӟырдам музъем вылын, Лек часовой выллем, анчар Сылэ огназ дунне шорын. Сю юзматӥсь инкуазь сое Вожпотыкуз вордӥськытӥз. Кулэм куаро вож вайёссэ Но выжызэ ядэн удӥз. Яд пызыра сулэз улысь, Лымшор вутозь ӵыжа пӧсен. Кынме, напче ӝытазелы. Пиштэ чилясь юрсир музэн. Солэн дораз папа уз лоб, Уг лыкты тигр – сьӧд тӧлпери Со пу борды пужалскылоз Но ӝог лобоз кулон черен. Пилем ке нош коттэ солэсь Шим куаръёссэ куддыр янгыш, 335

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Вия ӟырдам музъем вылэ Ядо зор ву ваез вылысь. Нош адями адямиез Анчар доры кужмысь ыстӥз. Сюрес вылэ потӥз соиз, Ӵуказеяз ядэн бертӥз. Ваиз кулон со юрсирез, Шуям куаро анчар ваез. Кӧсыт кымес вылтӥз шурен Бызиз кезьыт нюлам вуэз. Ваиз – но катьтэмиз, выдӥз Тыгысысьтыз нинъёс вылэ Но со мискинь раб мурт кулӥз Пыдыз азьын кузёезлэн. Эксэй ядэн нош пыӵатӥз Ассэ кылзӥсь вань ньӧлъёссэ. Соосын со бырон ыстӥз Бускельёслы, мурт эльёсы.

Муса Джалиль Матысь эшелы (А. А.) Вазь быремлы эн куректы, эше, – Дунэн ӧм басьтэлэ та улонмес. Кызьы кулэ, озьы улӥм тонэн, Ужен пусйим кӧня улон дырмес. Уг возьмато даур кузьдалаез Ортчись аръёс, пересьмыса кулон. Оло, тани татын вир кисьтэммы Асьме понна ваёз весяк улон. 336

Переводы

Мон кыл сёти: ас улонме быдэс Шаерелы сӥзё, калыкелы. Бен сю ке но луысал та улонэд, Ӧй сётысал шат тон ваньзэ солы? Сьӧд уй бере ӵукна ӟардон сямен, Шаерысьтым ивор шумпоттытэ монэ. Кыӵе шуд со – котьку калыкеныд Улӥськод ке одӥг сюлмаськонэн! Асме утён понна уг вуза мон лулме, Солэсь ӟечгес татын лек курадӟон. Кыӵе улон луоз, куке шаер Каинлы кадь тынад бамад сялӟоз. Кин бен луод, аслад вордскем палад Гучык ву но ӧз ке сётэ тыныд? Сыӵеезлы вань сюлмыным пумит – Кулэ ӧвӧл сыӵе «шудбур» мыным. Эн куректы, эше, асьме улон – Шаермылэн тылгизьыез гинэ. Мед кысомы – асьме ӟырдытмылэсь Югыт ӟечгес пиштоз шаер инме. Страна азьын шонер вал асьмеос – Ас быронэн сое юнматомы. Таӵе бадӟым малпан-мылкыдъёсын Кужмо, дано асьме егитлыкмы! Быре ке но улон, егит дырмы, – Тон эн малпа – уз кыльы пытьытэм. Малпалозы будӥсь выжыосмы: Сыӵе ик луоно – чик кышкасьтэм!

337

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Муса Джалиль Луысал ке эрике 1. Ваёбыж кё луысал, Сэзь бурдъёсме шонаса, Уй кизили пуксьыку, Ӵук кизили чиляку, Вордскем палам, югыт юртам Мон лобӟыса бертысал, Чебер ӵукна ӟардыку. 2. Нош чорыг ке луысал, Тулкымъёсты ӝутъяса, Тулыс тудву кошкыку, Шур ӧрысьтыз потыку, Льӧль сяськае, мусо эше, Мон уяса бертысал Шур вылэ бус ӝутскыку. 3. Мон ужпи ке луысал, Изнэсъёсме сэзъяса, Сактон тӧлъёс тӧлаку, Лысвуэн возь чиляку, Кизилие, шумпотонэ, Мон ворттыса бертысал Сяська зынъёс вӧлскыку. 4. Ваньмызлэсь но азьлогес Луысал ке эрике, Шашкае ке луысал, Карабинэ киосам,

338

Переводы

Бадӟым дано ожмаськонын Ас шаерме утьыса, Воргорон кадь кулысал.



Мусса Джалиль Уӵы Бышкись венё езэн котыртэмын Милям татын улон интымы. Уй но нунал татын мудӥськиськом – Кельшиськомы кыед нумырлы. Ӝужыт кенер сьӧрын шунды ӝужа, Лудъёс вылэ пазьге чильвайзэ, Нош милемлы гинэ со тылсиос Уг сёто ни асьсэ шунытсэс. Матын гинэ нюлэс. Жин чузъяське Кинлэн ке но кусо шеремез. Толон уӵы лыктӥз со нюлэскысь, Шулдыр потӥз солэн кырӟамез. Ӧти ке но, уӵы, Тонэ татчы, Уд пыры, дыр, турак лобыса. Эн но пыры! Ачид тон адӟиськод – Ми быриськом татын жуммыса. Каргам кенер вамен гинэ ке но, Тон кырӟа, кырӟа, муспотон. Кырӟанъёсыд ӝожомыто ке но, Со но татын бадӟым шумпотон.

339

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Лобӟод, оло, мынам вордскем палам, Тон эрикын – бурдъёс чырткемесь. Вера гинэ, уӵы, та лыктэмед Ӧвӧл-а бен ини берпумез? Берпумез ке ини, кылзы, уӵы, Сюлэмелэсь берпум мылкыдзэ: Лобӟы вордскем палам, ну тон отчы Кылбурчилэсь ӟырдыт кырӟанзэ. Пукыӵ выллем, етӥз бурдъёсыдъя, Сактон выллем, яркыт гуредъя, Вордскем палам тодмалозы тонэ – Ож лудысен берпум кырӟанме. Лобӟы, уӵы, кырӟан гуре луыса, Мынам сыӵе берпум мылкыды. Мугор кыле татчы (мар со мугор?) Ас шаерам медло сюлэмы.

ПЕРЕВОДЫ СТИХОВ ГАЯ САБИТОВА НА РУССКИЙ ЯЗЫК Солнце заходит – солнце встает Венок сонетов Светлой памяти друга, поэта Михаила Покчи-Петрова

I Уж нет сонету прежнего почета. Его звезду захолодил закат. Пора, твердят, для песенного взлета Найти у гуслей новый звон и лад. 340

Переводы

Когда эпохи ритмы и звучанье Захочет словом выразить поэт, То будто б сдавит, словно обручами, Его мечту заветную сонет. Но, все советы помня наизусть, Я не намерен следовать им кротко. Веленья сердца, жар его и грусть Хочу я втиснуть в старую колодку. Не зная, что получится иль нет, Я собираю для тебя букет. II Я собираю для тебя букет В саду своей души, как в летней роще. Ты в памяти моей – как солнца свет, И нет в ней ничего тебя дороже. Всю жизнь твою я в свой букет вдохну, Твоя душа в нем зацветет живая. Он будет славить радость и весну, Мечтами прошлых дней не отцветая. Какое это счастье – жить на свете! Отцы для нас все сделали вчера, И нам за их добро добром ответить Пришла сегодня самая пора. Своим трудом мы тоже вспыхнем гордо В бессмертной жизни нашего народа. III В бессмертной жизни нашего народа, Подобно капелькам в волнах морей, 341

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Мы будем жить – столетья, а не годы! – Неразлучимо с родиной своей. Нам выпала отрада дорогая – Родиться в самом солнечном дому. Так здравствуй, людям сердце поверяя И доверяясь в трудный час ему. Иди путем отцов-богатырей, – Как стрелка компаса, вперед ведет он. И сам себя для дела не жалей; На поле жизни день-деньской работай. В краю, познавшем столько слез и бед, Пусть жизнь твоя цветет, как горицвет. IV Пусть жизнь твоя цветет, как горицвет, Напоенный земным глубинным соком. Своим друзьям дари тепло-привет, Мечтами в небо возносись, как сокол. А песнь твоя, подобно роднику, Пусть жаждущих прекрасного напоит, И сил придаст седому старику, И юношу поманит за собою. Но знай, что лед не сделаешь горячим И в льдинки не смерзается огонь. Любви и гнева от людей не пряча, Будь другу другом, а врагу – врагом. Добро и зло не дружат меж собою В любую пору, летом и зимою.

342

Переводы

V В любую пору, летом и зимою, Летели дни, как стаи лебедей. И ночи проплывали чередою – Бесследно, словно тени быстрых дней. Когда ты родился, стояла осень, Но в честь тебя для матери родной По-майски зеленела в поле озимь, Плескались песни над рекой Валой. А время шло – и не успела мать Тебя понежить добрыми руками: Нас принялась война растить-ласкать Суровыми победными ветрами. И, закаленный раннею бедой, Ты полон сил, чтоб выбрать путь крутой. VI Ты полон сил, чтоб выбрать путь крутой, Как перед самым первым взлетом птица, За темным лесом, за рекой Валой Твоя волшебная страна таится . Легко ль сквозь дни и дали заглянуть, Но сердце все настойчивей твердило: – Я вижу за околицей наш путь: Когда-то по нему ушел Гаврилов!1 И ты смотрел неведомому в очи, Как дети – на красивые цветы. А в думах все пути куда короче – Их столько сблетел-объездил ты. 1

И. Гаврилов – удмуртский писатель, односельчанин М. Покчи-Петрова. 343

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Надежды луч горит перед тобою – Тебя ведет и манит все земное. VII Тебя ведет и манит все земное. Мир красками и тайнами зовет. Взнуздав коня, ты мчишься вдаль стрелою – И отступает светлый горизонт. Пределы родины все необъятней, Все выше над отчизной синева. И вот она в прекрасном звездном платье – Заранее любимая Москва! Свинцовые бураны отмели – Им путь в Россию навсегда заказан, Твои друзья – со всех концов земли, Ты в институте копишь ум да разум. Мелькают дни, как ласточки весной. Жизнь одаряет душу красотой. VIII Жизнь одаряет душу красотой, Ты – молодой – горишь огнем высоким И мысли торопливою рукой Переплавляешь в песенные строки: «Страна моя, ты вся мне – край родной! Москва, Москва – любовь моя святая! Своей отчизны звезд над головой Не оскорблю забвеньем никогда я...» Живая песня, в сердце закипая, Летит к далеким камским берегам. 344

Переводы

Притихли, слушая, поля Прикамья, Стоят в поклоне травы по лугам. И навсегда стоит передо мною Прошедшее, живое, дорогое. IX Прошедшее. Живое. Дорогое. Не подсчитать сегодня, сколько раз Томились мы заботою одною, Одна работа радовала нас. Мы не скрывали мыслей друг от друга, Делили хлеб насущный пополам, И что на сердце – солнце или вьюга – Без объяснений знали по глазам. У нас бывала общая тоска, Но много чаще – общее веселье. Забуду ль я, как поднесла Москва Тебе улыбку девушки весенней! Теперь и эта песня позади, Но памятью ее не обойти. X Мне памятью никак не обойти, Что стать счастливыми все ж не смогли вы. Она не поняла: что впереди? Не отличила мяты от крапивы. Глаза – что небо, волосы – как медь, И стройным телом – молодая липа.

345

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Но только б сердцу от любви запеть, Как на цветы и травы иней выпал. Ты понял: спутницей она не станет; Увидел: у нее своя тропа. Как жернов, накатило расставанье – Лишь делом заслонясь, ты не упал. Не ради славы, не кичась собою, Ты спешно в гору шел своей тропою. XI Ты спешно в гору шел своей тропою, Работой расцветал для нас, как сад. Уже твои стихи звенят волною, И песни на стихи как рожь звенят. Ты сердца ритм своим поэмам даришь – Нетерпелив его отсчетный стук. Тебе восход – огнем зари товарищ, Тебе закат – концом работы друг. Всегда – поэт. В любом труде – поэт! Долой покой, долой застоя плесень! Где ты – ни облаков, ни тучек нет, К тебе друзья спешат на звуки песен. А сам уже скрываешь боль в груди, Как будто чувствуя конец пути. XII Как будто чувствуя конец пути, Спешишь в Москву, тревогою охвачен, А возвратившись, вспоминаешь ты, Как провожал тебя сынишка плачем. 346

Переводы

Потом ты мне расскажешь, истомясь, Как он сквозь слезы прошептал он, бедный: «Ты, папа, к нам пришел в последний раз!» – «Не говори так, сын!» – «Да, да – в последний!» Летит сквозь толпы облаков луна, И звезд насыпано, как из пригоршен, И творческая даль ясным-ясна, Но случай иногда – внезапный коршун. О жизнь, ну как могла ты не успеть!? Ему пересекла дорогу смерть... XIII Хотя пересекла дорогу смерть, Погасло небо за одно мгновенье – Делам твоим на свете смерти нет, И, значит, сам ты неподвластен тленью. Как день за днем, идут за годом год, Зима за летом, лето за зимою... Теперь тебя и град не иссечет, И шумный ливень майский не омоет. Среди стареющих друзей своих Ты остаешься неизменно юным: То вслух опять читаешь новый стих, То щиплешь гуслей золотые струны. Сад посадили мы – он будет цвесть. Нас разлучить и смерти не суметь. XIV Нас разлучить и смерти не суметь, Поет природа вечной жизни песню. 347

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Река Вала не устает кипеть, И жаворонок рвется в поднебесье. Звенит твой смех, живут твои мечты. Ты ими каждый день меня тревожишь. Все кажется, ушел до завтра ты, Еще и голос твой звучит в прихожей. Я помню: уходя, уже одетый, Ты на прощанье подал мне совет: – Попробуй-ка, мой друг, писать сонеты! – Я твой совет исполнил, как завет. Связал венок – и отошла забота, Что нет сонету прежнего почета. XV Хоть нет сонету прежнего почета, Я собираю для тебя букет. В бессмертной жизни нашего народа Пусть жизнь твоя цветет, как горицвет. В любую пору, летом и зимою, Ты полон сил, чтоб выбрать путь крутой. Тебя зовет и манит все земное, Жизнь одаряет душу красотой. Прошедшее. Живое. Дорогое Мне памятью никак не обойти: Ты спешно в гору шел своей тропою, Как будто чувствуя конец пути. Хотя пересекла дорогу смерть, Нас разлучить и смерти не суметь! 348

Перевод О. Поскрёбышева

Переводы

Снова в Ижевске О тебе, мой город, Всюду помнил я, Уезжая в дальние края. Ты в любой разлуке Жил в моей душе, Мой Ижевск, мой город на Иже. Перемен вокруг не мало, Много новых этажей. Ну, а я спешу с вокзала К дому девушки своей. Ты в любой разлуке Жил в моей душе, Мой Ижевск, мой город на Иже. Город в утреннем тумане Дремлет, издали маня, И автобус ранней ранью, Словно гостя, мчит меня. Зданья, улицы, мосты, В центре города сады, Еду улицей прямой – Изменился город мой. Еду по Ижевску, не пойму куда, Словно тут я не был никогда. Не найду калитки: Улица нова. Кружится от улиц голова. Над фундаментами краны, Телевышка высока. Где же домик деревянный, Покосившийся слегка? Не найду калитки: 349

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Улица нова, Кружится от улиц голова. Новостройки мне навстречу – Нет знакомого крыльца. За окном туманный вечер, – Так и езжу без конца. Зданья, улицы, мосты... Езжу я до темноты. Подскажите мне скорей Адрес девушки моей!

Перевод В. Семакина

Советская улица Ты растешь, город мой, в ширину и в длину, Всей душой полюбил я средь улиц одну, Всей душой полюбил я ее новизну, – Недаром Советской зовется она! Улица эта – в Ижевске родном, В сердце она и в моем, и в твоем! Это на ней, где людская река, Ленин глядит с пьедестала в века. Вдоль по ней, вдоль по ней от листвы зелено, От огней никогда и в ночи не темно, Что ни дом, ни квартал – все трудом рождено, – Недаром Советской зовется она! Навсегда полюбил я ее непокой, Разлилась, разлилась она бурной рекой, И гудит, и поет день-деньской, день-деньской, – Недаром Советской зовется она! 350

Переводы

Вдоль по ней, вдоль по ней, как волна за волной, Здесь идут поутру к заводской проходной Земляки и друзья – наш народ трудовой, – Недаром Советской зовется она! Слышу смех молодой средь ее тополей, Где глаза у девчат все нежней и милей. Нам расти и цвести на земле вместе с ней, – Недаром Советской зовется она! Улица эта – в Ижевске родном, В сердце она и в моем, и в твоем! Это на ней, где людская река, Ленин глядит с пьедестала в века.

Перевод В. Семакина

Как хорошо любить Когда зажгутся россыпи огней И выйдет месяц над прудом, Веселый смех девчонок и парней Не молкнет в парке заводском. В кругу подруг – не знаю отчего – Одна станочница грустна. Она не видит в парке никого, В свою мечту погружена. В цеху всегда веселая она, И с ней легко не только мне, Но молчалива – как подменена – Она со мной наедине. Она молчит – не знаю отчего, Я дум ее не разгадал. 351

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Таких бездонных глаз ни у кого, Пока живу, я не встречал. Как хорошо одну любить, Не торопясь признаться ей! Она сама увидит, может быть, Кого люблю я все сильней.

Перевод В. Семакина

Колхозная свадебная Эй, спешите, друзья, К нам сюда скорей! Вышла с места В круг невеста – Ну-ка, кто поспорит с ней?! Торопитесь, друзья, К нам со всех сторон! Пляс хороший – Бьем в ладоши, Гул идет на весь район. И чечетку и смех Ветер вдаль унес. Люди, знайте, Приезжайте – Свадьбу празднует колхоз! Сам жених-бригадир, Парень хоть куда. Вся бригада Рада, рада, Вожаком своим горда. 352

Переводы

Спой же, спой для гостей, Девушка-душа! Нет милее И стройнее – Всем невеста хороша! Всем, всем хороша – Нет такой нигде! Много славных – Нет ей равных Ни в весельи, ни в труде. Торопитесь, друзья, К нам сюда скорей! Вышла с места В круг невеста – Ну-ка, кто поспорит с ней?!

Перевод В. Семакина

Любимый край Наступила весна молодая, Золотые сады расцвели, – Нет прекрасней родимого края, Ненаглядней любимой земли! Край родимый душой меня цельной Наделил, от печали храня, – Не сыскать на земле беспредельной Человека счастливей меня! Мой народ меня сделал счастливым, И народу служу я всегда, – Здесь я вырос прямым и правдивым, Здесь постиг я величье труда. 353

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

И вдали от пределов родимых, Отчий дом, я тебя узнаю: Ты сиянием звезд негасимых Озаряешь дорогу мою!

Перевод А. Голембы

Веселый вечер Час промчится и другой – Мы с полей придем домой. После всех дневных забот Хороводу свой черед! Вечер ласков и хорош. Веселится молодежь. Вышли девушки на круг – Полюбуйтесь на подруг! Наши юноши – орлы, Право, стоят похвалы! В этот поздний тихий час Вся округа слышит нас. И не слышно ни одной Грустной песни под луной. При луне ласкает нас Нежный свет любимых глаз. Там, где молодость поет, Сердце просится в полет!

Перевод В. Семакина

Дрита Она, волну волос отбросив, С портрета глянула на нас, 354

Переводы

И по плечам струятся косы, И мы с нее не сводим глаз. Как яблоко под солнцем юга Ее лицо… Как звезды – взор. Нам стала девушка подругой, Неведомою до сих пор. И вот, проплыв до нас три моря, С албанских гор она пришла И, расстоянье переспорив, В Москве товарищей нашла. Не зная нас, сдружилась с нами, Сумела в счастье дверь открыть, И называет нас друзьями, Учась по-русски говорить!

Перевод Е. Вечтомовой

Песня о Каме Ах ты, Кама, ветер вольный, Серебристый перекат! Над тобой хлеба раздольно В золотых полях шумят! Сколько леса, сколько стали Волны звонкие твои В дали дальние помчали, Волго-Дону понесли. Ах, куда, куда ты, Кама, Волны вольные несешь, То излучиной, то прямо Ты без устали течешь? 355

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

– Я несу их, я несу их К Волге-матушке родной, Я солью их, я солью их С мощной волжскою волной! Неразлучная с сестрою, Славя Родину свою, Стану светом над землею И пустыни напою.

Перевод В. Прибыткова

Письмо другу О дальнем детстве, о родной земле Напоминают дружеские строки, Как будто снова я в своем селе, И друг меня встречает на пороге. Ты в письмах мне завидуешь порой, Что я учусь в московском институте… И я тебе отвечу, дорогой: Ведь так оно и быть должно по сути. Такая зависть вовсе не со зла, Она нам в помощь: оба мы хотели Всегда друг друга обгонять в делах И поскорей прийти к желанной цели. Ты больше сделал и поверь – я рад, Что солнечною вятскою весною Уже цветет колхозный белый сад, В родном селе посаженный тобою. И скоро ты в саду, среди ветвей, Услышишь песни, полные задора, 356

Переводы

Ты в них узнаешь друга давних дней И вспомнишь детства радостную пору.

Перевод О. Шестинского

Путеводный флажок Вдоль рощи, вдоль низины, вдоль реки Знакомый перестук колес, И серые пуховые платки На елки бросил паровоз. И перед взором, быстро, как в кино, Проходит родина моя, Завятский край, где не был я давно, Куда опять вернулся я. Ребячьих лет простор привольный мой! Его всегда в душе несу, С черемухой, с метелями зимой, С исхоженной тропой в лесу. Вот и вокзал. Здесь много лет назад Я в жизнь входил. И путь мой был далек. Я влез в вагон, смущен и угловат, Несмелый вятский паренек. Мне помнится: осенняя пора, С деревьев ветер листья рвал, Со мной прощаясь, плакала сестра, Когда пришли мы на вокзал. Шумело половодье здесь весной, Желтели осенью листы… Года прошли. И стала жизнь иной, И снова провожаешь ты. 357

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Ты в этот раз не шелковый платок Флажок путейский подняла, И паровоза прозвучал гудок, Когда открытый путь дала. И снова мы встречаемся с тобой – Тебя узнал я из окна, Связал нас труд со всей родной страной – У нас с тобой судьба одна. Шел поезд вдаль от вятских рек, дорог, Вокзал глазами не найти, В последний раз мелькнул мне твой флажок, Желая доброго пути.

Перевод О. Шестинского

Зима Хранила осень летнее тепло, В пустом лесу поляны зеленели, А по лугам, прозрачны, как стекло, Еще ручьи по-летнему звенели. Была так эта осень хороша, Что и зимы, казалось нам, не надо, – Пускай бы осень, листьями шурша, Всегда стояла в пестроте наряда… Но как-то вдруг проснулись мы с утра И удивились выпавшему снегу, – Так, значит, сани доставать пора И время прятать до весны телегу.

358

Переводы

И лишь одна ветвистая сосна Назло зиме, наперекор метелям Стояла одинока и стройна, Не уронив с ветвей могучих зелень. Уж по сугробам поля не пройти, И воет ветер, забираясь в трубы, И радуясь, по санному пути В леса пораньше едут лесорубы.

Перевод И. Ринка

Перед рассветом Весь дом и сад объяты тишиной, Мои друзья давно уж видят сны. В листве узор сплетая кружевной, Трепещет серебристый свет луны. Не спится мне, Опять покоя нет, И как хочу я, если бы знали вы, Хоть раз увидеть, как встает рассвет Над вековыми башнями Москвы, Как загорится солнца первый луч И заиграет на рубинах звезд, И, разгоняя стаи серых туч, Счастливый день становится на пост.

Перевод И. Ринка

359

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Маленькому внуку Нам разные с тобой достались времена: Начало века – мне. Тебе же – завершенье. Дубок, что в честь твою посажен у окна, Лишь первых листьев празднует Рожденье. Еще, о мой эке1, Ты крохотный такой: Вот – мать, вот – колыбель... – И все на свете ясно. Но, как-никак, и ты – Сын Века! Вот он – твой! – И все в нем для тебя пока еще прекрасно. А сверстникам моим такие времена Досталось испытать под огненной метелью – Четыре года зла И горечи – сполна, И на порог не жди Ни счастья, ни веселья. Как буря, шла война. Стереть с лица земли Нас жаждали враги, обрушивая беды. Но, не щадя себя, мы через смерть прошли. Сломав хребет врагу – Под знаменем Победы. Да будет мир твоей улыбкой озарен. Да будет легким шаг твой первый осторожный!

1

360

Эке – ласковое обращение к мальчику.

Переводы

Сегодня мы твой сон Храним от страшных войн, А в новом веке – сам Будь сильным, Будь надежным!

Перевод В. Парамонова

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ1 Переводы с русского языка 1. Семакин, Владимир Кузьмич. Кырӟанъёс лобало шур вадьсын («Бадьпуэз ӝыт вырӟытӥд ке...»): [кылбур-кырӟан] / В. К. Семакин; берыктӥзы: П. К. Поздеев, Г. С. Сабитов // Нодья: кырӟанъёс, кылбуръёс, поэмаос / П. К. Поздеев. Ижевск, 1985. С. 11. «Тронешь веточку рукою...». Переводы с русского языка 2. Пушкин, Александр Сергеевич. Бахчисарай фонтан: поэма / А. С. Пушкин; берыктӥз Г. Сабитов. Ижевск: Удмуртгосиздат, 1950. 30 с.: ил. Бахчисарайский фонтан. 3. Арамилев, Иван. Ленин пӧйшуранын: верос / И. Арамилев; берыктӥз Г. Сабитов // Дась лу!. 1970. 4 апр. Ленин на охоте. 4. Бадӟым шимес сьӧд тайга пыртӥ («Бадӟым шимес сьӧд тайга пыртӥ...»): ӟуч калык кырӟан / берыктӥз Г. Сабитов // Туала ӟуч кырӟанъёс. Ижевск, 1957. С. 36. Глухой неведомой тайгою. Подготовлен Надеждой Федоровной Волковой, главным библиографом отдела Центра национальной и краеведческой литературы и библиографии. 1

361

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

5. Гребенников, Сергей Тимофеевич. Геологъёс («Мон лыктӥ кыдёкысь пӧсь степьёсы...»): [кылбур-кырӟан] / С. Гребенников, Н. Добронравов; берыктӥз Г. Сабитов // Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 84–85. Геологи. 6. Грибанов, Владимир Иванович. Милемыз пумитаз («Аслаз караз уллям ми тушмонэз...»): кылбур / В. И. Грибанов; берыктӥз Г. С. Сабитов // Дась лу!. 1984. 21 апр. Нас встретил. 7. Иодковский, Эдуард. Сяськаяськы, Сибирь! («Сибирьын уйёс туж сайкыт, ыркыт...»): [кылбур-кырӟан] / Э. Иодковский; берыктӥз Г. Сабитов // Удмуртиысь комсомолец. 1959. 8 мая; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 82–83. Расцветай, Сибирь! 8. Ладонщиков, Георгий Афанасьевич. Нош пумиським («Серем понна тон лыктылӥд...»): [кылбур] / Г. А. Ладонщиков; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1976. 25 янв. Снова встретились. 9. Лебедев-Кумач, Василий Иванович. Вордскем шаер сярысь кырӟан («Туж паськыт мынам вордскем шаере...»): [кылбур-кырӟан] / В. Лебедев-Кумач; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1969. 1 мая; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 78–79; Советской Удмуртия. 1982. 28 авг. Песня о Родине. 10. Лермонтов, Михаил Юрьевич. «Мон та дырозь тонэн артэ...»: [кылбур] / М. Лермонтов; берыктӥз Г. Сабитов // Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 94. «Я до сих пор с тобою рядом...». 11. Матусовский, Михаил Львович. Ма бордысен кутске Родина? («Кутскид валаны, мар со Родина...»): [кылбур-кырӟан] / М. Матусовский; берыктӥз Г. Сабитов // Дась лу!. 1969. 1 нояб.; Арган кырӟа: кыл362

Переводы

буръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 80–81; Дась лу!. 1982. 30 дек. С чего начинается Родина? 12. Мерзляков, Алексей Федорович. Анай куара («Ми вуом, вуом Толэзь вылэ...»): [кылбур-кырӟан] / А. Мерзляков; берыктӥз Г. С. Сабитов // Ночные огни: песни на удмурт. и рус. яз. / Н. Е. Шкляев. Ижевск, 1976. С. 11. Голос матерей. 13. Ошанин, Лев Иванович. Ленин котьку асьмемын («Ар бӧрсьы ортчо аръёс...»): [кылбур-кырӟан] / Л. Ошанин; берыктӥз Г. Сабитов // Туала ӟуч кырӟанъёс. Ижевск, 1957. С. 3; Споемте, друзья = Кырӟаломе, эшъёс. Ижевск, 1958. С. 12; Жингырты, удмурт кырӟан!: нотаосын кырӟан сборник / дасяз П. К. Поздеев. Ижевск, 1960. С. 345; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 77; Устинов, 1987. С. 322. Ленин всегда с тобой. 14. Ошанин, Лев Иванович. Ленин котьку асьмемын («Тон вань дуннеысь калыклы...»): [кылбур-кырӟан] / Л. И. Ошанин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1963. 30 марта. Ленин всегда с тобой. 15. Пагирев, Глеб Валентинович. Дыр («Уйбыт витиз цистернаез майор...»); Эшъяськон («Али гинэ бызиз на со тонэн артэ...»): кылбуръёс / Г. Пагирев; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1979. 2 авг. Время; Дружба. 16. Паськыт вӧлскем луд вадьсын («Туж паськыт вӧлскем лудъёс вадьсын...»); Малы мӧзмыт («Малы мӧзмыт, малы курыт...»); Чагтыл («Коркан ӝуа пичи чагтыл...»): ӟуч калык кырӟанъёс / берыктӥз Г. Сабитов // Туала ӟуч кырӟанъёс. Ижевск, 1957. С. 39–41; Арган кырӟа : кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 87–90. Над полями да над чистыми; Что так скучно; Лучинушка. 363

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

17. Пришелец, Антон Ильич. Волжанка («Ву дурын кызъёс, кызьпуос...»): [кылбур-кырӟан] / А. Пришелец; берыктӥз Г. Сабитов // Туала ӟуч кырӟанъёс. Ижевск, 1957. С. 25–26; Удмуртиысь комсомолец. 1959. 29 апр.; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 86. Волжанка. 18. Пушкин, Александр Сергеевич. Анчар («Пашмем, ӵакмем но туж начар...»); Уӵы но роза («Чалмыт вож садъёсын тулыс...»); Талисман («Из гурезь борды кытын ке...»): кылбуръёс / А. Пушкин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1987. 10 февр. Анчар; Соловей и роза; Талисман. 19. Пушкин, Александр Сергеевич. Бахчисарай фонтан («Уй палъёсты кельтыса, берат...»): (поэмаысь оглюкетэз) / А. С. Пушкин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1949. 5 июня. Бахчисарайский фонтан. 20. Радин, Леонид Петрович. Юн но йыгмыт вамыштоме («Юн но йыгмыт вамыштоме...»): революционной кырӟан / Л. Радин; берыктӥз Г. Сабитов // Эстрада: кырӟанъёс, кылбуръёс но пьесаос. Ижевск, 1957. С. 4; Молот. 1957. № 9. С. 64; Удмуртиысь комсомолец. 1957. 23 окт.; Жингырты, удмурт кырӟан!: нотаосын кырӟан сборник / дасяз П. К. Поздеев. Ижевск, 1960. С. 344; Устинов, 1987. С. 321. Смело, товарищи, в ногу. 21. Семакин, Владимир Кузьмич. Кырӟанъёс ветло («Вай борды ӝытпал ветлӥд ке...»): кылбур / В. К. Семакин; берыктӥзы: Г. С. Сабитов, П. К. Поздеев // Молот. 1982. № 12. С. 49. «Тронешь веточку рукою...». 22. Семакин, Владимир Кузьмич. «Нюлэсо шаер, бен тон сярысь...»: кылбур / В. К. Семакин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Молот. 1972. № 11. С. 50; 1982. № 12. С. 48–49. Первая строка: «Нюлэсо шаер, егит дыры...». «Про тебя, лесная родина...». 364

Переводы

23. Семакин, Владимир Кузьмич. «Нюлэсо шаер, егит дыры...»: кылбур / В. К. Семакин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Молот. 1982. № 12. С. 48–49. «Про тебя, лесная родина...». 24. Семакин, Владимир Кузьмич. Шундылэн югытэз («Поръя лымы, гужла сильтӧл...»): кылбур / В. К. Семакин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1982. 8 мая. Вьюга. 25. Семакин, Владимир Кузьмич. Ялан тодам («Вордскем интыос, дуноесь со нимъёс...»): кылбур / В. К. Семакин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1983. 23 янв. «Родные места, дорогие названья...». 26. Сорокин, Лев Леонидович. Россилы («Россилэн мон ӵук ӟардонлэн пизы...»): кылбур / Л. Сорокин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1975. 19 нояб. России. 27. Суриков, Иван Захарович. Степь но степь котыр («Степь но степь котыр...»): кырӟан / И. Суриков; берыктӥз Г. Сабитов // Туала ӟуч кырӟанъёс. Ижевск, 1957. С. 38. Степь да степь кругом. 28. Сурков, Алексей Александрович. Вунонтэм кылизы («Ортчиз Пукроед, лымыен пужныса...»): кылбур / А. Сурков; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1969. 10. С. 41. Незабываемое. 29. Толстой, Лев Николаевич. Кутузов Бородинской ожмаськон дыръя: «Война но мир» романысь люкетэз / Л. Н. Толстой; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1953. 9 сент. Кутузов на Бородинском поле: отрывок из романа «Война и мир».

365

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

Переводы с языков народов России 30. Джалиль, Муса Мустафович. Кылбуръёс: бигер кылысь берыктэмын / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов. Ижевск: Удмурт книжной издательство, 1960. 80 с., 1 л. портр. 31. Тукай, Габдулла. Нылпиослы кылбуръёс: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. С. Сабитов. Ижевск: Удмурт книжной издательство, 1963. 33 с. Пуштросэз: Атаеныз пиез; Ӟеч иворъёс; Уж; Кыз; Зор но шунды; Гужем нуналэ; Вордскем кыл; Музъем кӧлэ; Толлы ог кыл; Тол ӝыт; Уробо, дӧдьы, вал; Пинал но бубыли; Фатима но уӵы; Тубат; Шурали; Гурт кеч но ыж сярысь выжыкыл. Стихи для детей. Содерж.: Отец и сын; Добрые вести; Работа; Ель; Дождь и солнце; В летний день; Родной язык; Земля спит; Слово к зиме; Зимний вечер; Арба, сани и конь; Ребенок и бабочка; Фатима и соловей; Лестница; Филин; Сказка о козе и баране. 32. Агейкин, Григорий. Бакчаямы ӧтиськом («Бакчаямы ӧтиськом...»); Тулыс Ӵукна («Кыӵе умой вазь султыны...»): кылбуръёс: мордва кылысь / Г. Агейкин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1962. 4 янв. Приглашаем на огород; Весеннее утро. 33. Баттал, Салих. Татарстанэ («Татарстанэ! Бадӟым вормонъёсын...»): кылбур: [бигер кылысь] / С. Баттал; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1958. № 7. С. 22. Мой Татарстан. 34. Вахит, Хай. Куноятӥз...: сценка: бигер кылысь / Х. Вахит; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1971. 26 дек. Угостил... 35. Гафуров, Мадриль. Мед котькытчы вуттоз улон сюрес («Россиын вань одӥг мусо инты..»): кылбур: [башкир кылысь] / М. Гафуров; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1972. 9 сент. Куда б не бросила судьба.

366

Переводы

36. Данилов, Семен Петрович. Олонхо бере («Кырӟась олонхозэ, чалмиз олонхосут...»): кылбур : [якут кылысь] / С. Данилов; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1969. № 11. С. 41. После олонхо. 37. Данилов, Семен Петрович. Якутлэн адӟонэз («Одӥг огшоры пичигес карын...»): кылбур: [якут кылысь] / С. Данилов; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1972. № 4. С. 14–15. Судьба якута. 38. Джалиль, Муса Мустафович. Гожтэт («Тӥлед гожтэт гожтысал...»): кырӟан: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Удмуртиысь комсомолец. 1959. 9 янв. Письмо. 39. Джалиль, Муса Мустафович. Егитлэн кужымез («Аслаз ӟырдыт ӧрӟи сюлэменыз...»); Луэ куддыр («Куддыр сюлэм сокем чурыт но кӧс луэ...»); Палачлы («Уг пыдесъяськы мон, палач, тынад азяд...»): «Моабитской тетрадьысь» кылбуръёс / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Удмуртиысь комсомолец. 1957. 28 апр. Энергия (сила) молодости; Случается порой; Палачу. 40. Джалиль, Муса Мустафович. Комсомолын нырысь нуналъёсы («Мынам тодам: лымыё тол, букос...»): кылбур: татар кылысь / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Удмуртиысь комсомолец. 1956. 19 авг. Первые дни в комсомоле. 41. Джалиль, Муса Мустафович. Лагерьын («Шунды пуксиз ини, нош мон ялан...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1954. № 3. С. 14. В лагере. 42. Джалиль, Муса Мустафович. Луысал ке эрике («Ваёбыж ке луысал...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Дась лу!. 1985. 2 нояб. Была бы свобода. 367

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

43. Джалиль, Муса Мустафович. Матысь эшелы («Вазь быремлы эн куректы, эше...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1958. № 7. С. 19–20. Другу. 44. Джалиль, Муса Мустафович. Палачлы («Уг пыдесъяськы мон, палач, тынад азяд...»); Лудкеч («Куазед кезьытэн...»): [кылбуръёс]: татар кылысь / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Дась лу!. 1976. 14 февр. Палачу; Заяц. 45. Джалиль, Муса Мустафович. Поэт («Уйбыт пукиз поэт, кылбур гожъяз...»); Сяськалэн шайгуэз («Сяська кезьыт тӧллы чидамтэен...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / М. М. Джалиль; берыктӥз Г. С. Сабитов // Молот. 1966. № 2. С. 53–54. Поэт; Могила цветка. 46. Джалиль, Муса Мустафович. Поэт сектаз («Куно ӧтчаз поэт... Люкаськизы...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Залиль; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1973. 17 нояб. Угощение поэта. 47. Джалиль, Муса Мустафович. Тюрьмаын вӧт («Мусо пичи нылме адӟи вӧтам...»): кылбур / М. Джалиль; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1966. 15 февр. Сон в тюрьме. 48. Джалиль, Муса Мустафович. Тюрьмаын вӧт («Мусо пичи нылме адӟи вӧтам...»); Луысал ке эрике («Ваёбыж ке луысал...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Вордскем кыл. 1992. № 6. С. 38–39. Сон в тюрьме; Была бы свобода. 49. Джалиль, Муса Мустафович. Тюрьмаын вӧт («Мусо пичи нылме адӟи вӧтам...»); Поэт («Уйбыт пукиз поэт, кылбур гожъяз...»); Ӧс азьын («Ульчаысен огпол мон адӟисько...»): [кылбуръёс] / М. Джа368

Переводы

лиль; берыктӥз Г. Сабитов // Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 95–99. Сон в тюрьме; Поэт; Звонок. 50. Джалиль, Муса Мустафович. Уӵы («Бышкись венё езэн котыртэмын...»); Луысал ке эрике («Ваёбыж ке луысал...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1957. № 5. С. 11. Соловей; Была бы свобода. 51. Джалиль, Муса Мустафович. Хадиялы («Олокызьы, олокызьы аръёс ортчылӥзы...»): [кылбур]: бигер кылысь / М. М. Джалиль; берыктӥз Г. С. Сабитов // Ашальчи. 2006. № 6. С. 32. Хадие. 52. Джалиль, Муса Мустафович. Эшелы («Эн куректы вазь кулэммы пумысь...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Джалиль; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1976. 14 февр. Другу. 53. Дондокова, Цырен-Дулма. Тани со, Бурятие мынам... («Из гурезьёс ӝутско меӵ борддорен...»): кылбур: [бурят кылысь] / Ц. Д. Дондокова; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1962. 5 апр. Вот она, Бурятия моя... 54. Казаков, Миклай. Йошкар-Олае Ленин лыктӥз («Йошкар-Ола гурла, уг кӧл...»): кылбур: [пор кылысь] / Миклай Казаков; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1969. № 9. С. 19; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 100–101. Ленин приехал в Йошкар-Олу. 55. Костин, Иван Алексеевич. Карелия («Ӟечсэ кылбур мон утчасько...»): кылбур: [карел кылысь] / И. Костин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1977. 6 авг. Карелия. 369

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

56. Миннуллин, Роберт Мугаллимович. Бертэмелы быдэ («Мынам азям – выльысь тодмо Сӧн шур...»): кылбур: [бигер кылысь] / Р. М. Миннуллин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Молот. 1986. № 8. С. 32. Возвращаясь домой. 57. Мустафин, Шахинур. Тон – быронтэм («Политик но тон вал, солдат но кылбурчи...»): М. Прокопьевлы сӥзем кылбур: [бигер кылысь] / Ш. Мустафин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1990. 25 янв. Ты – бессмертен. 58. Нури, Заки. Чавай ошмес («Вож шаерысь сьӧд тэль шоры ватскем...»): кылбур: [бигер кылысь] / З. Нури; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1973. 17 нояб. Родник Чавайна. 59. Попов, Серафим Алексеевич. Ӟуч калыклы («Кӧня вапум ортчиз музъем вылтӥ...»): кылбур: [коми кылысь] / С. Попов; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1961. 28 нояб. Русскому народу. 60. Потиевский, Виктор Александрович. Тулкым-а вырӟытӥз... («Тулкым-а вырӟытӥз пужымъёсыз...»): кылбур: [карел кылысь] / В. Потиевский; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1977. 6 авг. Волны ли сдвинули... 61. Садри, Мухамед. Ленинмылэн Татарстанэз («Кырӟанъёсам, шаер, тонэ мон данъясько...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Садри; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1972. № 12. С. 49. Татарстан Ленина. 62. Сумманен, Тайсто. Ягмульы («Нюр-кот вамен куштэм пуӵъёс...»): кылбур: [карел кылысь] / Т. Сумманен; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1977. 6 авг. Брусника. 370

Переводы

63. Тукай, Габдулла. Гурт кеч но ыж сярысь: выжыкыл: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. Сабитов // Дась лу!. 1986. 17 апр. О козе и овце. 64. Тукай, Габдулла. Музъем кӧлэ («Тӧдьы лымылэсь...»): [кылбур]: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. Сабитов // Удмуртиысь комсомолец. 1961. 27 апр. Спит земля. 65. Тукай, Габдулла. Ум кошкелэ! («Кылӥськомы, кенеш сёто сурон бамъёс милем...»); Ӟуч музъем вылын («Милям пытьымы – ӟуч музъем вылъёсын...»); Вордскем гуртэ («Гурезь йылэ пуксем мынам вордскем гуртэ...»); Кылбурчи («Мед ортчозы аръёс, мон мед луом пересь...»); Калык кырӟан («Толон кылзӥ, кин ке туж ӝож кырӟаз...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1986. № 4. С. 39–40. Не уйдем!; На земле России; Родная деревня; Поэт; Народная песня. 66. Тукай, Габдулла. Фатима но уӵы: кылбур: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1961. 26 апр. Фатима и соловей. 67. Тукай, Габдулла. Шур дурын («Васьки мон шур дуре...»); Азлань мыном («Юн кутыса кимес, азьлань мыном, эшъёс...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / Г. Тукай; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1987. № 10. С. 4. У реки; Пойдем вперед. 68. Тукай, Габдулла. Шурали: поэма-выжыкыл: [бигер кылысь] / Г. Тукай // Молот. 1956. № 7. С. 19–22; Яратӥсько: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1975. С. 149–156. Шурали. 69. Тяпаев, Анатолий Прохорович. Ленин дорын («Шып-шып гинэ пырим ми висъетэ...»): кылбур: [мордва-мокша кылысь] / Анатолий Тяпаев ; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1969. № 10. С. 21. У Ленина. 371

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

70. Фазылзанов, А. Дневник: юмореска: бигер кылысь / А. Фазылзанов; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1973. 1 апр. Дневник. 71. Хаким, Сибгат Тазиевич. Большевик Мулланур Вахитов сярысь кырӟан («Ӟардыку Кузон кар ӵыжыт-горд...»): кылбур: [бигер кылысь] / С. Хаким; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1973. 17 нояб. Песня про большевика Мулланура Вахитова. 72. Хузангай, Петр Петрович. Шубашкар («Выжызэс утчаны кылъёслэсь...»): кылбур: [чуваш кылысь] / Педер Хузангай; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1966. № 9. С. 24. Чебоксары. 73. Хусаин, Махмут Хафизович. «Мамуля, мон очень мӧзми» («Мусо апай, Сабырниса...»): фельетон: бигер кылысь / М. Х. Хусаин; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1974. 8 дек. «Мамуля, я очень соскучился». 74. Хусаин, Махмут Хафизович. Ньыль сю лёгетъёс («Ньыль сю меӵ лёгетъёс...»): кылбур: бигер кылысь / М. Хусаин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1974. 4 дек. Четыреста ступенек. 75. Хусаин, Махмут Хафизович. Ньыль сю лёгетъёс («Ньыль сю меӵ лёгетъёс...»); Синъёсад Муса адӟиське («Тонэ пумтэм гажан мылкыдъёсы...»): кылбуръёс: [бигер кылысь] / М. Хусаин; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1982. № 7. С. 24–25. Четыреста ступенек; В глазах твоих вижу Мусу. 76. Хусаин, Махмут Хафизович. Синъёсад Муса адӟиське («Тонэ пумтэм гажан мылкыдъёсы...»): кылбур: [бигер кылысь] / М. Хусаин; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1976. 14 февр. В глазах твоих вижу Мусу.

372

Переводы

77. Эркай, Никул. Зор («Потӥм но ми туннэ коркась кыре...»): кылбур: [мордва-эрзя кылысь] / Н. Эркай; берыктӥз Г. Сабитов // Вордскем кыл. 1998. № 2. С. 38–39. Дождь. 78. Эркай, Никул. Инбам выльысь льӧльмаськем («Выльысь инбам но льӧльмаськем...»); Зор («Потӥм но ми туннэ коркась кыре...»): кылбуръёс: [мордва-эрзя кылысь] / Н. Эркай; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1972. 5 дек. Небо снова заалело; Дождь. Переводы произведений зарубежных авторов 79. Алле, Аугуст. Вордӥськем шаерелы («Бубыослэн вуж улоссы – Эстон музъем...»): кылбур: [эстон кылысь] / А. Алле; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1972. № 10. С. 21. Родному краю. 80. Гулиа, Дмитрий Иосифович. Арыслан («Арысланлэн кужымез...»); Слон («Нош солэсь но бадӟымгес...»); Тӧл («Кузь шултӥз ӝог лобась тӧл...»); Шур («Шур бызе...»); Адями («Адями слонлэсь лябыт...»): кылбуръёс / Д. Гулиа; берыктӥз Г. Сабитов // Кизили. 1990. № 4. С. 6. Лев; Слон; Ветер; Река; Человек. 81. Зарудный, Николай Яковлевич. Вынъёс: одӥг действиен, куинь картинаен пьеса / М. Зарудный; берыктӥз Г. Сабитов // Шудэлэ-серектэ: репертуарной сборник. Ижевск, 1956. С. 44–57. Братья. 82. Купала, Янка. Отӥ кин мынэ? («Отӥ кин мынэ, отӥ кин мынэ...»): кылбур / Я. Купала; берыктӥз Г. Сабитов // Советской Удмуртия. 1978. 29 июля; А хто там iдзе?: на мовах свету / Я. Купала. Минск, 1983. С. 114. Кто там идет?

373

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

83. Лим, Ха. Кытын тон? («Син азям бабылем йырсиед...»): кылбур: [корей кылысь] / Ха Лим; берыктӥз Г. С. Сабитов // Советской Удмуртия. 1951. 17 окт. Где ты? 84. Шекспир, Уильям. В. Шекспирлэн сонетъёсыз пӧлысь / В. Шекспир; берыктӥз Г. Сабитов // Молот. 1969. № 8. С. 28; Арган кырӟа: кылбуръёс но кырӟанъёс / Г. С. Сабитов. Ижевск, 1971. С. 91–93. Пуштросэз: «Тон сайка, яратон! Тынад пиед...»; «Кылбуръёсам мынам ӧвӧл вылез...»; «Пурысьтамдэ адӟод синучконысь...». Из сонетов Шекспира. Содерж.: «Проснись, любовь! Твой сын...»; «В моих стихах нет новизны...»; «Увидишь в зеркале седины...».

374

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ Перед вами не просто сборник статей, писем, воспоминаний современников, это скорее энциклопедия творческой жизни, человеческой искренности и душевности Гая Сабитова. Кропотливым трудом собирала и создавала ее талантливый литературовед, ученый, критик, неутомимый общественный деятель Зоя Алексеевна Богомолова, Работа над книгой началась еще 2000-е годы. Многочисленные почитатели таланта Г. С. Сабитова – поэта-песенника, радиожурналиста, переводчика, совместно с членами Федерации женщин творческих профессий достойно отметили его 90- и 95-летие. Рукопись практически была готова, но после продолжительной болезни скончалась З. А. Богомолова. Авторские выступления, статьи, письма-переписки мы оставили без изменений. Книга «Океан поэзии и музыки…» это памятный венок безгранично дорогим, светлым и добрым людям: Гаю Сабитовичу Сабитову и Зое Алексеевне Богомоловой. Ценность книги в том, что она обращает нас не только и не столько к личности Г. Сабитова, сколько к одному из ярчайших периодов в жизни народа, максимально востребовавших поэтическую широту и одаренность, позволивших во всей красоте раскрыться поэту и общественному деятелю. Время потребовало творческую гениальность, и они явились. В их числе были Гай Сабитович Сабитов и Зоя Алексеевна Богомолова. Верится, что эта книга найдет своих читателей и оставит благотворный след в их душе. Неизменная признательность руководству издательства «Удмуртский университет», директору Института права, социального управления и безопасности, зятю Г. Сабитова Владимиру Георгиевичу Ившину, поддержавшим идею создания Книги памяти о Г. С. Сабитове. Выражаем признательность директору и сотрудникам Республиканской библиотеки для детей и юношества УР, директору и сотрудникам Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН, Василию Германовичу Семенову, сотруднику УдГУ за ту работу, в результате которой и явилась эта поэтическая, романтическая книга об одном из самых романтических поэтов-песенников и журналистов Удмуртии Гае Сабитовиче Сабитове. Роза Кириллова

Океан поэзии и музыки Гая Сабитова

ОГЛАВЛЕНИЕ

От редактора-составителя (Зоя Богомолова) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3 О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ Гай Сабитов. И диктор, и редактор . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Гай Сабитов. О себе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 Гай Сабитов. Мынам улэм-вылэме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17 Гай Сабитов. Выступление по радио к 60-летию Удмуртии (Для Всесоюзного радио) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20 Гай Сабитов. Вераське Ижевск! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23 Гай Сабитов. «Я к этой жизни с жадностью приник» (Литературно-музыкальный концерт) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33 Гай Сабитов. «Поэзия, воспевающая радость жизни» (К 60-летию со дня рождения И. А. Зорина) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38 Гай Сабитов. Выступление по мордовскому радио . . . . . . . . . . . . . . 30 Гай Сабитов. Для татарского радио . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44 Гай Сабитов. К новым творческим успехам (Делегат VII съезда писателей СССР) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48 Гай Сабитов. Мой друг – поэт Прокопий Чайников . . . . . . . . . . . . . 53 Гай Сабитов. О Петрове (На вечере, посвященном 75-летию М. Петрова) . . 57 Гай Сабитов. Свет березовой рощи (О произведениях Евгения Самсонова) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58 Гай Сабитов. Тазьы кылдо чуръёс (Егит гожъясьёсын вераськон) . . . . . 61 ДОКУМЕНТЫ, ПЕРЕПИСКА Зоя Богомолова. Письма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 66 Гай Сабитов. Ӟечбуресь, гажано Пётр Николаевич! . . . . . . . . . . . . . 83 Гай Сабитов. Письма Анне и Володе (Семакиным) . . . . . . . . . . . . . 86 ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ Зоя Богомолова. «Прошедшее. Живое. Дорогое...» . . . . . . . . . . . . . . 95 Зоя Богомолова. «Счастье» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 107 Вячеслав Ар-Серги. «Буду читать, как Сабитов!» (Триптих о поэте) . . . . 110 376

Переводы Александр Блинов. Ма-а-ленькая история . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Зоя Богомолова. Гай Сабитов и его творчество в общественном и литературном процессе Удмуртии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Эльза Борисова. Непознанный коллега... мной . . . . . . . . . . . . . . . . Надежда Бочкарева. Добрые встречи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Владимир Владыкин. Тот самый Гай . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Милитина Гаврилова-Решитько. Жизнь – песня . . . . . . . . . . . . . . Василий Глушков. Гай Сабитов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Анна Евсеева. Талант обаяния . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пётр Ёлкин. Поэт и просветитель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Леонид Емельянов. Поэту исполнилось бы 80 . . . . . . . . . . . . . . . . Фома Ермаков. О добром, славном человеке . . . . . . . . . . . . . . . . . Алексей Ермолаев. Выль Ӟардонъёс пала (Г. С. Сабитовлы – 70 арес) . . . Егор Загребин. Добрый человек из Канисара . . . . . . . . . . . . . . . . . Герман Кириллов. Гай Сабитович Сабитов . . . . . . . . . . . . . . . . . . Владислав Кириллов. Жаворонок . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Валерий Кононов. Вспоминая о Гае Сабитове . . . . . . . . . . . . . . . . Александр Корепанов. Из семейного архива. Рождение песни . . . . . . . Клавдия Корепанова-Камская. Человек оставляет память о себе . . . . . . Надежда Кралина. Гай-агай . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пётр Кубашев. Кылбур чуръёсыз сюлмам пыӵамын . . . . . . . . . . . . Людмила Кутянова. «...Чуть добрее сделать планету» (Гаю Сабитову – 50 лет) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Нина Левшина. «Ты полон творчества...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Валерия Лоншакова. Полвека в строю . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Владимир Михайлов. Герой анекдотов – Гай Сабитов . . . . . . . . . . . . Василий Михайлов. Щедрая душа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Семён Перевощиков. Торопился не спеша (или спешил не торопясь) . . . Семён Перевощиков. Эш мылкыдын (Акростих) . . . . . . . . . . . . . . . Шаржи Г. Сабитову . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Куддыръя вормытъяське...» . . . . . . . . . . . . . . «Поэма вань, баллада вань...» . . . . . . . . . . . . . «Тыныд та, Гай...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Петр Поздеев. «...Вань улытозям дышетскисько» . . . . . . . . . . . . . . Зоя Поскрёбышева. Он был очень светлым человеком . . . . . . . . . . . Фёдор Пукроков. Гай Сабитович – как тихий таран . . . . . . . . . . . . . Альберт Разин. Народный поэт . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Юлия Разина. Вулкан восторга (Сонет Г. Сабитову, поэту-песеннику Удмуртии) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Анэтта Сидорова. Его стихи стали песнями . . . . . . . . . . . . . . . .

115 117 123 129 131 132 141 142 146 148 148 155 158 164 166 167 168 171 173 177 178 181 183 188 193 195 197 197 198 198 198 199 201 203 206 208 209 377

Владимир Солоухин. «Венок сонетов – давняя мечта...» . . . . . . . . . . . Дина Стрелкова. Венец славы и почета . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Владимир Тяптин. О книге Гай Сабитова «Счастье» . . . . . . . . . . . . Елена Фролова. Он вошел в народную культуру . . . . . . . . . . . . . . . Рашид Шарипов. Гаю Сабитову . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Александр Шкляев. Лад-лад адями . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Александр Шкляев. Гай Сабитовлы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . О ТВОРЧЕСТВЕ Василий Ванюшев. И вот сонету вновь пришел почет... . . . . . . . . . . . Валей Кельмаков. Литературное и диалектное в языке стихотворений Гая Сабитова (Размышления читателя-лингвиста) . . . . . . . . . . . . Анна Измайлова-Зуева. Языки дружбы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Надежда Лекомцева. Облекая веления сердца в форму шекспировского стиха… (О сонетной лирике Гая Сабитова) . . . . . . Наталья Атнабаева. Венок сонетов Гая Сабитова «Шунды но ӝужа но...» («Солнце заходит – солнце встает») . . . . . . . . . . . . . Людмила Богданова. К вопросу о жанровом своеобразии венка сонетов (на материале венка сонетов Г. Сабитова «Солнце заходит – солнце встает») . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Роза Кириллова. Художественный мир поэта-песенника Гая Сабитова . . . Светлана Скопкарева. Онтология смысла в поэтическом наследии Гая Сабитова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тамара Пантелеева. Гай Сабитов – хранитель удмуртского языка . . . . . Оксана Зеленина. Поэт, переживший время . . . . . . . . . . . . . . . . . Елена Красновская. Звуковой и песенный мир поэзии Гая Сабитова . . . Ариадна Голубкова, Ирина Лекомцева. Штрихи к творческому портрету Гая Сабитовича Сабитова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Лиана Шайсултанова. Лирическое «Я» Гая Сабитова и современных поэтов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

210 210 212 214 216 218 219

220 225 252 259 266 272 277 283 286 292 295 301 312

ПЕРЕВОДЫ Стихи, переведенные на удмуртский язык Гаем Сабитовым . . . . . . . . 318 Переводы стихов Гая Сабитова на русский язык . . . . . . . . . . . . . . . 340 Библиографический указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 361 Вместо послесловия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 375

Научно-популярное издание

ОКЕАН ПОЭЗИИ И МУЗЫКИ

ГАЯ САБИТОВА Воспоминания, посвящения, письма, документальные материалы, статьи, стихи К 100-летию со дня рождения поэта-песенника, радиожурналиста, редактора, переводчика Гая Сабитовича Сабитова Издание осуществляется в авторской редакции: авторы опубликованных статей несут ответственность за подбор и точность приведенных фактов, цитат и прочих сведений, а также за то, что в материалах не содержится данных, не подлежащих открытой публикации Фото из архива З. А. Богомоловой и из семейного архива Ившиных Дизайн обложки, оригинал-макет, верстка – И. В. Широбокова Подписано в печать 25.08.2015. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура тип Times. Усл. печ. л. 22,08. Уч.-изд. л. 17,16. Тираж 300 экз. Заказ № 1548. Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН. 426004, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4. Тел. +7 (3412) 68-52-94, факс +7 (3412) 68-39-94, e-mail: [email protected] Типография ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет». 426034, Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 2. Тел. 68-57-18